— Все в порядке. Спасибо 5а информацию, Маркус. Доброй ночи. — Лухан выключил коммуникатор и, откинувшись в кресле, потер глаза и лоб. Голова раскалывалась от боли. Он взглянул на часы. Далеко за полночь. Неудивительно, что его одолевает усталость!

Выйдя из кабинета, он задержался, чтобы заглянуть в комнату Тристана.

Юноша лежал на полу, полунакрывшись одеялом, и слабый ночной свет позволял видеть полоски искусственной кожи на ребрах в тех местах, где совсем недавно были шрамы. Лухан покачал головой.

Он уже собирался уходить, когда Тристан зашевелился, застонал и перевернулся на бок. Лицо исказила гримаса боли, из открытого рта донёсся стон. Лухан вошел в комнату, приготовившись стать свидетелем одного из кошмаров сына.

Однако ничего не произошло. Через несколько секунд лицо юноши расслабилось, пальцы, сжимавшие одеяло, разжались. Наклонившись к сыну, Лухан ждал. Дыхание Тристана выровнялось. Адмирал потрогал его лоб, поднялся и вышел из комнаты, не забыв оставить дверь открытой.

В их спальне все еще горел ночник. Дарси, похоже, спала, повернувшись лицом к стене. Стараясь не шуметь, он прошел в примыкающую к спальне ванную, надеясь отыскать что-нибудь от головной боли, но задел дверцу шкафчика.

Дарси повернулась.

— Лухан?

— Да. Я разбудил тебя?

— Нет. — Она села, опершись на подушку, и натянула одеяло. — Я ждала тебя.

Он остановился. В полумраке трудно было разглядеть выражение ее лица, но голос женщины звучал грустно.

— Что-нибудь не так, Дарси?

— Все не так.

Лухан замер. Потом глубоко вздохнул. Затем сел на край кровати.

— Расскажи мне, что тебя огорчает.

Дарси обхватила руками колени.

— У меня такое чувство, что за последние несколько дней мы с Тристаном из узников Иссела превратились в узников Состиса. Только теперь нас держат в прозрачных коробках с дырками, чтобы люди могли тыкать нас шестами.

— Что ты имеешь в виду?

— Опросы. Я чувствую себя не столько возвращенным заложником, сколько взятым в плен шпионом!

— Но это обычная процедура, — удивленно заметил Лухан. Бывшие заложники и военнопленные могут предоставить…

— Я ЗНАЮ, Лухан, знаю! Я знаю, что так и должно быть! Но нам от этого ничуть не легче. Особенно Тристану. Он плохо ест, к нему вернулись прежние кошмары…

— Знаю, Дарси. — В висках стучало все сильнее, и Лухан потер их ладонями. — Подожди.

— … и вот когда они наконец разрешили нам вернуться домой, тебя здесь не застать. Мы видим тебя не чаще, чем если бы были на Ганволде! Если бы не супруга твоего помощника, Гизель, которая приходит почти каждый день, то здесь можно было бы сойти с ума! А еще этот видеофон. — Дарси подняла голову. — Мне казалось, что внизу есть человек, который может блокировать все идущие сюда сигналы.

— Консьерж…

— Не знаю, то ли он плохо справляется со своими обязанностями, то ли кто-то научился действовать в обход! Нам все время звонят из Службы новостей, просят об интервью. Как назойливые мухи! Сегодня я им так и сказала и не стала даже разговаривать.

Лухан легко мог представить себе это. При других обстоятельствах можно было бы посмеяться.

— Хорошо, я этим займусь, — пообещал он.

Дарси сидела все в той же позе, положив голову на колени.

— Если бы мы с Трисом могли хоть иногда выбираться отсюда… А так только допросы. — Она вздохнула. — На Ганволде мы не знали никаких ограничений, а здесь единственная возможность — это скиммер, да и тот не всегда свободен. Кроме того, у меня нет разрешения. Ни в город, ни в горы — никуда нельзя. Мы словно прикованы к этому месту!

— Есть еще подземная транзитная система, — сказал Лухан. — Она ведет в город. В домашнем компьютере есть расписание движения и карта маршрутов.

— Если бы я могла до них добраться, — ответила Дарси. — Все было бы не столь плохо, если бы я знала, как тут что работает. Но технология изменилась! — Она закинула руки за голову. — Прошло столько времени, а я до сих пор не разберусь в кухонных приспособлениях… там ведь даже кнопок нет! А эти руководства! Они же на другом языке!

— На кухне все приводится в действие голосом, — заметил Лухан.

