К тому времени, когда они вернулись домой, Кирстен и Терье уже вели чуть ли не оживленную беседу, хотя некоторая натянутость еще оставалась. Они не удивились, по крайней мере Кирстен, узнав, что Руне тотчас по приезде пришлось уложить в постель. В это утро он выглядел особенно слабым.

— В его возрасте надо бы мириться с тем, что приходится проводить ночь Иванова дня в доме, где есть удобства, — пожаловался ей Лейф. — Но он не хочет это признавать.

Та же неспособность к компромиссу, какая иногда проявляется и у Терье, мысленно вздохнула Кирстен. Ему придется отказаться от огульных суждений, если они собираются сделать что-то нормальное из этого брака.

Вернувшись, Терье прошел прямо к себе наверх, оставив Кирстен в недоумении, что же они будут сегодня делать. Ей бы очень хотелось походить под парусами по озеру, но ведь она сказала, что выбор остается за ним.

— Ничего, если я пойду в сауну? — спросила она у Лейфа и поспешно добавила: — Естественно, если вы не собирались сами воспользоваться ею.

— Сидите в сауне столько, сколько захотите, — чуть улыбнувшись, ответил он.

Как и дверь в комнату деда напротив, дверь комнаты Терье была закрыта. Она оставалась закрытой и через пять минут, когда Кирстен шла в сауну, находившуюся в конце коридора. Вероятно, предположила Кирстен, он передумал и решил немного поспать. Вчера в это время она могла бы войти к нему, но непредсказуемость его натуры была такой же, как у природы за окном.

Комната-сауна с откидными скамейками вдоль двух стен оказалась гораздо просторнее, чем предполагала Кирстен. Она поставила стрелку на средний жар, сняла халат и растянулась на дальней скамейке, прислушиваясь к тихому шипению горячего воздуха, выходившего из отдушин.

Скандинавы до фанатизма помешаны на самой невероятной чистоте, но это сказано вовсе не в укор им. Кирстен чувствовала, как начинает сбегать пот. Полчаса, наверно, достаточно, рассудила она, а больше ей и не выдержать. После этого — холодный душ, чтобы снова закрыть поры. Потом всегда наступает состояние удивительно хорошего самочувствия. А сегодня ей нужна стимуляция больше, чем когда бы то ни было.

Лежа в полудреме, с пугающимися в голове мыслями, она оцепенела от шока, когда открылась дверь. Терье тихо вошел и быстро закрыл за собой дверь, чтобы не вышел жар. Завязанное на бедрах полотенце подчеркивало золотистый загар кожи и мощную мускулатуру торса, рук и ног.

— Я хочу тебя, — просто сказал он.

Когда Терье сбросил полотенце, Кирстен обнаружила, что не в силах произнести ни слова и что у нее судорогой свело мышцы живота. Он пришел к ней уже возбужденный, и возбуждение еще более усилилось в ту секунду, когда он увидел ее нагой, распростершейся на скамье.

Он подошел, опустился на колени и, не отрывая взгляда от ее лица, медленно, бесконечно нежным прикосновением провел линию от виска вниз к подбородку, потом ниже, к туго натянутой коже шеи, задержался на мгновение в чувствительной ямочке, где под его пальцами бешено бился ее пульс.

Широко открыв глаза, не шевелясь, она наблюдала за выражением его лица, когда своими длинными пальцами он пробежался по ее плечам и рукам. У нее перехватило дыхание, когда, откинув в сторону ее руки, он исследовал самым интимным образом одну за другой округлости ее груди. Соски горели и вздрагивали, выпрашивая прикосновения его губ, обжигающего пламени его языка, покусывания его зубов. Из самых ее глубин вырвался чувственный стон. Она невольно изгибалась в жажде этой мучительной, соблазняющей ласки.

Его рука скользила, следуя изгибам ее талии, по нежной коже живота и ниже, к особенно чувствительным складкам. Ее будто током пронзило, когда рука соскользнула к ее женственности, бедра сами раздвинулись, доверяя его власти все ее существо.

Она зажала рот тыльной стороной ладони, чтобы приглушить стоны, которые вызывала в ней его ласка.

