Сэр Чарлз мог сообщить Джеку перед его отъездом из Парижа только то, что Элли снимает меблированные комнаты в доме на Генриетта-стрит. Там она останавливается всякий раз, когда оказывается без работы. Что ж, ему почти по пути, подумал Джек. Генриетта-стрит находится по одну сторону Оксфорд-роуд, а Парк-стрит, где стоит его дом, — по другую. Это расстояние можно пройти пешком меньше чем за полчаса.

Джек мог отправиться в Оксфорд — тоже недалеко от города — и сначала поговорить с ее братом. Но, обдумав ситуацию, решил, что это только рассердит Элли или по меньшей мере насторожит. Для всех будет лучше, если ему удастся расположить ее к себе, и в разговоре с Робби она будет его союзником. Она должна понимать — или придется ее в этом убедить, — что Робби должен вернуть себе доброе имя.

Расположить Элли к себе? Склонить на свою сторону? Джек понятия не имел, как это сделать, несмотря на веру сэра Чарлза в силу его убеждения. Если обаяние и искренность не помогут, придется перейти к угрозам. Но в прошлом подобный прием никогда на нее не действовал. Почему это должно измениться теперь?

В его мыслях причудливо сплеталось прошлое и настоящее. Воспоминания, надо отдать им должное, развлекли его во время пятичасового пути из Дувра.

Благополучно добравшись до Лондона, Джек появился на Парк-стрит, как раз когда его бабушка и сводная сестра Каро возвращались с прогулки по магазинам. Увидев их, Джек удивился, поскольку считал, что они останутся в провинции еще месяц, до начала светского сезона. Каро, которой только что исполнилось семнадцать, ждала этого с нетерпением. Ей предстояли первый выход в свет, многочисленные балы, приемы и прочие развлечения. Интересно, ее заставило приехать в Лондон нетерпение, или была другая причина, заставившая изменить прежние намерения?

После традиционных поцелуев и приветствий Джек спросил о Френсис, вдове покойного брата. Она гостила у родителей в Уэльсе, раньше чем через две недели ее не ждали. Это было большим облегчением. Общение с Френсис в Лондоне было для него тяжким испытанием. Она считала, что он должен повсюду сопровождать ее. Отдав слугам пальто и покупки, бабушка отправилась в свою гостиную, где в камине уже весело горел огонь. Она велела лакею принести чай, и, как только за ним закрылась дверь, в разговор вступила Каро. Ее темные глаза весело поблескивали. С присущим ей озорством она спросила:

— Ну, где же невеста? И не говори, что ты все еще холостяк! Горничная! Только этого нам не хватало!

Улыбка Джека была немного натянутой.

— Не перестаю удивляться, какое удовольствие благородные дамы находят, пересказывая грязные сплетни. Мне нужно было чаще мыть тебе рот, когда ты была ребенком.

— Это не ответ, — запротестовала Каро.

Бабушка, которая обычно призывала Каро к порядку, смотрела на него с таким же живым интересом, как и его сестра.

Джек прикрыл глаза.

— Так вот зачем вы вернулись в Лондон! Чтобы выспрашивать подробности о пустяковом инциденте, раздутом до небес. Что вы слышали?

— Что ты и Элли Бранс-Хилл провели ночь в твоих апартаментах в Пале-Рояле, — ответила бабушка.

— Я спас ее из неожиданно вспыхнувшей драки, — небрежно повел плечом Джек, — вот и все.

— Слава Богу, у тебя хватило здравого смысла не сделать этой женщине предложение, — сказала Каро.

В голосе сводной сестры, в ее словах было что-то, задевавшее Джека.

— Позвольте мне уточнить, иначе недоразумения будут нарастать как снежный ком. Мисс Бранс-Хилл не горничная, а респектабельная компаньонка.

— Если она такая респектабельная, — придралась к его словам Каро, — что она делала ночью в Пале-Рояле, когда ей следовало быть в постели?

