«Тайная вечеря» в квартире Веры Григорьевны определенно удалась. Мы подъезжали по очереди, останавливаясь в соседнем дворе. Я в сопровождении Тыну пошел первым. Затем по одному стали выдвигаться и другие участники нашего законного полувооруженного формирования. Шедший третьим несчастный Жоржик, находившийся в творческом поиске, вопреки правилам конспирации завел игривую беседу со здоровенным парнем, ремонтировавшим свою «девятку» около дома. Его брутальность, с одной стороны, привлекала нашего щуплого коллегу, но с другой — напоминала о неудачном опыте общения со спортивным Тыну, тем более что синяк под глазом еще более растекся и его пришлось прикрывать темными очками. Поэтому Жоржик начал издалека, интересуясь годом производства и пробегом «девятки». Охотно вступивший в разговор атлет подробно рассказал Жоржику о машине, но, как только тот перешел к личным вопросам (на этот раз насчет развитых бедер и мышц спины), несколько напрягся. От очередного фингала француза спас подошедший Шурик, который вежливо, но твердо взял его под руку и повел в подъезд.

Водитель «девятки» при этом пробормотал что-то типа: «Ходют тут пидоры всякие», на что получил от Шурика ответ настоящего интеллигента-гуманитария: «Урод, это француз, гость столицы, понял, падла?» Дальнейшего развития диалог, правда, не получил, поскольку наши соратники быстро скрылись в здании.

— Львович, — с порога заявил Шурик, — этот твой Жорик нас точно всех спалит. Не успел он двух шагов от машины отойти, как к какому-то работяге привязался насчет его развитых бедер. Если бы я его не утащил, точно огреб бы по морде.

— Не зовите меня Жориком, сколько можно говорить! Я Жоржик! Мне это неприятно, и унижает мое мужское достоинство.

— Какое-какое достоинство? — ехидно спросил Шурик.

Обиженный Жоржик замолчал, и мне, чтобы не вызывать эскалацию конфликта, пришлось вмешаться:

— Так, запомните, у всех нас есть имена. Мы тут не какие-нибудь агенты, нам номера не нужны. А имена прошу вас не коверкать и называть друг друга так, как привыкли. Итак: Вера Григорьевна — это наш начальник штаба. Роганетта Петровна, она же Рогалик — специалист по холодному оружию. Рамиль Абдулахатович, можно просто Рамиль — прикомандированный к нам подполковник МВД. Александр Тарасович, можно Шурик — главный по транспорту и допросам пленных. Подданный суверенной Эстонии господин Тыну Вилль (при этих словах Тыну чинно поднялся и наклонил голову) — эксперт по огнестрельному оружию. Иван Васильевич Цан, называйте его по имени-отчеству — Иван Васильевич, — он будет заниматься компьютерным обеспечением, связью, спецсредствами и техническим обслуживанием.

Дальше, — продолжил я, — этнический француз Жоржик (прошу не называть его Жорой, Жориком и пр.), он тоже член нашей команды, но пока с неопределенным статусом. И наконец, я, Трахтенберг Роман Львович, художественный руководитель, точнее, главнокомандующий нашего спецподразделения. Докладываю диспозицию и дислокацию: Вера Григорьевна находится всегда по этому адресу и осуществляет связь и координацию действий отряда, а также выполняет мои особые поручения. Все остальные — в моем распоряжении как минимум на две недели. А теперь давайте ваши соображения, они у вас должны уже быть. Итак, по порядку. Сначала предоставим слово даме. Рогалик, что тебе на сегодняшний момент известно о нашей миссии и твоих задачах?

— Мне кажется, я сегодня ночью кое-что вспомнила интересное для нас всех. Когда я училась на втором курсе, мы с одним молодым человеком пошли в подвал.

— Рогалик, — прервал ее я, — ближе к делу. Конечно, события твоей личной жизни двадцатилетней давности интересуют нас, но не в такой степени…

— А вы, Ромочка, не прерывали бы девочку, а лучше послушали внимательно, — вмешалась Вера Григорьевна.

