Все попытки Деборы встретиться с братом оборачивались неудачей. На протяжении трех дней, предшествовавших отъезду в Чаннингс, она была под неусыпным надзором, и не только грумов и лакеев. Если она отправлялась на верховую прогулку, можно было быть уверенным, что Грей будет сопровождать ее. То же самое происходило, когда она собиралась за покупками или в библиотеку поменять книги. Случайно она увидела Ли издали верхом на его великолепном черном коне, но если он и заметил ее, то не подал виду, и она была благодарна ему за его сдержанность. Казалось, что он, так же как и она, догадывается о всевидящем оке Кендала. Однако услышав, что Грей будет сопровождать их в Чаннингс и останется там на неопределенное время, она нарушила самой себе установленное правило общения с Кендалом с той ночи, когда они чуть было не занялись любовью. Она заговорила с Греем первой.

— Я думала, что война продолжается.

Они вошли в книжную лавку Хатчерда перелистать последние издания и просмотреть газеты. Оба вели себя как не знакомые друг с другом посетители. Только находясь в компании людей, знающих, кто они такие, они делали вид, что общаются. Но и тогда их общение сводилось к минимуму. Наедине же они ограничивались лишь молчаливыми взглядами.

— Какая война? Что вы хотите этим сказать? — холодно спросил Грей.

— Только то, что не следует ли вам посещать министерство и выполнять там свои обязанности?

Они избегали встретиться взглядами. Книги на полках, казалось, целиком привлекали их внимание.

— В отличие от того, что вы читаете в газетах, мы на самом деле совершенно не готовы к встрече с французами, так же, как и они с нами.

— Совсем не то говорит лорд Деннинг.

— Что же он говорит? — с иронией спросил Грей.

— Он говорит, что война приостановлена из-за охотничьего сезона. Парламент разъехался, военное министерство, министерство иностранных дел — все прервали свою деятельность, потому что для английского джентльмена гоняться на лошади с собаками за лисицей — дело первостепенной важности.

С тем, что она высказала, Грей первым готов был согласиться, если бы он не был в самом дурном расположении духа. Ли был тут совершенно ни при чем. Когда Грей несколько поостыл и обдумал все как следует, то пришел к выводу, что Дебора лишь выбрала наилучший способ уберечь репутацию Мэг. Дебора была слишком пуритански строга, чтобы связать себя с личностью, подобной Ли. Вот только мотивы поведения виконта были ему непонятны. Он рыскал вокруг, словно собака, вынюхивающая след, и Грею так и хотелось пустить на него свору своих гончих.

— Лорд Деннинг, — заявил Грей, — тупица. Любой, у кого в голове есть хоть капля интеллекта, поймет это, пообщавшись с ним две секунды.

Ее глаза сверкнули.

— Значит, в моей голове нет этой капли интеллекта. Вы на это намекаете?

Деборе совершенно не хотелось защищать Деннинга, но раз сражение началось, то не отступать же сразу.

Грей наклонился к ней так близко, что ткнулся кончиком носа в ее нос. Он прошептал со злобой:

— Если шляпа подходит по размеру — носи ее. Ничего не ответив, Дебора покинула лавку. С каменным выражением лица Грей последовал за ней и тут же с ходу врезался в мальчишку, который продавал яблоки с тележки. Грей уплатил гинею за рассыпанный товар. Весь обратный путь к дому они проделали молча. В пальцах, обтянутых перчаткой, она сжимала бумажный комочек. Это была записка, которую ей успел сунуть в руку напарник раскричавшегося уличного торговца.

Запершись в спальне, она расправила и прочла короткое послание. Брат сообщал ей, что знает о ее предстоящем отъезде в Чаннингс, и если она сможет улизнуть, то найдет его в «Белом лебеде» в Дартфорде, где он снял себе апартаменты на неделю. Его окна как раз находятся над парадным входом, она сразу увидит их. Чаннингс был всего лишь на расстоянии короткой пешей прогулки от деревушки под названием Дартфорд.

