Боевая станция Шинчанг дрейфовала над залитым солнцем Состисом, напоминая Тристану хищное растение, которое он однажды видел на Ганволде. Оно встречалось на поросших камышом озерах и казалось вполне невинным цветком, покачивающимся на длинном стебле. Но стоило любопытной рыбешке сунуть свой нос, как лепестки плотно сжимались. Хвост бедняжки еще отчаянно бился, но вырваться ей так и не удавалось.

В отличие от того цветка у станции Шинчанг не было стебля, но несколько стыковочных шлюзов походили на зияющие рты, каждый из которых мог проглотить целый космический авианосец. Станция все больше и больше закрывала планеты, и Тристан вдруг поймал себя на мысли, что невольно сжимает руки, словно стараясь оттолкнуть корабль назад.

Hо «Дестриер» уже проскользнул в космические ворота так же изящно, как та рыбка, которую ловили ганианцы, и теперь медленно подплывал к причалу, отмеченному яркой цепочкой огоньков. Движение прекратилось только тогда, когда по общей системе прозвучал голос:

— Стыковка завершена. Добро пожаловать домой, «Дестриер»!

За спиной Тристана адмирал Середж улыбнулся Дарси, и она застенчиво ответила тем же. Юноша, заметивший их отражение в зеркальной обзорной панели, нахмурился, но промолчал.

Резкий сигнал заставил его вздрогнуть. Адмирал повернулся к двери и сказал:

— Войдите.

У порога замерли двое совсем еще юных астронавтов.

— Ваши вещи, сэр? — спросил один из них.

— Вот они. — Середж кивнул в сторону пары холщовых сумок: в одной уместились его личные вещи, в другой то немногое, что было у Дарси и Тристана.

Молодые люди подняли сумки и повернулись к выходу, чуть не столкнувшись с несколькими офицерами, прибывшими вслед на ними. Отступив, чтобы пропустить астронавтов, один из офицеров сказал:

— Сэр, ваш шаттл уже ждет.

Середж кивнул.

— Спасибо, командор. Трис, — он сделал знак рукой, — пошли.

Предложив руку Дарси, которая после минутного замешательства загадочно улыбнулась и взяла его под локоть, Лухан вышел.

Тристан молча последовал за ними.

В переходе, ведущем к выходу, их встретил капитан «Дестриера» и вахтенная команда — шеренга офицеров в серой форме. При появлении адмирала все замерли по стойке «смирно».

— Вольно, — сказал Лухан. Проходя вдоль шеренги, он пожимал офицерам руки, перебросился кое с кем парой фраз.

Тристан внимательно наблюдал за ними. Приветливые улыбки, радость и восхищение в глазах. И никакого страха.

Удивительно.

Дойдя до конца шеренги, адмирал остановился и повернулся лицом к команде. Вид его был торжественным, в глазах мелькнули искорки.

— Приветствую вас всех. Вы выполнили свой долг.

У шлюзовой камеры четверо астронавтов отдали салют адмиралу. Середж по-военному поприветствовал их.

Уже в посадочном зале, после того, как они спустились с корабля, Тристан невольно остановился, увидев, сколько здесь собралось встречающих. Их сдерживали сотрудники Службы безопасности. Большинство приветствующих — персонал станции — были в военной форме и сейчас, вытягивая шеи, пытались рассмотреть адмирала и его семью.

Кроме них здесь толпились репортеры с микрофонами и портативными голокордерами. Именно они-то и создавали напряжение, пытаясь прорваться поближе к шлюзу.

Тристан почувствовал, как его охватила неприятная слабость.

Дарси, заметив состояние сына, взяла его за руку. Бросив на нее обеспокоенный взгляд, юноша увидел, что мать побледнела и напряглась.

Лишь адмирал, ничуть не смущенный такой встречей, продолжал движение, кивая направо и налево и весело улыбаясь.

Миновав зал, они спустились по короткому коридору к лифту. Через несколько минут все трое в сопровождении небольшой группы безопасности оказались на параллельном уровне, где их ожидал экипаж шаттла.

Добро пожаловать домой, сэр, — поприветствовал Середжа командир «челнока».

