В маленькой кабине биплана было тесно, но Альмира кое-как пристроилась и подрёмывала, пребывая на грани сна и бодрствования. Сны были неспокойные. Сначала — какая-то местность с остатками жилых строений и чахлой растительностью под унылым серым небом, напоминавшая компьютерную игру, в которую любит играть племянник. Только там, в отличие от игры, было море, такое же серое, и заржавленные корпуса брошенных кораблей у ветшающей причальной стенки.
Потом ей вдруг приснились две женщины, у одной — волосы стального оттенка, у другой — чёрные. Эти две прекрасные воительницы сражались друг с другом на мечах. У темноволосой на голове была тиара, в которой ярко горел волшебный камень, как будто Сильмарилл. Альмира почему-то думала, что если тиара упадёт с головы темноволосой, нужно подхватить её и попытаться вырезать Сильмарилл оттуда — и что это очень важно…
Через каждые два часа Солейль делала короткую остановку, чтобы отдохнуть самой и дать Альмире возможность размять затекшие мышцы. Как правило, они приземлялись возле какой-нибудь заправочной станции. Альмира пила кофе в круглосуточном магазинчике при автозаправке и говорила с Солейль, делая вид, что разговаривает по мобильной связи через гарнитуру.
До Петербурга добрались без приключений, и даже пересечение границы не составило труда — Солейль прекрасно общалась с диспетчерскими службами.
Примерно в одиннадцать утра по местному времени, Солейль-биплан начала снижаться над Васильевским островом. Для посадки она выбрала пространство возле павильонов Ленэкспо. Высадив Альмиру, она превратилась из биплана в девушку в джинсах и футболке с солнышком.
— Нам туда, — Солейль уверенно показала в сторону невидимой из-за городских зданий Невы. — Нас там ждут.
Альмира огляделась:
— Петербург без снега… Как в Голландии, только холоднее. — Поёжившись, она застегнула куртку и надела вязаную повязку на голову: — Надо было захватить ещё один свитер.
— Да ладно, — ободрила её Соль. — Сейчас пойдём быстрым шагом, и разогреешься.
— Перекусить бы ещё не помешало, — добавила Альмира. — Хоть бы где-нибудь попался «Теремок» с блинами. Макдональдсы не люблю.
Вместо «Теремка» попался ларёк от «Емели». Ну что ж, сойдёт и «Емеля». Жуя на ходу горячий блин с грибами, Альмира старалась поспеть за шустрой Солейль.
Наконец они вышли на набережную Невы.
— Здесь место встречи, согласно координатам, которые мне передали, — сказала Солейль. Альмира удивилась, глядя на пришвартованный музейный ледокол, хорошо известный каждому петербуржцу.
— Возле «Красина»?
— Да, — подтвердила Соль. — И он нас ждёт. Вот, смотри!
К Альмире и Солейль подошёл мужчина могучего сложения, с окладистой бородой, напоминавший былинного богатыря, только в морской форме.
— Доброго плавания! — он чуть с хитрецой посмотрел на Соль, — и чистого неба! Я здесь известен как Красин, но можно звать меня Святогор.
— Доброго плавания, — отозвались Альмира и Солейль, по очереди пожимая широкую ладонь богатыря. Альмира добавила:
— Прошу прощения… А почему Святогор?
— А вы зайдите в Википедию и узнаете! — богатырь улыбнулся в бороду. — Это моё старое имя.
— Простите ещё раз, — Альмира почувствовала себя страшно неудобно. — Я ведь, стыдно сказать, вообще плохо знакома с вашей историей. А… мне вроде бы надо встретиться с Авророй?
— Она нас ждёт, — подтвердил Святогор. — Но сначала вам нужно увидеться кое с кем ещё. Игорь! — позвал он.
Только теперь Альмира заметила молодого мужчину с тёмными, чуть вьющимися волосами до плеч, стоявшего на краю набережной. Одет он был легко — белая рубашка с матросским воротником и закатанными рукавами, — и Альмира поняла, что он тоже не человек. Он обернулся, и Альмира чуть не ахнула: лицом он был копией Рильстранна, отличаясь только отсутствием усов.
