От внезапно зазвучавшей сирены Тристан подскочил. Сердце бешено колотилось в груди, трудно было дышать. Встав с кровати, он чуть не наступил на ботинки. Немного поколебавшись, оставил их на полу.
В коридоре было темновато. Тристан бесшумно прошел босиком. Сирена заглушила лязг открывающейся автоматически двери. Здесь сирена выла еще громче, но на верхней палубе все же слышался топот. Тристан помчался вприпрыжку, держась за бок, который закололо от быстрых движений.
Оператор из соседней кабинки убирал перегородку, разделяющую палубу и стартовый отсек, чтобы летательные аппараты могли свободно перемещаться. По краям было две закрывающиеся на задвижки двери, на которых написали: «Только для техников ремонтной секции». Тристан потянул за рукоятку ближайшей. Она наполовину отошла и заела.
Наверху гулко отдавался топот солдат. Доносились голоса, отдаваемые приказы, но слов Тристан разобрать не мог.
— Открывайся! Ну, давай же, открывайся!
Тристан навалился на ручку всем весом, и все тело пронзила острая боль. Даже нервные зажимы не уняли ее. В глазах помутнело, и Тристан обмяк. Дверь все же подалась. Тяжело дыша, Тристан вошел и захлопнул ее за собой. Топот стал похож на беспрерывные раскаты грома. Юноша посмотрел вверх. Солдаты торопливо спускались по лестницам, по обеим сторонам отсека, и занимали места в десантных шаттлах. Они были одеты в шлемы, металлические нагрудники поверх формы и вооружены энергетическими винтовками.
Тристан пристроился к одной из колонн, направляющейся к ближайшему шаттлу. В полумраке летательного аппарата солдаты расселись по сиденьям-клеткам, расположенным по всей длине корпуса. Тристан, как и все, закрепил ремни безопасности. Лица, измазанные маскировочной краской, были суровыми и сосредоточенными. Не узнав никого, Тристан опустил голову, не желая быть замеченным. Посадочную рампу втянуло и заблокировало. Рев двигателей начал трясти корпус, и Тристан приготовился к ускорению.
* * *
Сообщение к’Агаба Ид Кума было передано на языке мазуков, и б’Анар Ид Па’ан знал, что в эту минуту Кум и его экипаж, состоящий из мазуков и людей, были уже мертвы. Па’ан много не потерял: Кум задачу не выполнил, а за это следовало заплатить.
Па’ан объявил на базе предбоевую готовность и больше командный пункт не покидал. Прошло сорок восемь часов. Когда Объединенные Миры атакуют Саэде, они не застанут его врасплох.
На консоли замигал огонек, и Па’ан наклонился вперед. Он посмотрел на офицера, нажавшего кнопку и сказавшего:
— Командный пункт. Полковник Прайс.
— Зафиксированы цели, сэр, — доложил офицер со станции сканирования. — Следуют с разных направлений, дальность один-два-два-ноль километров, скорость один-ноль-пять километров в минуту, пеленг три-пять-четыре. Только что стали видимыми, сэр, среди орбитальных платформ обнаружения.
На лицах людей Па’ан заметил явный шок.
— Среди систем обнаружения? Известна их принадлежность, лейтенант?
— Пока нет, сэр.
Они обменялись взглядами, и человек, старший по званию, предложил:
— Рекомендую объявить тревогу, сэр, а противовоздушной обороне войти в режим пассивного слежения.
Па’ан подумал, слегка наклонив голову.
— Пусть так и будет, — произнес он.
* * *
— Слушай мою команду!
Это был голос Чесни, и Тристан встрепенулся, стал крутить головой по сторонам. В шаттле ее не было, голос раздавался из громкоговорителя наверху.
— Атака уже началась, — сказала капитан. — Боевые корабли наносят удар по системе противовоздушной обороны, вслед за ними пойдем и мы… Предполагаемое время прибытия в район высадки — через пятьдесят две минуты.
Тристан обрадовался. Он сразу понял, что шаттл вошел в атмосферу. Легкость в теле сменилась тяжестью, шаттл со свистом влетел в плотные слои воздуха, которые встряхнули его, нехотя уступая дорогу. Тристан откинул голову назад и закрыл глаза, дыша ртом. Так меньше тошнило, но руки все равно были влажными, и он вытер их о колени. Заревели тормозные двигатели, потом притихли, и шаттл повис над землей, управляемый маневровыми двигателями.
Солдаты вокруг готовились к выходу: поправляли снаряжение, снимали с полок винтовки. Правый люк шаттла открылся, впустив внутрь горячий и влажный воздух.
— По двое пошли!
Тристан поднялся со своего места и пошел за остальными.
Рядом с рампой стояли несколько военных: взводные, ротные командиры и Чесни. Одетая и вооруженная, как и ее подчиненные, она, жестикулируя, размахивала рукой, отдавая приказы.