Но это было еще не все. Начав снова с виска, его губы медленно проделали тот же путь, что и пальцы, сначала слегка, а потом со все возрастающей нежностью приникая к каждой клеточке ее плоти до тех пор, пока она не почувствовала, как самая ее суть рвется из нее. Пальцы сжались в кулаки, ногти впились в ладони, когда он, спускаясь губами все ниже и ниже, достиг живота и самой интимной его части и одарил ее такой сладостной и мощной лаской, что она, приоткрыв рот, беззвучно стонала, изнемогая в экстазе. Слишком много, почти в безумии подумала она. Чересчур, чересчур много!

Теперь он был на ней и над ней, вошел в нее и наполнил до краев. Он оперся на локти и смотрел ей в лицо, в этот момент он полностью владел ею, она стала его безраздельной собственностью. Покрытое потом, его тело сияло, она ощущала под пальцами рук его кожу, напоминавшую скользящий шелк. Они слились воедино, и это было прекрасно. Она хотела бы остаться в таком состоянии навсегда.

Первое же его требовательное движение рассеяло это желание. В ответ ему губы инстинктивно раскрылись, руки и нога обвились вокруг его тела, все ее существо жаждало такого господства. Она принадлежала этому мужчине безраздельно. И она никого не хотела, кроме него.

Кульминация наступила одновременно у обоих. Закинув назад голову, с искаженным лицом, Терье несколько секунд оставался неподвижным, прежде чем рухнул на нее, уткнувшись лицом ей в плечо. Кирстен обессиленно лежала под ним и радовалась его тяжести, его беззащитности. В эти несколько секунд он принадлежал только ей.

— Нам надо многое сделать сегодня, — пробормотал он минуту или две спустя. — До нашего отъезда в пятницу у меня больше не будет времени.

— Я и не ждала этого, — возразила Кирстен, подавляя желание сообщить ему, что она готова хоть весь день провести с ним здесь. — Я могу найти множество занятий.

— Не сомневаюсь в этом. — Он резко поднялся, отодвинулся от нее, потянулся за полотенцем и снова обмотал его вокруг бедер. Терье даже не взглянул на нее. — Тебе необходимо время, чтобы высушить волосы. Буду ждать тебя внизу через час.

Она, не протестуя, позволила ему уйти. На этот раз он получил от нее все, что хотел. Вероятно, это последний раз до их отъезда, когда они могли быть вдвоем, опустошенно подумала Кирстен. Она не могла войти в его спальню, и вряд ли он придет к ней. Если попытаться убедить ее родителей, что они оба безумно влюблены друг в друга, — а это единственное, что ее мать могла бы принять и понять, — тогда им нужно как-то проявить свою влюбленность. А если Терье останется в Англии на уик-энд, то спектакль придется разыгрывать целых два дня. В собственных способностях она сомневалась даже больше, чем в его.

Холодный душ вернул к жизни тело, но не поднял настроения. Солнечное утро перешло в теплый солнечный день, и Кирстен решила, что для такой погоды шорты вполне подходящая одежда. Если Терье задумал что-то, где понадобится более строгий туалет, то ведь она всегда может подняться к себе и переодеться.

Когда она спустилась вниз, то обнаружила, что на нем такие же белые шорты, как и у нее, и голубая майка, почти сливающаяся с глазами.

— Великие умы думают одинаково, — пошутила она, твердо решив делать все, что он предложит, и максимально воспользоваться предстоящим днем. — Куда мы отправимся?

— Я договорился встретиться на берегу с друзьями, — объяснил он. — Новости распространяются быстро, и я предпочитаю, чтобы они услышали их из первых уст.

— И как ты хочешь разыграть это? — спросила Кирстен и увидела усмешку на его губах.

— Быть предельно естественным, — с иронией ответил он. — Они не ждут от нас никаких доказательств.

— А моя мать будет ждать, — воспользовавшись случаем, сказала она. — Хотя бы нежности.

— Мы дадим ей эти доказательства. Это не очень трудно. Изредка подержаться за руки. Нежные взгляды. Поцелуй украдкой, когда предполагается, что никто не видит. Разве истинная любовь не так проявляется?

— Не знаю, — хрипло буркнула она и отвернулась. — Если хочешь, я готова ехать.

Берген жил такой же деловой жизнью, как и накануне, с множеством туристов и кафе, клубов и ресторанов. Терье припарковал машину в боковой улице, отделенной от залива двумя кварталами.

На узкой полоске берега, зажатой между двумя пирсами, размещалось кафе на открытом воздухе. На первый взгляд все столики казались занятыми, но кто-то из середины рядов позвал Терье по имени и помахал рукой.

