Кандидат постучал в дверь, дернул ручку на себя, просунулся в проем и спросил:

— Можно войти с докладом?

— Это ты? Входи! — откликнулись изнутри и Кандидат вошел. — Какие вести принес?

Посреди богато обставленной комнаты мерцал камин, на окнах висели тяжелые красные шторы, а по бокам камина, утопая в креслах, сидели два человека спиной к двери. Кандидат поклонился, поднял голову, но вновь опустил, потому что свет огня слепил глаза.

— Если позволите, начну, — произнес он и немного помолчал, как бы собираясь с мыслями. — В Столице обстановка спокойная. Во всех городах идет выполнение Вашего последнего Указа: иммигрантов вывозят в ближайшие Пункты, где используют… в нашем общем деле.

— Как продвигается стройка на Восьмом и Девятом Пунктах?

— Строительство ведется с опережением графика работ. Через двадцать дней современный тоннель свяжет между собой эти два Пункта.

— Хорошо, дальше.

— В некоторых южных городах произошли столкновения между группами недовольных иммигрантов и войсками правительственной гвардии. В Хорохине захвачено здание муниципалитета. Принимаются меры. В Сянгане японские подданные сочинили ультиматум на имя мэра и воззвание к своему императору Тэнно-сэнсэю. Оба сочинения прилагаются к докладу. В Шанхае бастующие портовые рабочие потребовали отставки мэра города. В западных регионах страны часть фермеров отказывается платить налоги. Зафиксированы случаи вооруженного противодействия…

— Что еще?

— Произведена замена караула Лаборатории. По списку: Артур Пэн, Кандидат начал читать по листку, — Чжао Лян… Всего двенадцать человек против девяти прежнего состава. Все новые люди проверены в соответствие с Положением об Охране. Старый караул отправлен в Седьмой Пункт на прокладочные работы.

— Ага…

Алексей ничего не ответил. У него было все.

— Ладно, все ясно. Мы подумаем о резолюциях.

Кандидат отодвинулся к самой двери — подальше от огненных бликов — и облокотился на косяк. Пурпурный полумрак в присутствии Близнецов действовал угнетающе, он до сих пор не мог привыкнуть к таким докладам. Близнецы в Лаборатории — совсем другое дело, привычное и понятное. А так — знобит как минимум.

— Кандидат! — позвал Антонио.

— Да, сеньоры.

— Передай по секретному каналу чтобы ускорили работы по Пунктам. Завершить испытания номера одиннадцатого. Всех бастующих выловить (равно как и остальных) и отправить… куда положено. И еще. Пускай активнее разбрасывают черные ящики на западе, чтобы убить этим двух зайцев. Во-первых, там находятся истоки многих рек, и, во-вторых, шире вовлекаем нелояльное население.

— Будет исполнено, сеньоры, — сказал Алексей, — я все запомнил, он начал пятиться задом к двери, мечтая поскорее убраться, уже дотронулся до ручки, но строгий голос Роберта из кресла снова догнал его.

— Кандидат! К завтрашнему утру подготовить отчет по Лаборатории, я проверю как там идет работа.

— Хорошо, сеньоры. А сеньор Антонио сегодня придет в Лабораторию? Есть кой-какие новости по его части.

— Потом, потом, — раздраженно крикнул Роберт. — Ты свободен.

Министр выскочил из зловещего полумрака и облегченно вздохнул. Нервишки шалят. Тяжко испытывать такие муки ежедневно. Но черное воскресенье им еще не забыто. Такое, господа близнецы, не прощается.

Министр остановился предъявить документы страже и закурил. «Не забыть бы — сегодня встреча с Незнакомцем, — подумал он. — Берегитесь же теперь, коварные трусы, не отступлюсь, пока в полной мере не отомщу за подлый обман. Меня-то вы не посмеете тронуть, потому что я еще могу пошевелить мускулами. Есть еще порох в пороховнице.

Начальник караула, жирный боров с аккуратно подстриженными в «каре» волосами, протянул удостоверение задумавшемуся министру, огромная складчатая морда зашевелилась и выдавила из себя: «Можете идти». Кандидат очнулся, посмотрел на него и подумал: «Эх, Толстяк, Толстяк, подзабыл уже что это я тебя отыскал. Так бы и рыбачил на холодном Севере, проклиная мерзкий соленый ветер и грязный прогнивший баркас. Это я тебя увидел когда подбирал молодцов — вытащил из нищеты и голода. Это я продвинул тебя, думая что такие услуги не забываются. Забываются! И тебе я это тоже припомню. Погоди еще совсем немного.