— Каро! — увещевала внучку бабушка. — Ты не должна верить всему, что рассказывают твои подруги. Я уверена, что этой буре в стакане воды есть вполне разумное объяснение. — Повернувшись к Джеку, вдовствующая графиня Роли пояснила: — Подруга Каро, дочка Кортни, сейчас с родителями в Париже. Вот почему твоя сестра так осведомлена. Я уверена, что большей частью все это чепуха и ты объяснишь недоразумение.

— Спасибо, — ответил Джек. — Мне остается лишь добавить, что единственная причина, по которой вы не можете пожелать мне счастья в семейной жизни, заключается в том, что эта девушка ни за что на свете не примет мое предложение.

Ошеломленные, бабушка и сестра молчали, не зная, что сказать. Бабушка опомнилась первой. Сухим тоном она заметила:

— Надеюсь, это послужило тебе хорошим уроком! Но, слава Богу, есть женщины, у которых на уме не только богатство и положение в обществе. Ничего другого я от Элли не ожидала. Еще девочкой она болезненно воспринимала любое проявление снисходительности. Не могу сказать, что это хорошо, но…

— Бабушка, — воскликнула Каро, — вы знаете эту девушку? Губы пожилой женщины дрогнули, потом она улыбнулась:

— Можно сказать, я знала ее еще до ее рождения. Это все, что тебе удастся у меня выведать, пока я не поговорю с Джеком. Каро, тебе нужно проверить, все ли готово к вечеру. — Джеку бабушка пояснила: — Я устраиваю музыкальный вечер для ближайших подруг Каро и их родителей. Мои знакомые тоже приедут. Для твоей сестры это будет нечто вроде проверки, как она сумеет держаться в светском обществе. Будет генерал Бэрд и…

— Генерал Бэрд, — с чувством сказала Каро, — отсталый и старомодный. Он только и говорит о сражениях. Никогда не знаю, что ему сказать.

— Попытайся с ним пофлиртовать, — без всякого сочувствия посоветовал ей брат. — На старых чудаков вроде меня это всегда действует.

— Надеюсь, ты к нам присоединишься, Джек? — сказала бабушка.

— К сожалению, — ответил внук, радуясь возможности избежать скучной обязанности слушать пение и игру Каро и ее подруг, — у меня уже есть договоренность.

— С мисс Бранс-Хилл? — с напускной скромностью поинтересовалась сестра.

— Каро! — Бабушка указала на дверь. — Сейчас же! Испустив томный вздох, Каро встала.

— Есть много способов заманить мышку в ловушку, — мрачно сказала она и вышла из комнаты в тот момент, когда лакей принес поднос с чаем.

— Поставьте сюда, Симпсон, — сказала бабушка. Пока бабушка разливала чай, Джек, откинувшись на спинку кресла, разглядывал ее. Для восьмидесятилетней женщины она выглядела удивительно молодо. Вдовствующая графиня признавалась, что ее девичий цвет лица — иллюзия, он зависит от флаконов и пузырьков на ее туалетном столике. Но умный взгляд живых голубых глаз и гибкая фигура не были плодом косметического искусства.

Джек машинально взял из рук бабушки чашку. Хотя он был равнодушен к чаю, ритуал был привычен и вызывал множество приятных воспоминаний. Мальчиком он часто пил чай с бабушкой. Ее комната казалась теплее и уютнее любой другой в доме и была островком безопасности, где он мог высказывать свои мысли без страха, что его станут презирать. В детстве он считал, что бабушка — мать его мамы. Она так не походила на его отца, что Джек не мог заметить никакого сходства ни во внешности, ни в манерах.

