Академик поднял уставший взор. В полутьме аудитории фигура Тридцатьседьмого выглядит особенно устрашающе:

–Всего тридцать семь лет? Зачем же посылать меня? Осталось всего шестнадцать лет. – он швырнул распечатку с диагнозом на стол Академика. – Я ведь попросту не успею!

–Юноша, – тихие слова контрастируют с нотками угрозы ученика, – за десять дней на вашей планете создали государство, намного превосходившее свое время. Идеи подвигают людей, меняют облик социума в одночасье. Редко когда и кто удостаивается второго шанса. Озерон – наш шанс. Призрачно-тонкий, но шанс. Все ваше существо, ваши мысли и порывы должны быть направлены на путь вывода озеронцев в космос. Это единственный четвертый тип, который еще возможно удержать от падения. – Академик кашлянул и встал напротив ученика.

Если бы сейчас между ними возникла титановая стенка, то она бы не продержалась и минуты – Тридцатьседьмой прожег бы ее насквозь взглядом, столько концентрированной ненависти затаилось в прищуренных глазах.

–И вы снимете меня с задания, если я решусь лечиться и соглашусь на искусственное сердце. – тихо, словно самому себе, проговорил Тридцатьседьмой.

–Агент влияния не имеет права на биомодификации любого рода. – столь же тихо процитировал кодекс Корпуса Академик.

–Слабость одного сейчас – миллионы погибших потом, кажется так вы меня учили. – сухой комок подкатил к горлу Тридцатьседьмого.

–Мы можем сделать для вас небольшой подарок. – после недолгого раздумья проговорил Академик. – Все-таки обычно мы отправляем двух агентов, дублирующих и подменяющих друг друга. А там вы один, хоть и под опекой андроида. Чего бы вы хотели, юноша?

Тридцатьседьмой задумался – чего бы попросить? Вспомнив, что Корпус имеет генетические образцы всех основных видов флоры и фауны подконтрольных планет, он хитро улыбнулся.