— Побыстрее проходите! — прогромыхал Толстяк по-моряцки, сжав в одной руке автомат, а в другой кулачище. Кандидат бросил на него испепеляющий взгляд, сделал глубокую затяжку толстой индонезийской сигары и застучал каблуками дальше по бетонному полу.

С каким удовольствием я пошел бы сейчас домой, плюхнулся бы в горячую хвойную ванну, смывающую весь позор, унижение и накопившуюся грязь. А вместо этого приходится проверять чью-то работу, кричать, требовать, умолять, звонить по Пунктам, мотаться по городу.

Кандидат быстро прошел по слабо освещенным коридорам, миновал еще два внешних поста, спустился на мощном грузовом лифте на первый этаж и вышел из вестибюля сквозь стеклянные двери на улицу. Широкое мраморное крыльцо пустовало. Улица окатила министра букетом запахов, газом, пылью и непонятным бурым дымом, стелившемся по земле. Надвигалась гроза. Небо было темным и хмурым, а неласковое солнце пряталось за во все небо черную тучу. И только успел он прыгнуть в машину, как хлынул ливень и затарабанил по крыше и стеклам. Глухо, застарело заныл бок. Кандидат застонал и вжался в спинку кресла.

— Уеду, — проговорил он вслух. — Сейчас же уеду хоть куда — лишь бы глаза мои не видели этих мест, и этого климата, и этих сырых близнецовских казематов. «Единица — вздор, единица — ноль», — вдруг пришли в голову слова одного из прежних, висящие в рамке в коридоре Лаборатории. А внизу подпись — «поэт Маяковски».

Дождь все лил и лил, казалось без конца. То и дело вспыхивали молнии, с трудом пробивающие мглу и потоки воды. Гнилостный запах Столицы таял, потянуло озоном. Электромобиль не подавал признаков жизни.

— Как хочешь, — сказал ему Алексей и выскочил обратно наружу. Его буквально смело ливневыми ручьями и, еле держась на ногах, шлепая по лужам, промокнув до нитки, он добрался-таки до спасительных дверей, откуда безответственно вышел полчаса назад, — дошел, отплевываясь проклятьями и грязной водой, стекающей с волос головы.

— Что, не повезло господину министру? — спросил с явной издевкой старикашка швейцар, сидя и покачиваясь на поющем стуле.

— Пшел вон! — коротко огрызнулся Кандидат и стал пробираться к своему кабинету, оставляя в холле червонные хлюпкие лужицы. Мимо промаршировали все как один улыбающиеся солдаты с песней, где был рефрен: «Мы ребята бравые». Министр невольно остановился и проследил глазами как они прошагали к выходу во главе с комвзвода и, все так же улыбаясь, вышли на улицу. Глаза потеряли их за мокрющей пеленой. Заглохли слова солдатской песни. Кандидат усмехнулся и побежал в кабинет переодеться.

* * *

— Ну и как у тебя с ним?

— Уэсли. Пока еще ничего не было — встречу я назначил на семь двадцать вечера. Если Алексей Кандидат придет, тогда все пойдет по плану. Мы убедим его иметь с нами контакт. Ну а уж не придет, будем искать обходные пути.

— Например?

— Ничего порядочного, но на пожарный случай имею несколько вариантов. «Сверхпроникающая техника», к примеру. То есть вывод на орбиту послойно сканирующего устройства. Но это дорого — даже для карты подземелья. Или вот еще план «Шпион». Здесь используются кражи, подслушивания, захват «языков», шантаж.

— Все ясно. Продолжай работать. Узнай планы Дворца. Постарайся воткнуть возможно большее число своих людей в его структуры. Кстати, где ты их набираешь?

— Так ведь я действую через подполье.

— И еще: почему ты намерен действовать через этого министра? Можно было выбрать человека рангом пониже — меньше риска при срыве.

— Я уж думал, Уэсли. В принципе, меня интересует только Лаборатория. Все говорит за то, что она и есть наша цель. Она хранит все секреты и тайны, замыслы и мощь Близнецов, она таит разрешение нашей загадки, если только Лаборатория не блеф.

— Но, Денис, почему именно Кандидат пошел на сотрудничество?