— Я пыталась, — возразила Дарси, — но в ответ все время слышу: «Недостаточные инструкции».

— Да, здесь руководства беспомощны, — с оттенком раздражения сказал Лухан. — И дело даже не в том, что тебя не было двадцать пять лет. Похоже, что их пишут сами механики… для самих себя. Если хочешь, я тебе все покажу.

— Нет, не надо. Я начинаю разбираться… постепенно.

То, как она это сказала, удивило и озадачило его. Лухан недоуменно посмотрел на нее.

— Дарси, ты только что сказала, что хочешь всему научиться. Я лишь предлагаю тебе помощь.

— Знаю. — Она выпрямилась. — Но не нуждаюсь в твоей помощи. Все эти годы на Ганволде я обходилась без нее.

Теперь Дарси сказала это так, словно ОН был виноват во всем, что с ней случилось. Лухан не мог понять этого, да и понимать, откровенно говоря, не хотелось.

— Прости, — сказал он и встал. Сжал зубы, стараясь не обращать внимания на боль в висках, и прошел в ванную.

Сама мысль о том, чтобы включить свет, резью отозвалась в глазах, поэтому Лухан остановился в темноте перед медицинским шкафчиком.

— Пластырь-анальгетик-экстра, две штуки, — сказал он и подставил руку под диспенсер. Приложив их к вискам, Лухан еще немного постоял, ожидая, пока пластырь начнет оказывать действие и надеясь, что Дарси уже уснула. Не тут-то было. Она сидела в той же позе, обхватив колени руками.

— Лухан?

Ему показалось, что голос жены дрогнул, но он подавил в себе желание поднять голову и посмотреть на нее, сосредоточившись вместо этого на пуговицах рубашки.

— Что? — его голос прозвучал резче, чем хотелось бы.

— Извини.

Он взглянул на нее.

— Просто… я никак не привыкну ко всему этому. Я ощущаю себя лишней и никчемной. У меня накопились сотни вопросов, но на них некому ответить. Я понятия не имею о современной политике и социальных пробемах. Прошлый вечер во Дворце Губернатора я только и думала о том, чтобы ненароком не обидеть кого-нибудь и не поставить тебя в неловкое положение. Часто я ловлю себя на том, что мне хочется взять пищу руками и сесть на пол!

Боль еще не ушла. Лухан закрыл глаза.

— Меня ты этим не смутишь, но если хочешь, я приглашу консультанта по протокольным вопросам. Если тебе так будет легче.

— Нет! Никаких консультантов! Я вообще не хочу ни в чем участвовать. Хочу быть лишь супругой и матерью, вот так! А со временем вернуться в медицинскую школу.

Лухан только вздохнул и опустился на кровать.

— Мне бы тоже хотелось какое-то время побыть просто отцом. Наверное, я знаю об этом еще меньше, чем ты о протоколе, особенно когда дело касается подростка, который сидит на полу, уставившись в окно, и сжимается каждый раз, когда я протягиваю к нему руку. У меня почти не остается времени на него, да и на тебя. Оно уходит на эту проклятую войну и на речи в память тех, кто погиб… — Лухан скорчил гримасу, — да еще на подготовку отчетов. Вот и завтра у меня доклад перед Ассамблеей.

Он замолчал. Тишину нарушила Дарси.

— Прости, Лухан. Я не подумала о тебе.

Он невесело усмехнулся.

— Ну, значит я не один такой. Конечно, я тоже не подумал, что тебе нужно ко многому приспособляться. — Ему стоило труда повернуть голову. — Так что ты тоже извини меня.

В конце концов Дарси уснула в его объятиях, положив голову ему на плечо. А Лухан еще долго лежал, глядя в потолок, так что даже звонок в пять утра не разбудил его.

* * *

Зал Ассамблеи представлял собой полукруг с местами для зрителей на балконе, подвешенном между украшенным фресками куполообразным потолком и креслами для представителей Объединенных Миров, занимавшими нижнюю часть. Подиум находился на невысокой платформе у плоской стены зала, украшенной знаменами девяти миров-участников. Сегодня все представители были на месте, а на балконе толпились официальные — как военные, так и гражданские — лица, представляющие самые разные службы. Правда, меры безопасности были усилены, и охранники тщательно проверяли всех гостей.

Сам доклад, сопровождаемый просмотром карт, диаграмм и голографических кадров, занял не более двух часов. Но вот ответы на бесчисленное множество вопросов заняли весь оставшийся день с перерывом на час. Это время Лухан провел с сотрудниками своего штаба в офисе Службы безопасности, готовясь к новой порции вопросов и собирая необходимый материал для ответов.