Когда мать Джека умерла, бабушка ненадолго переехала в родовой дом, чтобы заполнить пустоту. Его отец снова женился — в памяти Джека всплыла холодная женщина, — и все тепло дома потихоньку исчезло. Во втором браке у отца родилась дочь Каролина, но ее появление никак не повлияло на него. К дочери он относился так же сдержанно, как и к сыну. Положение детей различалось лишь тем, что Джека строже воспитывали. Но самая строгая дисциплина выпала на долю первенца, старшего брата Джека Седрика.

— О чем ты думаешь? — спросила бабушка.

— Что? — невпопад сказал Джек.

— У тебя такой мрачный вид.

— Я думаю о Седрике. — Он отпил глоток чаю. — Я прошел войну и вернулся без единой царапины. Это несправедливо.

— Седрик никогда не был крепким. У него была слабая грудь, как и у твоей матери. В сущности, он во многом походил на мать. — Легкая улыбка скользнула по губам пожилой дамы. — Он так старался стать таким, каким его хотел видеть отец. Этого не случилось. Природу не переделаешь.

Ее голубые глаза затуманились, она тихо вздохнула. Подняв глаза, бабушка продолжила:

— Твой отец был злейшим врагом самому себе. Он был одинок, и в этом ему некого винить, кроме себя. Но хватит об этом. Я знаю, что ты пришел ко мне не для того, чтобы удовлетворить мое любопытство. Что ты хочешь узнать?

Да, бабушка Ригг не глупа. Джек не мог удержаться от улыбки.

— Я хочу знать все, что тебе известно об Элли Бранс-Хилл и ее семье. Не питай надежд, бабушка. Я не все сказал Каро. Не только Элли ни за что не примет моего предложения. Это чувство обоюдно.

Взгляд бабушки стал пристальным.

— Ты не хочешь пояснить свое заявление?

— Нет!

— Мне неприятно было бы думать, что чувства Элли задеты.

— Бабушка…

— Хорошо. Но хотя бы объясни, почему ты хочешь знать о ней. Если ты не собираешься жениться на этой девушке, к чему беспокойство?

Джек не хотел упоминать о трудностях Робби, поэтому рассказал все, что посчитал нужным.

— Я обязан убедиться, что она не слишком пострадала из-за этого глупого приключения.

— Что ты станешь делать? — Бабушка отпила глоток чаю.

— Сегодня днем отправлюсь к ней. Бабушка поперхнулась.

— Если узнаю, где она живет, — добавил Джек. Придя в себя, она раздраженно сказала:

— Это не поможет, даже наоборот. Я рада, что у тебя есть совесть, но для блага Элли пусть кто-нибудь другой действует от твоего имени. Мужчинам все можно, правила на них не распространяются. А репутация женщины должна быть незапятнанной. В глазах общества, за исключением тех, кто ее знает, репутации Элли уже нанесен ущерб.

Сказано верно, но у Джека не было возможности свернуть с пути, даже если бы он этого хотел. Его задача — взять под опеку Робби Бранс-Хилла, пока сэр Чарлз расследует дело. Помощь Элли имела решающее значение.

— Я буду осторожен.

По глазам бабушки было понятно, что она не слишком доверяет его словам. Собираясь с мыслями, она перевела взгляд на окно.

— Что я могу рассказать тебе об Элли и ее семье? Немногое. Ты знаешь ее не хуже других. Ты ведь, кажется, провел у них лето?

— Чья это была идея?

— Моя, конечно. Твой отец подыскивал тебе учителя, и я предложила доктора Бранс-Хилла не только из-за его репутации ученого человека. Я считала, что тебе полезно на время расстаться с отцом и мачехой. Седрик был другой. Он никогда не спорил и не возражал отцу.

Те дни хорошо сохранились в памяти Джека. Но он вспоминал о них только тогда, когда кто-нибудь заговаривал об этом. Он пережил в жизни слишком многое, и теперь эти болезненные воспоминания редко тревожили его душу.

— Ты как-то сказала мне, что Бранс-Хиллы все были чудаковатые, — сказал он.

— Разве? Я хотела сделать комплимент. Думаю, в приходе тебе понравилось.