— Я сначала тоже не мог понять, но потом, тщательно порывшись и сопоставив данные информационных библиотек, заметил, что наш Кандидат идентичен Энди Бричеву, который работал в Балканском ИЦ, полтора года назад взял отпуск, вылетел на глайдере в направлении Индии и исчез… И что самое, пожалуй, интересное, раньше он был приятелем близнецов Джапаридзе — сейчас же, судя по всему, самый злобный их враг. Я уж не буду рассказывать, как мы на него вообще вышли. Пришлось изрядно попотеть, выслеживая и дистанционно обследуя его психику. Тонкая работа. А позже он сам заявился в подполье, и это была наша удача.

— Ладно, Денис, работай. Не мне тебя учить, — Тори засмеялся. — В случае чего — поможем.

— Стоп! Стук в дверь.

* * *

— Кто на связи?

— Снова я, Денис Мартен.

— Ты?! Что у тебя стряслось, выкладывай!

— Буквально только что ко мне приходил Артур.

— Артур?! Артур Терри Хорриган?

— Да. Он очень спешил на место своей новой службы, плюс повезло, что застал меня, потому что и я собирался уходить.

— Ты где сейчас?

— Сейчас я еду на явку с одним из руководителей подпольной армии. Решил вот с выгодой использовать эти пятнадцать минут, потому что потом буду занят как собака — до предела.

— Хорошо, как Артур?

— Одним словом, с ним все в порядке. Рассказывает, был в плену в каком-то Пункте, откуда сбежал. Самостоятельно вышел на нашу организацию. (!!! И самое важное!). Артур принят в охрану Дворца и каким-то случайным (а может быть и не случайным) образом он угодил в охрану Лаборатории. Это наш шанс. Охрану Лаборатории меняют каждые десять дней и мы обязаны в этот срок управиться. Теперь уже никаких отсрочек, иначе погибнет Артур. Теперь о помощи. Без сомнения, мне нужны будут деньги в большом количестве, оружие, рации, транспорт, и чем больше, тем лучше… Эх, десять дней — это так мало, вы даже не успеете доставить сюда все необходимое. Какой неудачный момент… Более подробно, Уэсли, я попозже сделаю заказ, когда в руках будет полная картина, а пока — кто знает как сложаться обстоятельства возьмите с резерва: противогазы, противолучевые костюмы, скоростные глайдеры, буры. И нужны наши люди! Бойцы, командиры, ученые. Кибернетики, химики, физики, биологи. Я чувствую, у них зреет работенка.

— Превосходно. Держи нас в курсе событий.

— Я уже подъезжаю, поэтому буду краток. Вы у себя потом прослушайте еще раз запись и собирайте Совет. По-моему, необходимы будут: генераторы энергии и аккумуляторы, горы законсервированной еды для «революционеров», непрерывный доступ к информационной памяти Большого Мозга, резаки, бомбы, взрывчатка, огнеметы, усыпляющий газ…

* * *

Кандидат взглянул на себя в зеркало. Через пыльную поверхность едва проступал суровый мужчина, надевающий резиновый комбинезон. Откинутый назад колпак шлема, тяжелые лязгающие башмаки придавали ответственный и грозный вид. Таким был, наверное, космонавт, исследовавший ползающие камни в пугающей неизвестностью пещере Венеры или, скорее, древний пожарный, отчаянно и беспомощно борющийся с лавой высококонцентрированной кислоты, вырвавшейся из цистерн товарняка при взрыве электростанции, все взбухающей, взбухающей и пожирающей все подряд. Лава яростно шипит, пенится, клубится ядовитыми парами, а он стоит, крохотный, еле сдерживая порывы кровожадного ветра и управляет работой громадной и некрасивой установки, плюющейся потоками чего-то тоже безобразного в кислоту, но отчего эта кислота морщится и отступает. Кандидат задернул «молнию», тщательно застегнул штанины, рукава и вышел. Сразу потянуло затхлым сквозняком подземного коридора. Где-то что-то гудело; промчалась перед носом, громыхая шпалами, порожняя вагонетка, обдав Кандидата красноватой пылью. Министр перешел площадку, огляделся кругом и, увидев невдалеке стоящий вагончик, пошел к нему.

— Вам ку-да? — спросил по слогам сидящий в ней человек.

