Через два года после смерти Боброва Лариса и Серёжка возвращались в переполненном автобусе из Ряжска с похорон бабушки Нины. Последнее время та долго болела, её мучила одышка, и лишь изредка забывалась она в тяжёлом, беспокойном сне. И вот теперь эта последняя ниточка, которая связывала Ларису с родной стороной, оборвалась, как обрывается с грустным, жалобным звоном туго, до предела натянутая струна…

Они возвращались под вечер, за окном быстро темнело, и гуляка-ветер, словно шершавой метлой, сгребал на асфальте опавшие листья, наметал багровые холмы. Серёжка сидел у окна, смотрел на серое поле перед Осиновым Кустом и думал, что эти поля – та самая земля, во имя которой жил и боролся его отец, боролся открыто и прямо, как подобает истинным бойцам. А ещё подумалось Серёжке вдруг, что если и предстоит ему сделать что-то в жизни, то прежде всего на этой земле, которую, как наследство, завещал ему отец.

Серёжка дотронулся до руки Ларисы, спросил тихо:

– Послушай, мама, а в сельскохозяйственном сколько лет учиться?

– Пять, – машинально ответила Лариса и только потом с удивлением посмотрела на сына. – А тебе это зачем?

Он улыбнулся:

– Хочу на агрономический поступать…

Лариса всплеснула руками:

– Да разве судьба отца ничему тебя не научила?

Серёжка помолчал.

– Не в том дело, мама. Просто я понял, что у каждого человека должен быть наследник.

– И ты думаешь?..

Серёжка наклонился к Ларисе и тихо сказал:

– Я думаю, мама, отец бы мой выбор одобрил.