— Так вот, пошли мы с одним очень милым молодым человеком в подвал главного здания МГУ на Ленинских горах. Можно было, конечно, все делать и на койке в общежитии, но какая там романтика? Если вы на план главного здания МГУ посмотрите, то увидите, что он разделен на зоны. Сейчас их именуют более благозвучно: корпусами или секторами. На плане эти зоны обозначены буквами от «А» до «П». Вот только почему-то «О» и «З» пропущены. А именно оттуда легче всего попасть вниз. Как мне кажется, нас и будет интересовать секретная зона «З». Находится она с левой стороны от главного входа в ГЗ МГУ, и к ней есть даже прямой автомобильный подъезд. Так вот, пошли мы с ним в эту зону «З», где находился один из тайных входов в бомбоубежище. В те времена за чекушку водки, данную сторожу, можно было хоть все подземелье обойти. Нас, правда, интересовал в основном склад кафедры гражданской обороны. Это второй подвальный уровень, примерно 18 метров под землей. Там можно было без лишних свидетелей на матрасах поваляться, приготовленных для военного времени. Повалялись мы, а потом пошли по подвалам гулять. Помню, приходим в громадное помещение, а оно до верха забито ящиками с противогазами. Говорят, их там было по числу студентов и сотрудников университета, то есть по тем временам тысяч тридцать — сорок. Их, эти противогазы, кстати, во время ирано-иракской войны быстро списали и продали Ирану. Говорят, что проректор по хозяйственной части после этого сразу уволился и уехал из России очень-очень далеко.

А потом мы решили попасть на третий секретный уровень, о котором только слышали. Тупо пробовали открывать все двери подряд. Одну открыли тихонько, а там спиной к нам военные сидят, смотрят на какие-то приборы. Хорошо, не заметили нас. А нашли мы вход на третий уровень, или, как его еще называют, «минус третий этаж», под той же зоной «З». Неприметная такая дверка в стене и крутая лестница вниз. Потом прямой узкий коридор метров сто в центр здания и еще одна дверь в подсобное помещение лифтового холла. А сам холл точно такой же, как на первом этаже, — мрамор, красное дерево. На одной стороне холла два лифта на первый этаж к входу в закрытый банкетный зал под клубной частью (это зона «Н»), а на другой — два вниз. Понятное дело, что и лифты не современные, а старые, как были в центральной части главного здания до замены в девяностых годах: отделаны деревом, панели из никелированной стали, кнопки с красной подсветкой. И около кнопок — замочная скважина. Нас, конечно, интересовали те лифты, что вниз идут. Справа около них табличка, на которой показывалось с помощью лампочек, где сейчас какой лифт находится. А лампочек этих было три. Первая с надписью «третий уровень», вторая, пониже — «спецубежище» и третья — «станция „Университет-2“». Ну, мы-то кнопки, конечно, понажимали, но без всякого результата, хотя лифты, судя по всему, были действующие. Наверное, ключ был нужен…

— Так, Рогалик, — сказал я, — теперь мы знаем, как нам добраться до лифтов, которые идут вниз на станцию секретного метро. Вот только маршрут надо уточнить, провести разведку, что там и как, а также лифт открыть. Да, еще там, говорят, сейчас дверей понаставили с серьезными кодовыми замками…

— С замками проблем не будет, — заявил Цан, — это я беру на себя. Кодовый открывается элементарно, подключаешь ноутбук с нужной программой, и все. А что касается лифтового, то, скорее всего, там лифты серии СЛ Карачаровского механического завода, производства 1951–1955 годов. А у них было всего три разновидности ключей. Я посмотрю литературу, а потом смоделирую ключи, а то и универсальную отмычку сделаю.

Что же касается обеспечения нашего подразделения спецтехникой и связью, то я кое-что уже подобрал. Шифрованная связь наземная, подземная, устройства дистанционного контроля, другая спецтехника… Нужно будет только, Роман Львович, профинансировать это, погрузить и вывезти. Сегодня ночью еще подвезут кое-какие приборы со склада ГРУ Генштаба, а завтра днем нужно будет все забрать. И хотя бы день выделить на подготовку инструктаж и сборы…

— Теперь ты, Рамиль. Помнишь, ты говорил, что у тебя есть информация о том, какая часть подземной транспортной системы и бункеров занята бандитами, а какая — спецслужбами.