В Чаннингсе их приняли так, как Дебора и ожидала. Харт появился у ворот, едва карета подъехала. Он вынес леди из экипажа на руках, расцеловал всех. Дружескими похлопываниями чуть не сломал спину Грея, потом напустил на них Язона и Квентина. Мальчик стал просто неузнаваем. То же можно было сказать и о Язоне. Одежда не блистала опрятностью, с рукавов исчезли белые манжеты. Лица и руки чистотой не отличались от одежды. Но Дебора не смогла изобразить на лице строгость и разразилась смехом.

— Мы чистили конюшню, — заявил Квентин.

Харт пояснил:

— Мистер Перч — мой старший конюх. Первые минуты общих приветствий и обмена новостями миновали, и Дебора мельком взглянула на Грея. Заново появился на свет тот мистер Грей, который всех очаровал в пансионате мисс Хейр. Ее внимание привлек молодой человек, которого она не заметила раньше.

Грей представил его. Мистер Джервис был «воспитателем» Квентина. Он выглядел скромным и симпатичным и напомнил Деборе по манерам и внешности секретаря Грея Филиппа. Правда, мистер Филипп Стэндиш не обладал качествами, за которые особенно ценил Грей Дже-рвиса. В хорошей потасовке Джервису не было равных. Дебора догадалась, что это был телохранитель Квентина.

На вопрос о Нике Грей ответил Харту:

— Ник не приедет. Он навещает своих друзей в Гэмпшире.

— Осенняя охота за юбками, — громким шепотом пояснила всем пожилая графиня.

У Квентина были новости для Деборы.

— Деб, у Чарли родились щенки. Хочешь посмотреть на них? Совсем крохотные, с черными пятнышками. Или с белыми, я никак не могу разглядеть их как следует. Она их так охраняет.

— Кто такая Чарли? — Дебора изобразила на лице интерес.

— Шарлотта, наша долматинская борзая, — сказал Язон.

— Я с удовольствием полюбуюсь щенками, только дайте мне полчаса, чтобы привести себя в порядок.

Мальчики с визгом убежали. Мистер Джервис неотступно следовал за ними.

Дебора убедилась, что Квентин находится в хороших руках, но почему-то ей стало грустно. Ее взгляд задержался на Мэг. Хотя другие этого не замечали, Мэг в последнее время отдалилась от нее. Девушка была смущена и обижена, и Дебора не знала, как наладить с ней отношения. Она не могла сказать ей правду. Все равно Грей никогда не позволит Мэг выйти замуж за Стивена. Чем скорее девушка переживет свое разочарование, тем будет для нее лучше.

— Что вы загрустили?

Дебора чуть не подпрыгнула, услышав вопрос Грея. Оказывается, он шел у нее за спиной.

— Мне нравится ваша семья… Я полюбила ее… Жаль, что…

Он закончил за нее фразу:

— Я не похож на них.

Она не откликнулась на его иронию. Наоборот, бросила на него взгляд, смысл которого Грей не мог разгадать.

— Жаль, что таких людей мало на свете.

Остаток дня она посвятила Квентину. Дебора ожидала, что Язон, Грей и другие будут поблизости, но все принесли свои извинения и исчезли куда-то. Вероятно, это была идея Грея — дать ей возможность побыть с Квентином наедине.

Ее первое впечатление о встрече с мальчиком подтвердилось. Он поздоровел и телом, и духом, окреп и даже как-то повзрослел.

От этого Дебора почувствовала еще большее одиночество. Она заставила себя не думать о будущем. Настоящее — вот все, что она имеет сейчас, и надо жить этим настоящим.

Обед прошел весело. Так всегда было у Грейсонов. Позже в гостиной Гасси стала расписывать прелести деревенской жизни. Для джентльменов — это охота, для дам — прогулки верхом и прелестные вещицы, попадающиеся в местных магазинчиках в Дартфорде. Кроме того, существуют еще древние развалины — то ли римские, то ли саксонские.

— И еще Соммерфильд, — жестко сказал Грей. — На него стоит взглянуть.

