Метеорологи не ошиблись. К половине второго поднялся сильный ветер. Его вой, сопровождаемый беспрестанным грохотом и треском по всему судну, попросту не давал спать. Трейси встала с койки, отыскала «противоштормовую» доску, закрепила ее с наружного края постели, как показал ей Питер, и снова забралась под одеяло, зная, что теперь слетит на пол только при очень сильной качке.

Она попыталась отвлечься от действительности, мысленно вернувшись к тем дням, когда еще не поднялась на борт «Звезды Антарктики». Поразительно, но теперь ей казалось, что это было давным-давно. Ей даже не удавалось отчетливо вспомнить лицо Дерека. Трейси с иронией размышляла о том, что для того, чтобы ее чувства растаяли без следа, ей хватило всего тринадцати дней. А ведь раньше они казались такими глубокими. Ошибка? — задумалась девушка и внезапно отчетливо поняла: конечно, так оно и есть, а кроме того, настоятельная потребность любить и быть любимой. Возможно, в Дереке, который был почти на двадцать лет старше, она видела замену отца, которого почти не помнила. Он обладал всеми качествами, которые Трейси хотелось видеть в отце.

Нет, отвлечься не удается, признала девушка, чувствуя, что на лбу выступает испарина, по мере того как судно раскачивается все сильнее. На этот раз таблетки не помогали. Трейси медленно села, опустила ноги и поспешно спрыгнула на пол, почувствовав, что ее начинает выворачивать.

Она едва успела добежать до раковины, а потом обессиленно прислонилась лбом к переборке, пытаясь хоть немного отдышаться. Теперь Трейси поняла, о чем две недели назад говорил Ли, когда предупреждал ее, что настоящие испытания еще впереди. Шторм, в который они попали через четыре часа после отплытия из Англии, по сравнению с этим и штормом не назовешь. А ведь впереди их ожидали еще более суровые испытания, если верить тому, что ей рассказывали.

Это была длинная ночь нескончаемых страданий. В половине седьмого Трейси с трудом натянула брюки и свитер, вяло провела расческой по обвисшим, потемневшим от испарины волосам и туго завязала их. На макияж у нее просто не хватило сил. Впрочем, скорее всего, он бы только подчеркнул ее страшную бледность. И все-таки рука потянулась к бледно-розовой помаде, слегка провела по одеревеневшим губам, борясь с накатывающейся волнами тошнотой. Ни за что на свете она не поддастся желанию улечься в койку и не вставать до тех пор, пока полностью не пройдет дурнота, ни за что — ведь Ли наверняка ждет от нее именно этого.

Питер постучал к ней ровно в семь, как и обещал, и с беспокойством поглядел на нее, когда девушка вышла к нему в коридор.

— Бедняжка! — сочувственно воскликнул он, не обращая внимания на то, что они были почти ровесниками. — Вы бледны, точно смерть!

Ее моментально охватила жалость к себе.

— Большое спасибо! — раздраженно бросила Трейси. — После таких слов я конечно же чувствую себя на миллион долларов!

Понимающая улыбка Питера заставила девушку устыдиться. Она импульсивно положила руку ему на рукав:

— Простите, Пит, сегодня утром я сама не своя.

Он на мгновение легонько сжал ее руку:

— Вам станет легче после того, как что-нибудь съедите.

Трейси содрогнулась:

— Не говорите мне о еде! Даже смотреть на нее не могу. Если кто-нибудь будет спрашивать, я в медпункте.

— Вряд ли вы быстро поправитесь, если будете сидеть внизу, да еще на корме, — запротестовал Питер. — Пойдемте в столовую, выпейте чашку крепкого горячего чая и съешьте хотя бы одно сухое печенье.

— Слушайте, кто здесь доктор — вы или я? — остановила его Трейси и выдавила бледное подобие улыбки. — Спасибо за заботу, но часа через два со мной все будет в полном порядке.