Вопросы касались самых разных тем: численность потерь и беженцев, оценка мощи исселианского флота и его положение в исселианской системе… Задавать их стоило бы представителям оперативного планирования и разведки, но Лухан понимал, что оказался крайним.

После ответов на вопросы последовали дебаты по поводу того, какое влияние может оказать ситуация, сложившаяся в исселианской системе, на Объединенные Миры. Не следует ли усилить военное присутствие на Яне и Саэде? Какие меры можно предпринять в оставшиеся месяцы?

— Хотя нападение исселианцев было отбито, а их войска серьезно пострадали, — сказал в заключение Лухан, — считать данный конфликт исчерпанным никак нельзя. Союзниками Иссела стали мазуки, и сейчас они представляют гораздо большую опасность, чем исселианцы. Нынешний конфликт невозможно разрешить до тех пор, пока мазуки не будут изгнаны из этого сектора галактики.

Он оглядел лица собравшихся.

— Мы, те, кто служит в Вооруженных Силах Объединенных Миров, обращаемся к вам за дальнейшей поддержкой в выполнении нашей миссии.

Адмирал сошел с подиума, а аудитория поднялась и устроила ему овацию.

Этого Лухан не ожидал. Он постоял, склонив голову, затем кивнул и перевел взгляд на Хирона и Маркуса Уллена. Они подошли к адмиралу, и все трое направились к ближайшему выходу.

В громадном мраморном холле их ждала доктор Мозес. Когда дверь открылась и из зала донесся гром аплодисментов, она бросила на Середжа взгляд, означавший: «Мне надо поговорить с тобой», но подойти к нему не смогла, так как адмирала окружила толпа репортеров.

Было уже 17.30. Лухан устал и проголодался. Снова разболелась голова. Ему хотелось одного: отправиться домой. И все же он остановился.

— Адмирал Середж! — окликнул его один из репортеров, тыча в лицо микрофон. — Не могли бы вы вкратце повторить то, что говорили Ассамблее? Можно ли считать, что угроза Иссела ликвидирована раз и навсегда?

Тщательно подбирая слова, Лухан ответил:

— Способность Иссела вести боевые действия серьезно подорвана. Мы полагаем, что в ближайшее время не стоит ожидать от них повторного нападения. Однако, по нашим оценкам, у них до сих пор есть, по меньшей мере, один флот. Пройдет некоторое время, прежде чем они смогут укрепить свои силы.

— Сэр, — сказал кто-то, — как насчет слухов о том, что у исселианцев проблемы с новыми союзниками? Вы можете это прокомментировать?

Лухан взглянул на Маркуса.

— Похоже, что конфликт между ними продолжает развиваться, — ответил он. — На данном этапе все, что мы можем, это наблюдать, ждать и готовиться.

— Может ли ситуация осложниться настолько, что потребуется вмешательство Объединенных Миров?

— Да, такое может случиться.

Репортеры ненадолго оставили его в покое, но затем кто-то из задних рядов поднял руку.

— Сэр, говорят, что как только все это закончится, вы собираетесь подать в отставку? Не хотите ли вы заняться политикой?

Вопрос прозвучал столь неожиданно, что Лухан даже рассмеялся и покачал головой.

— Конечно, нет! За последние несколько лет я досыта наелся политики. Кроме того, — он улыбнулся, — не люблю публичных выступлений. — Заметив, что доктор Мозес снова повернулась в его сторону, Лухан поспешно добавил: — А теперь вам придется извинить меня. Деловое свидание.

Либби отошла от колонны, у которой стояла все это время.

— Как доклад?

— Неплохо, — ответил Лухан, позволив себе облегченно вздохнуть. — Рад, что все закончилось. — Он внимательно посмотрел на женщину. — Но ты же хочешь поговорить не об этом, верно?

— Да, — Мозес оглянулась. Из зала заседаний хлынул поток, грозящий затопить холл. — В этом здании есть место, где можно спокойно поговорить?

На втором этаже было полно свободных комнат, в которых обычно заседали различные комитеты и комиссии. Лухан повел Либби в одну из них в самом конце крыла.

— Это подойдет?

Мозес огляделась.

— Вполне.

Они уселись за длинным столом друг напротив друга.

— Сегодня после опроса я встречалась с Дарси и Тристаном. Мне пришлось отложить эти беседы. Тристану они больше не по силам.