Это был официальный шаттл адмирала с его флагом на борту. Переборку пассажирской кабины украшал адмиральский герб. Остальная ее часть напоминала командный пункт: амортизационные кресла с высокими спинками, консоли, коммуникационные системы. Когда все заняли свои места, адмирал покачал головой.

— Каждый раз, когда мне приходится летать в этой штуке, сиденья становятся все мягче и мягче!

— Все дело в том, сэр, что за последнее время вы слишком привыкли к походным стульям! — усмехнулся его помощник.

Середж кивнул.

— Наверное, Хирон, вы правы.

По интеркому раздался голос пилота:

— Леди и джентльмены, приветствую вас на борту. Мы отправляемся со станции Шинчаг через две минуты. Пожалуйста, проверьте страховочные ремни.

Тристан защелкнул ремни безопасности, прислушиваясь к постепенно нарастающему гулу двигателей. Он почувствовал, как шаттл скользнул к шлюзу и, оказавшись в пространстве, произвел разворот. Космические ворота закрылись — словно пальцы сомкнулись в кулак вслед за улетевшей птичкой. Солнце ударило в глаза Тристану с такой неожиданной силой, что он невольно зажмурился.

— Сэр, наш полет со станции Шинчанг до Рамискаль-Сити займет приблизительно один час тридцать пять минут. Это будет 16.18 по местному времени, — сообщил по интеркому пилот.

— Что ж, как раз успеем на смотр войск, — заметил Середж и повернулся к помощнику. — Что еще у нас в планах на ближайшие дни, Хирон?

Капитан достал из нагрудного кармана микрорайтер и включил его.

— Кроме смотра, сегодня ничего. Завтра предварительный отчет перед губернатором Гиша и Троицей. В 8.00 в конференц-зале губернатора. Также завтра и в это же время капитан Дартмунт и Тристан должны быть в Военно-Медицинском центре в Винтанкоме, а в 10.00 у них встреча с представителями Службы разведки.

Услышав это, Дарси вскинула голову.

— Почему так скоро? Трису еще нужно время, чтобы окончательно поправиться. Не думаю…

Хирон неуверенно посмотрел на адмирала.

— Вообще-то, мэм, с ним следовало поговорить еще до того, как мы ушли из системы Саэде. Помешали медицинские ограничения.

Тристан почувствовал знакомую, но тем не менее неприятную тошноту. Сжав подлокотники, он вопросительно посмотрел на адмирала.

— Это обычная процедура, — сказал Середж, — но я хочу, чтобы вы сначала связались с доктором Мозес. Я не уверен, что эти ограничения уже сняты. Даже если она считает, что все в порядке, пусть обеспечит мониторы связи. — Он взглянул на Дарси, затем на Тристана, давая понять, что все предусмотрел.

— Есть, сэр. — Хирон отстучал что-то на миниатюрной панели. — Также завтра у нас поминальная служба по погибшим. 13.00 в Зале героев. Вы в списке выступающих, сэр.

Адмирал кивнул.

— Далее… встреча с делегацией Йоники по поводу общественной обороны. Это в 15.00. Все материалы будут у вас на столе к завтрашнему утру, сэр. И… небольшой конфиденциальный обед во Дворце Губернатора в 19.00. Для всей семьи.

Хирон посмотрел на Дарси и Тристана, затем снова углубился в изучение расписания.

— Утром 24-го еженедельное совещание-инструктаж… в обычное время. Потом заседание Высшего Военного Командования в 9.00. На 25-е у капитана Дартмунт и Тристана запланирован медосмотр, который проведет доктор Мозес. Время 10.00–10.30. Ваш доклад перед Ассамблеей, сэр, в тот же день в 9.00. — Хирон оторвался от дисплея. — Возможно, на это уйдет весь день.

— Ни минуты отдыха, — вздохнул Середж и постучал по подлокотникам кресла. — Надо пользоваться случаем.

Шаттл приближался к планете. Он вышел на орбиту торможения, и Тристан прильнул к иллюминатору. Его внимание сразу же привлекла массивная ледовая шапка на полюсе, сияющая под солнцем. Почти сразу же проступили очертания континентов, частично затянутые облачной дымкой. «Челнок» прошел над «ночным» полушарием, отмеченным мерцающими пятнышками городов, затем оказался в «дневной» части, где стал отчетливее виден рельеф планеты.