«Если только меня оставят в покое», — мысленно добавила она.

— Надеюсь. — Питера она явно не убедила. — Тогда увидимся за ленчем.

Трейси не стала его разочаровывать. Она была совершенно уверена, что пройдет немало времени, прежде чем она без опаски сможет подумать о еде.

Несколько моряков, которых она встретила на пути в медпункт, тактично сделали вид, что не замечают ее состояния. Джо в кабинете не было, скорее всего, он еще завтракал. К тому времени, как он придет, Трейси надеялась чувствовать себя и выглядеть хоть немного получше.

В половине девятого она сидела за столом с закрытыми глазами, когда заработал интерком. Не вставая с места и не открывая глаз, она дотянулась до аппарата и нажала кнопку.

— Да? — устало спросила девушка.

— Трейси, — донесся до нее голос Питера, — шкипер спускается к вам. С ним случилось небольшое ЧП.

В Трейси тут же пробудился профессионал, и она моментально выпрямилась:

— Что именно?

— Осколком падающего стекла ему порезало лоб. Выглядит довольно серьезно.

Чаще всего раны на голове выглядели гораздо серьезнее, чем на самом деле, напомнила себе Трейси, а вслух сказала:

— Спасибо за звонок, я успею подготовиться.

«Скорей бы пришел Джо», — думала Трейси, готовясь принять пациента. После прошедшей ночи ей совсем не хотелось оказаться наедине с Ли, но на часах было только без двадцати пяти минут девять, а санитар редко приходил раньше положенного времени.

Трейси как следует вымыла руки и была готова, когда в кабинет вошел капитан. Он прижимал скомканное полотенце к ране на лбу, которая шла диагонально от правой брови к волосам. Кровь сочилась тонкой струйкой, но темные пятна, оставшиеся спереди на кителе, свидетельствовали о том, что сначала кровотечение было очень обильным.

— Вы можете остановить кровотечение? — коротко спросил он. — У меня много работы.

Трейси молча указала на стул, подождала, пока он сядет, и, собравшись с духом, приблизилась, стараясь не думать об их последнем разговоре. Избегая встречаться с Ли глазами, она повернула его голову к свету и внимательно осмотрела рану, слегка нажимая вдоль пореза пальцами, чтобы проверить, не осталось ли там осколков стекла.

— Как это случилось? — спросила она.

Ответ был кратким, без подробностей:

— Разбилось зеркало. Каково ваше заключение, доктор?

— Рана глубокая. Мне придется зашить ее.

— Значит, зашейте, — спокойно отозвался капитан. — Мне нужно вернуться на мостик.

Все время, пока она готовила нити для сшивания раны, Трейси чувствовала на себе его взгляд. Ее обычно ловкие пальцы не желали слушаться; рот она плотно сжала, сражаясь с тошнотой. Как бы отвратительно она себя ни чувствовала, но скорее умрет, чем уронит достоинство и позволит тошноте одолеть себя перед этим циничным взглядом, яростно говорила себе девушка, моргая, чтобы избавиться от невольно наворачивающихся слез.

— Вы не пытались пожевать сухое печенье? — нарушая тишину, спросил Ли. — Это часто помогает.

Девушка застыла на месте.

— Со мной все в порядке, — коротко ответила она. — Мне ничего не нужно.

Ли хмыкнул:

— Не лгите! Нет ничего хуже, когда тошнит на пустой желудок. Вам было плохо всю ночь?

Трейси поглядела на него, убедилась, что он говорит без насмешки, и немного успокоилась.

— Большую часть, — призналась она. — Я думала, что уже привыкла к морской качке, пока не началась эта маленькая заварушка.

— Эта, как вы выразились, маленькая заварушка, — сухо проговорил он, — на несколько часов может уложить в койку даже опытного моряка. И вам там надо было оставаться до тех пор, пока организм не приспособится. Серджент бы сам справился — конечно, за исключением серьезных случаев.

