Капитану было труднее всего. Он впервые в жизни попал в настолько дурацкую ситуацию и при этом все остальные ждали от него быстрого принятия верных решений.

— У меня вся кожа от загара скукожилась! — бубнила Картограф. Нельзя ли побыстрее что-нибудь предпринять!

Астронавты собрались на площадке перед Кораблем и пытались оценить обстановку.

— Он может быть еще там, внутри, — пугал всех Метеоролог.

— Я хочу в гальюн, в конце концов, — воскликнула Ксенобиолог. Что это за шутки!

Капитан сделал последнюю попытку вырваться из психологического капкана.

— Это действительно не шутка кого-нибудь из присутствующих? спросил он.

— Ты еще скажи все это больной Инженер подстроил.

Капитан был ужасно растерян и поэтому даже такую невероятную версию принял всерьез и чтобы удостоверить ее, повернулся к жене.

— Нет, — отрезала Врач. — Сергей не сможет самостоятельно выйти пока не станет совершенно здоров. А он таким пока не стал точно.

Тогда Капитан решился на краткий спич.

— Господа, — обратился он. — Призываю вас к спокойствию. Не произошло ничего экстраординарного, кроме небольшой провокации. Мы должны рассматривать оставленные или (уж не знаю) принесенные непрошенным гостем экскременты как оставленную улику на месте правонарушения. Конечно, в известном смысле это вызов, даже оскорбление наших человеческих чувств, но все же отнесемся к этому терпимее, пока не узнаем всей подоплеки такой выходки нашего незнакомца. Мы не станем устраивать самосуда, мы ведь не дикари. Безусловно, невыносимо трудно смириться с потерей универсального робота-уборщика, к которому мы все привыкли и в свое время мы испросим с возмутителя порядка материальное возмещение за причиненный ущерб. Если не ошибаюсь, на складе Корабля все-таки должен иметься запасной экземпляр такого робота. С другой стороны, нам представляется уникальная возможность научного исследования этих самых улик…

Капитан с надеждой посмотрел на Ксенобиолога. Ксенобиолог отпрянула назад.

— Я не собираюсь ЭТО исследовать!! Они ужасно воняют и я вся провоняла, даже секунду постояв в холле рядом с ними. Всеволод, ты меня вообще за кого принимаешь, а?

Врач одернула Капитана за руку и когда он повернулся к ней, постучала кулаком себе по лбу и прошипела:

— Ну-ка, перестань паясничать! Я тебе еще потом, в спальне все растолкую.

— Ну хорошо, — громко согласился Капитан. — Если ЭТО никому не нужно, мы просто уберем его и тем самым закроем вопрос. Хорошо?

— И кто будет убирать? — с издевкой спросил Геолог.

Капитан вынужден был посмотреть на Штурмана.

— Людвиг, пошли пошаримся на складе. Я точно помню, что страховой уборщик был.

Картограф передала им из рук в руки поломанную собаку и они ушли. Оставшимся астронавтам ничего не оставалось делать как ждать, потому что никто из них не рискнул пройти внутрь Корабля через провонявший холл. Да, впрочем, и через складское помещение, из которого также был ход внутрь, особо идти не хотелось до окончания полной уборки. Поэтому они снова разобрали по стульчику и расселись что-то вроде полумесяца с видом на Корабль. Уже сейчас чувствовалось, что многие хотят выговориться и лишь ждут удобного случая.

— Слушай-ка, приятель, — подозвала Ксенобиолог обслуживающего робота. — Сделай мне ванильное мороженое.