Спустя несколько минут интерком снова ожил.

— Леди и джентльмены, мы входим в атмосферу Состиса. Так как во время спуска возможна некоторая турбуленция, то прошу вас еще раз проверить ремни безопасности, — объявил пилот.

За иллюминатором стали появляться облака. Тристан увидел голубое небо, а чуть погодя и яркое сине-зеленое море. Шаттл продолжал опускаться, уже можно было рассмотреть суда, а затем вдруг в поле зрения появилась земля.

Она возникла, казалось, прямо из океана, целый ряд острых серых клыков! У Тристана перехватило дыхание.

Берег представлял собой рваную кайму фьордов и островков, а вершины гор покрывал снег! Рамискаль-Сити лежал у самого входа в фьорд, заполняя каждую расщелину, каждую пядь земли между водой и отвесными склонами, так что в конце концов город устремлялся в единственно возможном направлении — вверх. Шаттл резко пошел вниз.

Дарси наклонилась к Тристану, чтобы тоже выглянуть в иллюминатор.

— Я уже почти забыла, как выглядят города, — прошептала она спустя минуту.

— В Рамискаль-Сити, Тристан, я повстречал твою мать, — сказал Лухан и повернулся к Дарси. — Помнишь?

— Да. — Она немного помолчала. — Берг пригласил нас с тобой на вечер, посвященный вашему выпуску из Аэрокосмического института. После всех речей и напутствий мы прикололи вам знаки отличия. Первые. — Тон ее вдруг изменился, в нем прозвучали торжественные нотки. — А через несколько дней мы отправились на Ян.

Тристан снова повернулся к иллюминатору. Взревели двигатели шаттла. Его движение вперед замедлилось, потом прекратилось. Шаттл на какое-то мгновение завис, затем начал вертикальный спуск. Юноша представлял себе, как языки пламени рвутся из трастеров, тянутся к земле. И наконец — «ушшш» — и клубы пара и пыли закрыли иллюминаторы.

Их встречали как обычно: группа безопасности и несколько военных. На краю посадочной площадки стояли три скиммера. Лухан, Дарси и Тристан сели в тот, на котором был флаг адмирала, остальные — в два других.

Гербрун Филд находился на узкой полоске земли за пределами города, с трех сторон окруженной Северным Белым морем. При виде его Тристану пришел на память плац Академии в Айри-Сити, хотя тот был, конечно, в несколько раз меньше. А сколько народа!

Вернувшиеся войска стояли, построившись в колонны, рота за ротой, образуя на плацу четкие квадраты. Командиры, завидев адмирала, замерли. Скиммер направился к трибуне в конце площадки. Тристану никогда не доводилось видеть такого количества людей за оградительным барьером. Тысячи… целое море людей, выкрикивающих приветствия в адрес адмирала. Руки, размахивающие ленточками янтарного цвета.

Он почувствовал, как по спине пополз холодок.

На флагштоках бились под ветром вымпелы; такие же, но поменьше, украшали трибуну.

— Это что, один из их религиозных праздников? — услышал Тристан голос матери.

— Похоже, что так, — ответил Середж и кисло улыбнулся. — А может, это просто часть церемонии встречи. Янтарные ленты, по-моему, в честь их бога войны Шивы.

На трибуне находилось человек двадцать высших чинов — несколько военных, но большинство гражданских — и примерно столько же репортеров. Последние окружили адмирала и его семью, стоило им подняться на платформу. Тристан чувствовал себя не в своей тарелке и отворачивался каждый раз, когда кто-нибудь совался к нему с голокордером.

Встретившая их на подиуме женщина была примерно одного возраста с Дарси. Сжав руку адмирала, она расцеловала его в обе щеки.

— По поручению правительства и народа Состиса я выражаю вам, адмирал Середж, нашу глубочайшую благодарность за сохранение мира и безопасности. Ваше имя и ваши дела навеки войдут в память народа Состиса. Поздравляем вас и вашу семью с возвращением домой!