Харт пояснил:

— Родовой замок эрлов и баронов Кендал на протяжении трех столетий. Вы можете увидеть его крыши из верхних окон. Это любимое место Грея.

— Мы могли бы отправиться туда хоть сейчас, но мастера не закончили там еще работы, — произнес Грей. — Одна часть потолка провалилась, другая держалась просто на волоске. Нет, нет, сейчас там вполне безопасно, только пыли и щебня по колено. Если у вас, Дебора, будет желание… — Он протягивал ей оливковую ветвь мира, и она была рада принять ее.

— Благодарю. Я буду счастлива видеть замок. Харт предупредил ее:

— Будьте осторожнее, Дебора. Грей вложил часть своей души в эти старые камни. Если вы отпустите там неудачную шутку, он взорвется как порох.

— Значит, это местная достопримечательность? — В музеях и памятниках она прекрасно разбиралась.

— Дом становится достопримечательностью для зевак, если в нем не рождаются дети!

Была ли эта мысль, высказанная старой графиней, плодом глубоких размышлений или не несла никакого подтекста — Деборе решить было трудно. Графиня всегда сохраняла на лице выражение полнейшей невинности.

Деборе вспомнился отцовский дом. Дети в нем рождались, но какова была их участь? Скорее всего его дворцы уже превратились в достопримечательности, но она не желала заглядывать туда.

Один случай запечатлелся в ее памяти. Отец издевался в присутствии гостей над ее покойной матерью и над своими детьми. Стивену было тогда десять лет. Он заявил в лицо отцу, что когда унаследует Бельведер, то в этот же день сожжет его дотла. Он знал, что будет жестоко наказан за эти слова. Это и произошло той же ночью после ухода гостей.

Где-то в доме пробили часы. Дебора насчитала восемь ударов. Скоро она увидится со Стивеном. «Но терпение», — сказала она себе. Когда все уснут, она незаметно может покинуть дом и пройти в темноте две мили до Хартфорда. Она молила Бога, чтобы Стивен был один, когда она появится там. Ведь он не знает, что она придет именно этой ночью. Предупредить его она никак не могла.

Семейный обед наконец закончился. Она взглянула на Мэг. Девочка выглядела очень печально. Бедная Мэг, как и все те женщины, что влюбляются бездумно.

Часы на каминной полке пробили час. Грей оторвался от бумаг. Он устал и засиделся на месте. Дело с разоблачением убийцы Квентина не двигалось с места. Его мучила совесть, что он рискует жизнью мальчика и Деборы тоже.

Дебора! Он так и не приблизился к раскрытию ее тайны. Он мог привлечь агентов Лоуфорда к расследованию, но счел это непорядочным. Грей мечтал, чтобы Дебора сама рассказала ему все, что он хотел знать. Он только думал, что рассказы о ее жизни в Ирландии с мужем — нагромождение лжи. Откуда у нее такое паническое желание бежать и скрываться ото всех?

В доме царила тишина. Гасси и Харт вели деревенский образ жизни и ложились рано.

Ему не давали покоя мысли о Деборе. Он желал ее. Она была здесь, совсем рядом. Грей представил, какова она в постели, потом фантазия повела его дальше. Разговор о Соммерфильде натолкнул его на смутные грезы.

Он представлял себе Дебору во главе стола обеденного зала в замке и стайку наследников, цепляющихся за ее юбки. Мальчишки будут обязательно светловолосыми и голубоглазыми, точь-в-точь как их отец, а девочки унаследуют от матери золотисто-каштановые кудри и яркие зеленые глаза.

Все это, конечно, недостойно настоящего мужчины. Не следовало бы предаваться пустым мечтаниям.

Прогулка на свежем воздухе ему бы не помешала. Он быстро прошагал по коридору, миновал дверь спальни Деборы, и тут другая дверь позади него, скрипнув, приотворилась.

— Ну, и как поживает Ли?

Он мгновенно повернулся волчком на месте и узрел свою сестру. Его глаза засветились хищным огнем.

Она отшатнулась от него.

— О, это ты, Грей! Прошу прощения!