— Да.

— А твой отец был доволен результатом. Доктор Бранс-Хилл открыл тебе секрет, как овладеть греческой и латинской грамматикой. Он сказал, что тебе просто нужно поверить в собственные силы.

У Джека на кончике языка вертелись слова, что его заставило овладеть греческой и латинской грамматикой сильное желание поставить на место одну дерзкую девчонку-всезнайку.

В глазах бабушки мелькнула искра подозрения, поэтому он беспечно сказал:

— Да, Бранс-Хилл замечательный человек. Что с ним случилось?

— Он умер, когда Элл и было двадцать. Я это помню, потому что была на его похоронах. Ее мать умерла за несколько лет до этого. Это было поразительно, ведь она была значительно моложе мужа. Он поздно женился. Вскоре после смерти отца Элли с братом стали жить у лорда Кардвейла, дальнего родственника по матери. Он несчастный человек, сначала над ним измывалась мать, теперь жена. Элли там недолго задержалась.

— У тебя острая память.

— Да, для отсталой старухи я еще хоть куда. Джек рассмеялся:

— А как насчет сына? Что ты можешь сказать о нем?

— О Роберте? Не слишком много. Он был воспитанным мальчиком, но не таким умным, как его сестра. Она целиком посвятила себя ему, насколько я слышала. В сущности, она его этим портит.

— Бабушка! Ты настоящий кладезь информации. Откуда ты все это знаешь?

Она пожала плечами:

— У меня есть друзья, с которыми я поддерживаю переписку. Может быть, ты помнишь Агату Лайл? Ее младший внук учится в Оксфорде и хорошо знает Роберта. Кроме того, леди Элизабет Стюарт, жена посла, держит меня в курсе последних новостей.

Интерес Джека обострился.

— Леди Элизабет знает Элли?

— Через сэра Чарлза. Отец Элли — его крестный и принимал в нем живейшее участие, когда тот был мальчиком. Они были очень близки. Думаю, он мог бы больше сделать для Элли и ее брата, но она слишком горда, чтобы принимать милостыню.

Тайна раскрылась. Теперь Джек понял, почему сэр Чарлз испытывал живой интерес к сестре и брату Бранс-Хилл.

Что это за женщина? Все хотят ей помочь, но она отвергает помощь.

— Никому не нравится быть бедным родственником, Джек, — мягко сказала бабушка. — Кому, как не тебе, младшему сыну, этого не знать.

Помолчав, он улыбнулся:

— От тебя ничто не укроется.

— О, я бы этого не сказала. Ты так и не рассказал мне, что произошло между тобой и Элли.

— Ничего не произошло, бабушка, — с милой улыбкой ответил Джек. — Как я уже сказал, я спас ее из возникшей потасовки. И понятия не имею, зачем она оказалась в Пале-Рояль.

— Я верю тебе, дорогой, — кивнула головой бабушка, — но сомневаюсь, что свет этому поверит.

Джек вздохнул:

— Скажи мне, где она живет.

Элли отрегулировала пламя лампы, чтобы было удобнее читать. Сквозь маленькие окна квартирки, расположенной в полуподвале, даже днем не проникал ни один солнечный луч.

Она считала это жилище не домом, а лишь временным пристанищем, когда оказывалась без работы. Это была дешевая удобная квартира, где можно хранить принадлежавшую матери мебель. А когда Элли казалось, что стены давят на нее, рядом был Гайд-парк. Обычно она много гуляла там, но не сегодня.

Когда она прочитала пришедшие дневной почтой письма, искры надежды погасли. Поэтому она заварила себе травяной чай и хорошенько выплакалась.

Элли не могла остановиться и снова перечитывала эти письма. Даже сейчас она села к столу и, развернув, опять просмотрела их. В следующем было то же, что и в предыдущем. Место, о котором она просит, уже занято, спасибо, и так далее, и тому подобное. Ей отказывали, даже не побеседовав с ней.

