Авуз остановился на пороге столовой.
— К вам посыльный, сэр.
Увидев, что Реньер поднимается из-за стола, Тристан повернулся на голос. За Авузом стоял темнокожий человек из центра связи. Юноша отложил столовый прибор. Разговора он не слышал, но заметил, что сержант украдкой смотрит на него через плечо губернатора. Взгляд его был стальным и пронизывающим насквозь. Так мог смотреть человек, который хотел о чем-то предупредить.
Есть он уже не мог.
— Прошу меня извинить, — сказал он Лариэль. Во рту стало сухо, и фраза далась с трудом.
Она не стала спрашивать его о причине внезапного решения, но, выходя из-за стола, он почувствовал на себе ее взгляд. Тристан кивнул Пулу и вдруг споткнулся. Если бы не спинки стульев, на одном из которых сидел б’Анар Ид Па’ан, то он упал бы. Мазук убрал ногу и со злостью покосился на него.
— Неуклюжий щенок!
Па’ан протянул руку и наколол ножом кусок мяса, лежавший на тарелке Тристана. Он откусил половину прямо с ножа и стал жевать его так, что показались клыки и язык.
Тристан гневно посмотрел на него и сжал кулаки, но повернулся к нему спиной. Юноша обратил внимание, как Пулу облегченно вздохнул.
Вернувшись в комнату, он снял ботинки, скинул куртку и рубашку, сел на корточки и принялся что-то чертить на ковре.
Пулу уселся на кровати.
— Что-то не так, маленький брат? Что случилось?
— Даже сам не знаю, — ответил задумчиво Тристан.
— Почему же ты считаешь, будто что-то произошло?
— Черный человек там, — он кивнул в сторону двери, — он смотрит на меня, и его глаза говорят: «Опасность».
— Что ты теперь будешь делать?
— Думаю, какой найти выход.
— Ночью?
— Да.
Тристана уже клонило в сон, когда за дверью в коридоре он услышал голоса. Он замер и насторожился: голос губернатора. И Па’ана. Всего он разобрать не мог и решил подобраться поближе к двери, приложил ухо к щели.
— …транспортный корабль с Ганволда сегодня вечером стыковался на станции Дельта, — говорил губернатор.
— Наконец-то, — сказал Па’ан тоном, похожим на рычание.
— Что с пассажиром? С этой женщиной?
— В сообщении капитана, — продолжал Реньер, — говорится, что после того как ее забрали из поселения, она была направлена в колониальное лечебное учреждение. Врачам удалось нормализовать ее состояние, потом ее взяли на борт, но они считают, что ее болезнь неизлечима.
Губернатор помолчал.
— Надеюсь, что информация, которую получит мой старый друг Лухан Середж, заставит его предпринять наконец действия…
У Тристана все похолодело внутри.
— Моя мать!
Он отскочил от двери и повернулся к Пулу.
— Они доставили на станцию Дельта мою мать и собираются сообщить об этом моему отцу.
Па’ан пожал плечами.
— Может, будет больше эффекта, если дать ей умереть?
— Нет! — Реньер изо всех сил зажал в руке трость. — В этом пока нет необходимости.
— А мне кажется, есть, — мазук преградил, остановившись, дорогу губернатору. — Объединенные Миры никак не отреагировали на ваши провокации, главнокомандующий, разве что укрепили свою оборону.
— Я в курсе, но мы этого не боимся.
— Ваши шансы на успех уменьшаются.
— Я бы так не сказал. Скоро мы соберем в кулак все ударные силы.
— Моих сил уже достаточно, — сказал Па’ан, — для выполнения задачи, поставленной Пашой.
— Что ты этим хочешь сказать? — разозлился Реньер.
Па’ан оскалил звериные зубы.
— Звездному миру моего повелителя нужны люди-рабы, главнокомандующий Сектором, а для него не имеет значения, откуда они. Если не удастся взять рабов на Состисе, то нам хватит их на Исселе.
— Ты, шакал! — бросил презрительно Реньер.
— Это необходимость. И запомни, пожалуйста, губернатор, что я командую солдатами Паши, а они уже в вашей системе.
— Ты не… — уставился на Па’ана Реньер.
Мазук взмахнул рукой, обрезав его на полуслове.
— Заложники, — ухмыльнулся он. — Как-то странно получается порой. Некоторых из них приходится убивать, чтобы возросла цена остальных, — он в упор посмотрел на Реньера. — Делай выбор, губернатор. Что лучше?
Реньер засомневался.
— Убей мальчишку.
Па’ан потянулся за ножом и собрался вернуться, но Реньер схватил его за руку.
— Нет, это было бы слишком просто. Я давно ждал случая показать Лухану Середжу, что значит потеря дорогого человека. Мальчишкой я займусь сам.
