Интимный дружеский вечер у леди Кендал прошел на редкость неудачно. Некоторые из приглашенных предпочли не приехать совсем или задержались по дороге, наблюдая зарево, вспыхнувшее над Стрендом. Другие гости уговорили хозяйку и ее дочь покинуть уютный дом и отправиться с ними узнать, в чем дело. Ник был рад этому обстоятельству, потому что мать обязательно разволновалась бы, когда в доме появился врач обрабатывать его незначительную «царапину» на плече.

Все участники захватывающей авантюры собрались в библиотеке. Атмосфера была не праздничной, но и не печальной. Все-таки убийца Джила был разоблачен, Квентину больше не угрожала опасность, и, несмотря на то, что ему пришлось пережить, он держался бодро. К компании присоединился и Харт, немного обиженный, что его оставили в стороне от главных событий. Квентин рвался рассказать то, что он вспомнил о парижской трагедии, и Грей позволил ему это сделать. В конце его рассказа Грей добавил:

— Твой папа там, на небесах, может гордиться тобой. Ты проявил мужество и смело сражался с врагом.

— Он сильно меня ударил. Как вы думаете, синяк и царапина останутся до того дня, как я увижусь с Язоном? Я бы хотел, чтобы он их увидел.

— Думаю, да. А теперь тебе полагается двойная порция меда и лимона к чаю и спокойный сон.

После беседы с Квентином у взрослых полегчало на душе.

— Это так естественно, что мальчик горд победой и собственной смелостью. Надеюсь, что ужасные подробности потускнеют в его памяти, а ощущение победы останется, — сказал Грей.

— А я надеюсь, что все-таки объявится в Лондоне обещанный доктор Мессмер, — вставила Дебора. — Иначе я никогда не буду спокойна.

— Конечно, — согласился Грей. — Но я почему-то уверен в Квентине, в его душевной твердости.

Дебора обратилась к Нику.

— Как ты догадался, что я направляюсь в Стренд-хауз?

— Грей догадался. Ты застала меня врасплох, когда помчалась прочь, словно вспугнутая лань.

Она не решилась признаться ему, что подозревала в нем убийцу.

— Я поняла, что кто-то преследует нас, и ударилась в панику. А что случилось, когда ты бежал за мной?

— Случилось то, что я оказался предусмотрительнее, чем обычно бываю. Я знал, конечно, что Стэндиш вооружен, и постарался вызвать огонь на себя. Чего я добился, видишь сама — крови из меня вытекло, наверное, полное ведро. — Он показал на свою повязку. — Когда на сцене появился Грей, я был не в состоянии продолжать погоню, но указал по крайней мере направление, куда ты побежала. Я нанял кеб, домчался до Уайтхолла, где вызвал полицию. Вот и все мои подвиги.

— Ты знал, что Стэндиш следит за нами?

— Да.

— Значит, ты знал, что Филипп — убийца?

— Догадывался только Грей.

— Черт побери! — взорвался Харт. — И тебе не пришло в голову предупредить нас, Грей, что убийца бродит по нашему дому, ведет себя как член нашей семьи. Он мог зарезать нас в наших же постелях.

— На это он не пошел бы! Ему нужен был только Квентин, — возразил рассерженный Грей. — А как я мог предупредить вас? Вы все никудышные актеры. Пока я собирал доказательства, Стэндиш не должен был догадаться, что его подозревают.

— Ты мог бы предупредить хотя бы Дебору, — настаивал Харт. — Он мог убить ее.

— Зачем? Он был уверен, что она не узнала его, когда прибыла сюда. А потерей памяти она не страдала. Его целью было убить Квентина. Он рассчитывал, что Деб обязательно наведет его на след мальчика. Вот они с Ником и выманили его из дома.

— А где находился ты сам? — спросил Харт.

— Там же, в доме, где прятался Квентин. Я хотел поймать негодяя с поличным, когда он проникнет в комнату с горящей свечой на столе. Но паника Деборы спутала все планы. Я был вынужден присоединиться к погоне. К сожалению, не все прошло так гладко, как было задумано. — Грей откашлялся и отпил бренди. — То, как я блуждал по огромному незнакомому дворцу, окутанному дымом, трудно забыть. Я не знал, где Квентин, где Дебора. Одно меня успокоило—я наткнулся на труп хозяина дома в библиотеке и понял, что у Стэндиша нет больше в запасе пуль.

Наступило молчание. Его нарушила Дебора.

— Что тебя заставило подозревать именно Филиппа? Наш разговор в Чаннингсе, когда мы восстанавливали сцену преступления во всех деталях?

— Скорее размышления после нашей беседы. Ты заставила мой мозг работать, и я из осколков составил целую мозаику. Ты сказала мне, что убийца стрелял левой рукой, а в правой держал платок. А ведь Филипп не был левшой. Правда, он обжег накануне правую руку горячим воском и на ней была повязка.