Неожиданно проявленная забота разоружила Трейси, и она невольно улыбнулась.

— Капитан, пациент здесь вы, не забыли? — Она установила сбоку от него столик на колесиках, поставила на него поднос и взяла кусочек ваты.

— Думаю, это займет не много времени. Сейчас будет щипать… — Она охнула, потеряв равновесие на резко качнувшемся полу, и полетела вперед, инстинктивно ухватившись за широкие плечи; он поддержал ее за талию.

Их взгляды встретились, и сердце девушки бешено застучало, когда в его глазах она внезапно увидела отражение собственных чувств — осознание того, как близко они оказались друг от друга.

В смятении Трейси отпрянула от него:

— Извините. Я… потеряла равновесие.

Ставни захлопнулись снова, скрыв его мысли и заставив ее гадать, не привиделся ли ей этот взгляд всего секунду назад.

— Я так и понял, — ровным голосом отозвался он. — В следующий раз я успею вас поддержать. Продолжим?

Впоследствии Трейси не смогла бы сказать, как ей удалось выдержать следующие мгновения. С чувством, очень похожим на отчаяние, она сконцентрировала внимание на нескольких квадратных сантиметрах лба непосредственно под своими пальцами, накладывая шов в перерывах между волнами, раскачивающими судно. Повторяющиеся движения хирургической иглы с шелковой нитью она мысленно сопровождала словами: внутрь — наружу, внутрь — наружу, завязать — обрезать.

Наконец шов был наложен. Чтобы предохранить рану от грязи, Трейси забинтовала ее.

— Ну вот и все, — проговорила она. — Пластическими операциями я не занимаюсь, но шрам будет почти не виден.

Неожиданно он широко улыбнулся и сразу стал моложе:

— Вы хотите сказать, что я останусь неизуродованным? Приятно слышать. А когда можно будет снять швы?

Поддерживая разговор в том же тоне, она сказала:

— Типично мужское нетерпение. В вашем случае хватит четырех дней.

— Почему в моем случае?

— Потому что вы человек крепкий и здоровый, а значит, рана ваша заживет быстро, — отрывисто ответила Трейси. — Только не мочите ее.

— Хорошо, доктор, — с шутливой серьезностью согласился он и направился к двери, но на пороге приостановился и прежним, властным, голосом капитана Гаррата, которому подчинялись и корабль, и все, кто на нем работал, объявил: — Я пришлю вам сюда стюарда с крекерами. Постарайтесь съесть несколько штук.

К большому облегчению Трейси, сороковые широты не устроили им особых сюрпризов в виде штормов. Второго декабря они пересекли Антарктическое схождение меридианов, отмеченное резким понижением температуры начиная с конца тридцатых широт. Вид двух первых дрейфующих льдин совершенно неожиданно взволновал ее, хотя они были небольшими и ничего особенного собой не представляли. Теперь «Звезда» повернулась правым бортом к острову Буве, отреагировав на информацию, полученную по радио от китобойных судов, высланных вперед и бороздящих океан в поисках китов. Корабль словно пронизало электрическим током, всех охватило возбуждение в предвкушении работы.

Трейси стояла на палубе, когда на ботах для переработки привезли первых китов в этом сезоне. Сами китобойные суда не тратили драгоценное время на перевозку собственной добычи. За несколько минут первое громадное млекопитающее при помощи подъемного механизма было перенесено на палубу базового корабля со стороны кормы, где собрались обдирщики, вооруженные свежезаточенными ножами. Это был кашалот длиной более пятнадцати метров с большущей приплюснутой головой. Трудно было поверить, что совсем недавно эта громадина спокойно и даже грациозно скользила по серо-зеленым волнам.

После того как быстро и ловко была вырезана ворвань, тушу перетащили на палубу в носовой части, где за работу принялась другая группа рабочих, они вскоре исчезли в облаках пара, поднимающегося от сушильных аппаратов и варочных котлов, расположенных под палубой. Тем временем на борт подняли второго кита, и все началось сначала.

