Перелет из Лондона в Австралию был долгим и утомительным. К тому времени, как они проделали шестимильный путь на такси от аэропорта до отеля в центре города, Шэннон была слишком усталой, чтобы беспокоиться об удобствах. Кайл взял на себя решение проблемы, заказав апартаменты с двумя спальными комнатами.

– Почему бы тебе не поспать несколько часов? – предложил он, когда они поднялись в номер. – Я сообщу, что мы приехали, и тоже прилягу. Нас ждут на встрече не раньше трех.

Она поплелась в одну из спален и, остановившись только для того, чтобы стянуть с себя жакет, повалилась на широкую кровать со вздохом облегчения. Путешествовать на восток всегда тяжелее, чем на запад. Насколько она знала, это связано с магнитными полюсами.

Шэннон проснулась и увидела солнечные лучи сквозь жалюзи. Она сразу не могла понять, где находится.

На ночном столике стояли электронные часы, показывавшие без четверти два. В один миг к ней вернулась память. Она в Брисбене, в Австралии, с Кайлом. Через час с небольшим им предстоит встретиться с маленькой девочкой, которую они собираются увезти с собой в Англию.

Усилием воли заставив себя сесть, она оглядела комнату. Высший разряд, как и следовало ожидать: Кайл не стал бы заказывать для них какой-нибудь второразрядный номер. Кондиционер поддерживал в комнате чудесную прохладу, хотя на улице стояла жара. Февраль здесь самый разгар лета.

Шэннон с усилием поднялась с кровати. Она чувствовала себя разбитой, голова словно ватная. Следовало принять душ, чтобы прийти в себя, если она не хочет заснуть на встрече.

По одной стене шли платяные шкафы, с зеркалом на каждой дверце. Взглянув на свое отражение, Шэннон застонала. Юбка на ней была вся измята, как и блузка. Тушь размазалась вокруг глаз, сделав ее похожей на панду, прическа напоминала распотрошенный стог сена.

Если она действительно пришла сюда через ту дверь, то другая должна вести в ванную, рассуждала она. И вне всякого сомнения, общую с другой спальней. Сам Кайл, возможно, спит. Ему нужно пошевеливаться, если он не хочет пропустить назначенную встречу.

Стянув с себя одежду и накинув халат, Шэннон взяла сумочку с туалетными принадлежностями и сперва послушала, стоя около двери в ванную, прежде чем осторожно открыть ее. Комната была пуста, как она и ожидала. Кайл сюда еще не наведывался. Если к тому времени, как она покончит с душем, признаков жизни на той половине не появится, ей придется пойти и разбудить его самой.

Приняв душ и почувствовав себя вновь почти человеком, она набросила халат, а затем направилась к дальней двери и прислушалась.

Она постучала, но ответа не последовало, отчего у нее появилось подозрение, что Кайла вообще нет в комнате. Дабы убедиться, она тихонько приоткрыла дверь и заглянула внутрь, к своему смущению обнаружив, что он лежит на одной из двух королевского вида кроватей, уткнувшись лицом в подушку.

Насколько она могла заметить, на нем ничего не было, кроме простыни вокруг талии, одна его рука свисала с кровати, касаясь пола. Голова повернута, и видна только ровная волна волос на затылке.

Кайл пошевелился и слегка поменял позу, и она отметила, что его бронзовая мускулистая спина обнажилась еще больше там, где она переходила в узкую талию. Тонкая простыня оставляла мало места для воображения, с такой точностью обрисовывая контуры его мужественного тела, что у Шэннон внезапно пересохло во рту и сладко заныло в груди.

Почти не сознавая, что делает, она приблизилась, протягивая руку, чтобы дотронуться до твердого бицепса. Ее охватила дрожь от соприкосновения с гладкой, теплой поверхностью его кожи. Она инстинктивно согнула пальцы, чтобы, касаясь легко, словно перышком, проделать путь дальше, к запястью, в то же время полуоткрыв рот и высунув кончик языка, чтобы смочить пересохшие губы, чувствуя, как внутри у нее разгорается желание.

Кайл внезапно перевернулся на спину, обхватил ее и потянул к себе. Его губы искали ее губы с такой настойчивостью, что ей не удавалось увернуться. Он снова перекатился, увлекая ее за собой под сбившуюся простыню.

Ее халат, державшийся только на пояске, распахнулся. Она почувствовала его руку у себя на груди. Его прикосновения обжигали, словно огонь.

– Не надо! – выдохнула она с трудом. – Кайл... нет!