— Он сам признался в этом, — подтвердила Дебора.

— И на основания этого ты заподозрил его? — допытывался Харт.

— Не совсем. Скорее это даже запутало дело, Дебора поведала мне некоторые детали. Вроде бы незначительные, но они навели меня на размышления.

— Какие же? — не унимался Харт.

— Слова, произнесенные Джилом. Они запомнились Деборе. «Из всех людей, на кого я мог подумать…» Значит, этот человек был вне подозрений. Чтобы предупредить твой очередной вопрос, Харт, я тебе отвечу сразу. Первым подозреваемым в моем списке был Эрик Перрин. О, я знаю, он не стал бы продавать государственных тайн за деньги, но я думал, что он хочет навредить мне. Я давно знал, что Эрик Перрин относится ко мне без симпатии, если не употреблять более сильных выражений. К тому же он как раз самый настоящий левша… Однако дважды перед смертью повторив мое имя, Джил как бы намекал, что это кто-то из моих близких людей. Если не подозревать вас — Ник и Харт, что было бы нелепо, я должен был остановиться на Стэндише. Кто, кроме него? Он англичанин. Он работал со мной в министерстве. Вся корреспонденция, самая секретная, проходила через его руки. Я доверял ему. Я только до сих пор не могу понять, как Джил смог раскрыть предательство Стэндиша?

— Я могу ответить, — сказала Дебора. — Он исповедался во всем там, на пожаре. Лорд Баррингтон случайно увидел его беседующим с Талейраном в Париже. А как раз в этот день Стэндиш объявил всем, что отправился в Руан.

— Он и должен был быть в Руане. Я послал его туда по важному и срочному делу. И весьма секретному. Вот на таких мелочах и сгорают предатели. Бедный Джил! Его открытие стоило ему жизни. Стэндиш запаниковал и поторопился убрать Баррингтона. Но я не отметил еще одну важную деталь, которую подсказала мне Дебора. Это поставило последнюю точку в обвинительном заключении против Стэндиша.

— Ты о чем?

— Дыхание убийцы. Оно произвело на тебя странное впечатление. Он дышал так же хрипло, как Квентин.

— У Стэндиша была тоже пневмония, как у Квентина, —догадалась Дебора.

— Вероятно. Когда мы учились в Оксфорде, он часто болел. У него были слабые легкие. Я сочувствовал ему. Но умер он не от пневмонии, а сгорел в адском пламени, — мрачно заключил Грей.

— Но почему вся трагедия случилась в Стренд-хаузе? Кто-нибудь объяснит мне это? — воскликнул Харт, уже изрядно накачавшись бренди.

— Говорить мне или ты сама скажешь, Деб? — спросил Грей.

Скрывать дальше правду не было смысла.

— Я жила в этом доме многие годы, — сказала Дебора. — Его хозяин — мой отец, эрл Бельведер. Ли — мой родной брат. Я не хотела бы больше говорить на эту тему. Грей все это знал и знал, что дом пустует. Где еще я могла спрятать Квентина, когда убийца гнался за нами?

Воцарилось молчание, как будто всех внезапно накрыло снежной лавиной. Первым заговорил Ник.

— Мы должны выразить тебе сочувствие по поводу трагической смерти отца…

— Мой отец оказался там случайно и убит был случайно, но я жалею о нем не больше, чем о любом случайно и безвременно скончавшемся человеке. Если б я знала, что он там, то не пришла бы в Стренд-хауз. Я не рассчитывала на его защиту и не получила ее. Любая смерть — это беда, горе, потеря, но смерть отца освободила мои плечи от тяжкой ноши. И не считайте меня, господа, черствой и жестокой. Я этого не заслужила.

Наступила неловкая пауза.

— Оставьте нас с Деборой наедине на несколько минут, — попросил Грей.

Ник и Харт, опустив глаза, вышли из комнаты. Беседа наедине с Греем была необходима прежде всего Деборе. Грей догадывался, что она готова задать ему вопросы, от которых зависит их будущее. А она опасалась, что если он будет, как прежде, бескомпромиссен, то она сможет потерять то зыбкое счастье, которое манило ее.

— Ты собираешься убедить меня, что, только используя мальчика как приманку, можно было разоблачить Филиппа?

Он и не пытался это скрывать. Судя по жесткому выражению лица, Грей намеревался раскрыть ей всю правду без утайки.

— Я не мог был уверен, что память когда-нибудь вернется к мальчику. Оставался только один путь…

— А слухи распускал ты?

Он кивнул и потянулся за графином с бренди.

Его самоуверенность приводила ее в бешенство.

— Ты так умело прятался. Вас с Квентином невозможно было найти.

— Разумеется. Если бы нас найти было легко, Стэндиш почувствовал бы ловушку. Я сделал так, что найти нас было трудно, но не невозможно…

— Через меня? Да? Ты использовал меня?

