Скромный прием Элли начался около десяти часов вечера. Через час стало понятно, что он превратился в настоящий бал. Времени было слишком мало, чтобы все предусмотреть и разослать приглашения. Гостей в результате оказалось великое множество.

Музыкальный квартет, обычно призванный исполнять спокойные, негромкие пьесы, чтобы не мешать беседам гостей, вскоре по просьбе молодежи заиграл живые танцевальные мелодии. Ковры свернули и убрали. Открыли дверь в соседнюю комнату, потом еще одну, чтобы разместить всех гостей. Никто, казалось, не замечал этих неудобств. Будь гости приглашены на официальный бал, их претензии и требования были бы совершенно иными. Но в качестве неформальной встречи прием Элли пользовался колоссальным успехом.

Элли не воспринимала все событие целиком. Ей постоянно приходилось улаживать одну за другой возникающие проблемы. Она была одновременно повсюду, и ее нигде нельзя было застать. Джек нашел ее у кладовой. Безотчетно ломая руки, она слушала новую экономку. Джек заколебался. Тут женские владения. И он не хотел вмешиваться не в свое дело.

Уэбстер, или мисс Уэбстер, как ее теперь называли в связи с повышением по службе, говорила спокойно и убедительно:

— Не беспокойтесь, миледи. Кухарка и ее помощницы целую неделю пополняли запасы.

— Но гостей, кажется, больше сотни, — сказала Элли, — а я ждала только пятьдесят.

— Я и не говорю, что мы устраиваем званый ужин. Но на столах будет столько деликатесов, что можно накормить небольшую армию. Если вы мне не верите, то загляните в кухню и сервировочную.

В кухне кипела работа. Духовки работали на полную мощность. Кухарка и ее помощницы вынимали только что приготовленную выпечку. Другие украшали стоявшие на подносах десерты и сладости. Рядом, в сервировочной, столы были заставлены подносами. Все было готово, чтобы подать их гостям. Заметив хозяйку бала, служанки замерли, раскрыв рты.

Кухарка обернулась, почувствовав сквозняк, увидела Элли, выпрямилась и торопливо сделала реверанс.

Элли шагнула вперед и, несмотря на протесты кухарки, схватила ее пухлую руку.

— Я так вам благодарна, миссис Райе, — сказала она, — вам и вашим помощницам. — Она кивнула замершим девушкам. — Без вашей помощи мой первый прием обернулся бы настоящей неудачей.

Кухарка подождала, пока за Элли закроется дверь.

— Такого здесь прежде никогда не было, — сказала миссис Райе и, подумав, добавила: — Вот это настоящая леди. — Потом она повернулась к помощницам: — Нечего глаза таращить. За работу. Мы не подведем ее сиятельство.

В коридоре Элли лицом к лицу столкнулась с Джеком. Хотя ей постоянно приходится прикладывать титанические усилия, чтобы уладить недоразумения, она выглядит совсем неплохо, подумал Джек. Элли, как всегда, прелестна. Возможно, свою роль в этом сыграл ее наряд, одно из творений мадам Клотильды, — простое платье из белого газа с пышными рукавами и зеленым атласным поясом, завязанным под грудью. Ленты в ее волосах, зачесанных вверх по последней моде, гармонировали с поясом. Широко распахнутые глаза Элли блестели, но не от радости встречи с ним, а от спешки и волнения.

Он научился хорошо понимать ее.

— Джек, — сказала Элли, схватив его за руку, — мы заказали достаточно вина?

Отодвинув ее ладонь, он сдул муку со своего рукава.

— Элли, в моих погребах достаточно вина, чтобы устроить не один бал.

— Мне следовало бы знать, что я вышла замуж за идеал, — вздохнула она.

— Да, следовало бы, — подал ей руку Джек. — Присоединимся к гостям? Если хозяин и хозяйка не веселятся на собственном празднике, какой в нем смысл? Кроме того, я хочу загладить вину перед своей красавицей женой.

Его слова заинтриговали Элли, но объяснений не последовало. Все прояснилось, когда они вошли в зал и оркестр по знаку Джека заиграл вальс.

— Давай притворимся, что нас только что познакомили на посольском балу. Мисс Хилл, окажите мне честь танцевать с вами.

Глаза Элли блеснули, она присела в реверансе.