Кандидат запрыгнул в вагончик и скороговоркой сказал:

— Сектор К, уровень четыре, подсектор шестнадцать.

— Сек-тор «ка»? — переспросил человек, нажимая на газ. Дрезина рванула с места, как камень из катапульты времен Пунических войн, заскрежетали колеса и министр резко подался назад, чуть не вывалившись на холодные застывшие рельсы.

— Эй ты, поосторожнее! — крикнул он.

— Сек-тор «ка»? — сказал водитель и поручни жалобно заскрипели от напряжения.

— Дурак ты, — совсем без злобы сказал Алексей и стал смотреть как медленно плывут назад тусклые лампы. Нырнули в тоннель. Вынырнули. Навстречу прыгнуло вдруг что-то большое и отвратительно смердящее, нависло сверху всей тушей, загремело колесами по шпалам, застучало, засопело, замычало и пронеслось дальше, недовольно отплевываясь. Пересекли открытую платформу, по которой взад-вперед разгуливал охранник.

Кандидат закрыл глаза и помассировал веки. Боль отдавалась далеко, в глубине за глазными яблочками, пульсировала вместе с сердцем, колотила чем-то острым, все сильнее с каждым ударом, с каждым пройденным соединением рельсов, тук, тук, тук…

Пришлось открыть глаза и с неохотой лезть во внутренний карман за драгоценной капсулой с лекарством. Вагончик слегка притормозил, повернул влево и вскоре остановился. Кандидат спрыгнул. Из темноты выступил гвардеец, отдал честь, но потребовал документы. Позади него можно было различить еще три вооруженных силуэта и каждый вглядывался в Алексея как-то по-особенному пристально. «Хорошо, — отметил про себя министр. — Здесь четверо, там засада и еще два поста следом». Благополучно миновав охраняемый коридор, Кандидат подставил руку под анализатор, провернул ключом в замочной скважине, набрал восьмизначный ряд букв и обе двери поочередно открылись и закрылись по мере их прохождения. Передернулись магниты. В холле Лаборатории как всегда было пусто и гулко. Он заглянул в каморку: отбрасываемая им тень побежала по противоположной стене и вдруг наткнулась на другую. Кандидат повернул голову и обнаружил ссутулившуюся спину Назара.

— А вот и я! — поздоровался он. Назар не ответил и продолжал сидеть, склоняясь над скатанными листками. Алексей обошел установку спектрального анализатора и спросил: — Что загрустил? А может ты устал? Если хочешь, я выспрошу тебе недельный отпуск.

Назар тихо полуобернулся, взял Алексея за палец и ткнул им в кривые самописца, которые держал в руках.

— Что это… — с жалобной ноткой спросил он.

Кандидат наклонился, всмотрелся: — Что?

— Да ты смотри! — проклокотал Назар соскальзывающим голосом. Понял? Смотри внимательней!

Кандидат опять вгляделся.

— Нет обозначений… Здесь обозначений нет! — он интуитивно почувствовал волну то ли раздражения, то ли испуга.

— Скачет?? — заорал Назар.

— Да не ори ты! Ну, скачет.

— Пси-функция!!

— Что-о?! — вскричал в свою очередь Кандидат. — Не может быть! Скачет!.. Пси-функция!.. — он схватил в руки ленту. Сомнений не было график слишком ясно показывал активные всплески эмоций существа Адама. Андроида-то! Робота!

А это был один из семи критериев, по которым выделяли разумных существ. Порог Любоградова. Прибор строил сложную зависимость уровня реакции и выдачи решений мозга от всевозможных внешних посылок. Существовала слегка размытая граница, за которой уже с уверенностью можно было говорить о разумности и это был не просто надуманный критерий, а естественный закон природы. У человека, к примеру, различаясь у конкретных индивидов, пси-функция слегка колебалась внутри границы и выше, в большинстве случаев не выходя за ее пределы снизу… Семь критериев разумности!

— Сегодня утром, — гробовым тягучим голосом сказал Назар. — В шесть ноль-семь поползла вверх, в шесть пятьдесят три первый пик, а потом пичками, пичками.

— Подожди, дай разобраться, — проговорил Кандидат, судорожно потирая ладонью лоб и трогая тремя пальцами миндалины под подбородком. — Подожди, Назар. Это вовсе не означает, что Адамчик смеялся, либо плакал, либо как-то по-другому изливал свои эмоции. Может кто-то из нас ошибся: мы, прибор или Любоградов. Да и давно он жил, не правда ли?