Несмотря на собственные опасения, Трейси нашла запах перерабатываемой ворвани вполне сносным, хотя Питер предупредил, что из-за наличия у кашалота большого количества жира первый этап ловли был всегда самым неприятным за весь сезон. Позднее, когда позволяется охота на китов более ценных видов, пахнуть будет совсем по-другому, но до этого оставался целый месяц.

Дни пролетали в суматохе и оживленной непрекращающейся работе. Как только в одном месте добывать становилось нечего, вся флотилия перебиралась на новые китовые пастбища. Огромные резервуары, которые занимали большую часть корабельного корпуса, медленно освобождались от дизельного топлива и после очистки заполнялись продуктами переработки китовых туш. В течение сезона к «Звезде» несколько раз должен был подойти танкер, чтобы забрать продукцию и снова заполнить емкости топливом. Такая цикличность позволяла полностью использовать всю полезную площадь хранилищ.

Первые две недели Трейси почти не видела капитана. Пока корабль находился «среди китов», график приема пищи постоянно менялся. Когда она приходила в столовую, чаще всего оказывалось, что он уже поел либо ест в своей каюте, чтобы оказаться на месте, если его срочно вызовут на мостик. В редких случаях, когда они сидели за столом вместе, Ли вел себя с ней совершенно свободно — явное свидетельство того, что он наконец-то примирился с ее присутствием на корабле. Такое положение дел, казалось бы, должно было заставить ее вздохнуть свободнее, но, как ни странно, она чувствовала в его присутствии еще большее напряжение. Трейси призналась себе, что предпочла бы прежнюю враждебность возникшему безразличию.

За неделю до Рождества вся флотилия на несколько дней оказалась в плену тумана. Все работы прекратились, за исключением обычных повседневных обязанностей. Все пребывали в подавленном настроении. К Трейси потянулись пациенты, туманно жалуясь на разнообразные боли и болячки.

— Китовая болезнь, — дал заключение Питер, когда она упомянула о внезапно появившихся очередях во врачебный кабинет. — Другими словами, скука. Люди привыкли работать по двенадцать часов и большую часть свободного времени отсыпаться. А когда работы не стало, они не знают, чем себя занять. Отсюда визиты к доктору. По крайней мере это помогает чем-то заполнить утро.

Усевшись на край стола, он улыбнулся ей:

— Не говоря уже о том, что вы сами по себе привлекаете их внимание.

Трейси шутливо сморщила нос. С тех пор как «Звезда» покинула Кейптаун, они с Питером стали добрыми друзьями.

— Лесть ничем вам не поможет, — заявила она. — Вы тоже хотите полечиться?

В глазах Питера мелькнула тень.

— Боюсь, мои страдания касторкой не вылечить.

Он, конечно, имел в виду свои отношения с невестой. Питер никак не мог решиться на то, чего требовала от него Дейрдра — уйти с корабля.

— Так вы написали письмо? — спросила Трейси.

Питер покачал головой:

— Пока нет. Впереди еще много времени. Первый танкер уплывет не раньше чем через неделю.

— Вы думали над тем, что написать?

— Да, думал, — медленно ответил он и, взяв со стола стетоскоп, начал его покачивать.

— Если бы я сказал, что решил все отменить, — осторожно продолжал он, — как бы вы отнеслись к этому?

Трейси долго молчала, размышляя о новом повороте событий.

— Такое решение можете принять только вы, — сказала она наконец. — Только вы знаете о своих чувствах.

— Ну а если бы вы оказались на моем месте, — настаивал он. — Вы бы чувствовали то же самое?

— Не обязательно. — Она проглотила неизвестно откуда взявшийся ком в горле. — Если бы я сильно любила кого-то, то пошла бы на любые жертвы.

— Вот об этом я и говорю. Я люблю Дейрдру не настолько сильно. Иначе и колебаться бы не стал.