— — Деб…

Она резко оборвала его.

— Доктор Мессмер тоже твоя выдумка?

— Нет. Он существует реально и действительно известный гипнотизер. Живет он, по-моему, в Швейцарии. Но я и не собирался отдавать своего подопечного в руки знахарей и шарлатанов.

— Твой подопечный! — взвилась Дебора. — Я тоже его опекаю по закону. Ты обязан был советоваться со мной, прежде чем устраивать свои хитроумные ловушки. Мы с Квентином едва не погибли…

Чтобы не видеть ее слез, он занялся бренди.

— Я допустил ошибку, надеясь, что ты доверяешь Нику и будешь поступать точно, как скажет он… Если б ты вошла в дом, где мы устроили засаду, все пошло бы иначе.

Она вдруг встала, шагнула к столу, взяла у него из рук стакан и отхлебнула порядочный глоток.

— Ты опять ведешь себя как мой отец. Распоряжаешься мною без моего ведома.

Его глаза наливались гневом.

— А как ты мне прикажешь? Советоваться с тобой? У тебя эмоции преобладают над разумом. Ты убегаешь, вместо того чтобы встретить опасность лицом к лицу.

— Ты ставишь мне в упрек Дувр и Уэлс? Это в прошлом.

— Я не отрицаю — ты смелая женщина. Ты даже осмелилась выстрелить.

— Почему ты не крикнул мне, что он разряжен?

— Чтобы Стэндиш до поры до времени боролся и не покончил с собой. Я хотел взять его живьем и выставить на позор, на суд.

— И тем убить его отца. Ведь вся трагедия произошла по этой причине.

— Я все равно не имею права замалчивать эту историю. Мне искренне жаль отца Филиппа. Но я отказываюсь рисковать своей репутацией ради спасения репутации Стэндиша. Ты слишком многого требуешь от меня.

Дебора печально улыбнулась.

— Ты опять обвинишь меня в робости или даже в трусости, но я боюсь тебя, Грей. Для тебя все способы хороши, лишь бы достичь нужного результата.

— Это неправда!

— Как ты можешь отрицать это? С самого начала ты проявил жестокость ко мне — похитил, издевался, обманом добился, чтобы я вывела тебя на Квентина…

— Забудем об этом. Дебора покачала головой.

— Такое не забывается. Я не говорю, что ты жестокий, как мой отец, но ты безжалостный. Ты распоряжаешься людьми и ходом событий по своей воле. Ты способен обмануть человека. Ты лгал мне…

— Я делаю то, что приводит к разумным и положительным результатам. Разве ты огорчена тем, что Стэндиш больше не угрожает Квентину?

— Но как ты этого добился? Как все это было страшно!

— Мне не нравится наш разговор, Дебора.

Ты не веришь в меня и, видимо, никогда не поверишь. Все становится для нас предметом спора. И неужели ты находишь во мне сходство со своим отцом? Дебора, так ли это?

— Да! — вскричала она.

Они стояли друг против друга — он, словно пригвожденный ударом, окаменевший, и она, дрожащая, не ожидавшая сама, что у нес вырвется подобное утверждение.

Она справилась с дрожью в голосе и заговорила:

— Когда я ушла из отцовского дома, то поклялась, что никогда больше не отдам себя во власть мужчины.

Грей грустно произнес:

— Ты уже нарушила эту клятву со мной.

— Я думала, что ты другой. Я думала, что любовь ко мне изменит твой характер. Но ты остался таким же.

Он постарался казаться равнодушным, когда заговорил:

— Я вижу, что ты опять хочешь забиться в норку и сидеть там тихо. Не буду тратить слов, чтобы переубедить тебя. Я не управляю событиями, как ты выразилась, для своих личных целей. Кажется, мы оба ошиблись. Я надеялся, что ты нашла то, что искала, но теперь понял — искала ты не меня. Я никогда не буду счастлив с женщиной, которая всегда будет ставить под сомнение мою честность. Если ты не вверишь себя под мою опеку сейчас, то для нас это конец. Будь уверена, что это мое последнее слово, Деб!

Сердце ее готово было вырваться из груди.

Не в силах выдержать его холодный взгляд, она отвернулась к двери, которую как раз распахнул перед ней входящий Ник.

— Деб! — сказал он. — Лорд Ли желает побеседовать с тобой.

Ли, бледный, возбужденный, ждал ее в вестибюле.

— Деб, произошел ужасный случай с нашим отцом…

— Да, я знаю. Он умер.

Ли взял ее за руки и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Если ты собралась оплакивать его, я не составлю тебе компанию.

— Я плачу не о нем.

— Что с тобой? Откуда тогда эти слезы? Она и сама не могла объяснить себе, почему ее глаза полны слез.