– Почему нет? – хрипло спросил он. – Ведь ты хочешь!

– Да, хочу, – призналась Шэннон, глядя прямо в серые глаза, в которых бушевал огонь. Ей не хватало дыхания, тело не слушалось ее, несмотря на все усилия. – Хотеть – одно, делать – совсем другое. Если ты желаешь, чтобы я продолжала тебе помогать с удочерением, то прекрати сейчас же!

– Ты сама пришла, – заметил Кайл. – И трогала меня! Как я должен на это реагировать?

– Мне показалось, ты спишь, – начала она и увидела, как скривились его губы.

– Я и спал, но ты разбудила. – Он нежно двумя пальцами провел по ее соску, с насмешливым видом наблюдая, как сверкнули ее глаза и плотно сжались зубы. – Интересно, на сколько бы хватило твоей стойкости?

Не намного, подумала она в отчаянии. По сути, ни на сколько. Собравшись в комок, Шэннон оттолкнула его рукой и оказалась на полу рядом с кроватью.

Опершись на локоть, Кайл наблюдал, как она поспешно поднялась на ноги.

– Не суетись. Я все понял. И будь проще.

– Хорошо, – произнесла Шэннон, запахивая халат и завязывая поясок, пытаясь тем самым вернуть себе достоинство. – Уж я постараюсь теперь держаться подальше от тебя, чтобы впредь не подвергать себя опасности.

– Постарайся. – Свои слова он подкрепил насмешливой улыбкой. – Пора одеваться, если не хотим опоздать.

Шэннон откинула с лица волосы и направилась к двери.

– Верно, уже почти половина третьего.

– В таком случае нам лучше поторопиться.

Приют находился в северной части раскинувшегося на большой территории вечнозеленого города. Большое старинное здание с прилегающей к нему землей выглядело ухоженным. Группа детей помладше играла в какую-то игру под полуденным солнцем, в то время как дети постарше работали на клумбах, разбитых на просторной лужайке перед домом. Шэннон с радостью отметила, что все ребятишки выглядели здоровыми и счастливыми.

Их приветствовала доброжелательная женщина лет пятидесяти, которую звали миссис Робинсон. Она провела их в залитую солнцем гостиную. Судя по довольно обшарпанной обстановке, комната редко пустовала.

– Здесь собираются дети постарше, когда малыши отправляются спать, – сообщила миссис Робинсон. – Тут им дают свободу заниматься всем, чем хочется. – В ее глазах мелькнул озорной огонек. – В разумных пределах. Известно, что могут натворить подростки обоего пола, если сойдутся вместе в тихом уголке!

Кайл рассмеялся.

– Взрослые тоже не прочь поуединяться!

Очевидно, не столь старая, чтобы остаться равнодушной к чарам привлекательного мужчины, она одарила его заговорщицкой улыбкой.

– И то верно.

– Джоди в порядке? – поинтересовалась Шэннон, чувствуя, что настало время вмешаться. – Я хочу сказать, как она справляется с потерей отца?

Женщина тотчас приняла серьезный вид, по-видимому хорошо улавливая изменения в настроении собеседника.

– В общем хорошо. – Она запнулась, неуверенно поглядывая на них, словно сомневаясь, стоит ли рассказывать подробно. – Боюсь, Джоди может вас немного шокировать. Ей только девять, но по опыту она сравнится с сорокалетней.

Теперь и Кайл посерьезнел. Он резко спросил:

– Что за опыт?

– Боюсь, очень печальный. Выражаясь напрямик, ее отец был пьянчугой, который годами не имел постоянной работы. Он жил на пособия, большую часть которых тратил на выпивку и женщин, насколько я знаю. Поэтому Джоди пришлось, так или иначе, полагаться только на себя. И, кажется, ей это вполне удавалось. Однако...

Миссис Робинсон не закончила, тряхнув головой.

– Лучше вы увидите все своими глазами. Джоди должна быть здесь с минуты на минуту. Я послала одну из девочек разыскать ее.

Словно по мановению волшебной палочки, дверь открылась, и на пороге показалась маленькая тщедушная девочка в заляпанных грязью джинсах и синей рубашке, разодранной по шву на рукаве. За спиной у нее возвышалась пятнадцатилетняя девочка со страдальческим выражением на лице.

– Опять подралась! – объявила старшая девочка. – Пришлось оттаскивать ее от Робби! Только не думай, что ты его проучила и он теперь будет держать рот на замке, ведь он же глупый!