— А кого ты рассчитывала здесь встретить? Маргарет пробормотала что-то и скрылась у себя в комнате. Он обязан был решить эту задачу тут же, немедленно, и поэтому вошел вслед за сестрой в ее спальню без стука.

— Ты не ответила на мой вопрос, Мэг! Кого ты ожидала? За кого ты меня приняла?

— Ни за кого. Я просто ошиблась. Оставь меня. Я хочу спать.

Она улеглась под одеяло и потянулась к свече.

— Что-то тебя подняло в такой поздний час. Я хочу знать повод. Опять этот Ли?

— Пожалуйста, Грей… Я не желаю с тобой ни о чем говорить.

Растерянный, он осмотрел комнату, но не обнаружил ничего подозрительного.

— Он пытался сюда проникнуть? В ответ было молчание.

— Ты поссорилась с ним? Или Дебора, вероятно…

— Не упоминай при мне имени этой женщины!

Грей нахмурился.

— Ты подумала, что это шаги Деборы? Не так ли? И спросила, как поживает Ли?

Внезапное озарение заставило его схватить со столика свечу и устремиться к спальне Деборы.

Постель была аккуратно застлана. Дебора отсутствовала. Такого прилива ярости он не испытывал еще ни разу в жизни.

— Где Дебора?

— Честное слово, Грей, я не знаю! Выражение лица брата напугало Мэг.

— Но ты знала, что она отправилась на свидание с Ли? Отвечай! Я все равно вытряхну из тебя всю правду.

Она сжалась в комочек и потрясла головой. Ничто не могло заставить ее заговорить-

— Во имя Господа, если ты знаешь что-нибудь, скажи мне! Дебора не должна бродить по окрестностям глухой ночью. С ней может случиться что угодно.

— Я не знаю, куда она пошла. Грей постарался смягчить свой тон.

— Но ты видела, как она покинула дом? Мэг кивнула.

— И ты думаешь, что она пошла к Ли?

— А с кем ей еще встречаться здесь!

— Где я могу найти Ли?

— Я не знаю. Он не говорил мне, где остановится. Он дружит с Мэтью Дервентом и его родителями. Может быть, он у них, я точно не знаю.

— Но тебе известно, что он где-то здесь в округе?

— Да, — прошептала она.

— Как ты узнала об этом?

— Потому что послала ему записку о том, что мы переезжаем сюда, и получила ответ. Он написал, что найдет способ увидеться со мной.

Ее плечи опустились, из глаз хлынули слезы.

— Я думала, что он любит меня, а оказалось, что все его мысли только о Деборе. Я тебе говорила, что они давно знают друг друга? Что мне делать, брат?

Виконт Ли наполнил стакан вином и протянул Деборе. Он был рад занять чем-нибудь свои руки в момент величайшего смущения.

В камине жарко горели поленья, а Дебора сидела так близко к огню, что ей каждые пять минут приходилось подбирать юбки, чтобы на них не попадали искры. Это помогало ей скрыть свои чувства, потому что на самом деле ей хотелось пасть в братские объятия и выплакать все слезы, накопившиеся за много лет.

— Ты вся посинела от холода. Какого черта принесло тебя сюда в этот час? На тебя могли напасть бродяги или волки. Бог знает, что подумает хозяин гостиницы обо мне и о женщине, которая стучится в комнату мужчине среди ночи.

Она сухо ответила ему: — Я думаю, Стивен, хозяина тебе трудно чем-то удивить. Пятен на твоей репутации предостаточно.

— Я забочусь о твоей репутации.

Дебора посмотрела сквозь стакан вина на огонь.

— Хуже репутации, чем у женщины, обвиненной в убийстве, быть не может. Во всяком случае, твой хозяин меня не видел. Я прокралась, когда он стоял ко мне спиной.

— Я не верю, что ты убийца, Деб. И никогда не поверю. С детства ты была такой доброй. Ты не могла выносить вида чужих страданий. А если я получал царапину, ты не боялась брать лучший коньяк у отца, чтобы промыть рану — а ведь он способен был убить тебя за это — или мазала меня дурно пахнущими снадобьями, выпрошенными у цыган. Помнишь, Дебора?