— Это Альмира и Солейль, — представил Святогор своему товарищу новых знакомых. — А это Ирбенский.
— Доброго плавания, — Альмира пожала тёплую ладонь Ирбенского, не отводя взгляда от его лица. Он смущённо улыбнулся:
— Можно звать меня Игорь и… лучше на «ты».
— Хорошо. — Альмира вглядывалась в его лицо: — Ты очень похож на брата. Такого, какой он сейчас на Арусе.
— Ты видела моего брата? — воскликнул Ирбенский.
— Нет, — ответила Альмира. — Но Наставник прислал мне письмо с портретом. Вот. — Она порылась в рюкзаке и достала письмо с рисунком.
Ирбенский взял в руки рисунок и письмо с текстом на арусианском:
— К сожалению, я не могу прочесть, что здесь написано…
— Здесь написано, что с твоим братом на Арусе случилась беда, — пояснила Альмира. — И это связано с похищением его мачты в Астрахани… Наставник — это Король Дариэль, он один из самых сильных целителей на Арусе… Брат жив и сейчас находится под присмотром Короля Дариэля и Королевы Алуры. Видимо, им нужны какие-то дополнительные сведения о нём — кто он, откуда пришёл. — Она взяла письмо из рук Ирбенского и убрала в рюкзак. — Насколько понимаю, мне нужно собрать всю доступную информацию об Астраханском и идти на Арус.
— Сначала нужно посовещаться с Авророй, — напомнил Красин. Альмира рассеянно кивнула:
— Да, верно…
Неожиданно она обняла Ирбенского:
— Я так и не доделала видео. С того концерта на набережной в Ораниенбауме. Прости!..
— Что ты, — Ирбенский обнял её в ответ. — Я очень благодарен за то, что ко мне пришли люди. Хорошие, добрые люди. И потом приходили ещё. Это было так тепло, что они пришли ради меня.
— И ещё будут приходить, обещаю! — Альмира отняла лицо от его груди. Ирбенский взял её за плечи:
— Спасибо… — Он тихонько добавил: — Знаешь, как важно чувствовать себя нужным?..
— Ой, что это? — удивлённо восликнула Солейль. Из-под ладони Ирбенского, лежавшей на левом плече Альмиры, лились лучики белого света, едва различимого днём. Святогор присмотрелся:
— Знак Союза… Альмира, как давно вы его получили?
— Знак Союза? — удивлённо спросила женщина. — Что это?
— Когда душа человека заключает союз с душой города, город даёт ему Знак. У разных людей он может быть разным.
— Там у меня татуировка с якорем, на левом плече, — проговорила Альмира. Красин спросил:
— Вы её делали в Роттердаме?
— Да, — подтвердила Альмира. — Это значит…
— Это значит, что вы с городом обязались помогать друг другу, — пояснил Красин и напомнил: — Друзья, нужно поспешить. Аврора ждёт нас на Петроградской набережной.
— Далековато, — сказала Альмира, прикинув расстояние. Святогор успокоил:
— Ничего. Торнадо подвезёт нас.
На гранитном спуске Петроградской набережной, прямо на самых ступенях, сидела коротко стриженая девушка в тёмно-синей куртке и что-то быстро чиркала в блокноте. Издалека её легко было бы принять за мальчишку: тёмные вихры, небрежно торчащие в разные стороны, потёртые джинсы и заляпанные ботинки. Одна прядь волос сбоку оставалась длинной и была заплетена в тоненькую косичку вместе с нитью бисера, парой крошечных бубенчиков и яркими бусинами. Девушка периодически поднимала голову, поглядывая на крейсер «Аврору», и прохожие могли бы подумать, будто она рисует с натуры. Но лишь техномаг разглядел бы Хранительницу, стоящую рядом, прямо на поверхности воды.
— Что-то случилось? — спросила девушка, — Срочный ремонт? Или музейщики опять спорят из-за тебя с военными?
— Нет, Саша, со мной всё в порядке, — Аврора покачала головой и нахмурилась.