— В первом приближении, конечно, районы обитания бандитов определить можно, особенно используя твои, Роман Львович, карты и схемы. Наши-то, как выяснилось, гораздо менее точные. Некоторые так вообще делались еще в советский период, так там все обозначено весьма условно. У нас же секретность всюду была. Помнишь, были такие карты-схемы Москвы, Питера? Я недавно смотрю такую схему Москвы 1980 года и что вижу? От станции метро «Калужская» до Битцевского конно-спортивного комплекса пять километров лесного массива, обозначенного зеленым цветом. А на самом деле там одни «почтовые ящики»: «Полюс», «Титан», НИИаП, другие всякие… Вот и с этим «Метро-2» точно так же. Единственное, что мы более или менее точно знали, — это система Д-6. О ней многие слышали. Начинается она под Кремлем, где есть так называемая «съездовская камера», бункер, в котором планировалось во время войны проводить заседания ЦК. Затем идет станция «Арбатская-3» с выходами в старое и новое здания Минобороны. Оттуда вправо ответвление в сторону особняка Берии и Дома правительства, в середине ветка со станциями «Смоленская-2», с выходами в МИД и дом работы архитектора Жолтовского на другой стороне Садового кольца, «Украинская» (под гостиницей «Украина» и «Дачная» с выходами на сталинскую дачу и в здания МЧС на Давыдковской и Кременчугской улицах). И наконец, третье ответвление — самое длинное — в сторону Воробьевых гор. Там после «Арбатской-3» идет станция «Чертолье», затем «Парк культуры-2», «Фрунзенская-2» с тоннелями к академии имени Фрунзе, выходом в воинскую часть на Комсомольском проспекте и в главкомат сухопутных войск на Фрунзенской набережной. Затем идет сбойка с обычным метро в районе «Спортивной», а потом под Москвой-рекой линия идет к станции «Университет-2». Под главным зданием МГУ, судя по всему, разъездной тупик, из которого поезда идут уже дальше в Раменки, под академию Генштаба с ответвлениями под бывший объект АВС в Теплом Стане, где в свое время заседал ГКЧП, и во Внуково-2. На этой линии нас особые опасности не ожидают, разве что какие-то залетные могут напасть.

А вот «совминовская» линия крайне опасна. Она начинается у Дома правительства на Краснопресненской набережной. Но в 1993 году все входы в нее из Белого дома были взорваны. Говорят, что после того как гостиница «Украина» перешла в частные руки, законсервированная станция линии Д-6 «Украинская», которую поезда проходили без остановки, была арендована «Многогранной» ОПГ. Они сделали сбойку с совминовской линией и получили доступ к хранилищам Госрезерва, находящимся под Москвой-рекой и заброшенным в 1991 году. По оперативным данным, бандиты контролируют «Киевскую-2», «Бережковскую» и, возможно, «Усачевскую». Следующие станции находятся под спецобъектами на Воробьевых горах, больницей медицинского центра Управления делами президента на Мичуринском. Они бандитам недоступны и охраняются ФСБ. Еще криминальные структуры контролируют часть Заревской линии, которая идет от Лубянки в сторону Балашихи, где находится закрытый поселок «Заря». Она была законсервирована сразу после реорганизации КГБ в 1992 году. Идет она глубоко, выходит на поверхность лишь на «Партизанской» и имеет ответвление налево под Черкизовский рынок, а точнее, к ставшему музеем бункеру Сталина под недостроенным стадионом имени народов СССР (он же имени Сталина). Туда даже ФСБ носа не сует — слишком опасно.

— Ясно. Шурик, ты изучил, каким образом мы будем передвигаться под землей?

— Я тут поузнавал у своих университетских дружков, что и как в МГУ с подземным транспортом. Один из них работал на обслуживании станции «Университет-2». Там всегда наготове стоят два дизель-поезда РА-2 (750.05) 2004 и 2005 годов выпуска, изготовленные на «Метровагонмаше». Кстати, тот, что в 2004 году сделан, именуют «президентским», говорят, он бронированный и нафарширован спецсвязью. Кабина управления есть как впереди, так и сзади. С самим управлением сложностей нет, баки заправлены, аккумуляторы меняются раз в год.

Что касается маршрутов, то по «железке» можно попасть в центр. Как мне рассказали, есть только одно препятствие: ворота на «Спортивной», где поезда могут выйти в действующее метро, всегда закрыты и открываются компьютером.

— Это уже моя забота, — сказал Цан.

— А что может добавить наш эстонский друг? — спросил я, строго взглянув на Тыну.

— Мне кажется, у нас малоффато огнестрельного оружия. Нато еще тва-три афтоматта, хотя пы типа «Узи» и пистолет Трахттенперкку. Он же комантир! А если на поестте ехать, то и пулемет не помешал бы. Еще пластит и детонаторы. А так, наферное, хватит. И бронежилеты обязательно всем…

— Тыну, ты уж слишком, как мне кажется, нас хочешь вооружить. Кто это все тащить-то будет? Думаю, еще один автомат, один ручной пулемет и с килограмм пластида с десятком радиоуправляемых детонаторов и несколькими метрами бикфордова шнура (на всякий случай) не помешают. Ну, а мне, думаю, подойдет маузер. Командовать так командовать.