Издалека могло бы показаться, что экипаж живет прежней жизнью, состоящей из потягивания соков через трубочку, ленивых разговоров, выполнения рутинной, но неутомительной запланированной работы, переругивания с роботами, которые не умеют понимать с полуслова, купания, чтения почты и так далее. Но это было не так. Очень сильно не так. За последние два дня произошли события, не просто повлиявшие, а радикальным образом потребовавшие пересмотра многих прежних убеждений, взглядов, привычек астронавтов. Эти события, в основном неприятного и непривычного характера, казалось, накатывались на них снежным комом сгущались, учащались и тяжелели. Конечно, это могло оказаться только субъективным человеческим восприятием, но даже Журналистка, старавшаяся не просто быть объективной, а объективно жить находила, что с каждым часом как будто нарастало какое-то напряжение, а преследующие их неудачи стали наступать на самые пятки. Очевидно, все это влияло и на обстановку в коллективе и при нормальных-то условиях далеко не благостную. Так не могло продолжаться слишком долго. С учетом резко ухудшающейся тенденции, срочно требовался выход из ситуации. Причем предпочтительно такой выход, чтобы было «сохранено лицо» и, по возможности, статус кво. Вот такой был контекст беседы.

— Итак, господа, — сказал Геолог, — какие поступят предложения?

— Здесь полный бардак!.. — начал было Энергетик, но Ксенобиолог его перебила:

— Это мы уже в курсе. Будь посвежее…

Энергетик эмоционально повернул голову в ее сторону и хотел было все ей высказать: «Салли! Ты кто здесь такая, чтобы быть в каждой бочке затычкой?», но ничего такого не сказал и отвернулся. Видимо, представил последствия.

— Ребята!

Энергетик вновь дернул головой на ее звонкий голос и вновь отвернулся и даже для успокоения прикрыл глаза.

— Ребята! Если хорошенько подумать, то мы все здесь, похоже, попали в глубокую задницу.

— Ну зачем же так драматизировать. Наша сила в том, что мы не бросаемся в крайности.

— Скажу вам по секрету, — громко сказала Журналистка. — Я пришла к умозаключению, что вот это место, куда мы приземлились наугад, является заколдованным. Только не надо смеяться, я прекрасно осведомлена о ваших возражениях и обо всем, что вы думаете по поводу магии.

Энергетик фыркнул. Метеоролог, сидевший слева от Журналистки, накрыл своей ладонью ее ладонь.

— Смелее, — сказал он. — Мы должны высказаться, чтобы не оставалось недомолвок и каждый представлял себе полную картину. В нашей ситуации опасно отвергать даже самые экзотические предложения.

— Да-да, это место определенно является заколдованным. Ничем другим уже просто невозможно объяснить все это кошмарное нагромождение неприятностей в одном месте. Сейчас люди ни во что не верят, а ведь в прошлые века нашей же истории жили не полные кретины, а нормальные люди, почти такие же как мы…

— Ничего себе «почти».

— … И они не по наслышке знали что такое сглаз, порча и другие элементы магии.

— И что ты предлагаешь, Джози?

— Всего-навсего перелететь в другое, более «чистое» место.

Это предложение вызвало замешательство среди некоторых астронавтов.

— А как же наши постройки: метеостанция, энергогенерирующая станция и радиомаяк?

— Все зависит от степени их готовности.

— Ну, допустим, — сказал Метеоролог, — метеостанция будет готова к утру.

— А у тебя как дела, Патрик? — спросили Энергетика.

Энергетик возмутился:

— Уж не хотите ли вы сказать, что я один вас всех задерживаю? Если не нравится, то помогите, а нет, так убирайтесь во все четыре стороны.

— Патрик, мы всего лишь спросили сколько времени тебе требуется для окончания работ.

— Я все сказал, — сказал Энергетик.

— Ты пойми, Патрик, что когда вы с Марсело закончите свои работы, то вдруг обнаружится, что я, Аи и Салли даже не приступали к своим работам, потому что здесь у нас не оказалось для этого возможностей. Для того, чтобы мы выполнили свой план, нам как минимум надо перелететь в другое, более интересное место. А то, что Джози принялась фантазировать насчет колдовства — просто напросто пропускай мимо ушей.

— Ну вот еще! — обиженно воскликнула Журналистка.

Энергетик нервно постучал подушечками пальцев по ручке кресла.

— Как я могу сказать когда закончу. Вот когда сооружения будут готовы на 100 %, я подойду и скажу — все сделано. А до этого момента я уже стал осторожничать — никаких прогнозов не будет. Вдруг окажется, что уважаемые роботы еще что-то забыли смонтировать где-нибудь в районе фундамента и все придется переделывать. Вдруг окажется, что уважаемые роботы все сдохнут к чертовой матери. Вдруг у нас еще что-нибудь… — Энергетик покрутил кистью руки — … произойдет.

