Статья Катрин и ее небольшой рисунок, изображавший разрушенный монастырь, где скрывался отряд Эль Гранде зимой 1812 – 1813 годов, появились на первой полосе «Джорнэл». Газета привлекла невиданный интерес читателей, поскольку анонимный автор – девушка-англичанка – сообщала, что в описываемое время находилась в отряде. Издатель подтверждал этот факт и к тому же обещал, что это лишь первая из целой серии статей, которые будут опубликованы в последующих номерах.

Майор Карузерс одним из первых узнал о статье Катрин. Он сидел у себя в кабинете, когда секретарь, недавний выпускник Оксфорда, положил перед ним «Джорнэл».

– Нет у меня времени на газеты, – буркнул Карузерс, мельком глянув на «Джорнэл», – лучше скажи в двух словах, о чем пишут.

– Тут много интересного, – ответил молодой Крэбб, – но больше всего меня поразило место, где говорится, что в дальнейших номерах появятся биографии и портреты всех, кто был в то время в отряде Эль Гранде. Она также упоминает об испанской вендетте.

– Господи милосердный!

Карузерс отбросил документ, который читал, схватил газету и углубился в статью. Прочитав, он некоторое время молча сидел, о чем-то размышляя.

Наконец он взглянул на секретаря.

– Она ничего не говорила мне о портретах или дневниках. Интересно, почему?

Крэбб не ответил, посчитав вопрос риторическим.

Карузерс вперил в него пронзительный взгляд.

– Ну-ка, молодой человек. Вы желаете сделать карьеру разведчика. Кое-кто полагает, что голова у вас неплохо варит. Пораскиньте-ка мозгами.

Секретарь, благоговевший перед своим патроном, откашлялся и переспросил:

– Почему она не сказала вам о портретах и дневниковых записях?

– Вот именно, Крэбб.

– Наверное, не понимала, насколько они важны.

– Они совершенно не важны, убежден в этом.

Набравшись смелости, секретарь заявил:

– Вы не можете знать этого наверняка.

– Совершенно верно – и убийца тоже не может. Что вы предприняли бы, окажись на его месте?

– Затаился бы до той поры, пока не узнал, может эта статья изобличить меня или нет, – тут же не задумываясь ответил Крэбб.

Карузерс недовольно хмыкнул.

– Ничего подобного. Наш злодей вынашивал свой замысел почти четыре года. Ставки слишком велики, чтобы отступать на этой стадии игры.

– Но что еще он может сделать? Не хотите ли вы сказать, сэр, что он попытается убить нашего агента?

– Именно это я и хочу сказать. Естественно, первым делом он станет охотиться за этими рисунками и дневниками.

– Что в таком случае мы предпримем?

Майор задумчиво посмотрел на газету, потом сложил ее.

– Мы ничего не станем предпринимать. Возможно, Ротему удастся то, что не удалось нам. Если ему будет нужна помощь, он обратится к нам. Мы будем стоять в стороне, Крэбб, вот что мы сделаем.

Вечером того же дня в клубе «Уотерс» газета с нашумевшей статьей переходила из рук в руки. Все обсуждали англичанку, у которой хватило смелости стать партизанкой. Одни отзывались о ней с восхищением, другие – с пренебрежением. Но никто, кроме Питера Фаррела, не связал статью с женой Маркуса, хотя кое-кто высказывался в том смысле, что интересно знать, была ли Каталина знакома с этой невероятной англичанкой.

Пени тоже находился в клубе, но пребывал в блаженном опьянении, и, хотя кто-то сунул ему в руки газету, он даже не взглянул на нее. В хмельной его голове бродила мысль о том, как не прав был Маркус, считая, что он не в состоянии бросить пить в любой момент, когда того захочет. Они в Лондоне уже невесть сколько недель, а он не выпил ни капли бренди за все это время. Сегодня другое дело. У них сугубо мужская вечеринка, и не пить было бы верхом неприличия. Сейчас он выпьет еще один стаканчик и закончит на этом.

Пени попробовал встать, но ноги не слушались, и он опустился обратно в кресло. Приятелям это показалось ужасно забавным. Один из них придвинул к Пенну графин с бренди. Пени оглядел ухмылявшиеся лица и решил, что кое-кто из окружающих даже еще пьяней, чем он.

Он сделал попытку налить себе еще, но расплескал половину, и лорд Доулинг пошутил:

– Не могу поверить, что я считал тебя истым христианином.

Все засмеялись, и громче всех Пени. Ему уже море было по колено.

Посыпались новые шутки, одна острей другой. Впрочем, никто не имел в виду оскорбить его, и Пенн не обижался – предметом шуток было его неожиданное для всех опьянение. Он ощущал свою общность с ними, и это было прекрасное чувство.