— Тогда что? — Саша смотрела на неё во все глаза, пытаясь угадать, что беспокоит одну из сильнейших городских Хранителей Петербурга. — Я чувствую, что с тобой что-то не так…
— Произошло одно преступление… — Аврора задумчиво посмотрела на юг. — Далеко отсюда… И речь идёт не о человеческом вандализме, которого в мире предостаточно. Подозреваю, что его совершили пришельцы из параллельного мира.
Саша от удивления едва не выронила карандаш.
— Плавучий маяк Ирбенский почувствовал неладное со своим братом из Астрахани, — продолжила Аврора. — Мне удалось узнать, что похищена его маячная мачта. Астраханский давно уже покинул Землю, но фонарь — это как живое сердце… Фонарь продолжал гореть до недавнего времени, но был похищен. Плавучие маяки из Звёздной Гавани не могут засечь его света ни на одной из планет доступных нам измерений.
Саша рассеянно поморгала, теребя свою косичку.
— Наверное, ты не знаешь, — Аврора слегка улыбнулась, — какими могучими свойствами обладает фонарь маяка…
— Ну… Он светит ярко, — девушка почесала затылок. — Что же ещё?
— Он дарит свет. Такой свет, который способен рассеивать тьму, служить проводником душ, заблудившихся среди миров.
— Так это же здорово!
— Но если его украли Тёмные, то представь, какой артефакт у них оказался в руках! — Аврора нахмурилась. — И потом, что будет с душой самого Астраханского?
— Разве душа может умереть? — изумилась Саша.
— Умереть — нет. Но, как бы тебе объяснить попроще… — Хранительница задумалась, ей не приходилось делиться такими секретными сведениями с земными людьми, хоть и обладающими техномагическим даром. — Миров очень много, светлых и не очень. Лишившись света, души попадают туда, где его мало, а то и вовсе нет. Помнишь, я рассказывала тебе о Мире Вечного Ноября, где бродят души Спящих?
Саша кивнула; на неё тогда довольно тягостное впечатление произвёл этот рассказ.
— А есть ещё более мрачные миры, где тьма настолько глубока, что ослабленным душам оттуда не выбраться самостоятельно; это царство беспробудного сна.
— И Астраханский может туда попасть? — ужаснулась Саша.
— Его маяк, попав к Тёмным, будет медленно гаснуть. Нужно найти и вернуть его… Но, — Аврора зло сжала кулаки, — я не могу надолго отлучиться из Петербурга, чтобы заняться поисками! Здесь тогда такое начнётся!..
— Я бы могла попробовать выследить похитителей, — вдруг сказала Саша. — Если бы только могла попасть в Астрахань…
— Это опасно, — Аврора покачала головой. — А ты ещё всё-таки начинающий шаман…
— Но я умею проходить через Грани! — Саша вскочила на ноги. — Я не раз пробовала, во сне и так…
Она не стала говорить Хранительнице, что пару раз даже окуналась в Мир Вечного Ноября из любопытства, но быстро ушла оттуда, потому что это оказалось действительно страшно, а потом ещё три дня мучилась от мигрени.
* * *
Торнадо оказался небольшим портовым буксиром с чёрными бортами и жёлтой ходовой рубкой. Альмира решила спрятаться от холодного ветра в рубке. К ней присоединился Ирбенский. Красин видел, как Альмира взяла Ирбенского обеими ладонями за руку, то ли что-то объясняя, то ли успокаивая. Как будто бы брат и сестра встретились после долгого расставания.
Красин прошёл на бак, ощущая всем существом свежий петербуржский ветер. Некоторое время он стоял, глядя на стальную гладь Невы, на здания особняков вдоль набережной, на золотистый шпиль Адмиралтейства… Обернувшись, он посмотрел на верх ходовой рубки, где устроилась Солейль, восхищёнными глазами разглядывающая всё вокруг. Ветер трепал её короткие золотистые волосы.
— Тебя не сдует, самолётик? — спросил он.
— Не-а! — беззаботно ответила Солейль и выпрямилась во весь рост, раскинув руки в стороны: — Ух ты!.. Здесь невероятно красиво! Обязательно полетаю над городом, как будет время! А могу и Игоря покатать! И вас тоже, — улыбнулась она Красину.
Красин улыбнулся в ответ. У Ирбенского появились новые друзья. А значит, у него больше шансов стать городским Хранителем.