Ее имя говорило само за себя, хотя она снова взяла фамилию Бранс-Хилл. Но это не помогло, весть о ее бесчестье разошлась меньше чем за две недели.

— Во всяком случае, — вслух сказала она, — среди богатых лондонских семей, которые могут себе позволить платить компаньонке.

Она снова разговаривает сама с собой. Чего ей хотелось, так это завести маленькую собачку. Тогда она могла бы высказывать свои мысли вслух без ощущения, что сходит с ума.

Нужно начать все сначала, только на этот раз ей придется поискать место за пределами Лондона, там, где никто не слышал фамилии Бранс-Хилл. Но не слишком далеко. Ей хотелось быть поближе к Робби.

Вздохнув, Элли развернула утреннюю газету и принялась отмечать все заслуживающее интереса.

Ей на глаза попалось объявление. Растущая семья доктора из Хампстеда ищет экономку.

Хампстед. Это название подхлестнуло ее память. После ужасной катастрофы в Париже ее кузен предложил ей пожить в коттедже в Хампстеде. Будь его жена другой женщиной, у Элли возникло бы искушение принять это предложение. Но она не даст Доротее шанса снова испортить ее жизнь. Бедный Кардвейл.

Элли в который раз перечитала объявление.

Растущая семья.

Значит, ей придется быть не только экономкой, но и нянькой. Это хуже, чем ее прежняя работа, но лучше этого унылого полуподвала.

Можно снова стать Авророй. Одна ночь может решить все проблемы.

Или снова обернуться фиаско, как в последний раз.

Не давая себе увлечься этой мыслью, Элли поставила галочку около объявления о месте экономки в Хампстеде. Ей нравились и свежий воздух провинции, и небольшая удаленность от Лондона.

На полке в камине засвистел чайник. Элли поднялась и заварила свежий чай. Когда он настоялся, она налила себе чашку и, чтобы успокоить нервы, добавила чайную ложку домашней настойки, изготовленной по рецепту матери. Это сильное средство предназначалось для хозяйки дома, которая с трудом засыпала от многочисленных забот. У здоровой молодой девушки таких проблем не бывает.

Эта мысль только усугубила ее депрессию.

Элли сидела перед камином, вытянув ноги к тлеющим углям, чтобы согреться, и прихлебывала горячий чай. Это было самое теплое место в доме. В ее спальне, располагавшейся за занавесом в алькове, было холодно как в могиле.

Она вздохнула, потом еще раз. Ей и прежде случалось терпеть поражение, но такого сокрушительного — никогда. Все деньги, выигранные Авророй, ушли на уплату долгов Робби. И Робби уже не тот, каким был до поездки в Париж. Он сказал ей, что на него напали в драке. Но пока они не вернулись в Англию, у него не хватало отваги сказать ей, что его не допускают к занятиям, потому что он провалил экзамен по греческому языку. Вот почему у него нашлось время для поездки в Париж. Глупый мальчишка!

Теперь ему предстоит хорошенько потрудиться, чтобы пересдать экзамен, иначе его исключат, и с университетским образованием будет покончено. А пока он выздоравливает после ранения у дяди Фредди в Челси. Она однажды навестила его, но в этом визите не было ничего утешительного.

Элли медленно пила чай, восстанавливая в памяти разговор, который она вела с Робби по дороге в Англию. Милтон поручился за все, что сказал ей брат. Но оба говорили уклончиво. Они сказали ей правду, но не всю правду.

Господи, что с ней происходит?

Ей уже мерещится. Кротовья жизнь в этом подземелье никому на пользу не пойдет. Когда она нашла это убежище, лишившись покровительства Кардвейла, то была в восторге. Тут дешево и можно хранить мебель матери. Но лучше всего то, что квартирка имела отдельный выход, несколько каменных ступенек вели прямо на Генриетта-стрит. Здесь было спокойно и уединенно, и ее визитерам не надо было беспокоиться, что они потревожат кого-нибудь, кроме нее.