– А я, – сказал Роджер Битти, желая всех переплюнуть, – думаю, что ты вполне можешь быть убийцей.

– Убийцей! – со смехом воскликнул Пенн. – С чего это пришло тебе в голову?

Роджера поддержал один джентльмен, потом другой. Питер Фаррел молчал и внимательно наблюдал за Пенном.

Шутка Битти имела успех, а это случалось нечасто, и он продолжал стараться, оказавшись в центре внимания.

– Мы обсуждали эту историю, – сказал он, оглянувшись на остальных, – и пришли к разным мнениям. Я считаю, что слух об испанской вендетте – это отвлекающий маневр. – Увидев, что Пени осовело смотрит на него, он добавил: – Несколько месяцев назад в Гайд-парке было совершено нападение на Маркуса. Совсем недавно он то ли отослал жену в Испанию, то ли где-то спрятал. Ясно, что он боится за ее жизнь. А теперь я спрашиваю тебя, кто окажется в выигрыше, если Маркус умрет?.

– Кто? – тупо переспросил Пенн.

– Как кто, его наследник, вот кто, а не какой-то там стрелок, которого тут же схватят, стоит ему только близко подойти к офицеру и джентльмену. Ты выиграешь от смерти Маркуса, Пенн. Я говорю о тебе.

Громко смеясь, словно это была остроумная шутка, все занялись обедом. Разговор продолжался, но Пенн все не мог собраться с мыслями. Что-то мучило его, что-то очень важное, на что намекали слова Битти и что он обязательно вспомнил бы, не будь настолько пьян.

Но тут принесли бургундское, и он забыл обо всем. Отказаться пить значило показать, что он слабее других. Нет, он не хочет, чтобы его прозвали монахом.

«Убийца?..» Кто-то сказал, что он убийца, вдруг вспомнилось Пенну. Разрозненные обрывки того, что сказал Битти, всплывали в памяти, но прошло еще немало времени, пока смысл сказанного дошел-таки до него.

Он внезапно вскочил и заорал:

– Позовите полицию!

Приятели в изумлении повернулись к нему и разразились хохотом. Пени отшвырнул стул и шатаясь пошел к двери. Но сделал лишь несколько шагов и повалился на пол.

Фаррел отвез его домой. К этому времени Пени с трудом мог вспомнить, как его зовут. Единственное, что он еще помнил, когда камердинер укладывал его в постель, что нужно разыскать брата и сказать ему нечто важное.

Катрин, уже в сотый, наверное, раз прочитав свою статью в «Джорнэл», вздохнула, отбросила газету, проверила пистолет, тоже, наверное, в сотый раз, и положила рядом с собой на стол.

Эми посмотрела на нее поверх книги, которую читала.

Катрин принужденно улыбнулась сестре.

– Зря я, наверно, так нервничаю. Чем больше думаю, тем больше убеждаюсь, что все это глупости. Никто не клюнет на нашу наживку. Всякому понятно, что, будь у меня какие-то серьезные улики, я давно бы ими воспользовалась.

Эми, только делавшая вид, что читает, отложила книгу. Она тоже сильно нервничала.

– Думаю, ты права, – сказала она.

Катрин это не успокоило.

– По крайней мере, рассказать мне, что происходит, Маркус был обязан. Забрал мою статью и рисунки и носу не кажет.

– Кэт, он знает, что делает, – попробовала Эми урезонить ее. – Он боится, что следующей жертвой стану я. Так что ты делаешь свое дело – охраняешь меня.

– Знаю. Меня только одно тревожит: что он хочет справиться с этим в одиночку, без помощников.

– Минуту назад ты говорила, что опасаться не чего, никто не клюнет на его наживку, – возразила Эми.

– Ну да, ну да. Может, выпьем чаю с печеньем? Кухарка, я знаю, уже легла, но слуги еще не спят.

– Я не голодна.

– Я тоже.

Они посмотрели друг на дружку, улыбнулись и отвели глаза. Три дня, пока не появился номер газеты со статьей Кэт, они никуда не могли выйти, кроме сада. Им было хорошо вместе. В эти дни сестры подолгу разговаривали, главным образом о прошлом. Единственное, о чем они старались не заговаривать, – это о будущем.

– Поговори со мной… расскажи о Ротеме, о его семье, – попросила Эми, которой не понравилось выражение глаз Катрин.

Катрин помотала головой.

– Это бессмысленно, сидеть и ждать тут. Я должна отправиться к нему. Если с ним что случится, а я не смогу ему помочь, никогда не прощу себе этого.

Эми было запротестовала, но потом согласилась с Катрин. Будь на месте Маркуса Эль Гранде, она поступила бы точно так же.

– Только будь осторожней, – сказала она и неожиданно для себя добавила: – Да поможет тебе Бог!