Слева по борту проплывали здания Двенадцати коллегий и Биржи, справа тянулись жёлтые корпуса Адмиралтейства. Соль попросила Торнадо рассказать о Петербурге, и маленький буксир увлечённо говорил, радуясь возможности показать город. Солейль лежала на верху его ходовой рубки, болтая в воздухе ногами, и указывала то на правый, то на левый берег, спрашивая и уточняя.
— Вон там, налево — Ростральные колонны, — пояснял Торнадо, когда Соль указала в сторону стрелки Васильевского острова. — Иногда на них зажигают огни. И тогда они становятся как маяки. Их огни отражаются в Неве…
— Это должно быть красиво! — восхитилась Солейль. — Вот бы сфотографировать и показать Тинто!.. А там что за башня со шпилем?
— Петропавловская крепость, — ответил Торнадо. — Видишь ангела на шпиле? Это самая высокая точка Петербурга. Сто восемьдесят метров над землёй!
— А Евромачта в Роттердаме — высотой сто восемьдесят пять метров! — отозвалась Солейль. — И можно подняться наверх, туда ходит лифт со стеклянными стенами. А ещё оттуда виден маяк Тинто, хотя сам Тинто стоит во внутренней гавани, в глубине жилого района.
— Хотел бы я как-нибудь побывать в Роттердаме, — с мечтательной ноткой проговорил Торнадо. — И вообще попутешествовать по миру. Хотя я очень люблю Петербург… Кстати, мы прибываем! Святогор, где лучше пришвартоваться? Возле самой Авроры, наверное, не стоит. Там людно, туристы…
— Не очень-то много туристов по такой погоде, — отозвался Красин. — Но лучше не привлекать лишнего внимания. За «Благодатью» есть спуск к воде, там и пришвартуемся. Скажи Альмире, чтобы готовилась к высадке.
Сойдя на берег, Святогор подал руку Альмире. Ирбенский шагнул сам с борта на гранитные ступени, следом за ним на набережную легко перепорхнула Солейль. Простившись с Торнадо и пожелав ему доброго плавания, вся компания поднялась по ступеням и направилась к видневшемуся за голыми ветвями деревьев серому корпусу трёхтрубного крейсера.
Соль разговорилась с Красиным, и теперь он продолжал рассказ о Петербурге, начатый маленьким буксиром. Лёгкая и подвижная, Солейль, казалось, парила над тротуаром, почти не касаясь асфальта босыми ногами.
Шагая рядом с Ирбенским, Альмира немного волновалась. Аврора, главная городская Хранительница… Какая она? Альмира терялась в догадках. В детстве она, как и все дети того времени, знала «Аврору» как революционный крейсер, давший знаменитый выстрел по Зимнему дворцу. Потом уже, много позже, Альмира прочла о походе Второй Тихоокеанской эскадры, о Цусимском сражении. И тогда она впервые задумалась, как много видел этот корабль, какую долгую и нелёгкую жизнь он прожил.
Они подошли совсем близко к Авроре, и Альмира подумала ещё раз о неуместности всех этих лотков с сувенирами и экскурсионных автобусов, а особенно — о здании с рекламой фирмы «Самсунг» на противоположном берегу.
С гранитных ступеней, спускавшихся к воде, легко вскочил парнишка в тёмно-синей куртке и с растрёпанными волосами. Он повернулся, и Альмира увидела у него сбоку такую же косичку, как у «падавана» из её сна. Только волосы парнишки были не синими, как во сне, а тёмно-каштановыми, а в косичку были вплетены нити с бисером и крошечные бубенчики.
Или всё-таки это не парень, а девушка?..
— Как вижу, все в сборе, — послышался голос, принадлежавший другому присутствующему — высокой женщине в чёрном бушлате, накинутом поверх тельняшки. Волосы женщины, стального оттенка, были коротко острижены спереди, а сзади забраны в хвост. Взгляд… почему-то Альмире вспомнилось изображение крейсера «Аврора» на ордене Октябрьской революции — с прожектором на мачте… казалось, взгляд мог пронзить душу насквозь, как тот прожектор пронзал ночную темноту.