— Я считала себя мудрее и опытнее, потому что была старше тебя на год. В юности год кажется такой большой разницей в возрасте. — Она засмеялась.

— Вот ты и смеешься. Как хорошо. А помнишь, как ты покормила меня бланманже собственного приготовления?

Дебора с улыбкой кивнула.

— Это был мой первый кулинарный опыт, я так им гордилась. А ты! С тобой случился приступ, и я побежала звать повариху. Я думала, что ты умираешь.

— Я притворился, чтобы испугать тебя.

— Мальчишки всегда такие злые.

— Я знаю. — Он рассмеялся. Отчужденность исчезла, и чувство близости согрело атмосферу лучше камина.

Ли старался быть как можно ласковее с нею.

— Я даже не думал, что ты будешь так страдать, когда я уехал в школу. У меня там появились друзья, а в Бельведере у тебя не было никого.

— Но это привело даже к лучшему.

Он удивленно поднял брови, и она пояснила:

— Могло быть хуже. У меня появилась гувернантка. Ты ее, наверное, не помнишь. Она стала моим лучшим другом. Мисс Хейр! Если бы не она, я бы не вырвалась из отцовских когтей.

— Честно признаюсь, я ее не помню. Я побывал дома только один раз после того, как поступил в школу. Я предпочитал проводить каникулы с друзьями, а не в папином мраморном мавзолее. О тебе я не думал, прости, Деб. Мне ненавистна была мачеха, твердившая все время, что в нас течет отравленная кровь матери и что мы плохо кончим. Я хотел задушить ее и опасался, что когда-либо решусь на такой поступок.

— Она ненавидела нас обоих, но в особенности тебя. Ведь ты основной наследник.

— Только это меня и утешает. — Он сделал паузу, собрался с духом и произнес: — Клянусь, я не предал тебя, Деб. Я пришел в тот трактир в Виндзоре, как ты просила в записке, и хотел чем-нибудь помочь тебе. Бог знает, как отец докопался до этого. Я чуть не сошел с ума, когда увидел полицию, утаскивающую тебя куда-то.

— Но это была не я.

— Как?!

— Я была переодета мальчиком. Я не знаю, какую девчонку и за какую вину они схватили. И я не собиралась просить тебя о помощи. Только хотела сказать тебе «прощай»!

До него не сразу дошли ее слова.

— Я понимаю теперь! Мне сообщили, что ты бежала, но не объяснили как. А ты подумала, что я расставил тебе ловушку.

— Мне надо было думать о тебе лучше. Но откуда мне было знать? Тебе тогда едва исполнилось пятнадцать, и я могла считать, что отец втянул тебя в эту подлость.

На его губах появилась усмешка — презрительная и высокомерная.

— Отец не имеет надо мной никакой власти и никак не влияет на меня. Я последовал твоему примеру. В шестнадцать лет я удрал из школы и завербовался в армию. Я отслужил пять лет, Деб.

— Я слышала про это.

— Что ты еще слышала обо мне?

— То, что ты умеешь воевать и командовать солдатами, и то, что ты заноза в теле своих начальников. Говорят, что ты покинул Индию со скандалом?

Он покачал в стакане вино рубинового оттенка и ухмыльнулся.

— Любую истину можно извратить. Я не подчинился приказу, и если бы такой случай повторился, я поступил бы точно так же. Мой начальник был тупица, из тех очень важных персон, которые считают, что знают все на свете. Он не участвовал в настоящих сражениях. К несчастью, такое случается сплошь и рядом. Человек покупает себе чин и считает, что становится великим стратегом. Когда он приказал мне атаковать с ротой легкой кавалерии вражеские батареи, то я притворился глухим. К сожалению, он имел знакомства в высших кругах. Его должны были судить военным судом, а вместо этого сделали меня козлом отпущения и отправили в Дублин. Скучная дыра эта Ирландия. Мелкие стычки, о которых и вспоминать противно.