* * *
Тристан осторожно толкнул дверь.
— Она закрыта снаружи! — он нетерпеливо нажимал на кнопку, оглядываясь вокруг. — Сюда, Пулу, — неожиданно позвал Тристан. — Мы пройдем через туалет и комнату Раджака: она не закрыта.
Он подхватил ботинки и протянул руку к двери.
— Уходим тихо.
Юноша распахнул дверь, но в этот момент в ней возник Раджак.
— Не очень умно, Тристан.
Ботинки описали дугу и пришлись Раджаку по челюсти, он покачнулся.
— Пулу, уходи! — крикнул Тристан. — Уходи! Я иду за тобой!
Он прицелился в голову Раджака еще раз, в то же время пытаясь проскользнуть мимо него, но слуга защитился и выбил ботинки из рук юноши. Схватив Тристана, он выкрутил ему руку и заломил за спину. Плечо пронзила боль, заставив упасть на колени.
— Хватит, Раджак.
Тристан приподнял голову, вздрогнув от неожиданно вспыхнувшего света.
В коридоре показался губернатор с тростью в руках. Рядом с ним шел б’Анар Ид Па’ан. Пулу удалось убежать. Реньер прошел через комнату и закрыл на замок дверь туалета.
— Положи его на кровать и свяжи.
Раджак ослабил хватку настолько, чтобы Тристан поднялся с колен и чтобы толкнуть его потом к кровати головой.
— Мне жаль, мальчик, — раздался сзади голос Реньера, — но ситуация изменилась настолько, что я не могу позволить себе оставить тебя в живых.
Раджак прижал Тристана к кровати, а Па’ан связал ему вместе руки и ноги. Каждый вдох давался с трудом. Он услышал чьи-то шаги и вздрогнул, ощутив на голой спине холодную сталь.
— Мне хотелось бы ускорить и облегчить твою смерть, но это не было бы должной платой твоему отцу.
Холодный кончик ножа переместился к боку и остановился у нижнего ребра.
— Его предательство, Тристан, в конечном итоге обернулось гибелью близких мне людей и детей, а также потерей моего родного звездного мира.
Нож убрали, но потом вонзили под ребро с такой силой, что Тристану показалось, будто острием нож вышел из спины. Ребро сломалось и вонзилось в мягкую ткань, когда он упал на бок. У юноши потемнело в глазах, он едва не потерял сознание.
— Я долго носил в себе ту боль, которую тебе приходится терпеть сейчас, — голос Реньера слышался издалека. — Пришло время узнать, как я страдал.
Конец трости коснулся спины.
— И он будет страдать, Тристан. Он будет извиваться от боли, когда получит голограмму и увидит, в каких мучениях ты умирал.
Трость уперлась в затылок, затем ее убрали.
Тристан закрыл глаза и плотно стиснул зубы. Удар тростью был нанесен откуда-то из пустоты, спину словно обожгло горячим прутом. Он уткнулся лицом в одеяло, чтобы не закричать.
* * *
Пулу сидел за дверью туалета. От запаха человеческой крови он сморщил нос, сердце его забилось неровно, он часто дышал. Ганианец услышал, как воздух рассек металлический предмет, и прижал уши. От приглушенных криков шерсть у него на спине встала дыбом, он оскалил клыки. Пулу издал рычание, перешедшее затем в пронзительный крик банши, и бросился на дверь. Уцепившись за нее когтями, Пулу резко рванул ее на себя и, зашипев от боли, потряс рукой. Один коготь вырвался с мясом. Пулу понял, что одному ему не справиться, понадобится помощь человека. Он знал, к кому идти. Лихорадочно царапаясь в дверь Лариэль, ганианец не обращал внимания на сломанный коготь… и раболепно сжался, когда дверь отворилась. В волнении он несколько раз коснулся лба.
— Мир в тебе, мать! Пойдем, пойдем! Тристану больно! — он отступал назад, не прекращая кланяться.
Лариэль в беспокойстве и волнении последовала за ним. Она джва’нан, в этом он был уверен. И она остановит их.
* * *
У Тристана больше не было сил кричать, более того — он едва дышал. Ладони его слиплись от пота, пальцы занемели. Он с трудом вздохнул, не услышал, как открылась дверь. До него донесся крик, кричал кто-то еще.
— Папа, нет! Папа, что ты делаешь? Прекрати!..
Вслед за этим до Тристана донесся звук, напоминавший хруст расколовшегося ореха, и хрипение… Потом металлическая трость полетела в стену, и испуганно завопил губернатор:
— Лари, моя девочка! Я ударил ее! Я даже не заметил ее! Душа моя, ее горло! О Лари, дорогая! Раджак, врачей!