— О, милорд, — с трепетом сказала она, — я совершенно ошеломлена честью, которую вы мне оказываете. Мне, бедной дочери викария, стоящей настолько ниже вас по рангу…

Слова оборвались, когда, обняв за талию, Джек закружил Элли в танце.

— Змея, — прошептал он ей в ухо. — Язычок все такой же острый.

— Напыщенный оболтус, — парировала она. — Я поверить не могла, что мальчишка, которого я когда-то знала, изменится.

— А теперь?

— Ты на глазах меняешься к лучшему, — с улыбкой призналась она.

Глядя на счастливую улыбку Элли, Джек тоже улыбнулся. Френсис, обмахиваясь веером, наблюдала за ними в стороне от танцующих. Каро стояла рядом с ней.

— Я ее предупреждала, — самодовольно сказала Френсис. — И посмотри, каков результат. Ничего не готово, сплошная суета и недоразумения. Где это видано, чтобы гости помогали слугам скатывать ковры? Музыканты второсортные. Предостерегаю тебя, не танцуй вальс!

Каро, притопывающая ножкой в такт музыке, замерла и подняла глаза на Френсис.

— Не вижу в этом ничего плохого. Кроме того, эпизод с коврами никого не задел. Все веселятся.

— Разумеется! — В голосе Френсис самодовольства не убавилось. — Но только представь, что будут говорить об этом завтра. — Она покачала головой. — Над ней станут смеяться. — Френсис похлопала Каро веером по руке. — Ты заметила, что я не пригласила никого из своих друзей? Их бы оскорбила эта неуправляемая толпа. Кто они? Я узнаю всего несколько лиц. На твой бал мы пригласим сливки общества.

Каро долго смотрела на своего идола. Наконец сдавленным голосом она произнесла:

— Извините. Я заметила Робби. Мне надо ему кое-что сказать. — Опустив голову, Каро поспешила прочь.

Если бы Робби знал, что Каро направляется к нему, он бы пустился наутек. Он считал ее надутой девицей, которая, наморщив свой аристократический нос, свысока смотрит на всех, кто не соответствует ее высоким стандартам. Но Каро, одетая для взрослого вечера, оказалась для него настоящей незнакомкой.

— Милтон, — сказал он, — что это за дивное создание к нам направляется? Посмотри, кажется, она тебя знает.

Милтон проследил за ее взглядом.

— Конечно, она меня знает. Это леди Каро. Надеюсь, она не ждет, что я приглашу ее на танец.

— Каро? — изумленно переспросил Робби.

Когда девушка подошла ближе, иллюзия исчезла, и темноглазое темнокудрое видение в серебристом платье превратилось в ехидну с острым язычком, которой Робби всегда старался избегать.

— Милтон, — позвал он, но у его приятеля хватило ума раствориться в толпе, прежде чем Каро подошла к ним.

Робби не стал расточать понапрасну свое обаяние, зная, что у Каро всегда наготове колкости.

— Я не танцую вальс, — прямолинейно заявил он.

В глазах у нее вспыхнули огоньки, но быстро погасли.

— Мне нельзя танцевать вальс, пока… но это не важно. Я хотела сказать… — Каро посмотрела в его хмурое лицо и быстро закончила: — Я была такая глупая… Просто я хочу, чтобы вы знали, что это замечательный прием.

Ошеломленный Робби смотрел вслед Каро, направившейся к бабушке. «Что происходит?» — подумал он.

Робби недолго ломал голову над этим вопросом. Сестра дала ему задание не оставлять гостий без внимания, а в зал только что вошла леди Харриет, дочь Седжуиков. Харриет ему чрезвычайно нравилась. Она не дулась и не ждала, что перед ней станут рассыпаться в любезностях. Больше того, она не возражала поболтать во время танца. С ней можно было поговорить о лошадях, охоте, обо всем, что ему приходило в голову. С Харриет легко разговаривать. Возможно, ее даже заинтересует маленький сюрприз, который они приготовили для Элли в финале вечера, перед тем как гости разъедутся по домам. Харриет он бы понравился. Она славная девушка.

Робби оглядел зал. Матери Харриет не видно. Хорошо, потому что если бы здесь была леди Седжуик, он не сумел бы и парой слов перекинуться с ее дочерью.

Было уже почти три часа утра. Элли остановилась перевести дух. Прием постепенно походил к концу. Кое-кто из гостей уже уехал. Остальные ждали, когда подадут их кареты. Ей показалось, что молодые люди что-то задумали. Но они беспечно бродили в парке, отделенном от дома дорогой, разглядывая ночное небо, пока не приехали их кучера, чтобы развезти по домам.