Когда они пробирались к столу, Кирстен приклеила улыбку, надеясь, что таким образом продемонстрирует свою влюбленность. За столом сидели четыре человека, и среди них только одна женщина. Она лет на пять-шесть старше меня, решила Кирстен. Женщина разглядывала ее с типичной для своего пола дотошностью. Когда Терье представлял сидевших за столом, Кирстен запомнила только имя женщины и то, что она замужем за одним из мужчин.

— Кирстен, моя кузина из Англии, — закончил Терье процедуру знакомства и спокойно добавил: — И скоро будет моей женой.

Реакцию нетрудно было предугадать, особенно когда до них дошло, что она еще не прожила в Бергене и недели. Кирстен и сама не могла поверить этому. Ей казалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как она сошла с парома и ступила на норвежскую землю.

Она догадалась, что мужчины, которые были примерно того же возраста, что и Терье, — его компаньоны по пешим походам и горным восхождениям. Они так же, как и он, излучали силу и здоровье и легко находили общий язык.

— Вы тоже взбираетесь на скалы? — спросила Кирстен у Бенты, когда мужчины перешли на норвежский. — Или это чисто мужское хобби?

— Обычно я всегда вместе с ними поднималась в горы. Но теперь у нас двое детей и нет свободных уик-эндов. А вы тоже этим увлечены?

— Нет, — покачала головой Кирстен. — Я никогда не видела смысла в том, чтобы карабкаться в горы только ради того, чтобы потом спуститься вниз.

Это вызов, — запротестовала Бента. — Чувство удовлетворения оттого, что ты достиг вершины, трудно передать словами. В жизни всего несколько таких прекрасных моментов!

Кирстен знала по крайней мере один из них и не сомневалась, судя по мелькнувшим в глазах искрам, что ее собеседница тоже знакома с ним.

— А вы не будете скучать по Англии, если переедете сюда? — спросила Бента. — Наверно, наш образ жизни показался вам во многом отличным от того, к которому вы привыкли?

— Может быть, вначале будет и правда странно. — Кирстен постаралась придать голосу бодрое звучание. — Но ведь есть компенсация.

— Конечно, быть с Терье — это самое важное.

Реплика более чем откровенная, и Кирстен ответила в том же духе:

— Конечно!

— Многие будут вам завидовать, когда новость пойдет гулять по городу, — понизив голос, уже серьезно предупредила Бента. — Здесь столько женщин хотели бы выйти замуж за Терье!

Кирстен легко могла этому поверить. Если посмотреть со стороны, он для женщин настоящий капкан. Интересно, со сколькими из тех, кто мечтает стать его женой, он в свое время делил постель? Естественно, он бы не приобрел такого опыта без богатой практики.

Заказали и съели разные блюда. Потом муж Бенты, Ролф, предложил провести остаток дня на его суденышке. Двое других мужчин отклонили приглашение, а Терье тотчас же согласился, не спросив у нее. Не то чтобы она собиралась возражать, но он мог бы это сделать хотя бы из элементарной вежливости, мысленно отметила Кирстен. А Бента предупредила, что надо вернуться к половине пятого, потому что они приглашены на обед в дом ее матери.

Суденышко оказалось быстроходной яхтой с довольно просторным салоном, пришвартованной к короткому пирсу. Они устроились на удобных мягких сиденьях и двинулись вдоль Вэгена в открытые воды. Кирстен заставила себя расслабиться. Кроме восхождения на горные вершины, она всегда будет принимать участие во всех уикэндовских походах Терье. Придет зима, и она даже попытается удивить его своим мастерством в катании на лыжах. Как бы то ни было, этот брак будет для нее работой. Должен быть работой.

И, будто прочитав ее мысли, Терье, который стоял в кубрике рядом с Ролфом, оглянулся, и на минутку его глаза словно впились в ее лицо. Но он тут же отвернулся. Стоя там спиной к ней и легко сохраняя равновесие при движении яхты, он выглядел таким независимым, таким сдержанным… Она ему не нужна, в этом нет сомнений. Ему вообще не нужна женщина… Ну разве только для постели… Он женится на ней только потому, что так приказал дед.