Какие соображения у нашего новенького члена коллектива? Жоржулькин, тебе слово!

— Я не знаю, откуда мне это стало известно, между прочим, еще сегодня утром я даже не задумывался о таких вещах, но у каждого из нас были проблемы, которые мы должны решить, прежде чем выполнить основную миссию. Каждый из вас должен что-то важное доделать. Я вот, например, обязан найти одного молодого человека. Будет у меня к нему личный серьезный разговор…

— Да у тебя, Жоржик, ко всем молодым людям личные разговоры, — не сдержался Шурик.

— Ой, не надо ерничать! Сказано, серьезный разговор, значит, надо его найти. Роман Львович свои предварительные условия уже выполнил, так что ему остается только руководить. Больше ничего сказать, к сожалению, не могу…

Итоги совещания пришлось, понятное дело, подводить мне. Начало операции, как и было указано Алексеичем, назначалось через двое суток, воскресным вечером. За это время нам предстояло не только уточнить общие и индивидуальные планы, но и полностью подготовиться к выполнению нашей миссии. Поэтому я объявил Шурику и Рогалику, что завтра утром они, как знатоки университетских подземелий, отправятся вместе со мной на предварительную разведку с целью сориентироваться на местности в светлое время суток. Рамиль и Тыну занимались обеспечением нашего отряда вооружением, хотя маузер я хотел бы выбрать себе сам, о чем и предупредил их. А вот пара Цан — Жоржик должна была, в соответствии с моим заданием, к середине дня подготовить все средства связи, а также спецтехнику, чтобы мы могли произвести закупку и доставить все это на пункт сбора. Насчет возможных неприязненных или, наоборот, слишком близких отношений между ними я не очень беспокоился. По моим понятиям, Цан был не совсем во вкусе Жоржика. К тому же китаец-буддист очень спокойно относился ко всему происходящему, что вселяло надежду на то, что никто из них не будет «путать личную шерсть с государственной». Вера Григорьевна получила ответственное задание оставаться все время на связи и координировать наши действия, а также произвести на выданные ей средства закупку одежды, обуви и прочих изделий легкой промышленности, необходимых нам для подземного путешествия.

Выходили мы из подъезда тоже по одному, чтобы не привлекать особого внимания местных жителей. Время, правда, было уже позднее, но все-таки пренебрегать правилами конспирации не следовало…

Когда я пришел домой, комфортно разместился на диване и налил себе полстакана «Фэймос Трахтенберга» со льдом, было уже около полуночи. Вспомнив старинный стишок: «Чтобы знать о событиях в мире, имейте газету в каждом сортире!», я было потянулся к свежей «Пресс-газете», но потом, решив, что из нее все равно при всем желании ничего позитивного не почерпну, включил телевизор. Первое, что меня удивило, — это музыкальное сопровождение нейтральной картинки, изображавшей березовую рощу. Кто-то типа Оззи Осборна под явно узнаваемую, хотя и звучавшую в стиле хард-энд-хэви мелодию напевал позывные «Маяка». А потом на экране появилась знакомая мне до боли студия, которую я покинул каких-то четыре часа назад. На моем месте с деловым видом сидел Алексеич и, подобно телевизионным дикторам, смотрел в монитор компьютера и перебирал лежащие перед ним листы бумаги, как бы думая, с какой такой самой важной новости начать передачу. Наконец он поднял голову и, немного устало посмотрев, как мне показалось, прямо мне в глаза, начал вещать:

— Дорогой Роман Львович! От имени и по поручению самого себя выражаю вам искреннюю благодарность за успехи, достигнутые в выполнении важного задания по формированию отряда специального назначения, предназначенного для борьбы с дьяволом! И о погоде… Завтра погода будет полностью благоприятствовать вашим замыслам…

— Во-первых, уважаемый Алексей Алексеевич, здороваться надо, — сказал я.

Удивленный Алексеич отодвинул в сторону лежавшие перед ним листки и выразился в том смысле, что дикторов, читающих важные сообщения в прямом эфире прерывать неправильно, но, учитывая наши дружеские отношения, он меня прощает, а затем продолжил:

— И снова здравствуйте!

— Вот так-то лучше, — пробормотал я, напоминая себе известного персонажа из города Таганрога, любившего разговаривать с телевизором.