Она мелкими глотками пила ледяной лимонад, стоя за шторой в амбразуре окна верхнего холла. Элли не пряталась, но воспользовалась уединением, наслаждаясь ощущением хорошо выполненного дела. Ее небольшой прием превзошел все ожидания. В трех залах, не считая библиотеки, которую Джек открыл, чтобы джентльменам было где покурить, собралось больше сотни гостей.

Секрет ее успеха стал очевиден, когда появились Эш и Брэнд, приведя с собой ни много ни мало самого Браммела. Это освободило Элли от ужасного подозрения, что гости собрались из любопытства, посмотреть на нее как на диковинку, как ходят посмотреть на ученых медведей в цирк Астли.

Браммел не единственный способствовал успеху ее праздника. Эш и Брэнд почти не пропускали танцев и вместе с Джеком ухитрялись сдерживать Френсис. По мнению Элли, это была непосильная задача. Робби и Милтону тоже пришлось потрудиться. Танцев они сторонились, но вращались среди молодых мужчин, стараясь развлечь их. Сама она вместе с бабушкой Джека развлекала старшее поколение.

Чего ей действительно хотелось, так это найти Джека, чтобы они могли ликовать вместе. И она сделает это, как только выполнит свой долг хозяйки перед Кардвейлом и Доротеей. Они прибыли с семейством Седжуиков. Элли с подчеркнутым вниманием представляла родственников гостям. Но кроме нескольких натянутых слов, не знала что сказать.

Это все из-за Джека. Она видела их теперь в ином свете, и это вызывало у нее неловкость. Чепуха! Джек сказал, что располагает только слухами. Остальное — лишь подозрения.

Элли знала, что Джек не станет сообщать Кардвейлу свои предположения. Муж обещал ей подождать, пока продвинется в своих поисках дальше. Ее занимала мысль, как бы невзначай затронуть тему книги кулинарных рецептов ее матери. Но это ей не удалось. Элли не знала, как сделать это тонко, и не хотела ставить в неловкое положение кузена перед женой.

Лучше придерживаться нейтральных тем. Кардвейлы сейчас заново отделывают дом. Вот об этом можно поговорить.

Элли нашла Доротею в тихом уголке музыкального салона. Понизив голос, она что-то рассказывала. Собравшиеся вокруг нее дамы самого разного возраста внимательно слушали ее. Здесь были леди Седжуик, миссис Кинг, чей муж работал вместе с Джеком в одном из парламентских комитетов, миссис Диринг, чей супруг занимался чем-то аналогичным, и сестры Хониман, которые выезжали в свет уже четвертый сезон, а радовались так, словно это происходит впервые.

Ни Кардвейла, ни Седжуика не было видно. Пылкое воображение Элли тут же нарисовало сцену дуэли. Сестры Хониман вернули ее к реальности. Одна из них похлопала по спинке кресла, приглашая Элли присоединиться к их кружку.

— Увы, джентльмены променяли нас на курительную комнату.

— Но мы не возражаем, — прошептала вторая. — Все их разговоры только о политике. История леди Кардвейл гораздо интереснее. У нее в Париже украли бриллианты. Вы знаете?

Элли про себя застонала. Она-то думала, что все позади. Ясно, что эти очаровательные дамы не видят никакой связи между парижской мисс Хилл и леди Роли, женой Джека. Почему Доротея не может оставить эту тему?

Потому что искренне верит, что ее бриллианты украли Элли и Робби. Вот почему Пол Дерби наводил справки. Должно быть, это он пробрался в ее жилище на Генриетта-стрит.

Элли как на иголках слушала изложение событий, предшествующих похищению бриллиантов. Когда Доротея сказала, что едва не застала вора на месте преступления, у всех вырвался изумленный вздох. Элли вздохнула с облегчением, поскольку ни мисс Хилл, ни ее маленькое приключение не были упомянуты. Она была уверена, что благодарить за это надо Кардвейла.

Миссис Кинг подалась вперед в кресле.

— Вора так и не поймали?

— Нет, — ответила Доротея. — Ее взгляд остановился на Элли и скользнул в сторону. — Но у нас есть подозрения. Видите ли, все двери были заперты, но одного ключа недоставало. Я считаю, что его украл кто-то из постояльцев отеля и передал сообщнику, чтобы тот мог свободно входить и выходить.