Толпа взорвалась приветственными криками, когда женщина, оставив адмирала, повернулась сначала к Дарси, а потом к Тристану, пожала им руки и улыбнулась, а затем кивком пригласила Лухана на подиум.

По его лицу Тристан видел, что это не доставляет ему особого удовольствия. Окинув взглядом собравшихся, Лухан подождал, пока окончательно стихнут крики.

— Благодарю вас, губернатор Гиша, народ Состиса и Объединенных Миров, — сказал он, и микрофоны разнесли его негромкие слова по всему Гербрун Филду. Адмирал помолчал. — Если сегодня и нужно кого-то чествовать, так это тех мужчин и женщин, которые стоят рядом с вами на этом поле, а также тех, кто сегодня НЕ СТОИТ здесь, о ком напоминают пустые места в рядах их товарищей по оружию.

Лухан опустил голову, и Тристан понял, что он сейчас чувствует. К горлу юноши подступил ком, на глаза навернулись слезы. Он не мог отвести взгляд от отца.

— Это ИХ дисциплина, — продолжал Середж, — ИХ преданность, ИХ смелость обеспечили безопасность Состиса. Приветствуйте же ваших сыновей и дочерей как героев.

Адмирал откашлялся, снова медленно окинул взглядом толпу, и Тристан заметил, как блеснули его глаза.

— Я обращаюсь к вам, мои воины. Вы заслужили мое восхищение и глубочайшее уважение. Я благодарен вам за то, что имею честь быть вашим командиром. Но, — он вдруг улыбнулся, — есть кое-что получше, чем стоять здесь в строю и слушать длинные речи! Вас ждут семьи и друзья, которые так давно не видели вас. А потому… — адмирал выпрямился, — разойдись!

Шеренги рассыпались, словно подхваченные ветром семена. Люди разлетелись по всей длине поля, смешавшись с огромной толпой встречающих, хлынувшей через барьеры.

Сойдя с подиума на платформу, адмирал обнял Дарси и Тристана. Защелкали голокордеры, кто-то зааплодировал, кто-то потянул юношу за рукав.

— Едем домой, — тихо сказал Лухан.

* * *

Жилой комплекс Высшего Военного Командования представлял собой пять башен, разместившихся у подножья горы и окруженных парком. Место было довольно тихое, удаленное от делового и правительственного кварталов города.

— Это практически автономный микрорайон, — сказал Середж, направляя скиммер на посадочную площадку, устроенную на крыше. — И потом, здесь очень тихо, городской шум не доходит. — Он заглушил двигатели и открыл дверцу.

Некоторое время они стояли на крыше, рассматривая окружавшие город заснеженные пики гор. К западу один за другим поднимались хребты. Падающие на них багровые тени казались еще мрачнее по сранению с ослепительно белыми шапками льда. К востоку простиралась безбрежная гладь океана, начинавшегося сразу за фьордом, темным и мрачным, как и плывущие над ним весенние грозовые тучи.

Тристан повернулся лицом к ветру, пробуя его на вкус, как учил Пулу. Он узнал характерный соленый привкус океана, точно такой же, что привлек его внимание в Айри-Сити. Но все же здесь преобладал другой запах — густой пьянящий аромат соснового леса, затягивающего склоны, как шкура пейму.

— Мы находимся на севере, так что солнце не сядет еще час или два, — заметил адмирал. Но не забывайте, что здесь еще ранняя весна, и уже становится прохладно. Так что пойдемте в помещение.

Они спустились на лифте на два или три этажа, минуя эксплуатационный и парковочный уровни, и вышли в холл. Положив ладонь на пластинку сканера, адмирал улыбнулся.

— Вот мы и дома.

Первое, что бросилось в глаза юноше, когда он вошел в комнату, это величественный вид гор. То ли прозрачной была вся стена, то ли это был самый большой голографический экран, который ему когда-либо приходилось видеть.

Затем Тристан увидел собаку. Она лежала на полу посреди комнаты. Услышав голос адмирала, животное подняло голову, встало на лапы и затрусило к хозяину, высунув язык и виляя хвостом. Уткнувшись носом в ногу Лухана, пес потерся о нее, ожидая ответной ласки. Середж наклонился и почесал его за ушами.