Выйдя на широкий простор Бюфьордена, они повернули и пошли вдоль береговой линии, где виднелись живописные маленькие поселки и низкие, поросшие сосной холмы. При таком великолепном свете и четкой видимости оставалось только пожалеть, что она не взяла с собой фотоаппарат в этот рай для съемок.

— Никто из нас не знал, что у Терье в Англии есть родственники, — заметила Бента, давая волю любопытству, которое до сих пор ей удавалось сдерживать. — Как это случилось?

— Сестра его деда вышла замуж за моего деда, и семьи на много лет потеряли связь, — объяснила Кирстен. — А я просто решила, что нам пришло время соединиться.

— И определенно вы это сделали! — засмеялась Бента. — Теперь вы с Терье близки к тому, чтобы снова сомкнуть круг. Когда вы встретились, то сразу догадались, что так и будет?

— Не сразу, — беззаботно ответила Кирстен. — Понадобилось несколько дней, чтобы до нас дошло.

— Свадьба будет, конечно, в Англии?

— О да. И скоро. — Кирстен не смогла заставить себя сказать, как скоро будет свадьба. — Терье не хочет ждать долго, — объяснила она, имея в виду приготовления.

— Когда молния ударит, сопротивляться бесполезно! — снова засмеялась Бента. — Ролф и я тоже быстро приняли решение, хотя, наверно, все же не так быстро, как вы.

Но за вами не стоял Руне, с горечью подумала Кирстен.

Маленький ялик с мотором приблизился к правому борту яхты и шел вровень с ней. Мальчику у румпеля не могло быть больше двенадцати-тринадцати лет, решила Кирстен, а второй мальчик и девочка были и того младше. Они смеялись и махали руками. Она помахала им в ответ, восхищаясь искусством рулевого этой маленькой команды. Конечно, он еще ребенок, но ведь он родился на воде. И все равно, дети слишком далеко ушли от берега на такой маленькой лодке.

Развернув ялик, маленький рулевой направил его на волны, расходившиеся от большой яхты Ролфа. Ребята визжали от восторга, качаясь на волнах. Потом мальчик еще раз повернул ялик, чтобы повторить маневр, но при этом сильно прибавил скорость…

— На девочке нет спасательного жилета! — воскликнула Бента, тоже наблюдавшая за опасной игрой детей. — Ей не положено быть на воде без жилета!

— Как вы считаете, не надо ли нам попытаться остановить их? — спросила Кирстен, когда ялик, еще раз круто развернувшись, снова закачался на волнах. — Они могут перевернуться.

Она еще не договорила, как это уже случилось, но не так спокойно, как предполагала Кирстен. Нос лодки вдруг круто взлетел в воздух. По-видимому, ялик ударился о какой-то скрытый в воде предмет, догадалась Кирстен. Слишком потрясенные, чтобы кричать, трое детей оказались в воде, выброшенные мощным толчком от удара. Кирстен с ужасом следила, как лодка взлетела в воздух, перевернулась и шлепнулась в воду, накрыв всех троих.

Ролф развернул яхту, сделал широкий круг и, приблизившись к перевернувшемуся ялику, выключил мотор. Обоим мальчикам вроде удалось отделаться легко, без видимых травм, но девочки не было нигде видно.

Сбросив сандалии, Терье нырнул в воду и несколько мгновений спустя появился на поверхности с ребенком в руках. Девочка, очевидно, потеряла сознание, загорелое лицо страшно побледнело. И мальчики в спасательных жилетах, державшиеся на воде, тоже поражали невероятной бледностью.

Кирстен и Бента перегнулись через борт, чтобы принять из рук Терье маленькое безжизненное тело. А он, освободившись, поплыл за мальчиками. Они словно окаменели и ничего сами делать не могли. Девочка не дышала, и Кирстен не удалось нащупать пульс. Ни секунды не потеряв на обдумывание, она положила голову, с которой стекала вода, в нужное положение и, как предписывалось инструкцией, два раза вдула в рот девочки воздух и только потом начала нажимать на грудь.

Опустившись на колени возле головы девочки, Бента показала, что она продолжит дыхание «рот в рот». В мгновенных паузах между вдохами Кирстен нажимала на грудь от пятнадцати до пяти раз. Они старались увеличить поступление кислорода в мозг. Действуя, как спасательная команда, они считали секунды, делая паузы, чтобы проверить пульс.