— Нет… — едва ворочая языком, прошептал Тристан.
Он попытался поднять голову и повернуться, но острая боль пронзила грудную клетку и позвоночник. Он так ничего и не увидел, кроме мазука, уставившегося на что-то лежащее на полу, и слышал только хрипы задыхающегося человека да всхлипывания губернатора.
— Душа моя, душа моя! Она все, что у меня оставалось!
— Лариэль… — застонал Тристан, и у него помутнело в глазах.
* * *
Что-то коснулось его подбородка, потом шеи и в нерешительности замерло. Рука. Он раскрыл глаза.
— Лежи спокойно, — сказал кто-то приглушенным шепотом.
Тристан повиновался.
Чужие руки дотронулись до его запястья, потянули узлы, пока они не ослабли, стали развязывать дальше.
— Не издавай ни звука, — наставлял тот же голос.
Его подняли с коленей и положили на кровать. По бокам и по спине пробежало что-то теплое. Руки Тристана совсем не действовали и казались чужими. Грудь словно раздавили. Спина и плечи горели. Он стиснул зубы, сдерживая стон, и тело от напряжения вновь покрылось потом. Руки опустили его на какой-то мягкий предмет, который продавился от тяжести тела. Те же руки накрыли его простыней.
* * *
Капитан Вейл вышел из лифта и направился в амбулаторию, но тут почувствовал, что кто-то трется об его ногу. Врач посмотрел вниз — на него вопрошающе смотрели янтарные глаза. Он кивнул, дал Пулу знак подождать и пропустил вперед двух патологоанатомов.
— Отвезите ее в морг. Этим я займусь в травматологии.
Он не стал ждать, когда к нему подойдут за каталкой, и покатил ее быстро по коридору. Когда двери травматологии закрылись, Вейл откинул простыню с головы Тристана.
— Все будет в порядке, малыш. С тобой все будет хорошо.
Вейл начал перекладывать юношу на операционный стол, и Тристан застонал.
— Извини, малыш.
Ганианец в волнении ходил вокруг стола, гладил волосы Тристана тыльной стороной ладони и причитал.
— Пулу, — его друг с трудом повернул голову.
Вейл включил помпу аппарата переливания крови и стал выбирать необходимую группу крови. Просматривая полку с контейнерами, он задумался, взял индивидуальный пакет первой помощи и оценивающе изучил наклейку: средства от шока, боли и противоядия — все для внутривенного вливания; аэрозольные средства и материалы для наложения швов; две упаковки универсальной группы крови в гравитационных емкостях, примитивных, но которые можно использовать не только в условиях стационара.
Вейл подвесил одну емкость над операционным столом, протер тампоном руку юноши и ввел иглу для переливания крови. Тристан мутными глазами наблюдал за движениями врача и почти не моргнул от укола. Шок. Вейл взял шприц для подкожного вливания, сорвал зубами колпачок и сделал укол в плечо. Включив кислород, он надел Тристану на лицо маску и еще раз проверил давление и пульс. Проделав все необходимое, он позволил себе облегченно вздохнуть.
Вейл нажал на кнопки, отрегулировал антенны сканера и поставил голографический дисплей на уровне глаз Тристана. Излучаемые между антеннами волны преобразовывались в цифровой компьютерный код, который создавал объемное изображение на дисплее. Рукояткой точной настройки Вейл отрегулировал резкость изображения костей, увеличил картинку с позвоночником.
— Я зафиксирую у тебя на затылке электронный зажим, малыш, — сказал капитан и отвернулся, чтобы продезинфицировать руки. — Ты не сможешь двигаться, пока я его не сниму, но зато не будешь чувствовать боли. Понятно?
Ответа не последовало. Вейл даже не был уверен, услышали его или нет. Он взял в руки хирургические щипцы и, глядя на экран сканера, моментально установил зажим. Когда тело юноши ослабло, Вейл вздохнул свободнее. Сканер позволил увидеть все до малейших подробностей: пять треснутых и одно сломанное ребро — с правой стороны; семь треснутых отростков в позвоночной части грудной клетки; ушиб и кровоизлияние почек в правой области; ушибы и разрывы ткани до тридцати одного процента по показаниям компьютера. Даже Вейлу-врачу стало не по себе, и он стиснул зубы.
Под внимательным взглядом Пулу он стянул с Тристана окровавленные брюки и осторожно уложил его на столе.
— Придется ставить катетер, малыш, — сказал Вейл, — он повредил тебе почки.
— …убил Лари? — простонал Тристан.