– Ну и пусть, зато он получил свое, – бесстрастно заявила ее подопечная. – Я ему так вмазала!

– Вмазала будь здоров, – подтвердила старшая девочка. – Он аж заревел.

– Да он же плакса, – прозвучало снизу. – Большой жирный плакса!

– Сейчас же прекратите! – остановила их миссис Робинсон. – Хорошо, Бетти, ты можешь идти.

Джоди продолжала стоять на пороге, не выказывая ни малейшего желания подойти ближе. Темные волосы были коротко острижены, открывая лицо с правильными чертами, перепачканное грязью. Ее глаза, того же цвета, что и у Кайла, холодно осмотрели сидевшую группу людей и остановились на Кайле, как на очевидном выборе.

– Вы, по всей видимости, мой дядя.

Его губы дрогнули, он наклонил голову.

– Угадала, а ты очень похожа на свою маму в детстве, она тоже всегда дралась.

Его слова вызвали слабую искорку интереса.

– Я не помню свою маму.

– Естественно, – подхватил Кайл. – Тебе придется поверить мне на слово. Она постоянно попадала в переделки. Правда, – прибавил он, – я не помню, чтобы она колотила мальчишек!

Джоди слегка ухмыльнулась.

– Но наверняка могла бы!

– Да, если ее очень сильно разозлить. – Кайл показал рукой на Шэннон. – А вот твоя тетя.

Девочка снова замкнулась, уставившись на Шэннон немигающим взглядом серых глаз.

– Здравствуйте.

Шэннон удержалась от желания встать и только тепло улыбнулась.

– Здравствуй, Джоди.

Зато поднялась миссис Робинсон.

– Я оставляю вас одних, чтобы вы могли познакомиться, – проговорила она. – Не стой столбом, Джоди, подойди сюда. Теперь нет смысла тебя переодевать: все уже видели, какая ты красивая. Только постарайся не запачкать чехлы: их стирали на прошлой неделе.

Обернувшись к Кайлу, она прибавила:

– Я скажу, чтобы вам принесли чай.

– С булочками? – спросила Джоди со вновь вспыхнувшей искоркой интереса.

– С булочками, – сухо ответила попечительница.

На несколько секунд в комнате воцарилось молчание. Джоди сделала еще несколько шагов в направлении дивана, но снова остановилась, словно приросла к месту, с лицом, лишенным всякого выражения.

Шэннон взяла инициативу на себя. Театрально отдуваясь, она стала теребить на груди хлопчатобумажное платье лимонного цвета.

– Не знаю, как вам, а мне жарко! Здесь разрешается открывать окно?

Джоди пожала худыми плечами.

– Наверно. Тут нет кондиционера.

– Видимо, не хватает денег. – Кайл встал, подошел к ближайшему окну и распахнул обе створки, чтобы впустить в комнату раскаленный воздух. – Хорошее место!

– Ничего. – В голосе Джоди не слышалось особого энтузиазма. – Здесь столько правил.

– Когда много людей живет под одной крышей, без них не обойтись, – миролюбиво заметила Шэннон. – В любом случае тебе недолго оставаться в приюте. Мы забираем тебя с собой в Англию.

– Правда?

– Правда. – Голос Кайла и весь его вид говорили об уверенности и спокойствии. Он стоял, облокотившись о подоконник, держа руки в карманах брюк. – У нас с тобой одна кровь, и мы должны жить вместе.

Какое-то время Джоди молчала, оценивая сказанное.

– Папа так не думал, – проговорила она наконец. – Он называл меня обузой.

Разве можно так обращаться с ребенком? Шэннон чувствовала, что внутри у нее все кипит. Не принято плохо говорить о мертвом, но этот человек не заслужил доброй памяти.

– Для нас ты не обуза, – произнесла она, опередив Кайла. – Мы ждем с нетерпением, когда сможем взять тебя домой. – В ее голосе все больше слышалось воодушевление. – Тебе понравится Холли-хаус, Джоди. Там большой сад с прудом и утками. Много фруктовых деревьев. Правда, в Англии намного холоднее, но скоро наступят весна и лето, а в это время погода стоит замечательная. – Последние слова Шэннон произнесла с замиранием сердца. – У тебя будет своя комната, много игрушек и...

– Я слишком большая для игрушек, – последовало презрительное замечание.

– Ну, тогда много других вещей, – не желала уступать Шэннон. – Рядышком находится очень хорошая школа. Ты...

