Памела почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног, и схватилась за стол, ища опоры. Откуда-то издалека до нее донесся голос Эдварда:

– Вы это серьезно?

– Неужели вы, мистер Истли, полагаете, будто я шутки шучу?

– Нет, конечно нет! Я не это имел в виду, но не могли ли вы ошибиться? Боже правый, кто способен на такую подлость?

– Хоксуорт! – Голос леди Таррингтон прозвучал довольно резко от самых разнообразных чувств, охвативших ее, но прежде всего от непоколебимой убежденности. – Джейсон Хоксуорт! Кто, кроме него, настолько порочен, чтобы совершить подобное злодеяние?

– Миледи, я понимаю, что это ужасное потрясение для вас, но вы не имеете никакого права выдвигать подобное обвинение, – заявил Мередит.

– Никакого права? – Лицо у леди Таррингтон сделалось пепельного цвета, тусклые глаза засверкали гневом. – Не нужно напоминать мне о моих правах! Мой внук едва не умер, и если покушение на его жизнь совершено преднамеренно, то во всей округе есть только один человек, способный на подобное злодейство.

– Джейсон Хоксуорт, миледи, не способен на такое грязное преступление!

– Он готов на любое преступление, и пойдет на все, чтобы дать выход своей ненависти, – непреклонным тоном парировала она. – О, я знаю, вы в это не верите! Вы всегда встаете на его защиту! Но однажды, Оуэн Мередит, вам придется взглянуть в глаза правде относительно вашего драгоценного крестника, и если я еще имею хоть какое-то влияние, то этот день не за горами!

– Леди Таррингтон, прошу вас – возьмите себя в руки, – вмешался Эдвард. – Давайте, по крайней мере, попытаемся выяснить, как и зачем это было сделано, если это вообще было сделано. – Он посмотрел на доктора: – Вы абсолютно уверены, сэр, что болезнь Стивена не имеет какой-то естественной причины?

– Я хотел бы, мистер Истли, чтобы у меня не было такой уверенности, – мрачно ответил Мередит. – А что касается вашего «как», то яд, несомненно, содержался в леденцах, которые съел мальчик. – Он повернулся к Памеле: – Вы не скажете мне, пробовал ли их кто-либо еще?

– Вряд ли! – Памела, все еще опиравшаяся о стол, старалась говорить ровным голосом. – Уж я-то точно нет, и дети в моем присутствии тоже нет, хотя, возможно, мисс Таррингтон…

– Мелисса не любит леденцы, – вставил Эдвард. – Я знаю, что это так, потому что угощал леденцами Стивена, когда тот прошлой весной не вставал с постели после несчастного случая, а она к ним не притронулась.

– Несчастный случай! – произнесла леди Таррингтон ожесточенным голосом. – Это тоже дело рук Хоксуорта! Он надумал погубить Стивена.

Памела, взглянув на доктора, увидела, что он с трудом сдерживает свой гнев. Его голос стал резким, когда он произнес:

– Вам известно, мисс Фрэйн, как сладости попали в руки к сэру Стивену?

Памела, покачав головой, ответила:

– Коробка с леденцами была среди подарков ко дню рождения, но я не знаю, кто ее прислал. Возможно, Гвенни могла бы рассказать вам об этом, поскольку она принесла свертки в комнату для занятий. – Памела взглянула на леди Таррингтон: – Позвать ее?

Та кивнула, а доктор Мередит спокойно сказал:

– Не окажете ли вы также любезность принести коробку из комнаты сэра Стивена? Сейчас с ним миссис Прайс.

Памела обрадовалась предлогу уйти. В коридоре она на пару минут прислонилась к стене, закрыв лицо руками. Неужели это правда? Имеют ли обвинения леди Таррингтон какое-либо более веское основание, нежели ненависть, которую она испытывает к Джейсону Хоксуорту? Доктор Мередит, здравомыслящий человек, явно в этом сомневается, и эта мысль хоть чуточку утешала.