— Но вы, должно быть, любили ее достаточно сильно, раз сделали ей предложение, — возразила Трейси. — Вы знали ее почти два года, так что импульсивным это решение не назовешь.

— Верно, — согласился он, — но ведь люди меняются, правда? Я не в первый раз понял, что ошибся. Так случалось и раньше. Главное — понять это до свадьбы, а не после нее.

— Что ж, с этим я не буду спорить.

Он смотрел на нее так пристально, что девушка занервничала.

— Значит, вы согласны, что так будет лучше для нас обоих?

Трейси беспомощно развела руками:

— Ну, если вы так к этому относитесь, тогда да. Но вы абсолютно уверены, Питер? Не лучше ли подождать до конца сезона? Может, вы передумаете после того, как встретитесь с ней снова.

Он упрямо покачал головой:

— Я совершенно уверен. Наверно, вы считаете, что я поступаю трусливо, но я не выдержу, буду маяться весь сезон, пока не приму окончательного решения. Вот отправлю письмо и снова почувствую себя свободным. — Он в последний раз качнул стетоскоп и положил его на место. — Идете на ленч?

Из-за того что он так внезапно перевел разговор на другую тему, Трейси ощутила какое-то непонятное беспокойство. У нее сложилось такое впечатление, что Питер чего-то недоговаривает, хотя она и не представляла, что это может быть. Выходя с ним из кабинета, она решила в беседах с ним больше не касаться этой темы, пока он сам не заговорит. У нее достаточно собственных забот, чтобы забивать себе голову чужими.

Три раза в неделю на «Звезде» показывали кинофильмы: утром — для работающих в ночную смену, и вечером — после окончания дневной смены. Репертуар был ограниченным, шли главным образом вестерны или комедии положений, в которых легко разобраться человеку любой национальности, даже если он не всегда понимал, что говорят.

В тот вечер шла очередная комедия-вестерн: ковбои хватались за ружья либо вступали в рукопашный бой — излюбленный жанр мужчин любого возраста. Трейси тоже пришла в зал, потому что, как и все члены экипажа, хотела отвлечься после однообразного дня. Усаживаясь в последнем ряду, она сразу узнала соседа — старпом.

Фильм уже начался, приковав к себе внимание всех зрителей. Только после того, как фильм кончился и загорелся свет, Майк неохотно вернулся к действительности.

— Доктор, приветствую вас, — с удивлением произнес он. — Вот уж не думал, что увижу вас здесь. Дон, — обратился он к человеку, сидящему с другой стороны от него, — мы в приятном обществе.

Главный инженер наклонился вперед, чтобы разглядеть, о ком речь, и жизнерадостно заулыбался, увидев единственную женщину на корабле:

— Ну конечно, как я сразу не догадался, что это вы, доктор. Майк не из тех, кто пользуется духами. Вам понравился фильм?

Трейси улыбнулась:

— Очень неплохо, хотя лично я предпочитаю мюзиклы. Сегодня покажут что-нибудь еще?

— Только документальный фильм о путешествии, кажется, по Северной Америке, — ответил Майк и с любопытством поглядел на нее: — Я сказал что-нибудь смешное?

— Да нет, — ответила Трейси, все еще улыбаясь. — Просто мне показалось забавным сидеть здесь и смотреть фильм о тех местах, где я должна была бы сейчас находиться. Мне определенно суждено судьбой увидеть их так или иначе.

— Судьба, — с бесстрастным, ничего не выражающим лицом вмешался в разговор Дональд О'Малли, — порой действует совершенно непредсказуемо. Лично я верю в судьбу.

Озорно блеснув глазами, Трейси спросила:

— Может, по-вашему, это судьба направила меня на трап именно этого корабля? Пока единственное, что меня как-то роднит с полярными регионами, — это тайная страсть к мороженому.

Дон даже не улыбнулся.