— Я вот подзабыл — одного критерия, кажется, мало?

— Мало, — бросил Алексей. — А может он и в самом деле… — его кинуло в холодный пот от своих же слов. — Вспомни, Назар, а какие еще отличия вводились, кроме Порога.

— Способность к качественному общению.

— Н-н… Это мы с ним не способны общаться. У него и язык есть, и личное мнение, и свои оценки происходящего. Когда я учу его слова, он подсказывает, как что лучше сделать. Да ты сам знаешь. Какие еще?

— Не помню… Нет, не помню остальные. Что будем делать?

Кандидат швырнул нуспунктограмму на стол и сказал:

— Пойду звонить Близнецам. Надо все тщательно исследовать.

— Погоди, Алексей! А может быть… может не надо звонить. Сначала сами посмотрим… Разберемся, то-се.

— Надо! ОНИ когда-то гарантировали, что Адам всего лишь механизм, так? А если не так, то мы не имеем никакого морального права эксплуатировать «гуманоида».

Кандидат ушел звонить. Назар с бьющимся сердцем пересел на софу, а потом лег. Кто он, этот пришелец? Посланник? Разведчик? Турист? Беглец? А может неполадки в приборе? Нет, я два раза перепроверял, не мог прибор ошибиться… Но тогда кривые означают, что Адам не бездушный манекен, и не марионетка пришельцев — это сам Пришелец! А мы его превратили в посмешище. Никогда, никогда человечество не будет опозорено больще, чем нами… Надо вспомнить… Надо вспомнить… Надо попытаться вспомнить с чего же все началось. Ведь с пустяков. Великие ошибки всегда начинаются с пустяков… Существовал Исследовательский Центр, финансируемый Европейским Союзом, в одном из отделов которого обитала кучка заносчивых ученых. Как-то однажды они заявили, а потом взяли на себя обязательства по созданию кибернетического организма, основанного на новом принципе управления. При этом они били себя в грудь кулаками и назывались роборобами.

Новый принцип базировался на разработанной ими технологии синтезирования и программирования искусственных вирусов. Хотя, подумаешь, что в этом действительно плохого. Очередное действо, не более безнравственное, чем все предыдущие. Но оказалось, что мир и общество напрочь прогнили: лишь приподними и запахнет. И хватило толчка, пришедшего вовремя. Да еще такого необычного толчка. Пришел астроном Серафим из соседнего отдела по обзору неба и по секрету сообщил, что из таких-то глубин космоса и в такие-то координаты упал предмет, предположительно не комета. Размерами, по предварительным оценкам, не менее сорока метров, но он спрашивал специально у сейсмологов — нет, никаких отголосков землетрясения в тот момент и такой силы не регистрировалось. Но в Директорат, конечно, я сообщать не буду. Какой смысл? Горы, пустыня Такла-Макан, экспедиции ввек не дождешься. А по секрету сказать могу. Вот, пожалуйста… Ну, погутарили, посмеялись над гипотезами и разошлись. А поутру братья Джапаридзе взяли ссуду в банке, отпуск в организации, набрали толпу «головорезов» на стороне, сманили с собой нескольких человек из отдела и скрылись. Ну и закрутилось колесо…

У Назара начался тик и левый глаз бесконтрольно забился. Он прикрыл его ладонью и реакция по цепочке передалась вглубь черепа. Кое-как он себя успокоил и насильно заставил продолжать думать. Необходимо думать — в этом спасение. А то часто бывает, что поддаешься велению лени, опускаешься на воду и плывешь по течению, забывая, что ты — ЧЕЛОВЕК. Ты же Человек, который ДУМАЕТ. Так будь им!

Он сосредоточился и перевел мысли в другое русло. Как мы можем заключить разумен Адам или нет? Критерии Любоградова достаточно абстрактны, а тем более работают только в масштабах времени, сравнимых со временем жизни рассматриваемого существа. Черт побери! Невозможно однозначно определить наличие разума у отдельной особи. Вот если бы их было много. А еще лучше, если бы их было очень много. Если иметь дело со всей их совокупностью, тогда — пожалуйста, проще простого определить, цивилизация это или еще стадия просто живой материи… Тьфу, бред.