Когда она вернулась в комнату для занятий, Гвенни уже находилась там. Доктор Мередит показал на коробку, которую принесла Памела:

– Вы видели это прежде, Гвенни?

– Ну да, сэр, конечно! Это один из подарков сэру Стивену, тот самый, который я поначалу не приметила.

– Не приметила?! – прозвучал резкий голос леди Таррингтон. – oбъясни-ка мне, что все это значит?

Гвенни выглядела испуганной.

– Ваша светлость велели мне к завтраку снести вниз все подарки из большого шкафа на верхней площадке. Но их оказалось слишком много, чтобы принести все разом. Я захватила часть и пошла обратно за остальными, а когда вернулась, этот лежал на столе, рядом с другими. Я подумала, что его положила туда мисс Мелисса или мисс Фрэйн или что ваша светлость прислали с ним кого-то. – Она тревожно переводила взгляд с одного на другого. – Я сделала что-то не так, миледи?

– Позже узнаешь, так или не так, а сейчас можешь идти!

– Какие еще доказательства вам нужны? – обратилась она к доктору Мередиту после того, как Гвенни ушла. – Индийский слуга Хоксуорта был у меня в саду вчера утром.

– Вы не ошибаетесь? – спросил Мередит.

– Никакой ошибки. Я сам его видел, – заметил Эдвард. – Так же как и двое садовников. Насколько я понимаю, это происходило примерно в то же время, когда Гвенни уносила подарки вниз.

– А Стивен рано утром выгуливал свою собаку, – добавила леди Таррингтон, – так что дверь возле винтовой лестницы была незаперта.

– Но ни мистер Хоксуорт, ни его слуга не могли об этом знать! – возразила Памела, высказывая мысль, только что пришедшую ей в голову.

– Ваше мнение, мисс Фрэйн, никого не интересует, – процедила сквозь зубы леди Таррингтон. – Несомненно, этот человек нашел бы способ попасть внутрь. Получить сведения о внутренней планировке моего дома довольно легко, поскольку у слуг длинные языки. – Она снова повернулась к Мередиту: – Невозможно спорить с фактами. Совершена попытка лишить жизни моего внука, и все указывает на то, что за это злодейство ответственен Хоксуорт. И поскольку ближайший к нам судья – сэр Чарлз Редфол, я пошлю за ним и доверю дело ему. Негодяй Хоксуорт должен и будет предан в руки правосудия!

Какое-то время доктор Мередит внимательно смотрел на нее, а затем вздохнул.

– Миледи, вы так же твердо уверены в виновности Джейсона, как я – в его невиновности, – произнес он. – А сейчас позвольте порекомендовать вам отдых. Я останусь с мальчиком до тех пор, пока он не проснется, так что не терзайтесь из-за него.

Она посмотрела на него так, будто собиралась дать гневный отпор, но, видимо, мудрость его совета возымела на нее действие почти помимо ее воли. С усилием, которое само по себе явно указывало на ее полное изнеможение, она поднялась.

Эдвард подал ей руку.

– Обопритесь о меня, сударыня! – сказал он. – Я помогу вам дойти до-вашей комнаты.

Она кивнула и, не взглянув на Мередита, вышла, грузно опираясь на руку Эдварда. Доктор Мередит посмотрел на Памелу.

– Вам тоже нужно отдохнуть, мисс Фрэйн, – тихо произнес он. – Больше вы в настоящий момент ничего не сможете сделать.

Памела кивнула и вышла из комнаты.

Вернувшись к себе, ока легла. Не в силах заснуть, она пыталась разобраться в случившемся. Кто-то пытался убить Стивена. Это чудовищно, этого просто не может быть!.

Ощущение нереальности сохранялось в течение всего дня. Весь дом бурлил слухами – все слуги обсуждали факт покушения на жизнь сэра Стивена. Памела подозревала, что источником лавины толков и пересудов является Гвенни, судя по ее виду преисполненная сознанием собственной значимости.