— Привет, старина! — сказал он и засмеялся, уворачиваясь от попыток пса облизать ему лицо. — Не ожидал увидеть тебя здесь! Думал, что ребята Хирона не скоро отпустят такого героя!

Тристан замер, не сводя глаз с собаки. Пальцы его сжались в кулаки, изо рта вырвалось шипение. Он отступил на шаг, чувствуя, что к нему снова вернулись старые кошмары.

Собаки прыгали на него, толкали, били хвостами по ногам. Черный, холодный, как рыба, нос, ткнулся в ладонь, потом обнюхал его всего. Сжавшись от страха, Тристан стоял, не смея вытереть холодный пот, пока губернатор не отозвал своих псов.

— Теперь он знает твой запах, — улыбаясь, сказал Реньер. — У Абаттура отличный нюх.

Когда пес отвернулся от Середжа и направился к Тристану, юноша встал между собакой и матерью и оскалил зубы.

— Не трогай ее! — угрожающе прошипел он. — Не пытайся нас обнюхать!

Середж схватил пса за ошейник и оттащил от сына.

— Что случилось, Тристан? Он испугал тебя?

Юноша повернулся к нему и, зло прищурив глаза, сказал:

— У НЕГО были такие же собаки… большие… как вот эта! — дыхание его участилось. — Он дал им… обнюхать нас, а потом… — Тристан сглотнул, вспомнив, как стоял, прижавшись спиной к дереву, а мохнатые чудовища рвались к его горлу. Юноша дрожал, — … потом они гнались за нами… как джоусы на Ганволде… когда мы пытались сбежать.

— Казак не тронет тебя, — спокойно проговорил Середж. Он приказал псу лечь и потрепал его по шее. — Может, он и большой, но совершенно безобидный.

Тристан молчал. Его настороженный взгляд метался между адмиралом и собакой. Он по-прежнему стоял, слегка согнув ноги в коленях и сжав кулаки.

Середж внимательно посмотрел на сына и сказал:

— Но ведь это всего лишь собака, Трис. Что плохого в том, что она здесь?

— Реньер говорил мне, что вы ничем не лучше его! — все тем же тоном заявил юноша.

Дарси взяла его за руку. Тристан повернулся и увидел, что мать едва сдерживает слезы.

Середж задумчиво посмотрел на них обоих.

— Что ж, возможно, Мордан прав. Мы действительно в чем-то похожи. Во время войны оба были пилотами. Оба добрались до вершин карьеры. У обоих большие собаки. Но я все же надеюсь, что на этом сходство заканчивается. А ты вправе выносить собственные суждения.

Тристан окинул его злобным взглядом, но Середж опередил сына.

— Давайте я покажу ваши комнаты, и вы начнете обустраиваться. Лежать, Казак.

Все еще дрожа, Тристан обошел собаку, стараясь держаться подальше от нее. Пес лежал, положив морду на передние лапы, и наблюдал за ним.

Спальни располагались в дальнем конце резиденции.

— Вот эта наша, Дарси, — сказал Лухан. Они стояли перед комнатой, которая размерами не уступала предыдущей. — Вон та, посередине, мой кабинет. А другая, подальше, будет твоей, Трис. Это комната для гостей, но ею почти не пользовались.

Комната оказалась больше, чем та, в которой Тристан жил на Исселе, к тому же в ней было окно. Юноша сразу же подошел к нему, забыв обо всем на свете.

Окно выходило на запад: далеко за верхушками деревьев виднелся уже окутанный тьмой фьорд. Тристан провел рукой по раме.

— Как оно открывается?

— Там есть ручка. Посмотри слева, — подсказал Середж.

Тристан нашел ручку, нажал, и вся панель словно раскололась на несколько частей, каждая в ладонь шириной, которые поворачивались внутрь.

Легкий ветерок тут же влетел в комнату, тронул волосы. В нем уже ощущалась прохлада вечера, но Тристан остался стоять, вдыхая льющийся из окна свежий воздух и вглядываясь в позолоченное солнечными лучами небо над далекими пиками заснеженного хребта.

Он стоял до тех пор, пока не ушел адмирал. Точнее, пока ему так не показалось. Вот почему обернувшись и обнаружив Середжа, застывшего у дверей, Тристан вздрогнул.