— Смейтесь, смейтесь, — заявил он, помахав у нее перед носом трубкой, — но я думаю, вы уже знаете, что привело вас сюда к нам, а, доктор?

— Ну, на этот вопрос легко ответить, — ухмыльнулся Майк. — Ее привел туман — тот самый, что как раз сейчас уменьшает размер наших заработков. Будем надеяться, что эта самая ваша судьба приберегла для нас хорошую погоду.

Свет начал гаснуть. Майк уселся поудобнее и снова внимательно уставился на экран.

Трейси смотрела документальный фильм, но почти не следила за тем, что происходит на экране, стараясь разобраться в своих чувствах и эмоциях, которые всколыхнули слова Дона. Неужели судьба привела ее на «Звезду» для того, чтобы она встретилась с человеком, который днем вторгался в ее мысли, а ночью — в сны? Трейси инстинктивно поняла, что Дон говорит о Ли Гаррате. Каким-то непостижимым образом он почувствовал неуловимую связь между ней и капитаном. Если он прав, то что судьба готовит ей в предстоящие недели?

Как только зажегся свет, Трейси встала с места.

— Вот и конец вечера, — беспечно проговорила она, избегая глаз инженера. — Майк, как по-вашему, что нас ждет завтра? Рассеется туман или нет?

— Если повезет, — уклончиво ответил старпом. Он заколебался, хотел было что-то добавить, но передумал. — Доброй ночи.

Снова очутившись в каюте, Трейси медленно сняла куртку, уронила ее на койку и подошла к зеркалу. Сама не зная зачем, она неторопливо вглядывалась в собственные черты лица: глаза, опушенные густыми ресницами, маленький прямой нос, рот?.. довольно обыкновенный. В тот вечер в капитанской каюте Ли назвал ее привлекательной, но прозвучало это совсем не как комплимент. Впервые Трейси захотелось узнать, как выглядела Черил. Она пожалела, что не спросила об этом у Джанет. Правда, Джанет ни разу не встречалась с невестой Ли, но наверняка видела ее фотографии.

Заработавший интерком прервал ее размышления и, как всегда, заставил вздрогнуть. Девушка подошла к нему, включила связь и услышала знакомый голос, от которого внутри у нее все напряглось — так случалось всегда, когда она видела или слышала Ли.

— Мне сказали, что вы скучаете ничуть не меньше нашего, — отчетливо проговорил Ли. — Может, присоединитесь к нам и что-нибудь выпьете перед сном?

Трейси заколебалась. Ей вдруг страшно захотелось увидеть его, но она не знала, как это будет расценено.

— А мое присутствие не разрушит вашу теплую компанию? — поинтересовалась она со смешком, за которым надеялась скрыть свою реакцию на приглашение.

Ответ был совершенно в его духе:

— В таком случае я бы вас не пригласил. Шерри для вас уже приготовлено.

Интерком отключился, а Трейси так и осталась стоять на месте. Значит, он запомнил. Почему-то от этого пустяка стало тепло на душе. Она быстро припудрила нос, чуть коснулась губ помадой, на мгновение пожалела о том, что одета по-будничному — теплые брюки, незатейливый голубой свитер, — и, набросив на плечи куртку, вышла из каюты.

Стоило Трейси оказаться на палубе, как она попала в густой туман. Его холодные, влажные пальцы тут же потянулись во внутренние помещения, девушка отсекла их, захлопнув водонепроницаемую дверь.

Пока не было заметно никаких признаков улучшения погоды. Правда, море оставалось относительно спокойным. До тех пор, пока условия не изменятся, они останутся здесь, на краю пятидесятых широт. Ожидание казалось бесконечным.

Вместе с ней в капитанской каюте находилось пять офицеров; Майк и Дон пришли прямо из кино, кроме них здесь был второй штурман по имени Ян Андерсен, человек примерно того же возраста, что и Ли, родом из Тонсберга, он был тихим и довольно застенчивым — эти качества характера сразу расположили Трейси к нему, потому что в его компании она могла хоть немного расслабиться.