Тристан хотел спрятаться в толпе солдат, но Чесни уже вычислила его. Она схватила его за плечо, и он по привычке съежился, считая, что она встряхнет его, как это делали матери-ганианки, когда хотели приструнить своих детей.
Ничего подобного она не сделала, только сказала:
— Ты что, совсем без тормозов, Тристан? Что ты еще задумал?
— Это мой бой!
Тристану пришлось кричать из-за рева маневровых двигателей, поднимавших шаттл с места посадки.
— Ну и ну! — Чесни проводила взглядом поднимавшийся над верхушками деревьев десантный корабль. — Проклятие! Теперь я даже не могу отправить тебя назад! Эти «гробы» не вернутся, пока мы не очистим дыру.
Чесни строго посмотрела на Тристана.
— У меня нет другого выхода, как взять тебя с собой. Так вот послушай меня, горячая голова, хорошенько послушай. Если ты только попробуешь убежать от меня, я прикажу взять тебя под охрану и содержать, как военнопленного. Ты меня понял?
Выражение ее лица не оставляло сомнений, что именно так она и поступит.
— Есть, мэм, — только и пришлось сказать Тристану.
Она подождала, пока солдаты выстроятся повзводно и разойдутся по разным направлениям.
— Пошли, — сказала Чесни юноше уже потеплее.
Она собиралась повернуться, чтобы уйти, как вдруг остановилась.
— У тебя ведь нет даже ботинок!
— Я не могу в них ходить.
Она закатила глаза.
— Только не рассчитывай, что я понесу тебя, когда ты наступишь на колючего жука!
* * *
— Не отвечают противовоздушные батареи тридцать девять и сорок восемь! — раздался голос в громкоговорителе. — По данному сектору было нанесено несколько ударов. Сканеры показывают приближение большого количество легких летательных аппаратов…
Па’ан перестал нервно ходить взад-вперед и, прищурившись, стал рассматривать голографическую карту. Верхняя губа у него поднялась, и показались клыки.
— Сэр! — позвал офицер у консоли связи. — Поступило сообщение из звездной системы Иссела.
Па’ан резко развернулся.
— Дайте голограмму.
Карта с множеством стрелок сменилась большим портретом человека. Сообщение передавал один из самых важных генералов губернатора Реньера с командного пункта Иссела.
Па’ану уже порядком надоели человеческие лица — безволосые, без клыков во рту. Все они казались ему щенками.
— В чем дело?
— Донесение с Яна, сэр.
Генерал, находившийся от Саэде на расстоянии многих световых лет, выглядел очень озабоченным.
— Наши ударные силы не устояли под превосходящим натиском противника. Оставшиеся в живых вынуждены были отступить. Для нас чрезвычайно важно, чтобы вы удержали базу Ассак на Саэде.
Мазук вновь выставил клыки.
— У них ничего не выйдет.
* * *
Ночной воздух был насыщен парами, исходящими от почвы и буйной листвы, кругом пахло растительностью и гнилью. Все вспотели, дышалось тяжело.
Тристан подумал, что обстановка чем-то напоминает голубые пещеры Иссела с той лишь разницей, что теперь над головой со свистом проносились истребители, а землю сотрясали взрывы. Шагая между взводным командиром и Чесни, Тристан держался за бок и старался не отставать.
Запах разлагавшихся трупов перебивал даже запах дыма и усиливался по мере продвижения вперед. При порыве ветра он стал вовсе невыносим, и Тристана вырвало. Однажды они с Пулу наткнулись на недоеденную тушу пейму, пролежавшую три-четыре дня, от нее воняло так же.
Из передней колонны раздался чей-то голос, и несколько солдат наклонились над чем-то под деревом.
— Это умедо, — сказала Чесни, когда солдаты осветили труп. — По крайней мере, все, что от него осталось. Похоже на то, что его казнили мазуки.
Гниющее тело мало напоминало гуманоида: на том месте, где должен быть нос, остались лишь две щели, а на месте ушей — мембраны. Глаза гуманоида-амфибии вылезли из орбит, а рот скривился в предсмертной агонии. На трупе толстым слоем сидели насекомые. Живого умедо привязали к стволу дерева и вспороли ему живот от паха до пищевода, все внутренности выели животные, питающиеся падалью.
Чесни скривилась от запаха мертвечины, вытащила висящий на поясе нож и перерезала веревку, которой были связаны руки несчастного. Труп упал на залитую кровью траву, подняв тучи мух.
Капитан спрятала нож в ножны и отдала приказ следовать дальше. Солдаты легко продвигались сквозь заросли деревьев, пользуясь приборами ночного видения на шлемах. Через несколько минут солдат, идущий в передовом дозоре, сделал знак остановиться, припал к земле и пополз. Только колыхание папоротника указывало направление его движения.
