Идёт колхозное собрание, необычно бурное. Это и понятно. Решается вопрос о председателе. Седой, вислоусый, он понуро сидит в президиуме. Видимо, ему крайне неприятно выслушивать гневные речи колхозников про его дела, особенно про пьяные похождения.

Здесь же в президиуме сидит и новый кандидат в председатели. Он местный, несколько лет назад ушёл из колхоза в райцентр, работает теперь начальником райкомхоза. Но деревенская традиция – цепко держать в памяти своих земляков, проявлять живой интерес к их делам и поступкам – очень живуча, и пьяные похождения кандидата в председатели и в райцентре для них не секрет.

И вот уже на трибуне председатель райисполкома, во всю расхваливает нового кандидата. Шум в зале прекратился, наоборот, царит какая-то скованная тишина и значительность.

Наконец, оратор умолкает, просит высказаться колхозников. Долго зал молчит, сосредоточенно поглядывая на президиум. Но вот поднимается Кузьма Бабкин, колхозный кузнец, хитроватый мужик низкого роста, как колобок, катится к трибуне. Минуты три он снимает шапку, приглаживает свои волосёнки на плешивой голове. Зал ждёт терпеливо.

– Я, мужики, так думаю, – начинает Кузьма, делает значительную паузу, потом продолжает: – Бочонок мы выкатываем, а бочку закатываем…

И степенно сходит с трибуны, опять приглаживая волосёнки.

Стены старого клуба содрогаются от хохота, повизгивают женщины, раскатистый бас председателя райисполкома тонет в этом гаме. Два раза он пытается пригласить голосовать за новую кандидатуру – бесполезно. Оценку ему уже дал Кузьма одним этим предложением. Избрали своего, Кузьму Бабкина.