Назар приподнял разбитое и усталое туловище и неуклюже сел. В тот же момент в проем двери ввалился Кандидат и сел на стул. Они молча сидели, уставившись друг другу в ноги. Алексей покусывал ногти, а Назар побренькивал надтреснутой рюмкой и так они досиделись до шума в коридоре. Влетевший Роберт отшвырнул дверь.

— Ы! — сразу заорал он. — Ждем Папы Клауса?

Он вбежал в комнату, отрывисто потребовал нуспунктограмму и, едва взглянув, порвал ее на клочки и выбросил в мусорную корзину. Потом схватил щелочной распылитель, а Назар крикнул: «Не сходи с ума!» Роберт рывком передернул распылитель в режим струйной работы и выбежал. Алексей с Назаром выскочили за ним. Роберт был взбешен. Роберт был не в своем уме. Он несся огромными шагами с портативным бранспойтом в руках; шланг с металлическим наконечником, тарахтя, волочил по полу тележку.

Роберт дернул дверь, она вывернулась наизнанку, чуть не вырвавшись из косяка и хлопнула ручкой по стене. На стене по краске побежали кривоватые трещинки. Внизу, в бассейне, что-то настойчиво и тревожно гудело, будто осы в дупле. Роберт осторожно взобрался на парапет, сохраняя равновесие; Назару приказал переводить на магнитный язык, а Торопыге на электрический, сам подтянул к себе шланг и закричал что было сил:

— Я тебе что говорил? Держи при себе свои эмоции! Я тебе так говорил? Так? Ты не выполнил моего ПРИКАЗА. Получай!.. — он нажал на курок и вниз пучком ударила зловонная желтая жижа. Существо внизу дико охнуло. Роберт: — Хныкать вздумал? На!.. Вот еще!.. А теперь будешь? струя болталась веревкой, то упруго взвиваясь, то ослабевая. Адам завывал, меняясь на глазах.

Алексей не переводил. Он бешено думал: сбросить или не сбросить. Но ведь если сбросишь, то может получиться еще хуже.

— Чтоб больше такого не было! — почти фальцетом закричал Роберт, спрыгнул с парапета, в ярости отпнул табуретку к стеллажу. Потом вдруг, внезапно сморщившись от какого-то внутреннего недуга, застыл, а, через мгновение оттаяв, оглядел внимательно Кандидата и Назара по отдельности. — А-а? — проговорил он. — Ну?.. Впитали мудрость? — и, засмеявшись, похлопал их по плечу. Резкая смена настроения отрицательно отразилась на его старушечьем лице: сгустились сухие морщины на лбу и щеках. — Ладно, ладно, ребятки, — сказал он так, будто обидевшись, выставлял напоказ что-то сокровенное. — Я-то понимаю все. И ваши настроения. Но мы должны быть такими, иначе ничего не получится. А любое дело требует законченности. А-а?

И он гордо пошел вперед, а за ним поплелись двое блеклых мужчин.

— Чушь, — обернувшись, неожиданно сказал Роберт. — Это не трагедия. Она не такая. Все — комедия! И вообще, впредь бросьте притворяться хотя бы передо мной. Это говорю вам я, Роберт Джапаридзе: неважно, кто на самом деле, этот Адам. Нас это не должно интересовать. Пусть он будет андроидом, к примеру. Теперь — неважно! Мы спасаем родину!

* * *

Самое главное — это всегда приходить вовремя. Чуть-чуть приди раньше или слегка опоздай и тебя уже могут неправильно понять. Зато куда как хуже, если не придет другая сторона! Такой жест будет напрямую означать, что ты не удостаиваешься внимания. Этого Кандидат как раз опасался. Он, задумавшись, быстро шел по тротуару. Надо постараться разозлить себя. Разлить по организму желчь на устройство мира. Тогда будет легче. Незлопамятность погубит мир. Он свернул в узкий переулок, стиснутый двумя шестиэтажками. На углу, у крохотного илистого бассейна стояла лавочка и Алексей уселся на ней, предусмотрительно проведя пальцем по спинке. На пальце, конечно, остался слой сажи, но он все-равно сел. Ноги горели.