От Гвенни Памела ближе к полудню узнала о прибытии сэра Чарлза Редфола, и, когда ее позвали в гостиную леди Таррингтон, она была готова к ожидавшему ее испытанию. По просьбе судьи она рассказала историю о леденцах и ответила на его вопросы, но не нашла в себе мужества поведать ему о своей убежденности в том, что Хоксуорт и его слуга обвиняются несправедливо. Она намеревалась это сделать, но в присутствии леди Таррингтон ее решимость пропала, поскольку она постоянно помнила о том, что останется без средств к существованию, если станет перечить своей хозяйке.

День тянулся медленно. Стивен проспал большую часть дня под постоянным присмотром той или иной служанки, и доктор Мередит, снова наведавшийся к нему ближе к вечеру, объявил, что кризис миновал.

Мелисса устала и рано улеглась спать. Памела устроилась у камина в комнате для занятий с шитьем. Ее терзало ощущение полной изоляции. Не считая спавших детей и Гвенни, бодрствовавшей в комнате Стивена, она была совершенно отрезана от остальных обитателей дома. В крыло, где находилась комната для занятий, можно было попасть только через массивную дверь в конце коридора. Свет от камина и свечей в канделябре, стоявшем возле нее, плясал по почерневшим от времени панелям, и не слышалось никаких звуков, кроме вздохов ветра в деревьях и поскребывания мышей под панелями. Дверь возле винтовой лестницы была надежно заперта – Памела сама задвинула тяжелые засовы, когда они с Мелиссой вернулись после дневной прогулки. Однако она по-прежнему ощущала беспокойство, вздрагивая и напрягая слух при любом неожиданном звуке.

Услышав тихие шаги в коридоре и звук отодвигаемой дверной щеколды, Памела резко выпрямилась, с мучительным напряжением вглядываясь в сумрак. Со вздохом облегчения она расслабилась, когда в комнату вошел Эдвард, но от него не ускользнул ее тревожный вид, и, спросив про Стивена, он с. улыбкой произнес:

– Мисс Фрэйн, вы позволите немного побыть в вашем обществе? Нам обоим не на пользу в одиночестве предаваться раздумьям по поводу случившегося.

– И в самом деле, – с радостью согласилась она. – Я буду весьма рада вашей компании, сэр, потому что, признаюсь, я все время ощущаю какую-то странную нервозность.

– Едва ли в этом есть что-то странное, сударыня, – возразил он, усаживаясь по другую сторону от камина. – После трагических событий минувшей ночи не приходится удивляться, что ваши нервы расшатаны. – Он оглядел комнату. – Да и обстановка эта никак не способствует более жизнерадостному расположению духа.

Памела улыбнулась:

– Да, но прежде я вполне ею довольствовалась, и обстановка ведь не стала другой после того, что случилось. Это мои собственные мысли и чувства придают ей гнетущий оттенок. – Она помолчала, нервно разглаживая шитье, которое теперь лежало сложенное у нее на коленях. – Мистер Истли, вас не затруднит рассказать мне, что произошло в результате визита сэра Чарлза Редфола?

– Ничего особенного не произошло, мисс Фрэйн! Когда сэр Чарлз закончил свои расспросы здесь, он отправился в Мэйз-Корт, чтобы допросить индуса. Этот Махду клянется, что вообще не покидал дом вчера утром, и Хоксуорт подтверждает его слова. Конечно же этого следовало ожидать!

– Но вы, сэр, не верите в это?

– Безусловно нет! Разве я не видел этого человека своими глазами менее чем в четверти мили отсюда? Он, как и Хоксуорт, явно пытается выгородить их обоих.

– А что другие слуги в усадьбе Мэйз-Корт?