Проведя ночь в молитвах перед алтарем, Эль Гранде вернулся в свою келью. Его молитвы были услышаны. Теперь он знал, куда направится из аббатства. Завтра он покинет Марстон и никогда не вернется сюда.

На столе лежал последний выпуск «Джорнэл». Роберт удивился, увидев газету, но удивление мгновенно исчезло, стоило ему найти статью и рисунок Катрин.

Он сел и стал читать.

Несколько минут спустя он уже торопливо сбрасывал сутану, чтобы переодеться в обычное платье. Лицо его было мрачно.

Маркус потер глаза, зевнул и расправил затекшие мышцы. Ночь он провел в доме Катрин в Хэмпстеде, дремля вполглаза в закутке за книжным шкафом, где Катрин хранила свои испанские вещи. Сквозь щель между шкафом и стеной он видел, что тьма за окном начинает помалу рассеиваться. Скоро рассвет. Похоже, он просчитался. Он был настолько уверен, что убийца заявится этой ночью, что предусмотрительно удалил стариков Мак-нолли из дому.

Он уже собрался выйти из своего укрытия, как за стеклянной дверью появилась неясная тень, потом к стеклу приникло чье-то лицо. Маркус не зажигал свечей, чтобы не спугнуть злодея, но в камине еще тлели угли, отбрасывая в комнату неверный свет. Маркус положил ствол пистолета на левый локоть и приготовился достойно встретить гостя.

Послышался легкий скрип, потом щелчок, и стеклянная дверь на террасу распахнулась, впустив волну холодного зимнего воздуха.

В доме царила тишина. Человек подошел к столу и принялся один за другим выдвигать и обшаривать ящики; через минуту он прошел мимо укрытия Маркуса.

– Стой, или я вышибу тебе мозги! – приказал Маркус и шагнул в комнату.

Мужчина медленно повернулся.

– Бросай оружие, – скомандовал Маркус, – и подыми руки!

– Я безоружен, – ответил человек голосом Эль Гранде.

– А, так это ты! Слышал, что я сказал? Подыми руки!

Эль Гранде выполнил его приказание. Маркус взял с каминной полки вощеный фитиль, запалил его от углей и зажег свечи.

– Вы делаете ошибку, – сказал Эль Гранде.

– Ну конечно, все так говорят.

– Я пришел помочь вам.

Маркус улыбнулся.

– Ты пришел убить Катрин, но прежде хотел завладеть дневниками и рисунками. Тебе следовало бы уничтожить их раньше, когда была такая возможность. Ты рассчитывал, что мы не понимаем важности того, что находится в наших руках. Это был сознательный риск, но ты проиграл.

Эль Гранде рассмеялся:

– Того важного, что я, по-вашему, хотел уничтожить, не существует. Позвольте еще раз повторить, я пришел, чтобы помочь вам. Ведь это вы послали мне экземпляр «Джорнэл»?

– Я ничего не посылал.

– А, тогда это, верно, Катрин, – предположил Роберт.

– Я тебе не верю. Если ты даже говоришь правду, неужели ты хочешь, чтобы я поверил, что ты пришел сюда с другой целью? Я застал тебя на месте преступления. Ты шарил в столе Катрин.

– Я искал оружие, – объяснил Эль Гранде. – Мне известно, что она держит пистолет в столе.

– Пистолет? – усмехнулся Маркус. – Что-то не очень похоже на брата-мирянина, у которого война вызвала такое отвращение, что он больше не желает причинять кому-нибудь зло.

– Я смирился с такой необходимостью, – спокойно ответил Эль Гранде. – И к тому же окончательно ушел от монахов. Но, вижу, мои слова вас не убеждают.

Головы обоих повернулись к стеклянной двери, открывшейся от сквозняка. В тот же миг дверь в коридор распахнулась, и вошла Катрин. В руке она держала пистолет, направленный, в отличие от пистолета Маркуса, в пол.

– Ваши голоса слышны даже в саду, – сказала она. – Что тут происходит?

– А, черт! – воскликнул Маркус.

По-прежнему держа Эль Гранде под прицелом, он шагнул в сторону, чтобы, если придется стрелять, не задеть случайно Катрин.

– Полагаю, граф Ротем намерен убить меня, – ответил Эль Гранде. – Ему взбрело в голову, что я убийца. Я пришел помочь ему, но он мне не верит.

Не спуская глаз с Эль Гранде, Маркус сказал Катрин:

– Он явился, чтобы расправиться с тобой и выкрасть рисунки. Какого черта тебя принесло? Отойди в сторону, Кэт, и, ради бога, не загораживай его!

– Маркус, опомнись! – воскликнула Катрин. – Это мой друг. Он много раз спасал от смерти меня и английских солдат. Он и тебя спас, когда ты нарвался на засаду французов.