«Забыться бы!» Он прикрыл хронически уставшие глаза. «Кто за все это ответит? Никто» Ему вдруг почудилось, что на мир нахлынул огромный бушующий океан усталости и беспомощности, волны высотой выше гор и воронки, уходящие в никуда, все и вся замутило, завертело, скрутило и… выжало. Выжало досуха, как старую губку, чтобы не осталось ничего, одно эфемерное воспоминание…

Его обдало потоком жаркого воздуха. Кандидат открыл глаза и увидел перед собой приоткрытую дверцу крытого глайдера. Изнутри дружески помахали. Он встал и забрался внутрь, и чья-то рука заботливо прихлопнула дверь. Алексей повернулся, устраиваясь удобнее. Теперь он лучше разглядел попутчиков. Рядом с ним находился крупный серьезный мужчина с цепкими, но в то же время глазами, от которых расходился свет великодушия. С переднего сидения, выжидательно уставившись, смотрел тот, с кем он встречался единожды, некто Вэйсин, с разноцветными глазами: один обычный, а второй темно-синий, бездонный и без белка. Шофер же не оборачивался и лишь время от времени кивал лысиной.

— Здравствуйте, — протянул руку Вэйсин.

— Денис, — сказал сидящий рядом и тоже подал руку.

— Алексей, — представился Кандидат и пожал обе ладони. Ладонь Дениса была шероховатая и мускулистая.

— Ну как, вы подумали над моими предложениями? — спросил Вэйсин. — Они остаются в силе.

— Подумал, — ответил Алексей. — Я согласен.

— Расчудесно, — потер руки Вэйсин. — Просто замечательно.

— Так вы, значит, приняли наши условия? — переспросил Денис.

— Да.

— Согласны следовать стратегии подполья и всячески помогать нам в борьбе с установившимся режимом?

— Да. Соответственно.

— Тогда приступим… к раскрытию карт.

Шофер впереди едва слышно гоготнул.

— Один момент. В салоне не могли быть установлены «жучки»?

— Нет, — сказал Денис. — Доверьтесь нам.

— И еще оговорка. Я не представляю себе ситуации, в которой бы мог пожертвовать жизнью ради дела с достаточной пользой и не готов к этому, поэтому прошу благоразумно в связи с этим выбирать траекторию следования.

— Не беспокойтесь, мы поедем по безлюдным местам.

— Тогда я готов к беседе, — сказал Кандидат и мельком поглядел в окно. В окне массивно двигалась серая стена дома и возле каждого его подъезда громоздилась куча мусора, который убирать было некому и некогда. Возле куч играли дети.

— Давайте начну я, — медленно проговорил Денис. — Вы должны представлять себе наши планы. Итак. Во-первых, нас не так уж много, но и не мало, — приблизительно тысяча человек. Плюс сочуствующие, которых больше. Что мы хотим? Свергнуть режим Близнецов и установить такую власть, которая бы могла более быстро и экономически профессионально решать назревшие проблемы.

Глайдер мчался уже по загородному шоссе.

— Затем, — сказал Денис, — мы создаем Совет из понимающих людей и собираемся предложить населению всем сообща позабыть о своих личных жизненных интересах и вплотную заняться очищением страны. Поставим новую достойную цель перед каждым Гражданином Земли: обустрой хоть бы маленький клочок земли. Наверное, это будет очень трудно. Придется значительно увеличить ряды фермеров, ведь население давно и хронически голодает. Вы об этом знаете? Министр все-таки.

— Да какой я министр, — отмахнулся Алексей. — Одно название.

— С информацией, похоже, сейчас у всех проблемы. Но я поделюсь: за последний год рождаемость составила единицы процентов от совокупной смертности. Мои товарищи исследовали вопрос…

— Где живут ваши товарищи? — неожиданно в упор спросил его Вэйсин, видимо намекая на какой-то давний спор. Денис улыбнулся и сказал:

— Давайте я попозже поговорю с вами на эту тему. Лично вам все объясню. Хорошо?

— Угу, — выдохнул тот. — Вечно вы… Но, продолжайте.