— Сердце! Бьется! — с облегчением воскликнула Кирстен, почувствовав пальцами слабые удары, и села на пятки. Бента продолжала дыхание «рот в рот», а Кирстен, если понадобится, в любую минуту была готова сменить ее.

Багровая ссадина на лбу девочки помогала восстановить события. Перелома кости вроде бы не было, но могла быть трещина. Хотя больше похоже, что от неожиданного падения в ледяную воду у ребенка наступил шок и от этого остановилось сердце.

Приступ кашля сообщил, что Бенте тоже удалось добиться успеха. Она осторожно повернула девочку в такое положение, чтобы вода легче вытекала изо рта.

— Из нас получилась хорошая команда. — Вытирая пот со лба, Бента с улыбкой взглянула на Кирстен. — А теперь нам надо доставить девочку в больницу.

Ролф стоял у штурвала, и они уже шли к гавани. Как Кирстен поняла, Терье с мальчиками — в салоне.

— По-моему, ее лучше не трогать и оставить здесь. Может быть, только накрыть одеялом? — проговорила Кирстен.

— Сейчас принесу, — согласилась Бента.

Она исчезла внизу, а секунду или две спустя появился Терье с одеялом.

— Бента осталась с мальчиками, — сказал он. — Их обоих тошнит. — Терье встал на колени рядом с Кирстен и накрыл хрупкое тельце одеялом, с минуту наблюдая, как при дыхании чуть заметно, но регулярно поднимается и опускается грудь ребенка. Потом он сел на пятки, как и она. Голубые глаза оценивающе изучали ее. — Где ты научилась возвращать к жизни утопленников?

— Курсы первой помощи при «Бригаде скорой помощи Святого Иоанна», — ответила она. — По предложению дяди. Иногда пациенты зубного врача от страха теряют сознание.

— Даже если нужно снять налет и отполировать зубы? — От его улыбки у нее потеплело на сердце.

— Они боятся кресла. — Она тоже улыбнулась. — А в некоторых случаях плюс еще сверхактивное воображение. Несколько лет назад шел фильм, где бывший нацист, чтобы получить информацию, сверлит зуб до самого нерва без анестезии. На следующий день после того, как фильм показали по телевидению первый раз, несколько пациентов позвонили и отменили назначенные к нам визиты.

— Твой дядя должен был подать в суд на кинокомпанию, — засмеялся Терье, показав ряд превосходных зубов без единого дефекта.

— Зная его, думаю, что он собирался это сделать. — Кирстен посмотрела на девочку, беспокоясь, что та не приходит в сознание. — Когда мы придем в гавань?

— Через десять минут. Но «скорая помощь» уже будет ждать. Ролф вызвал машину по радио.

Девочка вдруг зашевелилась и всхлипнула. Кир-стен склонилась над ней и погладила нежную детскую щеку.

— Все в порядке, — успокоила она ее. — Теперь ты в безопасности. — И, обратившись к Терье, Кирстен добавила: — Наверно, лучше, если ты поговоришь с ней по-норвежски.

Ласковым голосом он что-то сказал девочке. Та моргнула и наконец открыла глаза, но взгляд оставался неосмысленным, и у Кирстен снова заныло сердце. Она гладила девочку по щеке и вопреки себе надеялась, что они успели вовремя. Если мозг остается без кислорода девяносто секунд, его повреждение неизбежно. Прошло больше девяноста секунд, прежде чем она попала на борт. Но может быть, холодная вода замедлила процесс.

— Ты совсем другая, чем Джин, — мягко проговорил Терье, наблюдая за ней. — В той было мало истинной нежности.

— Но ты все равно любил ее? — тихо спросила Кирстен, не поднимая глаз.

— В то время я считал, что любил. Но самый тяжелый удар был нанесен моей гордости.

— Как она? — В дверях салона появилась Бента.

— В сознании, — сообщила Кирстен, — но не отвечает. Может быть, она еще в шоке.

Терье встал, оставив на палубе маленькую лужицу от своей промокшей одежды.

— Пойду позабочусь о мальчиках, — решил он. — Вы вдвоем здесь справитесь.

У Кирстен возникло впечатление, что он уже пожалел о минутной откровенности и воспользовался возможностью уйти, чтобы избежать искушения довериться ей и открыть, что у него на душе. Теперь, когда прошло столько времени, не имеет значения, любил он Джин или нет, подумала Кирстен. Но легче было, конечно, думать, что он не любил ту девушку.

