В первые часы после Аттестации Эйден был как в тумане. Впрочем, это теперь неважно. Отныне он воин, и это главное. Он смыл с себя позор того первого поражения, показал Тер Рошаху и Джоанне, на что способен. А заодно помог Жеребцу.

Жеребец был на седьмом небе от счастья, что стал воином.

– Знаешь, когда мы дрались с тобой возле того жалкого боевого робота-калеки, я никогда бы не мог подумать, что судьба сведет нас снова. А смотри-ка, что из этого вышло.

– Нет на свете никакой судьбы.

– Ты уверен?

– Нет. Сейчас я ни в чем не уверен.

Что до Джоанны, то она осталась верна себе.

– Дешевка. Все, что было на поле, – дешевка.

– Дешевка или нет, это сработало.

– Вы вели себя не в духе Клана.

– Неужели? Разве выиграть – не главное?

– Идеал сражения для воина Клана – одиночный поединок.

– Мы что, всегда, когда будем встречаться с врагом, будем ожидать, что он поведет себя, как принято?

– Если у него есть честь – да.

– А когда мы отправимся в поход во Внутреннюю Сферу? Нам придется считаться с их методами ведения войны. Иначе мы окажемся беспомощными. Я это сегодня продемонстрировал.

Джоанна смерила его своим обычным презрительным взглядом. Однако Эйден заметил в ее глазах искорку веселья.

– Эйден, знаешь, что я тебе скажу? Ты слишком долго терся среди вонючих вольнорожденных и сам начал вонять, как они.

Она резко повернулась и пошла прочь, не дожидаясь ответа.

Когда он был уже на краю поля, где проходила Аттестация, его догнала Марта. Схватив его за плечо, она резко развернула его к себе.

– Это ТЫ?

– Именно. Кстати, тебе понравилось, как мы с приятелем разнесли твою машину?

– Понравилось. Что ты здесь делаешь?

– Становлюсь воином.

– Но это незаконно – проходить Аттестацию под чужим именем.

– Возможно. И что теперь? Донесешь на меня? Она помотала головой.

– Нет, конечно, нет.

– Спасибо, Map...

– Я не ради тебя так поступаю. А ради сиб-группы. Не жди к себе особого отношения. Ты победил. Этого достаточно.

Она повернулась и отправилась прочь, быстро скрывшись из виду. Пройдет несколько лет, прежде чем они увидятся снова. Все время Эйден будет вспоминать их краткую встречу.

Тер Рошах вызвал Эйдена к себе в кабинет. Когда Эйден вошел. Тер Рошах поневоле залюбовался им. Что-то новое появилось в облике Эйдена. От молодого воина исходила решительность и уверенность в себе.

– Во время обеих Аттестаций, Эйден, ты превысил свои...

– Мне нет до этого дела, раз цель достигнута. Вы должны быть довольны.

– Я доволен.

– Чтобы сделать вас довольным, многим пришлось расстаться с жизнью. Надеюсь, отныне убийств больше...

– Помолчи. Я хочу объяснить, зачем я так поступил.

Выражение лица Эйдена не изменилось. Это было лицо настоящего воина.

– Вы – мой командир. Вам решать, объяснять мне что-то или нет. Я обязан слушать. Но не думайте, что я хочу слушать. Мой долг поставить вас об этом в известность.

– Ты будешь слушать. Слышишь, кусок говна. Будешь!

Выругавшись, Тер Рошах широко улыбнулся. А затем рассказал Эйдену про Рамона Маттлова. Рассказал все: и каким был Рамон, и как они дружили, и как он. Тер Рошах, ради памяти Рамона все устроил. Он пытался донести до Эйдена свои эмоции, но не умел выражать их, и рассказ получился, он это понимал, каким-то серым и монотонным. Закончив, он посмотрел на Эйдена и спросил:

– Ну?

Эйден пожал плечами.

– Любопытная история. Почему бы вам не подать прошение, чтобы ее включили в Предание?

Он замолчал, продолжая стоять, глядя перед собой. Тер Рошах хотел еще что-то добавить, но вместо этого сказал:

– Ты знаешь, что отныне тебе придется всю жизнь быть Хорхе? Что в глазах окружающих ты был я остаешься вольнорожденным? Отныне ты ВОЛЬНОРОЖДЕННЫЙ воин.

– Джоанна мне только что все очень доходчиво объяснила. Не скажу, что я в восторге. Но я принадлежу Клану. Особенно теперь. А послужить Клану я могу под любым именем.

– Но ты никогда не сможешь ему служить, идя в битву в первых рядах.

– Это я знаю.

– И многие твои назначения будут не из приятных, воут?

– Ут.

– И тебе никогда не завоевать Родовое Имя, потому что это будет еще одна ложь... Почему ты не отвечаешь?

– Я завоюю себе Родовое Имя.

– Но ты теперь вольнорожденный. Ты не сможешь.

Тер Рошах отметил, как напряглись плечи молодого воина при слове «вольнорожденный».

– А если ты попытаешься все переиграть, – продолжал Тер Рошах,– мне придется убить тебя. Если узнают о моей роли в этой истории, я лишусь поста и мое Родовое Имя будет запятнано. Ты никогда не сможешь больше стать Эйденом. Теперь ты Хорхе. Отныне и навеки. Тебе это ясно? ЯСНО, ВОИН?

– Да.

– Хорошо. Можешь идти.

Когда Эйден ушел, Тер Рошах подумал, можно ли рассчитывать на его молчание? Слишком уж он своенравный. Никогда не знаешь заранее, что он выкинет в следующий момент. Впрочем, ладно. С этим риском придется смириться.

Тер Рошах уселся в кресло, положив искусственную руку на столик, закрыл глаза и стал вспоминать, как в свое время они с Рамоном Маттловым хаживали в бой.

* * *

На Токасе будущий воин проходил через первую в его жизни Аттестацию. Аттестация была бесконечно длинной и чудовищно трудной. Будущий воин шел сквозь длинный проход. Стенки прохода пульсировали, проталкивая его вперед. Аттестация проходила в полной темноте. Но впереди начал брезжить свет. Источник его был все ближе и ближе. И вот последний, самый сильный толчок выбросил будущего воина на свет. И вот он взмывает вверх, оказываясь в руках распорядителя Аттестации. Будущий воин слышит голоса, но смысл слов ему непонятен.

– Кто? Кто там? Уотсон? Скажи мне. Прошу тебя.

– Это девочка. Пери. Здоровая. Чертовски здоровая, судя по виду.

Вокруг слышались и другие голоса, выражающие одобрение будущему воину.

– Как ты ее назовешь. Пери? – спросил кто-то.

– Диана, – ответила она.

Вокруг снова одобрительно загалдели. Судя по всему, имя понравилось.

«Жаль, что не мальчик», – подумала Пери. Ей хотелось мальчика. Она бы назвала его Эйденом, в честь отца. Чтобы все знали, кто его отец. Впрочем, самые сообразительные и так догадаются, что .

Прислушиваясь к крикам новорожденного. Пери откинулась на подушку и погрузилась в дремоту. Ей снилось, как она радостно сообщает Эйдену, что у него теперь есть ребенок.