— А если ничего сверхъестественного не произойдет? — уточнил Геолог.

— Тогда, может быть, завтра закончу Станцию и еще часов через тридцать смонтирую радиомаяк. Все наши сооружения должны располагаться в комплексе, они зависят друг от друга, и самое большое значение имеет именно радиомаяк, который поддерживает связь со спутником на орбите. Собственно говоря, эта связка: «радиомаяк-спутники» является стержнем закладываемой на Глории Базы.

— Хорошо. Тогда через двое суток совершим перелет на новое место, чтобы и мы делали свой план, и экипаж начал жить с чистого листа, без каких-либо предубеждений насчет злокозней планеты и ее жителей.

— Не получится с чистого листа, — сказала Врач. — Мы уже все… как бы это выразить… запачканы, испорчены. Мы сможем избавиться от этого комплекса ожидаемости чего угодно только лишь после того, как окончательно покинем планету, и то время от времени будут проявляться психологические рецидивы. Этот синдром — я бы назвала его глорианским синдромом — нам еще предстоит ощутить и пережить в полной мере и не раз столкнуться с профессиональными психологами.

— Откуда такие ужасы, — воскликнул Метеоролог. — Как же много в нас накопилось дурного, его не просят, а оно лезет как сорняки.

На него посмотрели укоризненно, но в следующий момент в проеме входной двери Корабля показался Капитан. Он радостно помахал рукой и крикнул:

— Эй, ну вы чего там сидите. Здесь уже все чисто.

Журналистка, как наверное и все ее товарищи, ощутила волну облегчения. Может быть на самом деле не произошло ничего страшного и все остается в порядке? Хоть бы это оказалось так и тогда можно было бы продолжать трудиться на благо общества. Она встала и вслед за другими астронавтами пошла в Корабль. Проходя холл, она как-то настороженно озиралась по сторонам, но здесь и впрямь все было чисто и безопасно, за исключением остающегося легкого отвратительного попахивания, которому суждено было пережить еще с десяток уборок и проветриваний. Идя замыкающей, Журналистка решила больше не испытывать судьбу экспедиции, она сорвала остатки занавесок, бросила их в угол, куда сразу же бросился трудяга-уборщик и сказала Сизифу закрыть входную дверь.

После этого она первым делом прошла в свою каюту и подлечила в медкабинке обгоревшую кожу. Затем надела свежий вечерний наряд. После проведенных полдня безо всякой одежды теперь казалось, что ее постоянно что-то сковывает, в каком-то месте стягивает, давит. Лишь приятный для глаз цвет платья и то, что она не стала надевать нижнее белье, скрадывало это странное впечатление.

И хотя Журналистка знала, что все астронавты должны были на ужин собраться в столовой, она не сразу пошла туда, а вначале решила заглянуть в кабинет Врача, чтобы проведать как там поживает Инженер. Однако не у нее одной возникло такое желание и она нашла здесь, помимо Врача, еще Капитана и Картографа.

— Вы все здесь? — удивилась она. — Ну и как Сережа?

— Спит, — сообщила Врач. — Заметно идет на поправку. Пока нас не было на Корабле, он трижды порывался связаться с кем-нибудь по видеотелефону, но, разумеется, тщетно. Программа лечения всякий раз запрещала обратную связь. Вот его последняя запись.

Она включила запись и в тиши кабинета раздался хриповатый голос Инженера, умоляющего вызволить его из этой медкамеры.

— Мне уже лучше, братцы, — жаловался он, а потом, после тяжкого вздоха спрашивал: «Как у вас там дела, на воле? Мне так не терпится узнать. Вы не представляете как мне плохо. Я раньше никогда не думал что бывает так плохо. Я понял что болезнь словно тюремная камера сковывает человека, ограничивает одна за одной его степени свободы. А здоровый организм, наоборот, предоставляет полную свободу воли и остается только ею распорядиться. Чего мы, за редким исключением, никогда не делаем. Сказать прямо, мы просираем свое лучшее время. Вот так вот. Ну ладно, всем привет, а то этот урод опять укладывает меня в постель и отбирает ми… микрофон…

Когда запись, прокрученная, специально для Журналистки, в четвертый раз, окончилась, Журналистка предложила:

— А давайте мы ему тоже сообщение оставим. Только чур что-нибудь радостное. У нас было сегодня какое-нибудь радостное событие?

