— Я вспомнил теперь, кто ты такой, — сказал вдруг Жеребец.

Они с Эйденом в этот момент чистили допотопные винтовки, которые выдавались вольнорожденным во время занятий. Винтовки были разобраны, и части их лежали на одеяле между ним и Жеребцом. Эйден еще отметил, что у Жеребца все части лежали аккуратными рядами. Они сидели с ветошью в руках, тщательно протирая каждую деталь. Сокольничий Эйбет самолично проверяла, чтобы все было как надо, прежде чем разрешить кадетам собрать винтовки.

— Не понимаю тебя. Жеребец, — отозвался Эйден. Его голос остался спокойным, но сам он был готов вскочить и перерезать Жеребцу горло.

— Я знаю, где я видел тебя, — в боевом роботе во время первого этапа подготовки, на учениях. Я был твоим противником. Я установил на твою машину заряд, а ты сумел сорвать его. Но в самый последний момент. Ты здорово изменился с тех пор. Повзрослел, заматерел, стал куда хитрее. Не пытайся это отрицать. Я знаю, ЗНАЮ.

Эйден сидел, уставясь на ветошь в руке и лихорадочно прикидывая, какая из деталей винтовки лучше подойдет, чтобы в случае чего быстро прикончить Жеребца. Он уже приготовился было к прыжку, когда осознал вдруг, что голос у Жеребца спокойный, даже грустный какой-то. С вернорожденным он бы не стал говорить таким тоном.

— Ну и что ты намерен делать. Жеребец? Тот пожал плечами.

— Ничего. Раз ты готов якшаться с вольнорожденными, только бы стать воином, я считаю, тебе надо предоставить такую возможность. Эй, что с тобой?

Эйден положил. ветошь на одеяло. Все готово, Эйбет может принимать работу.

— Я чувствую себя смущенным. Жеребец. В подобной ситуации вернорожденный должен что-то делать, неважно что. Врежь мне, свяжи меня, когда я сплю. Все что угодно.

— А зачем вернорожденному это делать?

— Потому что этого требует кодекс чести.

— А на хрен мне связывать тебя, когда ты спишь?

— Это будет мне наказанием.

— А тебе очень нужно быть наказанным?

— Да, потому что нарушен кодекс чести.

— Тогда бери мою винтовку. Сиди и чисти ее. Эйбет будет тут с минуты на минуту. Тебе не успеть. Ты потеряешь несколько очков. Для тебя это достаточное наказание?

— Нет, наверное, но я поменяюсь с тобой винтовками. — Они перевернули одеяло, и Эйден сказал: — Сокольничий Эйбет заметит подмену.

— Не заметит.

Так оно и вышло. Жеребец удостоился похвалы, а Эйдену она заметила, что он спит на ходу.

Больше Жеребец к этой теме не возвращался. Поначалу Эйден подумывал, не убить ли его на всякий случай. Именно это и предложил бы ему Тер Рошах, обратись Эйден к нему за советом.

Тем более что формальный повод был. В свое время Жеребец назвал его, Эйдена, «зачатым в помойном ведре». Подобного оскорбления было достаточно, чтобы возненавидеть и убить человека. Но Эйдена заинтриговало неожиданное миролюбие Жеребца. Кроме того, ему совершенно не хотелось убивать этого парня. Надо узнать о нем побольше, а заодно и о вольнорожденных вообще, если он хочет и дальше играть свою роль. Но хуже всего было другое. Эйден чувствовал, что Жеребец начинает ему нравиться. Чего-чего, а этого он от себя не ожидал. Эйден понимал, что сейчас он просто не в состоянии убить Жеребца. Потом, может быть. Но не сейчас. Пока Жеребец не начнет представлять собой явной угрозы их планам, его не следует трогать.

Два дня спустя вольнорожденные были на занятиях с Сокольничим Ози. Недавно прошли сильные дожди, и полоса препятствий стала на несколько дней совершенно непроходимой. По этому поводу Сокольничий Ози не придумал ничего лучшего, как целый день заниматься с кадетами строевой подготовкой.

В конце дня к Ози подбежал техник из персонала лагеря и вручил ему какую-то бумагу. Судя по светло-голубому цвету, это было штабное извещение. Ози нахмурился, читая его. Окончив читать, он велел кадетам построиться перед ним.