В нем было столько горечи, гнева и обиды на жизнь, что она теперь уже не сомневалась в тех историях, что про него рассказывают. Дебора видела, что он неуправляем. Внезапно лишенный возможности сражаться с конкретным противником, Стивен решил воевать со всем миром. И он по-прежнему воевал со своим отцом. Это было его главным сражением.

— Ты действительно верил, что я мертва?

— А что еще я мог подумать? Тебе было легко найти меня, если бы ты захотела. Я ведь не прятался. Но ты ни разу не написала, не оставила послания ни одному из моих друзей. Где ты скрывалась все это время?

— Большей частью у мисс Хейр, у гувернантки. Когда наш отец прогнал ее, она открыла собственную школу в Бате. Она никогда не сомневалась в моей невиновности. Позже в течение четырех лет я работала гувернанткой у Квентина. Вот это и есть вся моя жизнь. Больше нечего рассказывать.

— И тебе не приходило в голову хотя бы известить меня, что ты жива? Тебе не стыдно? Хотя ведь ты была уверена, что я предал тебя отцу!

— Мне было очень больно, Стивен, — призналась Дебора и резко сменила тему. — Нашей сводной сестре скоро уже исполнится шестнадцать. Что она из себя представляет?

— Я о ней почти ничего не знаю. Слышал только, что внешне она похожа на нашего отца. Они готовят ей блистательный сезон и надеются поскорее выдать замуж за знатного балбеса.

— По крайней мере, — сказала Дебора, — Лиз может не опасаться отцовских интриг.

— Ты так думаешь?

— Ведь она не наследница?

— Конечно, нет. Все деньги принадлежали нашей матери, а не отцу. Отец наглухо зашил наши карманы, чтобы мы не тратились на себя. Он вложил эти деньги в коллекции древностей и в картинную галерею.

Дебора вздрогнула, словно ей снова стало холодно, и протянула руки к огню.

— Я рада, что у Лиз нет своих денег и она не пройдет через все то, что мне пришлось испытать.

Брат схватил ее за руку и заговорил горячо:

— Деб, я хочу знать, что случилось тогда. Я знаю версию отца, но ведь ты не могла совершить убийство…

Дебора молчала. Лишь треск поленьев в камине нарушал тишину.

— Ты ведь знал человека, в убийстве которого обвинили меня?

Стивен кивнул.

— Альберт Холландер, кузен нашей мачехи. Отец сказал, что вы были обручены и скоро должны были пожениться. И вдруг ты передумала. Произошла ссора. Ты бросилась на него и нарочно столкнула с верхней площадки винтовой лестницы.

— Это только часть правды. Отец не сказал тебе, что он силой принуждал меня к браку. Он бил меня, запирал в комнате, подсылал туда Альберта. Предполагалось, что Альберт овладеет мной, и, обесчещенная, я вынуждена буду согласиться на этот брак. Я не хотела такой судьбы. Я боролась. Однажды мне удалось вырваться из комнаты на лестницу. Он догнал меня, пытался схватить… Да, я толкнула его. Но не вниз, а на перила. Они не выдержали, и Альберт рухнул на пол холла.

Лицо Стивена потемнело от гнева.

— Но это же не убийство! И каким же негодяем должен быть мужчина, насилующий свою шестнадцатилетнюю невесту. Но на что надеялся отец, заставляя тебя против твоей воли выходить замуж?

— Если б ты был знаком с Альбертом, ты бы понял. Он был идиотом. Он не умел считать даже до десяти. Он не умел ни читать, ни писать. Такие последствия бывают, когда у женщины роды проходят трудно. Внешне он был нормален и даже красив… Я обнаружила его умственную отсталость, когда мы были уже обручены. Отец хотел скрыть правду о нем до самой свадьбы.

Стивен нахмурился, размышляя.

— Я все же не понимаю, какую выгоду он намеревался извлечь, выдав тебя замуж за идиота?

Она горько улыбнулась.

— Скажи, Стивен, что происходит с собственностью женщины, когда она выходит замуж?

— Эту собственность контролирует супруг.

— А если супруг ненормален? Кто тогда контролирует собственность? Догадываешься? Опеку взял бы в таком случае на себя отец.