Войдя в гавань, они увидели, что яхту ждала «скорая помощь», окруженная большой толпой. Машина забрала всех троих, девочку внесли на носилках. Терье узнал у мальчиков адрес и предупредил бригаду «скорой помощи», что сообщит их родителям о случившемся.

— Дом моей матери в том же районе, где живут эти дети. Мы с Ролфом заедем к их родителям и обо всем расскажем им, — предложила Бента, услышав адрес детей.

Терье без возражений переложил на нее трудную задачу, и Кирстен не упрекнула его за это. Приносить такие вести — тяжелая обязанность.

Его, похоже, вовсе не беспокоило, что он должен ехать домой в мокрой одежде, хотя понятно, удовольствия это ему не доставляло. Они уже подъезжали к дому, когда она вдруг вспомнила и спросила, что случилось с яликом детей.

— Он утонул, — ответил Терье. — Вся передняя часть исчезла. Должно быть, они налетели на бревно. Детям повезло, что они остались в живых.

У Кирстен мелькнула мысль, что если у девочки пострадал мозг, то, может быть, смерть обернулась бы большей удачей. Она легко могла представить состояние матери, когда Бента и Ролф сообщат ей о случившемся.

—Мне понравились твои друзья, — заметила она. — Особенно Бента. Ты давно их знаешь?

― Ролф и я вместе учились в школе, а с Бентой я познакомился одновременно с ним. Они поженились больше восьми лет назад. — Улыбка чуть тронула губы. — Бента убеждена, что к тридцати годам все мужчины должны быть женатыми. А из-за меня она уже начала отчаиваться.

Она бы еще больше отчаялась, если бы знала правду, печально подумала Кирстен.

Когда они приехали, то не увидели ни Лейфа, ни Руне. Лейф появился во время обеда. Он объяснил, что отец к полдню уже встал, но решил есть у себя в комнате.

— Меня очень беспокоит его состояние, — признался Лейф. — Он кажется таким апатичным.

— Это моя вина! — с несчастным видом воскликнула Кирстен. — Во всем моя вина! Мне не надо было приезжать сюда.

— Несколько месяцев назад у него тоже случился сердечный приступ, но ведь в этом нет вашей вины, — успокоил ее Лейф. — А вчерашняя ночь… для него это слишком. Если уж надо искать чью-то вину, то это вина моя. Я не смог настоять, чтобы он остался дома. — Лейф переменил тему: — Что вы делали сегодня?

Терье, видимо, не хотелось рассказывать о случившемся, и Кирстен описала в подробностях, как произошел несчастный случай, и поделилась своим страхом за девочку.

— Если я позвоню в больницу, вы думаете, там скажут мне, как она? — спросила Кирстен. — В Англии такую информацию дают только родственникам.

— По-моему, здесь тоже, — ответил Лейф. — Но мы можем попытаться. Наверно, если вы объясните, что участвовали в спасении ребенка, правила могут быть нарушены.

— У меня там есть знакомый педиатр, я спрошу у нее, — вмешался Терье.

Интересно, сколько педиатру лет? — мелькнул у Кирстен вопрос, и она непроизвольно вздохнула, но тут же одернула себя: так легко дойти и до паранойи.

Как только они закончили есть, Терье позвонил в больницу и, вернувшись, сообщил, что девочка вне опасности и скоро полностью выздоровеет.

— Ты и Бента спасли ей жизнь и разум, — продолжал он, — мать хочет встретиться с тобой и поблагодарить лично.

— Это совсем не нужно, — запротестовала Кирстен. — Каждый бы сделал то же самое на нашем месте.

— Но не каждый знал бы, что надо делать, — уточнил Лейф. — Вам нельзя лишать мать возможности выразить благодарность.

— До нашего отъезда я отвезу тебя к ней, — объявил Терье, приняв за нее решение. — Бента тоже должна поехать.

Бента, наверно, поедет с таким же нежеланием, как и я, недовольно подумала Кирстен. Ей достаточно было узнать, что ребенок не будет страдать от неизлечимой травмы.

Когда Терье поднялся наверх, чтобы навестить деда, она осталась наедине с Лейфом, будущим своим свекром. Кирстен без труда находила с ним общий язык. Лейф был легким и интересным человеком, много знающим и к тому же хорошим слушателем.