— Почему вы все еще здесь? — недовольно спросил он.

Лухан удивленно вскинул брови.

— Я хотел убедиться, что все в порядке.

Тристан осмотрелся: кровать, стол, стул, шкаф

для одежды вдоль одной из стен.

— Все в порядке.

Но это было не так. Стены словно надвигались на Тристана, угрожая не выпустить его… раздавить. Так было на Исселе.

— Хорошо. — Адмирал кивнул. — Свет включается голосом, а вот дверь, как и окно, открывается вручную.

Он протянул руку.

— Вон там…

— Нет! — Тристан выбросил вперед руку, будто хотел помешать двери закрыться. Волнение его снова ожило. Он вспомнил, как пытался открыть запертую дверь, как ломались ногти о металлическую обшивку. — Оставьте ее открытой!

— Хорошо. — Середж убрал руку. Голос его звучал спокойно, но глаза вопросительно смотрели на Тристана. — Что-нибудь не так?

Юноша сжал зубы и опустил голову, но ничего не ответил.

Когда Середж ушел, Тристан осмотрел комнату, на этот раз более тщательно. Кровать ему не нужна. Сорвав покрывала, он расстелил их на полу возле окна. Конечно, это не шкура пейму, на которой ему приходилось спать на Ганволде, но все-таки…

Потом он снял ботинки и брюки и положил их на матрас. Оставшись в одних трусах, Тристан опустился на корточки и уставился в открытое окно.

— Трис? — раздался голос за его спиной. Юноша повернулся.

В дверном проеме стояла Дарси.

— Скоро обед, — сказала она.

Юноша отвернулся к окну. Его желудок мучительно свело.

— Я не голоден.

Дарси вошла в комнату, оглядела развороченную кровать и опустилась на стул.

— Тебе здесь плохо, хочется туда… домой?

Он только пожал плечами.

Дарси обняла сына за плечи.

— Мне тоже. — Минуту она помолчала, потом вздохнула. — Никогда не думала, что буду так скучать по Ганволду. Он так отличается от всего, что мне доводилось видеть раньше. Такой… примитивный… Я чувствовала себя одинокой… было страшно. — Дарси погладила его по голове. — Сколько раз, особенно, когда шел дождь, и на полу хижины собиралась целая лужа, я забивалась в какой-нибудь сухой уголок, брала тебя на руки и плакала.

Тристан удивленно взглянул на нее. Он помнил, хотя и был тогда совсем маленьким, как мать при помощи кости выкапывала небольшие траншеи, чтобы отвести из хижины воду. А когда выглядывало солнышко, она снимала закрывавшие вход мокрые пейму и сушила их. Потом ой узнал, как тяжелы эти шкуры, как нелегко их поднять даже сухие. Ему часто приходилось видеть мать усталой, обгоревшей под солнцем, с истертыми до крови руками, но…

— Я никогда не видел, чтобы ты плакала.

— Да, плакала. Много раз. — Она опять вздохнула. — Но ведь мы научились выживать, разве нет?

Тристан нехотя кивнул.

— И здесь мы тоже научимся жить. — Дарси взъерошила его волосы, поцеловала в лоб и поднялась. — Ну, а теперь пойдем обедать.

— Позже, — сказал он, глядя ей вслед.

После ухода Дарси стало как будто темнее. Тристан повернулся к окну. Опускающееся за горизонт солнце еще бросало огненные стрелы в затянутое тучами небо. Темные тени скрыли горы, и сейчас виднелись лишь их неясные силуэты, похожие на небоскребы какого-то чужого города.

В памяти Тристана всплыло другое небо, то, что ему приходилось видеть на Исселе. Он любовался им из окна своей комнаты под самой крышей башни. Больной, одинокий, испуганный, Тристан видел, как оно темнело, становилось кроваво-красным, затем черным. Дверь была закрыта, и ему ничего не оставалось, как смотреть и думать…

Тристан обернулся. Ему вдруг показалось… Но нет, ЭТА дверь оставалась открытой. Открытой… Но страх терзал юношу так же, как и в его первую ночь на Исселе.