— Почему бы просто не взломать окно на первом этаже?

— Потому что все окна снабжены ставнями, которые запираются изнутри, — мрачно сказала Доротея.

Пауза в разговоре дала Элли возможность отвлечь всеобщее внимание от украденных бриллиантов.

— Миссис Кинг, — сказала она, — я слышала, вы разбираетесь в лекарственных травах. Моя мать тоже этим занималась, но ее рецептов почти не осталось. Вы не посоветуете, с чего мне начать? Что посадить?

Миссис Кинг не только знала этот предмет, но и увлеченно о нем рассказывала. Все заинтересовались новой темой, а Элли задумалась о пропавшем ключе. Его, разумеется, взяла она. Она намеревалась вернуть его, но в суматохе, когда ее разоблачили и обвинили в краже, обо всем забыла.

Что она сделала с этим ключом?

Элли вспомнила ту ночь, когда в Пале-Рояле завязалась потасовка. Она приехала домой одна, вынула из сумочки ключ, чтобы открыть дверь, когда кто-то распахнул ее изнутри. Портье.

Что дальше?

Конечно! Она не хотела, чтобы портье догадался, что ключ взяла она, поэтому быстро сунула его в карман пальто. Но это было не ее пальто. Это было пальто Джека, которое дал ей его слуга. Позднее она отдала пальто лорду Седжуику, чтобы он вернул его Джеку как доказательство, что она — Аврора. К тому времени она совсем забыла о ключе.

Где он сейчас? Элли сомневалась, что ключ все еще в пальто Джека. Любой камердинер всегда вынимает все из карманов, прежде чем почистить и убрать вещи хозяина. Коутс должен помнить, что сделал с ключом. Возможно, он отдал его Джеку.

Это не срочно. Когда выдастся свободная минута, она спросит Джека об этом.

Приглушенные звуки взрывов, доносившиеся из парка, и сполохи света в ночном небе оторвали ее от размышлений. Кто-то из женщин вскрикнул.

— Это молния? — спросил, приходя в себя, задремавший было лорд Стоунбридж.

— Похоже, фейерверк, — ответил кто-то.

У Элли упало сердце. Кажется, молодежь решила завершить вечеринку салютом в парке. Соседей вряд ли порадует огненный спектакль в три часа ночи. Джеку нужно поскорее прекратить эту забаву.

Все заторопились к окнам. Огни мерцающими звездами вспыхивали в небе, издавая оглушительный треск.

— Это не только грохот салюта, — задумчиво сказал полковник Хоув. — Я слышал пистолетный выстрел.

Элли смотрела вниз из окна. Кучера, ждавшие пассажиров, с трудом успокаивали лошадей. Вдруг на ступеньках у парадного входа появилась полоска света. Джек вышел вместе с Брэндом. Они пересекли дорогу и углубились в парк.

Элли быстро пошла к двери. Впереди нее было много людей, и она не могла их обогнать.

Эш стоял на ступенях парадного крыльца, делая все возможное, чтобы вернуть гостей в дом. Элли пришлось с трудом прокладывать себе путь к нему. Она не паниковала. Она все еще надеялась, что это всего лишь вырвавшаяся из-под контроля шалость. И если Робби к ней причастен, она ему прочитает закон об охране общественного спокойствия и порядка.

— И вы тоже, Элли, — твердо и неумолимо произнес Эш. — У кого-то здесь было оружие. Без позволения Джека дом никто не покинет.

Выражение лица Эша, суровый, несвойственный ему тон буквально пригвоздили Элли к месту. Страх стиснул ей горло.

Когда из парка появились Джек и Милтон, Элли вскрикнула. Они поддерживали Робби. Его голова свесилась на грудь, с руки капала кровь. За ними шли Кардвейл и Седжу-ик. Харриет буквально повисла на руке отца. Элли разглядывала толпу. Притихшие молодые люди, ее гости, стояли неподалеку от Джека. Потрясенная Каро тоже была там.

Лицо Джека было таким же бледным, как у Милтона.

— Это всего лишь поверхностная рана, ничего больше, — негромко сказал он Элли успокаивающим тоном.

— Так много крови, — с мукой ответила она.

Теперь Элли заметила темное пятно, расплывавшееся на сюртуке Робби. Она не поверила Джеку. Это серьезно.

— Уложите его в постель и пошлите за врачом, — сказал Джек Эшу. — Я скоро вернусь.