— И не надо, Роман Львович, сравнивать вас и меня с всякими телевизионными дебилами, мы с вами серьезными делами занимаемся. Судя по всему, у вас все начинает складываться более или менее успешно.

То, что вы намерены решить материально-бытовые проблемы каждого из ваших воинов еще до начала основного этапа миссии, — абсолютно правильно. Думаю, это уже к завтрашнему вечеру должно быть в основном завершено. Вы — человек умный, кстати, хватит уже виски хлестать, третий стакан наливаете. Так вот, когда не пьете, вы даже очень умный человек. И направьте ваш ум на то, чтобы как можно более основательно подготовиться к операции и разбить ее на соответствующие этапы. У меня есть серьезные основания полагать, что завтрашний день даст вам достаточно информации для этого…

— А вы, друг мой, не могли бы несколько подробнее остановиться на предварительных этапах? Все-таки пока мне ясно только то, что вся наша команда, до зубов вооруженная, спускается через главное здание МГУ немного ближе к преисподней. А вот что дальше делать?

Алексеич лукаво улыбнулся и сказал мне:

— Пообщайтесь-ка лучше с девушкой. Это вас отвлечет.

И исчез, оставив только заставку в виде березок и позывные «Маяка», на этот раз, похоже, в исполнении Пола Маккартни.

На экране телевизора появилась заставка передачи с надписью: «Спокойной полуночи, малыши». «Ничего себе, малышей укладывают посреди ночи», — подумал я и нажал красную кнопку на пульте телевизора. Тот не выключался. Наверное, батарейки в пульте сели. Преодолев лень, встал и нажал на кнопку выключения на самом телевизоре. Картинка не исчезала, более того, меня легонько дернуло током. Выдергивать вилку из розетки в такой обстановке я не решился, тем более что на экране почему-то появилась Ксения Собчак в весьма фривольном, облегающем платье с глубоким декольте. Хрюша и Степашка, одетые в камуфляжную форму, несколько удивленно смотрели на нее.

— Что пялитесь, зверюги? Давно Ксюшки не видели? И тебе, Ромочка, привет большой из нашей студии в Останкино…

— Привет! А я вот сегодня, Ксюша, анекдот-то про тебя слышал!

— Насчет того, что меня на ипподроме узнали, но не сразу?

— Нет, по поводу твоего дома в стиле хай-тек…

— И вовсе, Ромочка, это и не смешно. Ну нравится мне такой стиль, что тут необычного? Давай я тебе лучше сказочку расскажу…

Хрюша со Степашкой посмотрели друг на друга, и Хрюша сказал:

— Блин, опять она нам полночи спать не даст с этими своими мужиками… Хоть бы постеснялась в прямом эфире-то…

— Заткнись, свиное рыло, а то на шашлык тебя пущу! А что тебе, Рома, сладенький мой, не спится? Может быть, я чем-нибудь помочь могу?

При этих словах Ксюша неторопливо сбросила с плеча явно мешавшую ей бретельку и чуть-чуть углубила и без того весьма откровенное декольте.

— Это что у вас такое, девушка, секс по телевизору, что ли? Я, например, предпочитаю все натуральное, и вообще я женат!

— Ну и что, Романчик, жены-то дома нет, никто нам с тобой не помешает, так что расслабься и получай удовольствие!

— А кто тебе сказал, что я от этого удовольствие могу получить? Мне тут Хью Хефнер (может, слышала такого?) самую свежую порнуху прислал, так и то некогда посмотреть, да и неинтересно уже… А ты тут в детской передаче стриптиз устраиваешь. Срамота!

— Ну ладно, тогда сказочку! Звери, вперед!

На экране к Хрюше со Степашкой неожиданно присоединились Каркуша, кот Котофей и еще три персонажа из передач «Спокойной ночи, малыши», которых я не видел с детских лет. Все они были очень серьезны, вооружены пластмассовыми пистолетами и автоматами и затянуты в камуфляж. Такой формат передачи меня не особо интересовал, но я, памятуя об ударе током при попытке выключить телевизор, все-таки решил досмотреть «сказку» до конца. Сначала дикие и домашние животные спускались в какой-то подвал, ездили на дрезине, бродили по подземному ходу и отстреливались от мультипликационных бандитов. Заунывный Ксюшин голос время от времени комментировал события, рассказывая о необходимости найти какой-то ларец с бабками. «Спокойники», командование над которыми взял на себя Степашка, двигались по пустому метро, пока не напоролись на группу гастарбайтеров, которыми руководил какой-то тип в белом халате с зубными щипцами в руках.