Теперь ей казалось, что улица чересчур близко. Без сомнения, ее воображение снова разыгралось, но по ночам ей слышались шаги по ступеням. Она стала такой нервозной, что, укладываясь спать, оставляла у камина зажженную свечу, надеясь, что свет отпугнет незваных гостей.

Ее рука дрогнула. Элли снова услышала их. Шаги по ступеням.

В дверь постучали.

— Элли? — послышался голос хозяйки. — Тут джентльмен хочет вас видеть. Ваш поверенный.

Элли поставила чашку и сделала глубокий вдох. Так не годится, иначе она угодит в сумасшедший дом. Поднявшись, она поспешила открыть дверь.

Появившийся в дверном проеме красивый мужчина не был ее поверенным.

— Джек! — Она была изумлена. — Что привело вас сюда? Он поклонился, напоминая ей о хороших манерах. Она сделала реверанс.

— Простите за вторжение, — сказал он, — но у меня есть письмо, которое требует вашего неотложного внимания. — Повернувшись к владелице дома, он добавил: — Обычно я веду дела в более подобающее время и в своем кабинете, но, как я сказал, дело не терпит отлагательства.

Эта маленькая речь позабавила Элли. Миссис Манн не заботили правила приличия. Она по-матерински относилась к своим постояльцам и мечтала, чтобы Элли устроила свою жизнь с приятным молодым человеком.

Джек поверх плеча Элли осмотрел ее темную тесную обитель. Она не стыдилась своего жилища, но ее щеки все равно вспыхнули. У нее было большое желание захлопнуть дверь перед его носом, но миссис Манн была бы очень удивлена ее выходкой. Даже сейчас домовладелица всем своим видом показывала, что надо улыбнуться и быть вежливой с джентльменом.

Долго раздумывать Элли не пришлось. Поблагодарив миссис Манн изящным поклоном, Джек шагнул в комнату, вынуждая Элли попятиться, и закрыл за собой дверь.

Его спокойствие тревожило ее. Интересно, о чем он думает?

Джек старался не выдать своих чувств. Ему доводилось слышать о благородной бедности, она достойна сожаления. Но Элли совершенно нет необходимости вести подобную жизнь. У нее есть добрые друзья, которые будут счастливы ей помочь. Во-первых, сэр Чарлз, во-вторых, Кардвейл. К тому же Джек знал, что перед отъездом из Парижа в ее распоряжении была крупная сумма.

Он поймал ее беззащитный взгляд и заметил то, чего никогда не ожидал увидеть. Элли была сломлена.

Словно прочитав его мысли, Элли выпрямилась и вскинула подбородок.

— Я простудилась, — сказала она и, порывшись в кармане, вынула платок и вытерла нос.

— Вам надо было сказать мне в Париже, кто вы, — мягко произнес он. — Я бы помог вам, Элли, вам и Робби. Не понимаю, как я вас не узнал.

Ей пришлось снова вытереть нос.

— Спасибо, но нам не нужна ваша помощь. Мы сами справимся.

Его добрые чувства испарились.

— О да, я вижу, как вы справляетесь. Что случилось с деньгами, которые были у вас в Париже? Вы их потратили явно не на себя, значит, они ушли на… Робби.

Ее лицо окаменело.

— Вы не мой поверенный, я не обязана вам отчитываться. Почему вы здесь?

— Может быть, мы присядем?

— Не раньше, чем я узнаю цель вашего визита.

Ее тон не улучшил его настроения. Джек ответил столь же немногословно, как и она:

— Я здесь по просьбе сэра Чарлза. Он попросил меня содействовать благополучию вашего брата. — Джек вынул из кармана конверт. — Письмо сэра Чарлза вам все объяснит. — Он держал письмо так, что она не могла до него дотянуться. — Теперь мы можем сесть?