— Я за этим прослежу, — ответил Эш, принимая из рук Джека обмякшее тело Робби.

Вдовствующая леди Роли обняла Каро.

— Пойдем, милая. Не беспокойся о Робби. Элли о нем позаботится.

— Куда ты? — крикнула Элли собравшемуся уходить Джеку.

— Назад в парк. Брэнд еще там, ждет констеблей.

Джек вошел в комнату Робби и увидел, что Элли, придвинув кресло вплотную к кровати брата, кормит его с ложечки. Глаза его были закрыты, он безвольно глотал еду.

Врач тоже был в комнате. Он вышел из гардеробной, вытирая после мытья руки. Окровавленные полотенца валялись в кресле.

— Доктор Блакуэлл! — окликнул его Джек.

Доктор поднял на него глаза. Ему было за сорок. Среднего роста, худощавый, темные волосы подернуты сединой. Ему недоставало обаяния и умения утешать, но он прекрасно знал свое дело, и для Джека это много значило.

— Рана слева, ниже подмышки, — сказал Блакуэлл. — Пуля прошла навылет. Молодому человеку очень повезло. Здесь, — доктор указал себе на левое плечо, — у него есть свежий шрам. Ножевое ранение?

Элли кивнула:

— Он получил его в Париже… в драке.

— Понятно. Молодой человек из тех, кто ищет приключения на свою голову.

Джек скорее почувствовал, чем увидел, как застыла Элли.

— Доктор Блакуэлл, можно с вами поговорить?

— Конечно. — Доктор повернулся к Элли с одной из своих редких полуулыбок. — Как я вижу, вас не надо спрашивать, умеете ли вы перевязать рану. Где вы этому научились?

Элли, не поднимая глаз, продолжала капля за каплей вливать питье в рот брата.

— В приходе отца, — ответила она. — Я дочь викария. Брови доктора поползли вверх. Он бросил взгляд на своего пациента, но лишь сказал:

— Дайте ему настойки опия, но как можно меньше. Если будет жар, сразу же пошлите за мной. Я зайду завтра днем. Не нужно пугаться. Он молодой мужчина и быстро поправится.

В коридоре Джек сказал:

— Да, он действительно сын викария. Блакуэлл покраснел.

— Прошу извинить, если я вас обидел.

— Вовсе нет, — печально улыбнулся Джек. — Мою жену и ее брата, несмотря на воспитание, влечет опасность. Поверьте, с этим непросто справиться. А теперь скажите, что у него за рана? Ему действительно повезло?

— Дюйм вправо, даже полдюйма — и была бы верная смерть, — пожал плечами врач. — То же самое могу сказать о ножевой ране. В третий раз так может не повезти.

— Третьего раза не будет, — ответил Джек. Поблагодарив доктора, Джек велел лакею проводить его, а сам вернулся к Элли.

Отставив чашку и ложку, она складывала в плетеную корзинку окровавленные полотенца и испачканную кровью одежду Робби. Казалось, Элли целиком ушла в свои мысли. На ней по-прежнему было бальное платье, теперь измятое и запачканное кровью брата. Ее волосы растрепались. Глаза казались на бледном лице смятыми фиалками.

— Это может сделать горничная, — беспомощно сказал Джек.

— Нет. Я сама это сделаю. Я не хочу, чтобы он увидел чужое лицо, когда очнется. — Элли с улыбкой подняла глаза на Джека. — Ты полагаешь, мне станет дурно от вида крови? Я думала, ты лучше меня знаешь.

Волна ярости захлестнула его. Сколько пришлось вынести этой отважной и великодушной женщине! И даже он, со всеми своими возможностями, не смог ее защитить! Джек не рассчитывал пройти по жизни, не столкнувшись с горем. Но тут было иное. Против них действовал хитрый, злобный таинственный враг, целей которого они даже те могли предположить. Как бороться с таким врагом?

Горячая решимость охватила Джека. Они были слишком благодушны. Он потакал желаниям Элли. Больше он такой ошибки не сделает.

— Давай сядем, — она указала на придвинутые к камину кресла, — и ты мне расскажешь, что произошло. Робби лишь сумел сказать, что был ответственным за устройство фейерверка.

Когда они уселись, Элли выжидательно посмотрела на Джека.

— Ну?