— Как я ненавижу зубных врачей, они садисты, они даже готовы вырвать у вас самое дорогое — ваши имплантанты стоимостью в пять тысяч евро каждый, — пугала зрителей Ксюша.

А в подземке в это время Каркуша схватилась с этим стоматологом — лидером этнической ОПГ и, вцепившись ему в плечо, долбала его клювом по голове. Тот пытался отмахиваться щипцами, даже страшно щелкал ими, но бесполезно. Как только врач-садист упал, все остальные бандиты растворились в темноте. Потом «наши» отыскали ларец, погрузили его на дрезину и двинулись дальше по пустынным тоннелям метро.

По пути звериный отряд оказался взаперти в каком-то бункере, из которого вырвался только с помощью взрыва. А Хрюша, искавший какую-то важную книгу, провалился в библиотеку или архив и зачем-то спер оттуда конституцию Эстонии.

Потом за Котофеем стали гоняться какие-то китайцы, которых Степашке с трудом удалось направить в боковой тоннель, ведущий в логово скинхедов, и закрыть его герметичными воротами, предоставив двум группам разбираться друг с другом.

Как сообщила г-жа Собчак закадровым голосом, конечной целью рейда являлся Мавзолей, в котором лежал Ленин. Но как только звери добрались до него, действие прервалось и появившаяся на экране Ксюша заявила, что продолжение будет через пару дней. Погладив по головам вымазавшихся в грязи Хрюшу со Степашкой, она брезгливо вытерла руки салфеточкой и обратилась ко мне:

— Ну что, Ромочка, не передумал, а то я вся прям горю! Может быть, мне к тебе приехать? Не выгонишь? Вместе и посмотрим твои фильмы, а то мне все какая-то дрянь немецкая в последнее время попадается, даже противно…

— Говорю тебе, женат я! Это раз. Спать хочу. Это два. И завтра у меня важный день — три! Достаточно?

— Жаль мне тебя, Роман Львович! Выпадаешь ты из общественной жизни, а то зажгли бы с тобой… Ну, если миссия твоя требует воздержания, так тут уж ничего не поделаешь.

Ксюша поправила бретельку, спрятала небогатую грудь немного поглубже, лучезарно улыбнулась и сказала:

— А теперь спокойной полуночи вам, девочки и мальчики!

А потом, обращаясь к Хрюше со Степашкой:

— Как же вы мне надоели, сволочи, никакой личной жизни…

Экран телевизора сам собой погас, оставив меня размышлять над тем, не ошибся ли я, упуская столь замечательную возможность расслабиться.

Я налил себе еще один стакан виски и выпил, не дожидаясь даже, пока лед чуть растает и охладит напиток. Уже засыпая, я пробормотал:

— Как же вы мне все надоели, сволочи…

Пробуждение мое следующим утром было на удивление приятным. И хотя часы на камине показывали всего семь сорок утра, я чувствовал себя прекрасно. Все-таки «Фэймос Трахтенберг» — замечательный напиток, я принял вчера вечером литра полтора, а нынче как огурчик! Не в том смысле, конечно, что такой же зеленый и пупырчатый. Просто ощущение свежести после короткой ночи, проведенной на диване, причем еще и в одежде, меня удивило. Правда, в голову лезли какие-то воспоминания, подземные ходы, кучи долларов, непонятно откуда появившаяся Ксения Собчак и прочие обрывки вчерашней ночи. Раздался телефонный звонок. Номер на дисплее был явно незнакомым, но я все-таки решил ответить.

— Ромочка, доброе утро! Это Ксюшка тебя беспокоит. Как спалось?

— Какая такая Ксюшка?

— Ну как же, Романчик, легендарная Ксения Собчак лично, из «Спокойной полуночи». Как мой «Дом-2» закрыли, гады, так я сюда и перебралась.

— А какого хрена ты мне утром-то звонишь, а не ночью?

— Какой ты все-таки невежливый, Роман. Наверное, то, что про тебя в «Пресс-газете» пишут, соответствует действительности!

— Ага. Как и статьи про твою свадьбу!

— А вот в мою личную жизнь попрошу не вмешиваться! Возьму и назло вам выйду замуж!

— За чьего мужа?