— Если вы любите музыку Грига, то в галерее «Расмус Мейер» летом концерты бывают каждый день, — сообщил он. — А завтра вечером концерт в самом Тролльхаугене. Терье надо бы сводить вас. Вероятно, еще есть возможность достать билеты.

— У меня уже есть билеты, — сказал сын, входя в гостиную.

Когда он сел, Кирстен настороженно взглянула на него. Ее удивило, каким натянутым тоном Терье это произнес. Он встретил ее взгляд пустыми, ничего не выражающими глазами.

— Как ты нашел Руне? — спросил Лейф.

— Смирившимся, — бесстрастно произнес сын. — Он пришел к заключению, что пора похоронить прошлое. — Терье помолчал и продолжал тем же тоном: — Он не делает вида, будто одобряет наше поведение, но отказывается от своего требования, чтобы мы поженились.

Кирстен усилием воли сдержала свои чувства и очень старалась, чтобы ни лицо, ни голос не выдали ее.

— Что заставило Руне так внезапно изменить свое мнение?

— Я знаю только, что он изменил его, — пожал плечами Терье.

— И что теперь будет? — спокойно спросил Лейф.

Ответила на его вопрос Кирстен:

— Мы вздохнем с облегчением. Из этого брака все равно ничего бы не вышло.

— Что я скажу своей сестре и семье? Ведь только вчера вечером они услышали, что вы собираетесь пожениться.

— Не знаю. — Ее меньше всего беспокоил этот вопрос. — Наверно, правду.

— И ты все равно собираешься уехать на пароме в пятницу? — спокойно спросил Терье.

— Да, видимо, в пятницу. — Она не заглядывала вперед так далеко. — Если я вернусь домой раньше, родители захотят узнать почему.

— И вы не хотели бы, чтобы они знали правду? — сухо заметил Лейф.

— Не хотела бы. Нет причины, зачем им вообще что-то знать об этом.

— Если они решат принять мое приглашение и приедут сюда, они все равно узнают, независимо от вашего желания, — продолжал Лейф.

— Сомневаюсь, чтобы они приехали. С ними всегда так. По правде говоря, папа хотел только покончить с семейным конфликтом. И если быть честными, — заспешила Кирстен, опережая Лейфа, пытавшегося что-то сказать, — вы тоже не особенно горели желанием совершить такое путешествие. И с чего бы вдруг вам ехать? Вы и мой отец нашли бы мало общего друг в друге.

— А как насчет вас? Увидим ли мы вас снова? — Лейф не стал переубеждать ее.

— По-моему, я и так принесла вам много неприятностей, — с горечью засмеялась она.

— Я пойду прогуляюсь, — объявил Терье, резко поднявшись.

Кирстен еле удержалась от неодолимого желания побежать за ним, когда он вышел из комнаты. Он хотел ее сегодня утром, может быть, и сейчас еще хочет, но он рад освободиться от обязательства. Это очевидно. И ей тоже надо бы радоваться.

— Вы в самом деле хотите, чтобы дело обернулось так? — мягко заговорил с ней Лейф. — Я убежден, что мой сын значит для вас больше, чем просто мимолетный каприз.

— Кажется, это не так, — вздохнула она. — Если Терье и женится на ком-нибудь, это должна быть Ингер.

— Если бы он хотел жениться на Ингер, он бы давно это сделал. — Лейф помолчал, всматриваясь в ее лицо, потом, смирившись, пожал плечами. — Я могу только извиниться за огорчение, которое причинил вам мой отец. Вы простите меня, если я сейчас пойду к нему?

— О, конечно.

Оставшись одна, Кирстен погрузилась в мрачные размышления о будущем без Терье. Она знала его меньше недели, а он стал самым важным человеком в ее жизни. Мысль, что она никогда больше не увидит его, была непереносима.

Она замерла, услышав, как он с порога позвал ее. Прятаться было поздно, слезы хлынули ручьем, как она ни старалась стереть их рукой. И когда он подошел, Кирстен взглянула на него, вскинув вверх непокорное лицо.

— Что?

И только он увидел ее, как понимание вдруг засветилось в голубых глазах. Он поднял ее из кресла, прижал к себе и целовал мокрые щеки, пока не нашел рот и не впился в него с такой страстью, которая говорила больше, чем слова. Даже не пытаясь думать, Кирстен словно прилепилась к нему, целуя его с лихорадочной жадностью.