— Не было, — уныло покачал головой Капитан.

— Ну вот опять! — оживилась Врач. — Сколько я тебе раз говорила, что как лидер экипажа ты должен быть всегда бодр, жизнерадостен и оптимистичен.

— Но могу я хоть один раз…

— Не можешь! И чего тут раздумывать — можно передать ему просто привет. Он ведь — посмотрите на табло — выйдет здоровым как огурчик через тринадцать часов двадцать минут. Он, в отличие от нас, сейчас в очень надежных руках.

— Пожалуй, ты права, — согласилась Журналистка.

Они сделали запись с приветствием и поручили Сизифу передать его Инженеру, когда тот проснется, а сами пошли ужинать. И хотя по времени на часах пора было ложиться спать, вряд ли кто-то из астронавтов добровольно отказался бы от ужина, тем более совсем легкого. С другой стороны и нельзя было утверждать что легкий ужин перед сном являлся сложившейся традицией. Нет, скорее это было простым человеческим удовольствием. Астронавты бы, пожалуй, согласились с поговоркой, что в жизни не так много относительно безопасных и дешевых удовольствий, чтобы от них отказываться.

Итак, они прошли в столовую и уселись на свои места.

— Трудный был день, — зевнула Журналистка и потерла уставшие глаза.

— Да, не из легких. Но мы его пережили.

— Вот это-то меня настораживает! — заметил Капитан. — Пережили! Словечко-то какое уничижительное. И произносите его так, словно живете в нищите далеко за чертой бедности и едва сводите концы с концами. Так не годится.

— Капитан! — прервала его Ксенобиолог. — Мы решили через два дня перелететь на другое место.

И она вкратце рассказала причины такого решения, принятого сообща на улице. В ответ Капитан только пожал плечами.

— Что ж. Мне не пристало быть суеверным, но если большинство из нас полагает, что это поможет избавить нас от череды… недопониманий, то почему бы нет. В худшем случае, если все начнется сначала, мы, по-крайней мере, будем знать что планета вся «порченная».

— Хорошая шутка, — раздался короткий смешок.

Журналистка откинулась на спинку стула и оглядела богато обставленную столовую. Отделка стен, потолка, а также многочисленные мелочи вроде шикарной люстры, уголков и завитушек на дверцах мебельного комплекса — все было выполнено из дорогих и долговечных материалов. Обычно привыкший к этому богатому убранству взгляд в редкие моменты словно просыпался и тогда Журналистка с упоением любовалась этой красотой. «Неужели эту красотищу, этот бриллиант можно когда-нибудь потерять? — подумала она. — Это невозможно и недопустимо. Как только эта мысль смогла прийти в голову. Наверное, сказывается нервное напряжение».

Насколько же велика стоимость Корабля в целом тогда, если его под силу арендовать лишь на время экспедиции. С другой стороны, как же велико богатство человеческое, коли оно имеет и распоряжается миллионами подобных кораблей и они совсем не считаются какой-то роскошью. Напротив, все это в порядке вещей, а, следовательно, повсюду масса штампов, норм, стандартов. Стандарты Космического Города, Стандарты Галактики, Стандарты Конфедерации, Международные Стандарты. Просто ужас какая бюрократия.

Капитан что-то сказал ей. Она догадалась об этом по выражению его лица.

— Что? — спросила она. — Прости, не расслышала.

— Я спросил, все ли у тебя в порядке?

Журналистка резко вскинула голову и проговорила.

— Я вот сейчас подумала, не связаться ли нам с Космическим Городом. Мы расскажем им о своих проблемах и испросим совета.