Элли раздраженно фыркнула, когда, взяв под локоть, Джек подвел ее к креслу. Только когда оба сели, он вручил ей письмо. Она сломала печать и начала читать. Не успела она дочитать до конца, как все краски жизни сбежали с ее лица.

— Ну? — наконец спросил Джек.

Элли невидящим взглядом смотрела на письмо.

— Я знала, что у Робби какие-то проблемы, — слабым голосом сказала она, — но не могла представить себе ничего подобного. — Элли подняла глаза на Джека. Краска снова вернулась на ее щеки. — Это неправда! — пылко воскликнула она. — Этого не может быть! Робби никого пальцем не тронет. Он добрый мальчик. — Ее голос сорвался, но это ее не остановило. — Сэр Чарлз пишет, что улики против него — косвенные. Полиции следует искать настоящего убийцу!

— Простите. Мне следовало догадаться, что ваш брат не доверился вам.

— Тут нечего доверять! Он невиновен.

— Я вам верю. И сэр Чарлз — тоже. Мы вам не враги. Мы хотим помочь вам.

Элли подняла письмо и снова его перечитала.

— Актриса, — сказала она. — Теперь припоминаю. Они искали ее любовника. — Она взглянула Джека. — Это не может быть Робби.

— Вы уверены?

Нет. Она уверена только в том, что ее брат не убийца.

— Сэр Чарлз пишет, что вы объясните, что нужно сделать. Что это значит?

Джек шевельнулся в кресле.

— Я должен увидеться с Робби и получить его объяснения. Его письменные показания будут заверены моим адвокатом. Тем временем сэр Чарлз занимается собственным расследованием смерти Луизы Доде. Пока Робби не предъявлено обвинение. В этом деле есть другие подозреваемые, и, если все пойдет хорошо, его показания, которые я пошлю сэру Чарлзу, оправдают его.

— Вы не отправите его обратно во Францию? — тихо спросила она.

— Разумеется, нет. Даю вам слово.

Когда Элли всхлипнула, Джек взял ее руки в свои.

— Не нужно так горевать, — сказал он. — Робби будет под моей защитой, понимаете?

Она кивнула и заморгала, сдерживая слезы. Джек посмотрел на ее руки и нахмурился.

— Вы холодная как ледышка.

— Я сама виновата. — Она попыталась высвободить руки. — Огонь в камине почти погас. Если вы дадите мне минуту, я принесу угля.

— Где хранится уголь?

— В подвале, конечно, — сердито сказала Элли.

Джек знал, что угольный подвал находится в одной из стоящих рядом построек, и уже готов был предложить свою помощь, но ему в голову пришла лучшая идея. Ему хотелось забрать Элли из этого унылого дома туда, где свет и тепло, где они могли перекусить и выпить по бокалу вина. Он встал.

— Недалеко от Оксфорд-роуд есть гостиница «Герб Виндзоров». Это совсем рядом. Там тепло и уютно. Мы можем поговорить там. — Подумав, что она может возразить, он добавил: — Я проголодался, Элли. Просто умираю от голода. К тому же вряд ли вы держите дома крепкие напитки.

— Конечно, нет!

— Даже бренди для медицинских целей?

— Могу предложить вам чашку лечебного чая.

— Спасибо, — усмехнулся Джек, — но от чая у меня сыпь появляется.

Сдержанная улыбка тронула ее губы.

— Что ж, хорошо. — Элли поднялась. — Но вы должны отдавать себе отчет, что если нас увидят вместе, то пересудов станет еще больше.

— Нас не увидят. Вокруг темно, а «Герб Виндзоров» стоит в тихом тупике. Давайте ваше пальто.

Элли бросила на Джека красноречивый взгляд, зажгла от лампы свечу и зашла в отгороженную занавесом нишу, служившую спальней. Он заметил, что она все еще сжимает в руке письмо сэра Чарлза, и предположил, что она хочет перечитать его без свидетелей.