— Вот потому-то я и просил, чтобы ты присутствовала при этом, — напомнил Лухан. — И просил также сообщать мне, если что-то пойдет не так.

— Вот я и говорю тебе, что прекратила беседы. Из-за них задерживается выздоровление Тристана. Его снова мучают кошмары. Подскочило давление. Он перестал набирать вес. И не надо быть особым специалистом, чтобы увидеть в его глазах страх. У него прекрасная, почти голографическая память, — продолжала Мозес. — Я провела несколько тестов после того, как он в ответ на какой-то вопрос воспроизвел весьма подробную схему. — Она открыла папку с грифом «СЕКРЕТНО» и вынула пару листков. — Вот расположение Командного пункта на Исселе-2. — На стол перед адмиралом лег первый листок. — Подозреваю, что и масштаб соблюден. Все указано. Правописание безошибочно. А вот второй. Это шахтенный комплекс Малин Пойнт со всеми уровнями, включая грузовой отсек по приему шаттлов. Опять же обрати внимание, насколько все подробно.

Лухан взял оба листка. По мере изучения схем удивление его росло.

— Да, даже голографические аппараты не дали бы нам такой точности!

— Верно, — кивнула Мозес. — То же самое с кампусом Академии в Айри-Сити. А вид на Санабрию из окна его комнаты на Исселе! Аналитики, изучив его рисунок, смогли точно установить, в каком именно здании держали Триса. При этом они пользовались тем, что даже отдельные дома оказались узнаваемыми.

— Возможно, что в будущем эта способность поможет ему в карьере.

— Да. Но сейчас это просто проклятие. Трис не может забыть того, что видел и слышал, как бы он ни хотел этого. И заставлять его копаться в этом — значит причинять новые болезненные раны.

— Понимаю, — кивнул Лухан.

— Но дело не только в Тристане. — Мозес убрала листки в папку и проверила замок. — Дарси тоже трудно. Во-первых, напряжение от постоянных бесед, копания в прошлом. Во-вторых, она с трудом адаптируется к новой обстановке. И в-третьих, беспокойство за Тристана, неулаженность отношений с тобой, недостаточно быстрый, а точнее, остановившийся процесс выздоровления, что связано, прежде всего, с недостатком отдыха… В общем, она близка к отчаянию.

— Знаю. — Лухан опустил голову. — Мы говорили об этом прошлой ночью. И даже спорили.

— Хорош медовый месяц, а?

Адмирал бросил на нее мрачный взгляд. Мозес вздохнула и покачала головой.

— Этого следовало ожидать, Лухан. Вы же теперь совсем не те, какими были двадцать пять лет назад. Нельзя ожидать, что все будет так же, как много лет назад. Нужно заново строить отношения.

— Я все понимаю, — сказал Лухан. Наклонившись вперед, он сидел, не поднимая головы, и рассматривая узор на ковре.

Доктор Мозес дотронулась до его руки.

— Потенциал этих новых отношений, которые только зарождаются, очень велик, но над ним нужно работать вам обоим. Вы повзрослели, разлука дала возможность более точно и глубоко оценить то, что вам нравилось раньше. Тем более, что вы оба снова хотите влюбиться друг в друга.

Лухан удивленно поднял голову. Мозес улыбалась.

— Это видно и не специалисту. — Доктор помолчала. — У вас всегда было одно очень ценное качество. Оно уже тогда помогало вам решать самые сложные проблемы. Какое? Вы могли ВСЕ ОБГОВОРИТЬ, ОБСУДИТЬ. Сейчас это важно вдвойне. А уж тем для разговоров предостаточно!

— Проблема лишь в недостатке времени.

— У тебя больше нет причин оставаться трудоголиком, Лухан, — серьезно заметила Мозес. — Напротив, сейчас ты просто не можешь позволить себе этого! Все, что нужно, это увезти отсюда Дарси и Тристана. Возьми их с собой на Топаву и проведи там столько времени, сколько сможешь.

Лухан положил руки на стол.

— Именно так я и хотел сделать, но эта война…

— Но ведь сейчас нет военных действий. Ты имеешь такое же право на отпуск, как и твои войска. — Она посмотрела ему в глаза. — Тебе НУЖЕН отпуск, Лухан. По тебе это видно. У тебя давно болит голова?

— С прошлого вечера, — раздраженно ответил он. — Пара пластырей, и все пройдет.

— Нет, тебе нужен настоящий отдых. — Мозес снова вздохнула. — Если не хочешь сделать это для себя, сделай для семьи. Возможно, это единственный шанс на выздоровление твоего сына.