Работа в лаборатории не утомляла, но и не увлекала. Штеффи приходила к восьми утра и работала до половины пятого с получасовым обеденным перерывом. По субботам она заканчивала в час тридцать. В раздевалке на крючке висел ее белый халат, а верхнюю одежду она оставляла в шкафу. Штеффи мыла пробирки и колбы, стерилизовала их и расставляла по местам. Если ей поручали перевернуть пробирки, она заводила будильник и переворачивала склянки, когда раздавался сигнал. Штеффи вытирала рабочие столы, варила кофе, собирала грязные халаты и отправляла их в стирку.
В субботу вечером, в конце первой рабочей недели, Штеффи позвонила по номеру, который оставил Свен. Никто не ответил. На следующий день она позвонила снова. Никакого ответа. Штеффи надеялась, что они встретятся в выходные, но, очевидно, напрасно. Интересно, чем занят Свен? Семестр в университете закончился, работать во время каникул ему не надо. Может, уехал к морю или в горы? Забыл, что просил ее позвонить?
Одна из сотрудниц лаборатории предложила Штеффи с сентября переехать в ее съемную комнату, которая находится в частном доме в Энггордене, недалеко от больницы. Сама сотрудница поступила в школу медсестер и будет жить в общежитии. Штеффи согласилась.
- Не переезжай, - уговаривала ее тетя Тюра, когда Штеффи ей обо всем рассказала. Но Штеффи видела, как тесно живут Карлссоны. Когда она переедет, они разделят большую спальню пополам, и в одну половину поселят своих троих мальчишек. Эрику больше не придется спать в ванной, и, может быть, скоро в семье появится настоящая ванна, ведь война закончилась! Май и Бриттен сохранят за собой вторую часть спальни, а Гуннель с Нинни будут довольствоваться кухонным диваном, пока старшие девочки не вырастут и не станут жить отдельно.
Май расстроилась, узнав о планах Штеффи, а Гуннель была просто безутешна.
- Лучше бы переехала Бриттен, - твердила она. - Бриттен такая воображала!
В пятницу вечером Штеффи с Юдит пошли в синагогу на богослужение, проводимое в память жертв концентрационных лагерей.
Штеффи впервые оказалась в гётеборгской синагоге. Здание было довольно красивым, хотя не таким большим как в Вене. Штеффи и Юдит сидели рядом на балконе среди остальных женщин и девушек и смотрели на мужчин внизу. В этот вечер все сидячие места были заняты. Многим пришлось стоять. Среди евреев в кипах и талесах Штеффи видела мужчин других национальностей, которые явно чувствовали себя неловко оттого, что не сняли головные уборы.
Служба была красивой и трогательной. Молитвы на древнееврейском и шведском языках сменились музыкой. Скрипач из гётеборгского симфонического оркестра сыграл преисполненное горя и боли музыкальное сочинение. Штеффи и Юдит, взявшись за руки, плакали.
После окончания службы Юдит встретила во дворе синагоги нескольких девочек из еврейского детского дома. Штеффи узнала среди них Сюзи, с которой когда-то вместе приехала из Вены.
Хедвиг Бьёрк тоже была здесь.
- Что-нибудь узнала?
- Пока нет.
- Не теряй надежды, - сказала Хедвиг.
Штеффи огляделась: среди людей, присутствовавших на богослужении, были блондины, брюнеты, евреи, христиане. Их лица выражали скорбь. И вместе с тем - надежду.
- Пойдем, - предложила Юдит.
Штеффи попрощалась с Хедвиг Бьёрк. Но тут к ней сквозь толпу протиснулась темноволосая девушка.
- Стефания! - крикнула девушка. - Стефания, как я рада тебя видеть!
Это была Алиса.
Алиса - бывшая одноклассница Штеффи. Ей пришлось покинуть школу после того, как на экзамене у нее нашли шпаргалку. Тогда Алиса пыталась свалить всю вину на Штеффи.
- Как дела? - продолжала Алиса. - Ты все в той же школе?
- Весной я закончила гимназию.
- Вот как, - удивилась Алиса. - А мне остался еще год. Я учусь в школе-интернате. Хотя ты, кажется, в курсе.
- Да, слышала.
- А твоя семья? - спросила Алиса. - Ты связалась с ними?
- Мама умерла. Папа пропал в сорок третьем, но мы его ищем.
Алиса посмотрела на нее с сочувствием.
- Это так ужасно. Представь, если бы Швеция вовремя приняла беженцев, сколько людей остались бы живы!
Как ей не стыдно! Штеффи помнила слова Алисы, сказанные всего несколько лет назад: беженцы вроде Штеффи наносят вред репутации евреев, издавна живущих в Швеции.
Может, Алиса изменилась, осознала, что была неправа? Нет, увидев, как Алиса игнорирует Юдит, Штеффи поняла, что она придерживается прежнего мнения. Просто теперь так говорить не принято.
Штеффи захотелось одернуть бывшую одноклассницу. Но начинать ссору здесь, после богослужения, казалось недостойным.
- Нам пора, - сказала она. - Пока, Алиса.
- Пока. Удачи тебе, Стефания.
- Кто это? - спросила Юдит, когда они отошли от Алисы на достаточное расстояние.
- Учились вместе.
- Еврейка?
- Да.
- Хорошая подруга?
- Нет, скорее наоборот.
- Я так и поняла, - сказала Юдит.
По пути домой Штеффи зашла в кафе и попросила разрешения позвонить. Ей очень хотелось поговорить со Свеном. Просто услышать его голос.
На этот раз он ответил:
- Сёдерберг.
- Это Штеффи. Стефания.
- Где ты?
- В кафе. Я зашла позвонить.
- Хочешь - приезжай в гости.
Штеффи заколебалась. Согласиться - значит, оказаться с ним дома наедине...
- Сегодня не могу. Завтра утром мне на работу.
- А завтра вечером ты свободна?
- Да.
- Давай куда-нибудь сходим. В семь у Валанда, идет? Я приглашаю тебя на ужин.
- Спасибо, но...
- Никаких «но». Увидимся.
- Хорошо.
- Я рад, что ты позвонила. До встречи, Стефания. Спокойной ночи.
- До встречи. Штеффи осталась стоять с трубкой в руке. Официантка с любопытством смотрела на нее.
- Вам нужно сделать еще звонок?
- Нет... нет.
Штеффи положила трубку. Завтра вечером!