Как только Элли скрылась за занавесом, его улыбка исчезла. Он никак не мог отделаться от неприятного чувства, которое наводила на него эта маленькая темница, называемая Элли домом. Он пообещал сэру Чарлзу, что сделает, что сможет, для Элли и ее брата, и теперь был более чем решительно настроен сдержать слово. И первое, что ему следует сделать, — это перевезти Элли в более подобающее место. Перед его мысленным взором возникла комната, залитая солнечным светом. Французские двери распахнуты в сад, яблоня…

Его губы изогнулись, когда ему пришло в голову, что комната, о которой он думал, — это гостиная в том самом доме, где Элли выросла. В доме викария. В счастливом доме, насколько он помнил.

Элли не должна жить как сейчас.

На столе лежала открытая газета. Джек взял ее, любопытствуя, что привлекло ее внимание. Газета была открыта на странице объявлений. Против нескольких стояли галочки, в основном требовались гувернантки и компаньонки для дам, но одно отличалось от других. Искали экономку для семьи доктора в Хампстеде.

Джек отложил газету, его лицо помрачнело.

На столе аккуратной стопочкой лежали несколько писем. Он заколебался, но его совесть было легко успокоить. Единственным его мотивом была забота об интересах Элли. С этой мыслью он взял письма и принялся читать их одно за другим.

Письма были короткие и деловые, но их тон возмутил его. Джек смотрел на подписи, запоминая фамилии. Если кто-нибудь из этих людей попадется ему на пути, он научит их хорошим манерам, которых им явно недостает.

Услышав шаги, он быстро положил письма обратно.

Войдя в комнату, Элли первым делом посмотрела на письма. Джек меньше всего хотел задеть ее гордость, поэтому поправил газету, будто только что положил ее на стол.

— Я вижу, Амерста назначили послом в Китай, — сказал он. — Бедняга Амерст. Вот что бывает, когда пренебрежительно отзываются о принце-регенте. — И более серьезным тоном добавил: — Дело небезнадежно. Вы не одна, Элли. Я обещал сэру Чарлзу, что помогу вам и вашему брату, и сдержу свое обещание.

От ее слабости не осталось и следа, в глазах вспыхнули веселые искорки.

— Осторожнее, Джек, — предупредила она. — Мы оба знаем, что произошло в прошлый раз, когда вы обещали помочь мне.

— Да, но в прошлый раз вы держали меня в неведении. Знай я, что вы та самая несносная задавака, которая когда-то учила меня отличать причастие от деепричастия, я бы, как и тогда, макнул вас в корыто с водой. Тоже мне, Аврора!

— Вы помните тот день? — улыбнулась она. Джек кивнул:

— И дерзкую девчонку!

— Я хотела произвести на вас впечатление. Но выбрала для этого неверный путь.

—Что ж, вы можете произвести на меня впечатление теперь. Довольно секретов, Элли. Вы должны рассказать мне все.

— Я еще не согласилась, — быстро сказала она.

— Но вы это сделаете.

Она вскинула голову, но, посмотрев в его серьезное лицо, тяжело вздохнула:

— Идем?

Когда Джек вел ее вверх по лестнице, его мучили неприятные мысли. У Робби серьезные проблемы, но дела Элли волновали Джека сейчас гораздо больше. Мальчишкой он безжалостно дразнил ее, но, несмотря на это, между ними была привязанность. Она все еще существовала, вот почему он хотел видеть Элли в уютном собственном доме, а не прозябающей в полуподвале.

Что-то еще тревожило его — тон писем, которые она получила от возможных работодателей. Только теперь он донял, какую высокую цену Элли заплатила за прогулку в Пале-Рояле. Нет, не столько за Пале-Рояль, сколько за время, проведенное с ним. Плохие вести не лежат на месте.

Эта мысль заставила его задуматься над тем, как исправить положение Элли.