— Противный ты все-таки субъект! А мне вот один общий знакомый, которого ты покровителем считаешь, про тебя совсем другое рассказывал, что, мол, и умный ты, и компанейский, и веселый, и начитанный…

Выпалив в пулеметном темпе эту тираду, Ксюша отключилась, а я в очередной раз подумал, правильно ли поступил, и решил, что да. Миссия — превыше всего. Но телефонный номер на мобильнике на всякий случай все-таки занес в память, пометив его как «Спокойной полуночи».

Уже приведя себя в порядок и одевшись, я вспомнил о своем решении самостоятельно обеспечить себя личным оружием. Поизучал вопрос по разным сайтам Интернета и через пару часов был полностью в курсе спецификаций различных видов пистолетов и револьверов. Далеко ходить не хотелось, поэтому я спустился вниз и зашел в Исторический оружейный салон, расположенный прямо у меня в доме.

— Здравствуйте, Роман Львович! Что вам сегодня предложить?

— Как будто не знаете? Маузер мне нужен. Пистолет только, а не карабин. И не тот, выпуска 1912 года, который вы мне пытались всучить в прошлый раз, нагло требуя за него 12 тысяч долларов! Мне нужно нормальное оружие, а не старье какое-то! Лучше всего С 96 Schnellfeuer 1931–1932 годов выпуска калибра 9 миллиметров с магазином на 20 патронов.

— Откуда у вас такое профессиональное знание предмета? Вы же вроде больше по шоу-бизнесу…

— Так, будем мы пистолет искать, нет? А то ведь я опять в «Екатерину» пойду, они мне что хочешь найдут…

Продавец вышел из-за прилавка, подошел к входной двери и повесил на нее табличку «Закрыто». Щелкнув замком, сказал мне:

— Ну что, пойдем в закрома?

«Закрома» оказались не то чтобы обширными, но довольно богатыми. Даже требуемых мне маузеров с возможностью стрельбы очередями оказалось аж три. Я, естественно, выбрал никелированный подарочный образец. Но продавец, глядя мне в глаза, упорно рекомендовал мне черный, чуть побитый ржавчиной пистолет с деревянной кобурой и клеймом «Mauser. Waffenfabrik Obersdorf». Имевшихся у меня знаний немецкого языка хватило, чтобы понять, что сделано это оружие на оружейной фабрике города Оберсдорфа.

— А патроны? — нагло спросил я.

— Патронов не держим. Но скажу вам, что современные 9-миллиметровые патроны, только удлиненные, которыми спецназ пользуется, подойдут. Вот вам один маузеровский для образца. Если в милиции знакомые есть, запросто достанут.

Цену пистолета я даже не спрашивал, подозревая, что будет она весьма высокой. Но, как мне показалось, Роман Абрамович, состояние которого мы потихоньку уменьшали, еще не все потерял в связи с мировым экономическим кризисом и такие траты для него были копеечными.

К тому времени, когда Рогалик с Шуриком пришли ко мне, я уже научился вытаскивать из пистолета магазин, ставить оружие на предохранитель, а также переключать его с одиночного огня на автоматический. Разбирать пистолет я не решился, вспомнив историю о том, как известный полярник Иван Папанин в свое время чуть не спятил, разбирая и собирая свое личное оружие. Его маузер, кстати, я в детстве видел в музее Арктики и Антарктики.

Мои соратники с уважением осмотрели новое приобретение, пощелкали спусковым крючком, а Шурик даже присоединил маузер к деревянной кобуре, приложил ее к плечу, прицелился и сказал: «Вещь!»

Оставив пистолет дома, я положил в карман единственный выданный мне патрон и вместе со своими бойцами погрузился в «Лексус», чтобы для начала заехать к Абраму Семеновичу.

Ювелир встретил меня как родного:

— Роман Львович! Ну что, заказы еще будут? Ваш молодец пульки-то свои забрал уже…

— Знаете, Абрам Семенович, сейчас у нас хоть и кризис, но серебряные пули, скажу вам по секрету, пользуются большой популярностью и считаются хорошим вложением. Вы сделайте мне еще полсотни, но только по этому образцу, — немного озадачив мастера своей речью, я вручил ему штатный 9-миллиметровый патрон, — и, если можно, сделайте заказ к сегодняшнему вечеру, материал у вас еще должен остаться…

Следующей точкой нашего маршрута было главное здание МГУ на Воробьевых горах. Для начала мы объехали его кругом, выяснив, что нужная нам зона «З» действительно нигде не обозначена. Затем осмотрели главный вход, который является наименее часто используемым как студентами, так и преподавателями и сотрудниками МГУ. Все остальные входы-выходы ведут куда-нибудь: к учебным корпусам, спорткомплексу, ботаническому саду, остановкам общественного транспорта. Лишь главный вход не ведет никуда. Он просто выходит на огромную площадь, которая получила название «Университетской». Лишь вдалеке, метрах в трехстах, виднеется смотровая площадка.