– Они говорят, что ничего не знают. Кажется, этот Махду – личный слуга Хоксуорта, и ему отведена комната, примыкающая к хозяйской. Он мог покинуть дом и вернуться в него, не замеченный никем из слуг, но все они – не из местных, к тому же у Хоксуорта достаточно денег, чтобы купить их молчание, если это понадобится. Он сказочно богат, хотя, бьюсь об заклад, лучше не вникать в то, каким образом он нажил свое состояние.

Памела метнула в него быстрый взгляд, потому что сейчас Эдвард напомнил ей своим тоном леди Таррингтон, когда та говорила о Джейсоне Хоксуорте. Наверное, было естественно, что он разделял мнение своей благодетельницы, однако Памелу слегка покоробил тон его голоса, в котором сквозили едва ли не злорадные нотки. Она собиралась было поделиться с ним своими размышлениями по этому вопросу, но теперь передумала.

– Что же в таком случае будет дальше, мистер Истли?

Он пожал плечами:

– А что может случиться? Сэр Чарлз не видит достаточных улик, чтобы доказать причастность Хоксуорта к преступлению, поскольку даже присутствие Махду возле дома не доказывает, что он сюда входил. Кто-то другой, возможно, способен осознать проблему, стоящую перед Редфолом, но леди Таррингтон разочарована и разгневана тем, что нельзя призвать к ответу виновных в этом гнусном деянии…

Памела с трудом удержалась от пояснений по поводу того, кто ответственен за это деяние, поскольку было ясно, что Эдвард, как и леди Таррингтон, судил и признал виновным Джейсона Хоксуорта еще до приезда судьи. Вместо этого она перешла к другой теме, которая не давала ей покоя:

– Ее светлость говорила о несчастном случае с сэром Стивеном, в котором каким-то образом замешан мистер Хоксуорт. Могу я узнать, что она имела в виду?

– Ну конечно, сударыня! Здесь нет никакой тайны, – с легкостью ответил Эдвард. – Это случилось прошлым мартом, когда Мелисса и Стивен отправились вместе со мной на верховую прогулку. Мы были на пути в деревню и только-только добрались до того места у подножия холма, где сходятся две дороги, когда я услышал, как какие-то лошади скачут к нам со стороны долины. Мелисса всегда нервничает, когда ездит верхом, так что я схватил ее лошадь под уздцы и в это же самое время окликнул Стивена, ехавшего чуть впереди нас, чтобы тот остановился. Я так никогда и не узнаю наверняка, сознательно ли он сделал вид, будто не услышал меня, или не сумел справиться со своим пони, но, как бы там ни было, в следующий момент он уже находился посреди дороги, прямо на пути экипажа Хоксуорта, запряженного четверкой. В результате возникшей суматохи лошадка Стивена понесла и сбросила седока.

Памела нахмурилась:

– Это конечно же несчастный случай! И тот инцидент нельзя сравнивать с тем, что случилось прошлой ночью.

– Мисс Фрэйн, все, даже леди Таррингтон, считали, что это несчастный случай, а не что-то иное, хотя инцидент, естественно, еще больше ожесточил ее в отношении Хоксуорта. На самом же деле, если бы он не правил своими лошадьми так искусно, мальчик бы погиб. А так Стивен отделался сломанной рукой и незначительными ушибами. – Эдвард выдержал, паузу, а потом задумчиво добавил: – С одной стороны, конечно, Хоксуорта есть в чем винить. Это безумие, преступное безрассудство – ездить по нашим дорогам, имея в упряжке таких лошадей, как он в тот день, да еще тем бешеным аллюром, который он обычно предпочитает.

Памела кивнула. Ей доводилось видеть подобные выезды в Лондоне – легкие, двухколесные экипажи, запряженные чистокровными скакунами, управляемые лихими светскими щеголями. Но одно дело – ехать на таком экипаже по парку или по хорошей платной дороге, и совсем другое – по здешним узким, петляющим тропам с высокими косогорами и неожиданными крутыми спусками. Это, отметила она с досадой, как раз то бесшабашное, легкомысленное поведение, которого можно ожидать от Джейсона Хоксуорта.