Она села рядом с Андерсеном на длинную скамью под иллюминаторами и кивнула в ответ на его приветствие, принимая от Ли бокал с темно-бордовой жидкостью.

— К сожалению, не могу предложить вам ничего на выбор, — сказал последний, причем, судя по выражению лица, он не испытывал ни малейших сожалений. — Обычно нам не приходится учитывать женское пристрастие к напиткам послаще.

В голосе звучала знакомая насмешка, но все-таки чувствовалась какая-то разница, только вот Трейси не смогла уловить, в чем она заключалась.

— Не нужно обобщать, капитан. Вкусы у женщин бывают разные, — весело отозвалась она. — Я, между прочим, предпочитаю сухое вино.

Уголки жестких губ шевельнулись с легким намеком на улыбку. Он присел рядом на край стола, не отводя взгляда от Трейси:

— Вам понравилось сегодняшнее кино?

— Конечно, — заставило ее ответить упрямство.

— Странно, — заметил Ли. — Хоть я и рискую опять услышать обвинение в стремлении обобщать, но я бы сказал, что женщинам этот фильм не особенно нравится. Неужели под маской профессионального самообладания скрывается жажда приключений?

— Если б этого не было, наверно, и меня бы здесь не было, правда? — мягко отозвалась она.

В серых глазах появился блеск.

— Вопросом отвечать на вопрос — чисто женский прием!

Трейси подняла голову и впервые прямо взглянула на него. Шрам на виске все еще отчетливо выделялся на загорелой коже, придавая худощавому лицу пиратский вид.

Девушка спокойно сказала:

— Я и не знала, что оспаривается моя принадлежность к женскому полу.

Второй штурман рядом с ней беспокойно зашевелился, чувствуя какой-то конфликт, но не понимая, в чем он заключается.

Девушка охотно повернулась к нему:

— Ян, вы обещали показать мне фотографии своей семьи. Они у вас с собой?

Он тут же расцвел.

— Да, с собой, — сказал он, отчетливо выговаривая английские слова, и полез в карман. — Вы хотели посмотреть?

— Очень хочу, — искренне ответила Трейси, стараясь не обращать внимания на того, кто по-прежнему сидел на краю стола. Сделать это девушке так и не удалось. Она точно почувствовала, в какой миг капитан перестал смотреть на нее.

Какое-то время она с удовольствием рассматривала снимки семьи штурмана, а когда закончила, то остальные трое уже завели нескончаемые разговоры о делах.

— Помните, как пять лет назад мы наткнулись на золотую жилу у Георгии? — говорил Майк. — Пять недель беспрерывной работы! Вот бы и в этом году так повезло.

— Да, не мешало бы, — согласился Ли, задумчиво катая бокал между ладонями. — Я начинаю жалеть, что в этом сезоне снова не повернул на восток. По сравнению с тем же временем прошлого года мы отстаем на десять процентов.

Он поднял взгляд, обнаружил, что на него смотрит Трейси, и выражение его глаз изменилось.

— Доктор, вам никогда не хотелось оказаться на месте Ионы? — поинтересовался он легким тоном.

— Вы что же, бросите меня за борт, если я скажу, что хотелось? — ответила она в том же духе. Ли внезапно по-мальчишески ухмыльнулся, и сердце у нее дрогнуло.

— Вполне может быть. На китобойных судах очень серьезно относятся к суевериям.

— Доктор, вам нужен мужчина, который бы вас защищал, — заявил главный инженер с насмешливым огоньком в глазах.

Его громадный сосед иронически хмыкнул:

— Болтай, болтай, старый ирландский распутник. Ты даже муху от паука не защитишь!

— Главное — предложить, — невозмутимо ответил О'Малли. — Не так ли, дорогая?

— Именно так, — со смехом согласилась Трейси. — Я буду иметь в виду.