– Робби сказал, что мне бы пришлось пойти в интернат. – На смену проблескам живого интереса вернулось равнодушие. – Он говорит, все дети в Англии обязаны жить в интернате.

– А сколько лет этому Робби?

Снова пожатие плеч.

– Не знаю. Около двенадцати, думаю.

Кайл рассмеялся.

– Маловат для своего возраста?

– Да нет, он большой и толстый. – В ее голосе отчетливо слышалась нотка нетерпения. – Я же вам говорила.

– Да, но я думал, ты говорила в фигуральном смысле. – Кайл покачал головой, видя, как сошлись у переносицы тонкие темные брови, и поспешил предупредить вопрос Джоди: – Робби не прав. Не все английские дети учатся в интернате. Я не учился. Шэннон тоже. И ты не будешь. Обещаю.

Обещать это в их ситуации очень рискованно, подумала Шэннон. Если бы они действительно собирались жить одной семьей, тогда другое дело. Работая над книгой, она любила садиться за стол в строго определенное время, точно служащий. Это очень удобно, когда Джоди пойдет в школу, но вот Кайла, если он пишет новую книгу, невозможно оторвать от работы.

Не ее забота, напомнила она себе, хотя знала, что лжет. Шэннон уже успела привязаться к девочке. Ее собственное детство прошло счастливо, родители любили ее. Разве может она лишить девочку единственной возможности обрести настоящую семью?

А как она может остаться с мужчиной, который не испытывает к ней ничего, кроме физического влечения? Это она уже проходила. Безумие повторять все снова.

Шэннон вдруг почувствовала, что на нее пристально смотрят две пары глаз: одна, как всегда, загадочно, другая – с несвойственным для юных лет пониманием.

– На самом деле я вам не нужна, – беззлобно заявила Джоди. – Вы только так говорите.

– Джоди! – На время отбросив другие соображения, Шэннон сосредоточила внимание на чумазом личике, стремясь убедить девочку в обратном. – Ты очень нужна мне! Ты нужна нам обоим! Зачем бы мы ехали сюда?

Ответа не последовало, поскольку за дверью послышалось дребезжание посуды.

– Булочки! – воскликнула Джоди, впервые за всю их встречу проявляя неподдельный интерес.

Она подбежала к двери и открыла ее, впуская девочку, вкатившую деревянный столик на колесиках. Когда столик оказался около Шэннон, Джоди принялась подсчитывать булочки на тарелке.

– Шесть, – объявила она. – Каждому по две, если вы, конечно, хотите, – прибавила она, посмотрев на Шэннон с надеждой. – Вы ведь, наверно, на диете? Папины подружки всегда мало ели!

– Не всем женщинам нравится ограничивать себя в еде, – пришел на помощь Кайл, прежде чем Шэннон нашлась с ответом. – Возьми мою долю, я не люблю булочки.

– Миссис Робинсон выпорет тебя, если ты съешь все сама, – злорадно предрекла девочка, которая прикатила столик.

– Она не узнает, если ты не донесешь, – молниеносно парировала Джоди, сверкнув глазами. – Только скажи, и я положу тебе в постель паука. Большущего!

– Думаю, тебе лучше помалкивать, – посоветовал девочке Кайл.

– Она не посмеет подсунуть мне паука! – воскликнула девочка, но не очень уверенно. – Впрочем, Джоди, – прибавила она напоследок, – это ведь твои булочки.

Джоди удовлетворенно проводила ее взглядом, а затем повернулась к столику и после тщательного осмотра выбрала самую большую и пышную булочку.

– Еще как посмею, – произнесла она, откусывая крепкими белыми зубами. – Я уже подбрасывала паука одной из них.

«Не разговаривай с полным ртом», – чуть не сказала Шэннон, но вовремя одернула себя и только небрежно пожала плечами, когда заметила на себе насмешливый взгляд Кайла. Если булочки – единственная вещь, которая может вернуть Джоди непосредственность девятилетнего ребенка, пусть уплетает их за обе щеки. Манеры могут подождать.

– Вас здесь плохо кормят? – не удержалась она от вопроса.

– Да нет. – Последний кусочек исчез во рту Джоди, и раздался вздох сожаления. – Лучше, чем дома. Папа никогда не приносил много продуктов.

– Ты скучаешь по нему? – спросил Кайл, внезапно став суровым.

Джоди раздумывала над вопросом, склонив голову набок.

– Не очень, – призналась она.