– Вы, конечно, правы, мистер Истли, и, тем не менее, я все-таки не понимаю, почему леди Таррингтон верит, что тот инцидент имеет какое-то отношение к драматическим событиям минувшей ночи. Едва ли это выглядит логичным.

Эдвард какое-то время хранил молчание, а потом заметил:

– Вы, возможно, поняли, сударыня, – где дело касается Хоксуорта, леди Таррингтон руководствуется скорее чувствами, чем логикой, хотя в данном случае мне понятен ход ее мыслей. Стивен остался жив после несчастного случая, но после этого в голове Хоксуорта могла зародиться идея создать ситуацию, в который тот бы не выжил…

– Вы не можете на самом деле так считать! – Памела не пыталась скрыть свое возмущение. – Кроме того, вы только что сказали, что жизнь Стивена спасло умение мистера Хоксуорта править своими лошадьми!

Эдвард пожал плечами:

– Любой, у кого мгновенная реакция, поступил бы так же. Это всего лишь непроизвольный импульс, более быстрый, чем мысль, но у меня нет никаких сомнений в том, что, если бы Хоксуорту дали время на обдумывание, дело бы закончилось совсем по-другому. Одно, по крайней мере, не вызывает сомнений – окажись травмы Стивена смертельными, Джейсон Хоксуорт испытал бы удовлетворение, а не раскаяние.

– Но это означает относиться к Хоксуорту как к чудовищу! – Памела вскочила со стула и подошла к столу, встав вполоборота к Эдварду. Ее голос дрожал. – Мне хотелось бы понять, почему к нему относятся с такой враждебностью? Я понимаю, что он совсем не вызывает восторга, но это явно не достаточное основание, чтобы считать его виновным в покушении на убийство ребенка!

Эдвард тоже поднялся. Он нагнулся, поднял оброненное ею шитье и, положив его на стол, сказал:

– Это нечто такое, мисс Фрэйн, чего я не могу объяснить вам, не вдаваясь в весьма щекотливые подробности, и, хотя есть люди, способные это сделать, я весьма рекомендую вам не добиваться подобных объяснений. Мисс Фрэйн, я ценю ваши порывы! Но вы, совершенно не зная обстоятельств дела, полагаете, будто Хоксуорта обвиняют просто потому, что он испортил со всеми отношения, и это, естественно, претит вам. Прошу вас, поверьте мне на слово – здесь все гораздо сложнее.

– Я верю вам, сэр, – ответила она, – и все-таки…

– Если бы леди Таррингтон пожелала, чтобы вы узнали подоплеку дела, она бы вам рассказала, – оборвал он ее. – Возможно, она еще это сделает, но до тех пор, мисс Фрэйн, я самым настоятельным образом призываю вас, ради вашей же пользы, не задавать никаких вопросов. Она не потерпит никакого сочувствия к Хоксуорту от кого-либо в своем доме.

Памела знала, что это хороший совет, и решила последовать ему, хотя вопросы, которые она не осмеливалась задать, продолжали ее мучить. Ее вера в то, что Джейсон обвинен ложно, оставалась непоколебимой. Она никому не рассказала о неожиданной встрече с ним, и, похоже, никто больше не знал, что в тот день он побывал в поместье Таррингтон-Чейс.

Стивен сильно болел несколько дней, но вскоре дело пошло на поправку – для такого нежного с виду ребенка он обладал поразительной выносливостью. Ко всеобщему облегчению, у него не возникло никаких подозрений, что болезнь его вызвана чем-либо, кроме собственного непослушания и неумеренности, и он торжественно объявил Памеле, что никогда больше не станет есть леденцов.