Он подхватил ее мысль, вскипая от гнева и отвращения к отцу.

— Значит, он хотел наложить свои лапы на твою долю материнского наследства! Мерзавец! Но должен же быть какой-нибудь путь… Если б я мог заставить отца отказаться от опеки!

— Ты говоришь глупости. Конечно, отец согласится отступить, но только если я выйду замуж за человека, подобного Альберту. Отец вовсе не желает, чтобы меня повесили за убийство, он только хочет моих денег. Он так и сказал мне прямо.

— Тогда выходи замуж по своему выбору. Этим ты заклепаешь наглухо все отцовские пушки.

— А вот в таком случае отец натравит на меня закон. Ты знаешь, как он злобен и хитер. Следствие по делу об убийстве возобновится, он подкупит свидетелей. А главное, я не хочу менять одного тирана на другого. Я не желаю быть чьей-то женой.

— Неужели, Деб?

— Вспомни участь нашей матери.

— Не все же мужчины такие, как наш отец.

— Нет, Стивен, это игра, в которую я не намерена играть. Да и кто решится на меня поставить, узнав, что за мной числится убийство.

— Есть выход из этого лабиринта, и, клянусь, я его найду.

— Не надо. Оставь все как есть. У меня и так много забот. Ты слышал об убийстве лорда Баррингтона? Если моя старая история выплывет наружу, кто будет первым подозреваемым? Пожалуйста, Стивен, не буди спящих собак. И не предпринимай ничего без моего ведома.

— Это я тебе обещаю. Но также даю слово, что всю эту грязь я начну разгребать.

— Стивен, молю тебя, будь осторожен!

— Ты тоже, сестра.

Когда в очередной раз пробили часы, Дебора встала. Им о многом еще надо было поговорить, но они решили отложить все до следующей встречи.

Обратный путь в Чаннингс она проделала вместе с братом верхом на его великолепном коне.

Прощаясь у ворот дома Хартов, Стивен вдруг сказал печально:

— Мы так мало поговорили о матери! Она ласково взглянула на брата.

— Ты так похож на нее.

— Правда? — осевшим голосом спросил он. — Я не могу даже вспомнить ее лицо. У нас не сохранилось даже ее портрета. Как будто она и не существовала.

— Нет! — шепнула Дебора. — Она существует, пока мы живем, пока мы вспоминаем о ней. У меня сохранился маленький медальон. Она отдала его мне в то последнее Рождество перед…перед тем, как ее не стало с нами. Внутри медальона ее миниатюрный портрет.

— Могу я его увидеть?

— У меня нет его с собой. Я оставила медальон на хранение мисс Хейр. Когда я попрошу, она пришлет его мне.

— Когда?

Она пожала плечами. «Когда?» Когда Квентин будет в безопасности, когда в безопасности будет сама Дебора, когда…

— Я понял, Деб. Я буду ждать.

Она встала на цыпочки и наклонила его голову к себе. Долго смотрела Дебора в лицо брата, потом нежно коснулась губами его щеки. В ответ он обнял ее, и так крепко, с такой сердечностью, как никогда не обнимал в детские годы. Она засмеялась и оттолкнула его.

— Теперь уезжай, — велела Дебора, указывая в сторону деревни. — Я приду к тебе еще, если смогу.

Она следила за его удаляющейся фигурой, кутаясь в плащ и грея озябшие руки в белой кроличьей муфте. Когда лошадь и всадника поглотил сумрак, Дебора проскользнула в щель в живой изгороди, обошла парадный вход, чтобы не тревожить спящих слуг. Главный дом был погружен в темноту, только два фонаря горели над крыльцом. Она ступила с травяной лужайки на усыпанную гравием дорожку и вздохнула с облегчением.

И тут же из ее горла вырвался вопль ужаса, когда голос из темноты, спокойный, но полный ядовитого презрения, прозвучал совсем рядом.

— Очень впечатляющая сцена, — процедил сквозь зубы Грей. — Значит, Мэг права! Ты любовница виконта Ли.