– Факты – упрямая вещь, Кэт, можешь убедиться в этом сама, – стоял на своем Маркус.

– Какие факты?

– Ты нарисовала его портрет. Он не может допустить, чтобы портрет был опубликован в газете. Думаю, он что-то такое готовит, что-то, после чего все о нем заговорят, и потому убьет всякого, кто знает, что когда-то он был Эль Гранде.

– А как же монахи в Марстонском аббатстве? Они видели его. Он и их собирается убить? – язвительно спросила Катрин.

– Для них он брат Роберт. Они не знают его как Эль Гранде.

– Неужели это говоришь ты, Маркус? Ушам своим не верю.

– Тогда почему он здесь?

– Роберт здесь потому, что я упросила одного из твоих слуг отнести ему газету со статьей. Я боялась за тебя, поскольку ты был один, и хотела, чтобы он в случае чего помог тебе. Ему прекрасно известно, что мои дневники и рисунки никого не могут изобличить. Я это сказала ему, когда мы вместе с тобой были у него, разве не помнишь?

– Тот Эль Гранде, – зло ответил Маркус, – прочитав твою статью, отправился бы в часовню молиться. Он не явился бы сюда, не имей на то особой причины.

Когда Катрин попыталась возразить, Эль Гранде остановил ее, сказав:

– Его ничем нельзя убедить, Катрин.

Она посмотрела на Маркуса долгим взглядом.

– Может быть, это заставит тебя переменить решение, – сказала она и, шагнув вперед, вложила свой пистолет в руку Эль Гранде.

Тот мгновенно приставил его к голове Катрин.

– Не двигайся! А теперь, Ротем, положите ваше оружие на стол.

Маркус выругался, но делать нечего, пришлось повиноваться. Эль Гранде подошел к нему, целясь прямо в сердце.

– Значит, вы заодно, – сказал Маркус и осекся, такая боль пронзила его. – Мое первое впечатление о вас обоих было верным.

– Нет, Ротем, – мягко проговорил Эль Гранде. – Катрин и я никогда не были вашими врагами. Мне жаль, что Катрин выбрала такой способ доказать мою невиновность и устроила целый спектакль. Но больше вы не будете сомневаться в этом.

Он взял пистолет Катрин за ствол и протянул Маркусу.

– Возьмите, – сказал он. – И тот, что на столе, тоже.

Маркус медленно взял оба пистолета. Эль Гранде отступил назад, поднял руки.

– Если считаете, что я виновен, застрелите меня. Ну, стреляйте же!

Маркус уронил пистолеты на стол и бросил на Катрин такой взгляд, что она похолодела.

– Очень умно, – проговорил он. – И очень смело. Но что, если вы мне оба лгали?

Хотя Катрин и Эль Гранде прибыли в разное время и разными дорогами, лошадей они оставили в платной конюшне в Хэмпстеде. Уже начинало светать, и поэтому они, больше не скрываясь, направились по тропинке в Хэмпстед.

Увидев лошадь Эль Гранде, Катрин покачала головой.

– Где только ты раздобыл такого одра?

Он лишь улыбнулся:

– Братия не может позволить себе иметь чистокровных скакунов. Но Эскалибур, а так, ты знаешь, звался меч короля Артура, – не одр. Внешность может быть обманчивой. Он меня вполне устраивает.

Эль Гранде подтянул подпругу и, видя, что она не идет к своей лошади, вопросительно взглянул на нее.

– Разве ты не едешь со мной?

– Нет.

– Думаю, тебе стоит уехать. Ротему нужно дать время остыть. Если вернешься сейчас к нему, вы наговорите друг другу такого, о чем потом будете жалеть.

– Я не могу оставить его, Роберт, вот так, не помирившись. Я должна убедить его; постараюсь, чтобы он все понял. Сделаешь для меня одну вещь? Сможешь заехать в Челси и сказать Эми, что здесь все в порядке? Дом найти легко, он стоит в самом конце дороги, что ведет к приходской церкви. Но будь осторожен, слуги вооружены.

– Почему они вооружены, – спросил Роберт, – и почему Эми находится там?

Катрин рассказала о покушении на сестру и Маркуса. Эль Гранде ничего не сказал, но вид у него стал мрачный.

– Я подожду здесь на тот случай, если вдруг понадоблюсь тебе. Если через полчаса не вернешься, уеду один.

Обратно до дому было пять минут ходьбы. Катрин не сразу поднялась на крыльцо, а постояла, глядя на еще темную пустошь. Ее еще жгли слова Маркуса: «Значит, вы заодно». Видно, какие-то сомнения у него все же оставались, а теперь он всегда будет думать о ней плохо.

Она не знала, как долго простояла, глядя во мрак, такой же непроглядный, как и тот, что окутал ее душу, но в конце концов решилась и вошла в дом.