Однако все остальные, за исключением его сестры, знали правду, и все без малейшего колебания возлагали вину на Джейсона Хоксуорта. Гвенни, вернувшаяся после еженедельно совершаемой поездки к родственникам, сообщила Памеле, что люди в деревне относятся к нему весьма враждебно, особенно с тех пор, как он выказал абсолютное безразличие к выдвинутым против него обвинениям и к порожденной ими неприязни.

Памела никак не могла обрести покой. Она держала дверь возле винтовой лестницы надежно запертой, и время от времени спускалась, чтобы проверить засов, и даже когда Стивену стало лучше и он ночью обходился без сиделки, она не могла проспать более пары часов без того, чтобы не подняться наверх и не зайти в его комнату, чтобы убедиться, что все благополучно. Ее преследовали сомнения и страхи, которыми она не могла поделиться ни с кем в доме леди Таррингтон. Она выглядела такой бледной и усталой, что доктор Мередит после одного из посещений Стивена сказал ей:

– Знаете, мисс Фрэйн, это никому не пойдет на пользу, а мальчику менее всех, если вы сделаетесь похожей на тень из-за того, что произошло. Вас не в чем винить.

– Да, я тоже так считаю, – ответила она. – Я много думала об этом, и мне не в чем себя упрекнуть. Будущее меня беспокоит, а не прошлое. Сэр Стивен на моем попечении, и если он снова пострадает, то за это в значительной степени буду ответственна я.

Доктор внимательно посмотрел на нее:

– У вас есть основания этого опасаться?

Она задумалась. Они стояли в коридоре у комнаты Стивена совершенно одни, поскольку Мелисса находилась в комнате для занятий и вряд ли слышала этот разговор. Памела, в свою очередь, посмотрела на Мередита с некоторым вызовом:

– Сэр, один раз на его жизнь уже покушались, однако не было предпринято никаких реальных усилий выяснить, кто несет ответственность за это. Вот что меня пугает.

– Любой здесь, в поместье Таррингтон-Чейс, и в деревне, скажет вам, что ответственность лежит на Джейсоне Хоксуорте, – без обиняков ответил Мередит. – Его уже все осудили и признали виновным.

– Я убеждена, что это не что иное, как слепой предрассудок! – воскликнула Памела. – Вы только представьте на один миг! Если человек замышляет такое преступление, едва ли он поручит это дело столь заметному лицу, как индийский слуга, тем более облаченному в свою национальную одежду, да еще средь бела дня. Это было бы до крайности неразумно, а мистер Хоксуорт не производит впечатления глупца.

– Да, мисс Фрэйн, он не глуп, – сдержанно согласился Мередит. – Но он надменный и ожесточенный и со времени своего возвращения в Таррингтон сознательно сделал все возможное, чтобы настроить против себя местных жителей. Они ожидают от него худшего и потому готовы в это поверить.

Памеле хотелось знать, почему Хоксуорт покинул Таррингтон и почему, если он настолько презирает его обитателей, вообще вернулся сюда, но она поостереглась выяснять это у доктора, опасаясь, что тот расскажет Джейсону про ее расспросы.

– Конечно же вы правы, – признал Мередит, – когда говорите о слепых предрассудках, хотя нужен человек со стороны, чтобы это осознать. Я признаю, что разделяю ваши опасения. Подобные предрассудки всегда опасны, а в этом случае – особенно.

– Учитывая то, что я слышала о поведении мистера Хоксуорта, мне кажется, мысль о такой опасности не слишком его тяготит, – ответила Памела.

Доктор признал справедливость этого суждения легкой улыбкой, но со всей серьезностью произнес:

– Опасность нависла не только над Джейсоном, мисс Фрэйн! Тот, кто покушался на жизнь Стивена, делал это с намерением переложить вину на Джейсона, и это вполне удалось. Соответственно, если будет предпринята вторая попытка и она увенчается успехом, настоящему злоумышленнику не придется чего-либо особенно опасаться, поскольку никто не станет искать убийцу дальше чем в Мэйз-Корт. Это представляет опасность и для Джейсона, и для мальчика.