— Никто толком не знает, что произошло. Констебль опросил всех молодых людей, которые были с Робби в парке, и отпустил их. От них мало проку. Все они смотрели в небо, на вспыхивающие огни, когда раздался выстрел. Когда они увидели Робби, то решили, что это шутка и он их разыгрывает. И только когда он не смог подняться, они поняли свою ошибку.

Джек на минуту задумался, потом продолжил:

— Возникли замешательство и сутолока. Испуганные родители и любопытные бросились в парк посмотреть, что случилось. Кто-то расчистил дорогу мне и Милтону, пока Брэнд в парке ждал констебля.

Повисла долгая пауза.

— И что решил констебль? — наконец нарушила молчание Элли.

Джек развел руками.

— Что какой-то предприимчивый проходимец во время фейерверка воспользовался шансом ограбить Робби.

Элли вздрогнула и поникла в кресле.

— Убить человека ради мелочи в его карманах! — сказала она и с горячностью добавила: — Я думала, ворота парка на ночь запирают!

— Замок легко взломать, — просто ответил Джек.

Ее пальцы начали машинально развязывать узел пояса. Сообразив, что делает, Элли остановилась. После очередной паузы она протяжно вздохнула и решительно посмотрела на мужа.

— О чем ты умолчал, Джек?

Их кресла стояли рядом. Джек наклонился и взял ее руки в свои.

— Мне нужно об этом говорить? Разве ты сама не понимаешь? Я не разделяю выводы констебля. Это не очередное случайное совпадение. Это логическое продолжение событий той ночи, когда была убита Луиза Доде. Я знаю, знаю, что пока связь событий нам непонятна, но, Бог свидетель, мы все узнаем.

Элли, прикрыв глаза рукой, промолчала.

— В парке была такая сутолока, вокруг столько народу, что сомневаюсь, — продолжал Джек, — что мы узнаем, кто стрелял в Робби. Нам нужно вернуться к началу, к Луизе Доде. Ее убийство — вот ключ к разгадке. Ты понимаешь, о чем я говорю, Элли?

— Ты думаешь о Кардвейле, — ответила она.

Она была лишь наполовину права, но Джек ее не поправил.

— Да, я думаю о Кардвейле.

Джек знал, что он не в силах уговорить Элли оставить брата, поэтому сделал все возможное, чтобы ей было удобно. Большинство слуг уже спали. Но его камердинер никогда не ложился раньше хозяина. Поэтому пришлось Коутсу зажечь огонь в гардеробной Джека и найти горничную, чтобы нагреть Элли горячей воды, помочь переменить одежду и приготовить чай.

Пока Элли приводила себя в порядок, Джек стоял на часах около Робби. Он знал, что это почетная обязанность. Когда Элли вернулась, он сел в кресло у камина и попросил Коутса принести бокал лучшего бренди, которое только есть в его погребах. Медленно потягивая бренди, Джек почти не отрывал глаз от Элли.

Она сидела тихо, пытаясь читать при свете лампы, готовая тут же отложить книгу, если Робби повернется или издаст малейший звук. Чашка с ложкой стояла на столике у кровати. И Элли постоянно старалась утолить жажду Робби.

— Это чистая вода, — ответила она Джеку на заданный шепотом вопрос.

Периодически она поправляла одеяло и щупала брату лоб. Результат, казалось, ее обнадеживал.

Дом уже просыпался. Элли едва держалась на ногах, и Джек настоял, чтобы она отдохнула.

— Я не отправляю тебя в твою спальню, — не обращая внимания на ее протесты, сказал Джек. — Горничная приготовит тебе постель в гардеробной Робби. Если хочешь, можно дверь оставить открытой. Элли неохотно согласилась.

— Я прилягу на неразобранную постель и прикроюсь покрывалом. Если состояние Робби изменится, ты меня разбудишь?

— Разбужу.

Джек вернулся к Робби, оставив дверь в гардеробную открытой. Следуя примеру Элли, он пощупал Робби лоб, влил в рот немного воды и поправил одеяло.

Все в порядке. Робби молод. Очнувшись, он почувствует боль. Но он в надежных руках и скоро поправится.

Джек вернулся к Элли. Она уже спала, прикрывшись до талии покрывалом. Он машинально провел рукой по ее груди, не жестом любовника, но чтобы почувствовать, как жизнь пульсирует в ней медленным уверенным ритмом.

Чувство, в котором он не хотел себе признаться, сдавило ему горло.

Джек натянул покрывало ей до подбородка.