Пройдя по воде, женщина поднялась по ступеням и протянула руку для пожатия по очереди Альмире и Солейль. Рука её была твёрдой и холодной.
— Саша, техномаг, — представила Аврора своего спутника. — Она поможет нам в расследовании.
«Значит, всё-таки девушка», поняла Альмира и пожала Сашину тёплую ладошку:
— Рада познакомиться! Можно сразу на «ты».
— Привет! — улыбнулась Саша и пожала руку Солейль: — А ты самолёт, причём биплан! Вроде нашего Ан-2.
— Ага! — Соль улыбнулась в ответ, и Альмира почувствовала, что обе девушки прекрасно найдут общий язык.
— А вы — Ирбенский, брат Астраханского, — скорее утвердительно, чем вопросительно проговорила Саша, пожимая руку Ирбенского. Он чуть смущённо улыбнулся:
— Да… Можно просто — Игорь.
— Так, давайте соберём вместе всё, что нам удалось разузнать на данный момент, — распорядилась Аврора.
Все расположились на набережной, немного отойдя от сувенирных ларьков. Соль села прямо на гранитный парапет, скрестив ноги по-турецки.
Аврора первой взяла слово:
— Несколько дней назад Ирбенский почувствовал тревогу, будто что-то случилось с его братом, Астраханским приёмным. Как мы знаем, Астраханский ушёл в один из светлых миров, но маячная мачта, когда-то принадлежавшая ему, стояла на набережной в Астрахани. И в ней осталась часть души Астраханского.
В Гильдии плавучих маяков на острове Мелькарта — известном также как Звёздная гавань — корабли отслеживают своих товарищей, оставшихся на Земле. И они увидели что огонь мачты Астраханского погас. Я узнала об этом, встретившись с представителем Гильдии на Астра Марине.
Если мачта была похищена и унесена в тёмные миры, это может обернутся плохо для Астраханского на Арусе. Но об Арусе лучше пусть расскажет человек, регулярно бывающий там. Альмира, вам слово.
— Арус — светлый мир, — заговорила женщина. — Я сама иногда прихожу туда, чтобы отдохнуть душой… Но даже Арус не может быть защитой, если часть души оказалась в руках тёмных сил. Они будут тянуть за эту нить, пока не вытянут всю душу, не выпьют все жизненные силы. И боюсь, что это тот самый случай.
Буквально вчера я получила письмо с Аруса, от моего Наставника. Он спрашивал, не видела ли я этого человека.
Альмира достала письмо с рисунком и показала присутствующим:
— Этого человека зовут Рильстранн. И кто-то пьёт из его души жизненные силы. Но Рильстранн не может вспомнить, кто он и откуда, и поэтому Наставник не может отследить конец нити, уходящий во тьму.
Аврора и Саша посмотрели сначала на рисунок, потом — на Ирбенского. Переглянулись и кивнули друг другу. Альмира подтвердила:
— Да, и я думаю, что Рильстранн — это Астраханский приёмный. Но проверить это можно только одним способом: встретиться с ним и постараться помочь ему вспомнить прошлое. И для этого нужно собрать как можно больше информации о нём.
— Для этого ему лучше встретиться с братом, — проговорила Аврора. — Хотя, конечно, дополнительная информация об Астраханском не помешает — исторические сведения, фотографии… Но главное — Альмира, вам нужно провести Ирбенского на Арус и дать ему возможность увидеться с Рильстранном.
Альмира растерялась:
— Я и людей никогда не проводила на Арус. Тем более, корабли.
— У вас Знак Союза, — сказала Аврора. — А значит, оба города — Роттердам и Петербург — помогут вам. Вы сможете пользоваться их силой, чтобы провести Игоря вместе с собой. А Саша тем временем постарается выяснить, что случилось в Астрахани. Надо только решить, как быстрее туда добраться.
— Я могу подбросить! — вызвалась Солейль. Аврора со сдержанной улыбкой проговорила:
— На тебя я и рассчитывала, самолётик. Что ж, решено, — подытожила она. — Святогор, подготовь для Альмиры материалы об Астраханском. Альмира, проинструктируйте Игоря по поводу перехода на Арус. А мы с Сашей займёмся пропавшей мачтой.