Командир взвода включил встроенный в шлем передатчик и сказал Чесни:
— Он говорит, что в пяти метрах от него опушка заканчивается и начинается поляна, на которой виден вход в туннель. На земле следы гусеничного транспорта, но вооруженных людей нигде нет.
— Передай своим солдатам, чтобы заняли позицию, и пусть другие взводы доложат, когда сделают то же самое.
Скоро все залегли. Чесни прижала Тристана к земле.
— Не высовывайся.
— Я знаю прекрасно, как это делается! — возмутился Тристан, тяжело дыша. — Именно так я и охотился на пейму на Ганволде.
Там это было гораздо проще, чем сейчас, когда все тело болело. Он стиснул зубы и пополз вперед.
Скрывшись за стволом упавшего дерева, лейтенант негромко произнес:
— Все взводы заняли свои позиции, мэм.
— Теперь остается только ждать, — сказала Чесни, передавая электробинокль Тристану.
Он внимательно осмотрел открытый участок местности, особенно вход в туннель, похожий на открытую пасть. Они лежали слева от него, но видно его было хорошо. Бинокль создавал ложное ощущение, что они прямо у туннеля, хотя на самом деле находились метрах в пятнадцати от пещеры.
— Сюда они увели мою мать, — сказал Тристан.
— Да, вместе с другими людьми, которых мы хотели бы получить живыми, — добавила Чесни.
— Что будем делать?
— Ждать. В момент нашего приземления несколько сферзахов десантировались на гору. Они проникнут в комплекс и откроют вход изнутри. Вот тогда-то выступим и мы.
— Но моя мать…
— Мои люди знают, что она там. Они заберут ее.
Тристана разрывало от ненависти. Он беспокойно перетирал в кулаке влажную землю.
Чесни молча наблюдала за ним.
— Послушай, горячая голова. Это не игра. Это грязное дело, и цена ему — многие жизни. Очень много жизней. Твою мать спасут, а это главное. Не так ли? Не стоит умирать за миг славы.
Тристан посмотрел на нее исподлобья. Она выдержала взгляд — так обычно поступал Пулу.
«Тсаа’чи — серьезная вещь. Всегда кто-то умирает».
Пулу.
Вейл и Немек.
И Лариэль.
Тристан еще крепче зажал землю в кулаке.
«Неужели ненависть — такая важная вещь, что из-за нее стоит умирать?»
* * *
Ни с того ни с сего заревевшая сирена заставила всех вздрогнуть на командном посту. На главном мониторе загорелся индикатор, и сержант, казавшийся в полумраке бледным, с тревогой доложил:
— Имеются неполадки в системе закрывания большой бронированной двери. Она приоткрывается!
— Блокируй! — закричал офицер, бросаясь к консоли. — Вводи код блокировки!
Молоденький сержант выполнил приказ, но аварийный индикатор по-прежнему светился.
Раздался оглушительный топот тяжелых ботинок мазуков, бегущих к главной погрузочной зоне. Па’ан поднялся с командирского кресла и подал знак одному из подчиненных.
— Приведи ко мне женщину, — велел он и положил руку на острый нож у пояса. — Пора проверить, насколько она ценна как заложница.
* * *
— Началось, мэм. — Командир взвода, глядя на Чесни, приложил к уху наушник и присел на корточки.
— Наши люди сообщили о выводе из строя блокировки всех бронированных дверей. Открывается главный вход!
Чесни сразу же отдала приказ в микрофон:
— Командирам рот. Преграда ликвидирована. Входить по моей команде. Оружие к бою. Приготовьтесь к жестокому отпору, — метнув взгляд на Тристана, она добавила: — Иди за мной и не высовывайся. Понял?
Он кивнул вместо ответа, весь внутренне собрался. Скрип открывающейся двери эхом разнесся между лесом и горами.
— Вперед! — скомандовала Чесни и выскочила из укрытия.
Тристан побежал за ней, держась за больной бок. Две сотни теней вышли из-за деревьев, словно из другого измерения, и молниеносно, как стая тциги, пересекли поляну.
Взвод Чесни первым вошел в туннель. Их ослепила яркая вспышка, и солдаты справа и слева от Тристана попадали на землю.
Десант вошел внутрь и занялся поиском укрытия. Инфракрасными прицелами солдаты высвечивали снайперов и охранников сил безопасности, прятавшихся по углам. Метким огнем десантники уничтожали противника и продвигались дальше.
У одной двери туннеля Чесни заметила движение и приказала прекратить огонь.
В середине погрузочной зоны появились две фигуры. Одна была маленькой, в невзрачной одежде и казалась хрупкой в слабом свете туннеля. Вторая фигура была в темном, а белые клыки сверкали, как и холодная сталь у горла заложницы.
Сердце Тристана сжалось от боли, когда в женщине он узнал свою мать.
— Па’ан, — процедил он сквозь зубы имя мазука.
За джва’лай можно и умереть.