После завтрака Фредика вызвали в кабинет к главному врачу. Там он пробыл довольно долго и теперь сидел в палате раздраженный и злой.

Митя и Валерочка тоже пригорюнились. Утром Митя вместе со Светланой Ивановной делал свой утренний обход. Девочки были на процедурах. Няня Маша, выметая из 10-й палаты всякий мусор, развернула смятый комок бумаги.

— Посмотрите, какая хорошая картиночка, — сказала няня, разглаживая бумагу. — Это ведь наш санаторный дворик, правда, хорошо нарисовано?

Светлана Ивановна взяла измятый лист.

— Да, хорошо, талантливо…

Она повернула лист и непроизвольно прочитала Митино посвящение. Он узнал свой подарок и стоял, грустно опустив голову.

— Ты можешь подарить его нам? — спросила Светлана Ивановна. — Мы поместим его в альбом лучших рисунков.

Митя кивнул головой, и поскорей ушел к себе в палату, бросился на кровать лицом вниз и зарылся в подушку.

— Митя, брось, — уговаривал его Саша.

Но Митя ничего не отвечал.

— Я вам говорю как староста палаты, что вы все — дураки… — Понятно? Стоит ли так переживать из-за этой пустышки Ляльки?

— Ну, конечно, не стоит, — насмешливо улыбаясь, — ответил Валерочка. — Вот если бы разговор шел о Марксиде…

Саша покраснел и умолк.

При упоминании имени Марксиды или ее появлении Саша сразу же терял дар речи.

После случая с голубем Ляля перестала замечать Фредика. Ей нравилось его «злить». И Ляля у него на глазах нарочно была особенно внимательна к Валерочке и даже к Мите.

Атмосфера в палате накалялась.

Вечером, когда старшая группа вместе со Светланой Ивановной слушала игру Раи на пианино, к Мите, вразвалку, засунув руки в карманы брюк, подошел Фредик. С особенной выразительностью, как это делают взрослые парни, он сказал Мите одно короткое слово: «Отойдем…»

Митя понял вызов. Но он никогда не дрался, не любил драться. Ему хотелось слушать музыку и Митя растерянно улыбнулся.

— Что сдрейфил? Слабо? — вызывающе спросил Фредик.

Митя вспыхнул.

— Пошли!

— Где?

— В уборной…

Это было единственное место в санатории, где можно было запереться на крючок.

Светлана Ивановна заметила, что мальчики старшей группы, извинившись, исчезают один за другим. Наконец остались одни девочки. Почти одновременно явились малыши с жалобой.

— В уборную нельзя попасть… Большие ребята облепили всю дверь, забрались наверх, смотрят через стекло, хохочут. Кто-то там заперся и не открывает.

Воспитательница направилась к уборной. Ребята моментально «ссыпались» сверху вниз и исчезли, малыши беспокойно топтались на месте.

Светлана Ивановна постучала в дверь.

— Кто там, откройте…

— Я, — послышался глуховатый басок Саши.

— И я, — пискнул Леня.

— Открывайте, что вы там делаете?..

Смешок, молчание.

Появилась Марксида.

— Они дерутся!.. — задыхаясь сообщила она и стукнула кулаком по двери:

— Откройте сейчас же, а не то придет Иван Иванович и он взломает дверь. Тогда вам будет… по самую маковку…

Дверь открылась.

На закрытых унитазах сидели Саша и Леня, а Фредик, Валерочка и Митя — стояли красные, взъерошенные.

У Валерочки багровел синяк под правым глазом, у Фредика на лбу красовалась шишка, а у Мити — царапина шла через всю щеку до левого глаза. Рукав оторван у самого плеча.

— Дрались?

— Да….

— Марш в палату!..

— Из-за Ляльки дрались, — шепнул на ходу Леня Марксиде.

Сердце Марксиды сжалось. И хотя она была очень сознательной девочкой, ей вдруг стало обидно, что Митя дрался не из-за нее…