— Я не позволю тебе уехать, — шептали его губы, касаясь ее рта. — Jeg elsker deg.

— Я тоже люблю тебя, — потрясенно выдохнула она, понимая если не слова, то значение. — Но ты уже знаешь об этом. Я говорила тебе вчера ночью.

— Прошлой ночью я не знал, чему верить. Найти тебя с Нильсом — это как повторение истории. — Он покачал головой, когда она попыталась объясниться. — Я позволил ревности взять верх над рассудком и наговорил такое, о чем теперь жалею.

—Это не имеет значения. Ничего не имеет значения, — повторяла она, долго не отрывая от него испытующих глаз, еще не совсем уверенная в нем. — Куда мы поедем отсюда?

—В Англию, — удивился он. — Как и решили.

—Но теперь в этом нет необходимости, ведь Руне отступил.

—Думаешь, он был единственной причиной, почему я попросил тебя выйти за меня замуж? Может быть, это не случилось бы так быстро, но у меня уже было на уме. Я только хотел знать, есть ли у тебя такие же чувства ко мне. — Он обхватил руками ее лицо и целую вечность смотрел в глаза. — Я так долго ждал тебя, min ynding. В тебе есть все, что я надеялся найти.

—Я постараюсь оправдать твои ожидания, — с дрожащей улыбкой пролепетала она.

—Ты уже превзошла их. — Глаза вспыхнули. — Я не могу сдержать желание, когда смотрю на тебя. Только взгляну на тебя, и ты зажигаешь во мне огонь.

—А что ты делаешь со мной… — Она тяжело вздохнула. — Как, по-твоему, это воспримет Руне?

— А мы сейчас пойдем и увидим. Она отпрянула от него.

— А если у Руне опять будет сердечный приступ от всех этих новостей и перемен?

— Не будет. — Терье с улыбкой покачал головой.

— У тебя не может быть уверенности. Он и так целый день провел в напряжении, продумывая и передумывая.

— Он ничего не передумал. Я убедил его позволить мне сказать, будто он передумал.

— Зачем? — Она изумленно вытаращила глаза.

— Потому что я хотел знать, правда ли, что ты любишь меня. — И он сердито добавил: — Твоя реакция была совсем не такая, как я ожидал.

— Я почувствовала себя опустошенной. Только боялась это показать. Я думала, что ты рад получить свободу.

— И у меня было такое же впечатление, мне показалось, что ты обрадовалась. И мне пришлось уйти, чтобы не выдать себя.

— Но ты вернулся, — ласково проговорила она. — Слава небесам, что ты вернулся!

— Я не ушел дальше веранды. — Голубые глаза сияли. — Потому что мне пришлось признать, что во мне заговорила гордость. И я вернулся, чтобы заставить тебя сказать мне «да», чего бы это ни стоило.

— И чтобы увидеть меня распухшей от слез.

— Самый лучший вид, на какой я только мог надеяться.

Он поцеловал ее с такой нежностью, что у Кирстен снова невольно брызнули слезы. На этот раз слезы счастья. Им еще предстоит нелегкая встреча с ее родителями, но по крайней мере не придется притворяться. Терье любил ее так, как она мечтала, как сама любила его: глубоко, страстно и навсегда.

Теперь, когда он повел ее к двери, она не сопротивлялась. Если мог смириться Руне, то и она сможет. В их жилах бежит одна и та же кровь, кровь викингов, пусть у нее и разбавленная, но все равно это их объединяет.

Старик сидел в кресле у окна спальни и смотрел на горы, по которым он когда-то так много ходил и к вершинам которых столько раз поднимался. Сейчас Кирстен еще больше жалела о невозможности поговорить с ним. Когда Терье обратился к нему, она следила за лицом старика, пытаясь истолковать его выражение. Удовольствия на нем она не заметила, но не увидела и враждебности.

Под влиянием мгновенного импульса она опустилась на одно колено, взяла сморщенную руку старика и нежно прижала к своей щеке, глядя прямо в выцветшие голубые глаза.

— Я здесь в семье, к которой принадлежу, с мужчиной, которого люблю. Дадите ли вы нам благословение?

Его улыбка была сдержанной, но говорила о согласии.

Когда Кирстен встала, Терье одной рукой обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Добро пожаловать домой, Кирстен Брюланн, — сказал он.