— Сообщение касается Сокольничего Эйбет, — проговорил Ози. — Она погибла. Несчастный случай. Взорвался флайер.

— Кто-то ее убил, — пробормотал себе под нос Эйден, как только сообразил, что, судя по всему, тут не обошлось без Тер Рошаха. Он опомнился, поднял голову и обнаружил, что все, включая Ози, смотрят на него. И тут до Эйдена дошло, что он сказал это вслух.

— Что ты сказал, Хорхе?

— Ничего, Сокольничий.

— Нет, ты сказал, что кто-то убил ее. Почему ты это сказал?

— Просто у меня живое воображение, сэр. Конечно же это был несчастный случай. Небось отказала одна из бортовых систем или случился перегрев или еще что-нибудь в том же роде.

— В сообщении говорится то же самое. Но я вижу, тебе что-то известно. Вот и поделись с нами.

— Я в самом деле, сэр, ничего не знаю. Откуда мне знать?

— А ну-ка отойдем.

Ози отвел Эйдена на несколько шагов в сторону и тихо сказал:

— С тех пор как ты прибыл к нам, Хорхе, тут начали твориться странные дела. Взять хотя бы твое появление. Я не припомню случая, чтобы кадета переводили в другое подразделение. Даже если он единственный, кто выжил. Сокольничие обязаны заниматься с ним одним, пусть их будет и двое на одного кадета. За исключением особо оговоренных случаев. Сокольничие обязаны оставаться со своим подразделением до Аттестации или до того момента, когда в подразделении не останется ни одного кадета. Но Сокольничий вашей группы также погиб на минном поле. Это очень подозрительно. А пару ночей назад Эйбет говорила о тебе. Она сказала, что с тобой связано много странного и что она решила за тобой понаблюдать. И вот она мертва. Еще один подозрительный несчастный случай, вроде того, на минном поле. Тебе самому это не кажется странным, Хорхе?

— Сэр, здесь нет ничего странного. Такое могло произойти.

— Такое происходит везде, где бы ты ни появился, Хорхе. Получается, и я теперь в опасности, воут?

— Сэр, вы преувеличиваете…

— Я ничего не преувеличиваю. Я вообще не склонен к преувеличениям. Если бы Эйбет ничего мне не говорила и ты не упомянул про убийство, тогда бы я и в самом деле поверил, что это просто несчастный случай. Но теперь…

Эйден почувствовал, как его охватывает страх. Кроме того, он сожалел о смерти Эйбет. Она была хорошим воином.

Тут замешан Тер Рошах. И это, разумеется, связано с ним, Эйденом. Во время их встречи командир Сокольничих сказал ему только, что предоставит ему еще одну возможность пройти Аттестацию. И добавил, что для этого Эйдену придется выдать себя за другого человека — за вольнорожденного кадета, погибшего в результате несчастного случая. Эйден верил, что смерть вольнорожденного кадета и его подразделения и в самом деле являлась результатом халатности их Сокольничего. Но ясно и другое. Тер Рошах стремится сохранить свой план в тайне и поэтому вынужден убирать тех, кто встает у него на пути. Как, например, Эйбет.

Но Ози не должен этого знать. Даже если над ним самим уже нависла опасность. Любые попытки предостеречь Сокольничего Ози только укрепят того в его подозрениях.

— Сэр, я и в самом деле ничего не знаю. Разрешите вернуться в строй.

Несколько мгновений Ози пристально смотрел на Эйдена. В его взгляде ясно читалось подозрение. Потом кивнул и буркнул:

— Разрешаю.

Возвращаясь в строй, Эйден ощущал спиной взгляд, которым провожал его Сокольничий. Эйдену было жаль его. Ози практически уже мертвец. Разве что ему хватит мозгов держать язык за зубами. Если бы можно было предупредить его об этом.

В бараке этим вечером все были молчаливы и подавленны. О гибели Эйбет никто не заговаривал, никто явно не выражал своего сожаления. Но атмосфера скорби тем не менее присутствовала.

Они уже легли, когда Жеребец вдруг выкрикнул истошно:

— Эйбет была не чета другим! Остальные забормотали, выражая согласие. Эйден лежал и не мог уснуть. Он решил, что ДОЛЖЕН сделать что-то. Ничего на свете не хотелось ему больше, чем пройти Аттестацию и стать воином. Но путь, который предлагает Тер Рошах, для него, Эйдена, неприемлем.