– Теперь у тебя всегда будет много еды, – замерила ее Шэннон, содрогаясь при одной мысли о прежней жизни Джоди. – Много всего! Пока мы улаживаем формальности, ты поживешь с нами в отеле. Мы пройдемся с тобой вдвоем по магазинам, если, конечно, твой дядя не пожелает отправиться с нами. – Она заговорщицки улыбнулась девочке. – Мужчины не очень любят ходить по магазинам.

– Если будет необходимость, можете на меня рассчитывать, – сухо сказал Кайл и предостерегающе заметил: – Хотя сначала надо решить все проблемы с администрацией приюта, а потом уже строить планы.

Джоди с задумчивым выражением на лице переводила взгляд с одного на другого, словно стараясь решить, чего стоят их обещания. Когда она заговорила, в ее голосе вновь появилась решительность.

– Я никогда не жила в отеле.

– Тебе предстоит узнать столько нового! – Шэннон слишком увлеклась и не замечала предостережений Кайла. – Думаю, ты никогда и не летала?

В серых глазах неожиданно вспыхнул озорной огонек.

– У меня же нет крыльев.

– Да, без крыльев не полетишь! – Кайл улыбался, но во взгляде, который он бросил в сторону Шэннон, читалось беспокойство. – Не лучше ли нам найти миссис Робинсон?

– Хорошо, – сказала Джоди с готовностью. – Я знаю, где она может быть.

Шэннон подождала, пока закроется дверь, а затем страдальчески произнесла:

– Наверное, не следовало подогревать ее ожидания, пока мы не переговорили с миссис Робинсон.

– Да, не следовало, – сурово подтвердил Кайл. – Будем надеяться, что все уладится и администрация пойдет нам навстречу. – Какое-то время он молча наблюдал за ней, отмечая тревогу в зеленых глазах. Влажные золотистые волоски на ее висках светились в лучике солнца. Его лицо немного смягчилось. – Все такая же импульсивная!

– Следовать порыву не так уж и плохо. – Она всплеснула руками. – Гораздо хуже – скрывать наши истинные отношения и изображать идеальную семью.

От его внешнего спокойствия не осталось и следа.

– А разве у нас есть выбор? Как бы хорошо здесь ни казалось, это все-таки приют. Джоди нуждается в лучшем. Она заслуживает большего. Не спорю, будет совсем не так легко, когда ты уйдешь со сцены, но я справлюсь.

Да, недостатка в помощницах не будет, это уж точно, уныло подумала Шэннон. Возможно, он даже снова женится после оформления развода, встретившись с Джоди, она уже ненавидела мысль о том, что ей придется уйти и уступить свое место кому-нибудь другому, но и остаться нельзя!

Миссис Робинсон появилась одна.

– Я слышала, что вы хотите взять Джоди с собой в отель? – заявила она без предисловий.

Ответил Кайл:

– Да, если это разрешается. Мы понимаем, конечно, предстоит выполнить формальности, прежде чем мы сможем увезти Джоди из Австралии, но нам лучше с первого дня жить втроем.

– Забирайте ее, ко всеобщему удовольствию, – заметила женщина слегка насмешливо. – Я сейчас видела синяк Робби.

– Спасибо, миссис Робинсон, – произнесла Шэннон с облегчением. – Мы очень рады. Как вы думаете, сколько времени нам придется провести здесь?

– Думаю, все будет улажено к понедельнику. Кстати, я отправила Джоди умыться и переодеться. Хотя от этого не много изменится. Когда она оказалась в приюте, у нее имелись пара брюк и несколько рубашек. У нас много детской одежды, но Джоди не желает даже смотреть на платья.

Шэннон засмеялась.

– Я сама в детстве вела себя как мальчишка, но с возрастом это прошло. Уверена, Джоди со временем полюбит носить платья.

– Долго придется ждать, – уточнила миссис Робинсон. – У вас уже есть дети?

– Нет, – призналась Шэннон.

– Пока нет, – мягко прибавил Кайл.

– В таком случае – удачи. – Миссис Робинсон повернулась, когда в дверном проеме у нее за спиной появилась Джоди, и покачала головой, заметив рубашку и брюки, которые когда-то имели бело-голубой рисунок, но теперь безвозвратно вылиняли. – Почему ты надела эти старые вещи?

– Потому что все остальное не мое, – последовал стремительный ответ, подкрепленный язвительной усмешкой.

– Хорошо, по крайней мере они чистые. А где твоя сумка?

– В вестибюле. – Джоди бросила быстрый взгляд на Кайла. – Теперь мы можем идти?