— Не то чтобы я хотел перейти кому-то дорожку, — настаивал он. Насмешливый огонек в глазах уступил место задумчивости. — Я так понимаю, что дома вас ждет молодой человек?

Под ироническим взглядом Ли щеки у девушки порозовели.

— Нет, — сказала она. — Никто меня не ждет.

Дон печально покачал головой:

— Родись вы в Ирландии, так давно уже были бы замужем!

— В Англии многие замужеству предпочитают работу, — невозмутимо заметил Ли. — Может, доктору и не нужно, чтобы в ее жизни был мужчина?

Теперь уже хмыкнул Дон:

— Каждой женщине нужно, чтобы в ее жизни был мужчина!

— Что возвращает нас снова к тому, с чего ты и начал, — заметил Майк. — Старый дурак, ты смущаешь доктора!

— Вы смущены? — с иронией спросил Ли.

Трейси пришлось собрать всю силу воли, чтобы повернуть к нему голову и широко и беззаботно улыбнуться.

— Я страшно смущена! Не часто приходится ощущать себя словно под микроскопом. Вообще-то мне казалось, что разговор шел о китах?

Секунду, если не меньше, пока длилось молчание, его глаза словно поддразнивали ее. Затем Ли пожал широкими плечами:

— Виноват ваш ирландский друг — это он увел разговор в сторону. Наверно, решил, что эта тема для вас скучна.

— Если уж на то пошло, мне очень интересно, — убежденно сказала Трейси. — Как вы решаете, куда направиться дальше?

— Очень просто. Пока мы ловим китов в одном секторе, я посылаю вперед на разведку парочку китобойных судов. Если один из них обнаружит большое стадо, мы перебираемся туда, если же нет — продолжаем следовать проложенным курсом и надеяться на лучшее. Сейчас мы направляемся… очень медленно, надо добавить, в сторону острова Южная Георгия.

— Нет ли на этом острове станции по переработке продуктов китобойного промысла? — нерешительно спросила Трейси.

— Была. Теперь все береговые фабрики закрыты.

— Почему? — заинтересовалась она.

— Они стали нерентабельными. Флотилия может следовать за китами в любом направлении, а китобойным судам островной фабрики приходилось преодолевать двойное расстояние, иногда более сотни километров туда и обратно — и все ради пары китов-полосатиков. Кое-кто из моих матросов раньше работал на судах, базировавшихся на Георгии. Думаю, можно с уверенностью сказать: никто из них не согласился бы вернуться к той жизни.

— Значит, теперь остров необитаем?

— Да нет, там по-прежнему есть небольшое поселение Гритвикен, но заходят туда только корабли на пути к материку или обратно.

— Земля полуночного солнца, — вмешался в разговор неугомонный Дон О'Малли. — Доктор, вы бы хотели жить там, где день длится двадцать четыре часа?

Она озорно улыбнулась:

— Последние двадцать пять лет я так и жила и не скажу, чтобы особенно от этого страдала.

Он театрально поморщился, словно от боли:

— Женщина, предоставьте острить тем, кто был рожден и вскормлен на остротах, и не сбивайте меня неуместными замечаниями! Если бы мы там оказались, перед вашим взором предстало бы редкое зрелище; айсберги величиной с целый замок, ледяные поля протяженностью отсюда до самого Рождества! — Голос его потеплел от воспоминаний. — Однажды мы на три дня застряли в паковых льдах. Когда солнце коснулось линии горизонта, было такое впечатление, словно мы оказались посреди огненного моря!

— Красиво рассказываешь, — лениво заметил Ли с ноткой веселья в голосе. — Но раз уж начал, договаривай все до конца. — Теперь он обращался к Трейси: — Льды, безусловно, производят сильное впечатление, но они могут быть и опасными. Об этом не стоит забывать.

«Да, — про себя решила Трейси, поднося бокал к губам, чтобы избежать его взгляда, — об этом действительно не стоит забывать».