— Я продолжу, — как бы насмешливо испросил разрешения Денис и сказал: — Так мои товарищи совсем недавно узнали вот какой интересный факт. «Официально» считается, что экологическая катастрофа наступила из-за чрезмерного натиска человеческого воздействия на природу, но, оказывается, есть еще и другие факторы. Недавно установлено существование некоего химического соединения, формула которого не установлена. Его происхождение теперь не очень интересно. Может быть, в конце концов, это мы сами создали его где-нибудь на отдаленном военном заводе. Дело в том, что это НЕЧТО распространяет ужасную болезнь — клетки живого организма теряют свою радикальную способность к делению. Все! Они просто отмирают и ничто их не сменяет. Началось все с простейших организмов, потом перекинулось на растения. До животных, кажется, еще не дошло, но кто поручится, что это нечто не совершенствуется? Послушайте, это же важно! Не делятся клетки! То есть даже то, что еще осталось из флоры и фауны, жалкой подпитки, исчезнет. Останется пустая холодная планета. Кладбище…

— По-моему, вы врете, — тихо, но отчетливо сказал Вэйсин. Кандидат молчал. — Или преувеличиваете. Вы бы тогда здесь не сидели.

— А что бы я делал? — горько спросил Денис. — В нашем резерве остались считанные дни! Обреченные обычно подводят итоги своей жизнедеятельности или наслаждаются последними мгновениями жизни. Сопротивляютя единицы. А мы и готовы сопротивляться, но не знаем как это делать. Это напавшее нечто… мы даже не знаем что это такое. Правда, некоторые из специалистов предполагают, что это неизвестный вирус.

«О, Боже, этого еще не хватало», — тревожно подумал Алексей.

— Вирус? — переспросил, не оборачиваясь, шофер. — Нелогично получается: они паразитируют на клетке и сами же уничтожают клетку. Парадокс.

— Вот и у нас так подумали. Значит не природа Земли создала их, возможно, они из космоса…

«Из космоса», — тупо повторил про себя Алексей и, спасая глаза, отвернулся к окну. Выехали за город, но домики все шли и шли. Двухэтажные, одноэтажные, киоски, магазинчики, кварталы побогаче, победнее и совсем развалины, хибары, бараки, лачуги. Клином началась и разлапилась городская свалка. Денис сказал водителю:

— Пожалуй, можно разворачиваться, — и неожиданно добавил, обращаясь к Алексею: — Но мы вас для чего пригласили? Чем выше поднялся по должности, тем больше ответственность перед обществом, так ведь?

— Не надо учить, — сказал Кандидат. — Я не знаю откуда вы все это узнали, но я честно не знал. Поверьте, я на самом деле хочу чем-нибудь помочь.

Глайдер стал разворачиваться по кругу с большим радиусом. Вэйсин наклонился и что-то на ухо шепнул шоферу. Тот кивнул.

— Именно от вас сейчас очень многое зависит, в том числе и вопрос о жизни и смерти человечества, — сказал Денис.

— Вы говорите, а я подумаю. Что будет в моих силах.

— Слушайте, у вас в охране Лаборатории есть человек по имени Артур. Это наш, очень нужный человек. Он не должен ни погибнуть, ни потерять свою работу во Дворце ни при каких обстоятельствах.

— …Можно попробовать утвердить его начальником охраны. Да. Придется сильно улаживать с Близнецами, но я постараюсь.

— А вы сможете устроить еще некоторое количество наших людей во Дворец? Солдатами, сторожами, рабочими — кем угодно.

— В принципе. Только Роберт не упускает ни одного случая кого-нибудь перепроверить.

— Все прикрытие будет обеспечено: легенды, документы, биографии и так далее. Это я твердо обещаю.

— Тогда почему бы и нет.

— Отлично, — сказал Денис. — Вы помните место, куда приходили к нам в первый раз?

— Да.

— В следующий раз приходите туда же, если будут какие-либо вести. Вам нужно будет как можно больше рассказать нам про Дворец: устройство, карту лабиринтов, военные точки и прочее, и прочее. Мы практически ничего не знаем.

— Хорошо.

Глайдер шмыгнул под аркой во дворы. Сразу стало невыносимо душно и жарко. Денис расстегнул верхнюю пуговицу рубахи и сказал шоферу, чтобы он выехал отсюда, что пусть он едет себе спокойно по улице и не шарахается. Шофер неопределенно пожал плечом.

— А вот смотрите, Алексей, — Денис показал пальцем. — Небоскребы. Никогда не понимал, почему вы не подаете воду? Сколько бы стало удобной жилой площади.

— Зачем? Там и так живут… Высадите меня здесь, я дойду.

Опять свернули во двор и остановились.

— Всего доброго, — попрощался Денис. — И до встречи!

— Взаимно, — сказал Алексей, вылез, но, подумав, забрался обратно. — Хотите, я вам скажу что мы охраняем в Лаборатории? Пришельца из космоса… И еще Зло.