– Уже идем, – ответил он.

Когда все четверо вышли на крыльцо, вокруг длинной, низкой машины, которую Кайл взял напрокат, толпились дети. Разрумянившись от собственной значимости, Джоди сообщила всем, что поедет на этой машине в отель, а потом на самолете полетит в Англию, где будет жить в большом доме в несколько десятков комнат и с прудом в саду, в котором водятся утки.

Девочка рассталась с миссис Робинсон без видимого сожаления, и уже из отъезжающей машины вяло помахала на прощание собравшимся детям. Как только дом скрылся из виду, она откинулась на сиденье, поглаживая рукой мягкую кожу.

– Ничего машина, – оценила Джоди. – Она ваша?

– Взята напрокат. – Кайл взглянул на маленькую фигурку в зеркало, усмехаясь. – Ты знаешь толк в машинах?

– Не в такой, – ответила девочка совершенно серьезно. – У папы была развалюшка. А у вас есть машина в Англии?

– Две, – откликнулась Шэннон. – Три, если считать мою.

– Три машины! – В голосе девочки слышалось удовлетворение. – Кажется, мне у вас понравится.

В отеле, ничуть не смутившись, Джоди прошествовала через вестибюль к лифту, словно делала это всю жизнь.

– Я еду жить в Англию, – объявила она всем, кто находился в лифте. – В большом доме, с тремя машинами!

Апартаменты тоже вызвали у нее одобрительные возгласы. Словно ураган, пронеслась Джоди по всем комнатам, ничего не упуская на своем пути.

– Почему твои вещи в одной спальне, а вещи тети в другой? – огорошила она Кайла вопросом, когда вернулась в гостиную. – Вы поссорились? – Пo ее лицу скользнула тень беспокойства. – Из-за меня?

– Никто не ссорился, – поспешила заверить ее Шэннон. – Мы очень устали после перелета и не хотели мешать друг другу, вот и все.

Объяснение звучало правдоподобно, и Джоди безапелляционно заявила:

– В таком случае теперь вам понадобится спальня с большой кроватью. Я перенесу твои вещи, – прибавила она, обращаясь к Кайлу, и убежала, прежде чем они успели произнести хоть слово.

Шэннон последовала за девочкой, но Кайл остановил ее:

– Пускай переносит, или нам придется сказать ей правду.

Губы Шэннон предательски дрогнули, выдавая охватившую ее панику.

– Мы не будем спать в одной постели!

– Как же нам поступить? Только продолжать игру, ведь нельзя травмировать ей душу правдой о наших отношениях, – произнес он, понижая голос. – Или ты хочешь признаться, что лгала ей сегодня?

Шэннон кусала губы.

– Конечно, нет. И я не лгала. Она замечательный ребенок!

– Да, замечательный. Но также эмоционально искалеченный ребенок. Больше всего ей нужно ощущение надежности. И ей будет тяжело узнать прямо сейчас, что мы не такие, какими кажемся.

– Когда-нибудь ей все равно придется узнать, – проговорила Шэннон и увидела в его глазах огонь страсти.

– Ты обещала мне три месяца.

– Ровно столько, сколько потребует удочерение. Я не предполагала, что мне придется притворяться.

– В том, как ты разбудила меня сегодня днем, я не заметил никакого притворства, – мягко возразил ей Кайл. – С моей стороны тоже нет притворства. – Он потянулся к ней и привлек к себе, не обращая внимания на ее вялое сопротивление. – Давай не будем думать о последствиях, а просто отдадимся влечению? Ты ведь хочешь меня, не отрицай...

Глядя в его серые глаза, чувствуя, как колотится сердце у нее в груди, дрожа всем телом, Шэннон ощущала всепоглощающее желание сказать себе: «Будь что будет. Он прав. И почему бы нам действительно не отдаться влечению? Три месяца – долгий период».

Но не бесконечный, возражал другой голос. А что потом? И как быть с Крейгом? Если он дома, то уже прочитал ее письмо. В нем она объясняла возвращение к Кайлу простым желанием устроить судьбу ребенка. Неужели она не может отвечать за свои слова?

– Я не собираюсь спать с тобой, – процедила она сквозь зубы. – Уясни себе это, понял? Если мы ночуем в одной комнате, то ты спишь в кресле или на полу. Ясно?

Ожидая вспышки гнева с его стороны, она удивилась, когда он рассмеялся и, насмешливо посмотрев, отпустил ее.

– Как скажешь.