Капитан замер, неожиданно вспомнив увиденное в маленькой комнате. Реньер повредил гортань девушки, попав тростью по горлу. К тому времени когда подоспел он и два паталогоанатома, было уже поздно — девушка задохнулась. У Вейла от жалости защемило сердце.
— Она умерла быстро, Тристан, — сказал он, хотя и знал, что лжет. — Мне очень жаль.
Он посмотрел в мутные глаза юноши, и тот повернул голову набок и прикусил губу.
Глядя на голографический дисплей, врач применил лазерный скальпель для установки катетера и сшивания самых глубоких разрывов, а также для соединения поврежденных частей ребер и позвонков. Вейл отвел в сторону лазерный аппарат, зафиксированный на автоматическом манипуляторе, почувствовав взгляд Тристана.
— Ну вот, почти все готово, — сказал он, протягивая руку за флаконом с аэрозолью.
Он распылил ее по спине, которая тут же покрылась прозрачной пленкой.
— Когда она высохнет, то заменит тебе настоящую кожу, пока не заживет твоя. В аэрозоли содержатся антибиотик и лекарства, ускоряющие заживление.
Вейл поставил флакончик, снял хирургические перчатки и повернулся к шкафу с медицинскими препаратами.
— Я поставлю тебя на регенерацию, чтобы все поскорее зажило, и дам снотворное. Первые несколько часов буду следить за твоим состоянием. За пять-шесть дней, будь уверен, встанешь на ноги.
Тристан молчал, но вздрогнул, услышав голоса за дверью:
— Помощь не нужна, сэр?
Сержант Рикер.
Вейл замер.
— Нет, — поспешил произнести он, заставив говорить себя спокойнее. — Нет, я уже почти закончил.
Его внимание привлекли часы на дальней стене.
— Вы уже можете уходить. Смена все равно заканчивается.
— А как насчет снимков?
— Я проявлю их, пока буду ждать дневную смену.
Вейл уже взял себя в руки. Помолчав, Рикер ответил:
— Хорошо, сэр. Увидимся вечером.
Вейл прислушался к удаляющимся по коридору шагам и, взглянув в вопрошающие глаза Пулу, с облегчением вздохнул. Он переложил на каталку Тристана и все необходимое для его жизнедеятельности: катетер, монитор, аппарат для переливания крови, покрывала и стерильные полотенца — прикрыл все простыней и вышел из операционной.
В морге пахло прохладой и бальзамирующими средствами. Пулу сморщил нос. Вейл старался не обращать внимания на камеру со свежей биркой, и у него мороз пробежал про коже.
Стол находился в глубине комнаты, там, куда не доходил свет из открытой двери. Покрывал было достаточно, чтобы Тристан, лежа на спине, не замерз. Вейл свернул каждое втрое и разложил на столе. Потом перенес Тристана и подложил под поврежденные места свернутые полотенца. Пулу сел рядом на стол, наблюдая, как врач вводит снотворное, закрепляет идущие от монитора датчики и зонды контроля за жизнедеятельностью организма, проверяет пульс, давление крови, температуру и дыхание.
— Дела твои идут неплохо, малыш, — пришел к выводу Вейл. — Пулу останется на всякий случай с тобой, но мы предусмотрим еще одну меру предосторожности.
Заставив себя заглянуть в глаза юноши, капитан положил на стол у его головы перевязочный материал.
— Я забинтую тебе рот. Мы не можем рисковать. Если ты застонешь, тебя услышат. Сейчас твоя жизнь зависит от того, насколько правдоподобной для других будет твоя смерть.
«…и нужно обязательно дать знать отцу мальчика, что его сын жив», — подумал Вейл.
Он внимательно рассмотрел на экране терминала бланк свидетельства о смерти и нахмурился. Ему показалось, что ситуация повторяется. Неужели уже прошло шесть месяцев с того момента, когда он сфабриковал доклад о якобы существующей психологической связи между ганианцами — партнерами по охоте?
«Ну вот, теперь я делаю нечто подобное во второй раз», — и Вейл приступил к делу.
Если не заполнить графу даты смерти и время, то это явно бросится в глаза. Подозрительным может показаться и пропущенное имя. Поэтому Вейл внес точную дату и приблизительное время избиения Тристана.
САНИТАР.
Вейл удалил строку на экране компьютера, ввел:
ЛЕЧАЩИЙ ВРАЧ и свое имя.
ПРИЧИНА СМЕРТИ.
Здесь нужно было быть предельно осторожным, и Вейл тщательно подобрал формулировку, употребив медицинские термины, называющие повреждения пациента и степень их тяжести. В этой графе Вейл отразил все с большой точностью. Заключение ни у кого не вызвало бы подозрений, но любой врач сразу разобрался бы, что кроется за невинными, на первый взгляд, строками.