— Смешно, Джози. Неужто ты думаешь, что серьезные люди, занимающие серьезные должности будут вникать в тонкости нашей конкретики? А? Ведь ничего экстраординарного не произошло…

— Разве?

— Это тебе, отсюда кажется, что что-то такое есть или было. Им же издалека будут видны только тишь и гладь. Еще невзначай подумают о нас что-нибудь нехорошее. Что мы шутим, например. Там ведь совсем не понимают шуток.

— Но, Всеволод, мы же не собираемся ни капельки шутить.

Капитан взглянул на нее очень строго.

— Не притворяйся, что ты ничего не понимаешь. Нам придется своими силами выпутываться из паутины, в которой мы запутались. И при этом на 100 % выполнить поставленные перед экспедицией задачи. Вопросы будут?

— Нет, Капитан, — бойко ответила Журналистка.

В разговор вмешался Геолог, медленно дожевывающий третий эклер и запивающий его ароматизированным чаем.

— Господа, — нехотя заметил он. — А ведь мы все заметно изменились. Чувствуете? Мы ежечасно становимся другими.

— А я не хочу изменяться! — громко заявила Ксенобиолог. — А изменение меня против моей воли есть насилие! Избавьте меня от насилия.

— Надо что-то придумать, чтобы противостоять неблагоприятному стечению обстоятельств.

— Но почему нам обязательно приходится противостоять чему-то! возмутился Энергетик. — Пора прекращать это безобразие. И для этого есть два пути: либо вовсе не замечать перемен, либо повернуть давление извне в нужное созидательное русло.

— Первый из названных тобой путей не является таковым, — пояснил Капитан. — Во всяком случае наши принципы, человеческая гордость не позволят словно страусам сунуть голову в песок.

— Действительно, годится только второй путь, — подтвердил Штурман. — Мы не обязаны приспосабливаться под внешнюю среду, пускай внешняя среда, какой бы уродливой она не была, подстраивается под наши привычки и обычаи.

— Вот это другой разговор, — обрадовался Капитан. — Это уже оптимистичная нота. Значит мы договорились, что в ближайшие два дня достраиваем наши сооружения, а затем перелетаем в другое место. Тем временем вы, Салли и Айзек, совместно с Аи ищете оптимальное место для новой посадки, чтобы потом не было нытья. Ведь это нужно именно вам, а остальным начхать в какое место мы сядем в следующий раз. Хорошо?

— О'кей, — кивнула Ксенобиолог. — Но что-то я устала, пойду спать.

Она поднялась и уже хотела было уходить, как под ее ногами поплыл пол. Послышался легкий хрустальный звон и Журналистка увидела как покачивается люстра.

— Вы ничего не замечаете? — спросил Энергетик. — Меня как будто стало подташнивать.

— Я знаю, знаю что это такое! — радостно вскричал Геолог. — Ура! Это землетрясение — наконец-то, я хоть раз в жизни увидел его своими глазами.

— Это очередная неприятность? — резко обернулась Ксенобиолог. Опять?

— Совсем даже нет! Это знаете… считайте это моим маленьким шоу, хотя и не я его устроил. Потом будете с гордостью рассказывать своим друзьям, что присутствовали при настоящем землетрясении и все будут вам завидовать.

Толчки повторились еще несколько раз и все затихло. Журналистка тоже встала.

— Ну все, хватит на сегодня приключений. День был ужасно насыщенным.

И все члены экипажа с нею внутренне согласились.

Уже выйдя в коридор, Журналистка услышала, как Врач своим мягким сильным контральто запела народную песню, которую тут же подхватили Капитан и Геолог. И пока астронавт шла до своей каюты, она все слышала их дружный хор. После же того, как она вошла в каюту и за ней закрылась дверь, все звуки словно обрезало. Звукоизоляция переборок была удивительной. И Журналистка, оказавшись в полной тишине после гама столовой, замерла, прислушиваясь к стуку сердца.

— Все хорошо, — медленно проговорила она вслух. Голос подвел. Она громко кашлянула и произнесла еще раз: — Все хорошо, маленькие мои пампусики.

И, раздевшись, с легким сердцем моментально уснула.