Мы обогнули монументальные ступени слева и притормозили внизу перед навечно закрытыми решетчатыми воротами. Справа была также сделанная в виде решетки из толстой арматуры монументальная калитка, по-простому прихваченная цепью с висячим замком. Препятствием для нас цепь, однако, не стала. Хозяйственный Шурик вытащил из багажника машины жуткие антикварные кусачки и всего один раз щелкнул ими. Перекушенное в двух местах стальное звено, звякнув, упало на землю. Рогалик подобрала два металлических полукольца и сунула в карман, а Шурик тем временем с усилием отворил заржавевшую калитку. Потом молча вернулся к машине, уложил в багажник щипцы и достал аэрозольный баллончик с WD-40. Тщательно обрызгал смазкой петли, проверил, насколько тихо и мягко теперь открывается-закрывается калитка, и вместе с нами подошел к металлической двери, слева от которой через гранитные плиты проросло небольшое дерево. Мы с Рогаликом наблюдали, как дипломированный историк достал из кармана выданный ему накануне Цаном лазерный приборчик и поднес его к замочной скважине. Затем пощелкал кнопками, посмотрел на дисплей и сказал: «Все готово, можно отдавать Ивану, чтобы делал ключ. Эта штука запоминает все внутренние размеры скважины с микронной точностью, а потом подключается к станку, который автоматически обрабатывает заготовку, превращая ее в точную копию ключа». В заключение Шурик обрызгал смазкой скважину и петли двери, а на выходе аккуратно повесил цепь с нетронутым замком на место, соединив ее в месте разрыва найденной поблизости проволокой.

Сориентировавшись на местности и подготовив плацдарм для наступления, мы сели в «Лексус» и отправились по Мичуринскому проспекту в сторону Солнцева. Затем свернули на МКАД и через пару километров снова въехали в город, но уже по Сколковскому шоссе. Немного попетляв, свернули направо, чуть не доезжая Макдоналдса, а затем выбрались на Рябиновую улицу и остановились у кафе «Рябина».

— Вот что, Шурик, — сказал я, — проводи-ка даму к директору. Ей нужно кое-какие документы забрать.

Рогалик непонимающе посмотрела на меня и было открыла рот, чтобы спросить, какого хрена ей сдался директор кафе «Рябина».

Я коротко приказал: «Выполнять!» — и был приятно удивлен тем, что оба моих соратника пулей выскочили из машины и потрусили к заведению. «Да, все-таки великая вещь дисциплина, — подумал я, — а ведь всего-то несколько дней прошло…»

Минут через пять Рогалик передала мне большой конверт. Открыв его и убедившись в том, что там лежат обещанные документы, я вернул его обратно, сказав:

— Теперь все это снова твое!

Несколько минут бывшая бомжиха перебирала документы, лежавшие в конверте: свидетельство о собственности на квартиру, список возвращенного имущества, ПТС и регистрационное удостоверение на машину, кстати, восстановленную Равшаном для себя, всякие другие квитанции, договоры и прочие бумажки. Быстро вытащила и разорвала в клочки доверенности, которые еще на Черкизоне заставил ее подписать Джамшуд-Никодим. После этого посмотрела мне прямо в глаза, поцеловала в щеку, отвернулась к окну и всхлипнула.

— Это ты Рамиля благодари, он почти всю работу проделал. Я тут фактически ни при чем.

Рогалик, однако, не ответила и вообще молчала всю дорогу до Ленинградского проспекта, лишь время от времени тяжело вздыхая. Только когда мы добрались до дома Веры Григорьевны, она собралась с духом и сказала:

— Ну, все, теперь только Джамшуд остался. А дальше можно или умирать, или снова жить…

Пока мы проводили разведку и решали проблемы Рогалика, Рамиль и Тыну занимались вопросами вооружения. Как выяснилось, имея деньги и связи, в Москве можно достать все, что твоей душе угодно. Для начала они отправились к сокурснику и старому другу подполковника, который трудился в управлении по лицензионно-разрешительной работе. У него время от времени скапливалось довольно большое количество всякого рода нелегального оружия, изъятого у частных охранных предприятий и подлежавшего уничтожению. В двух огромных сейфах лежали пистолеты и автоматы, которые были заведомо некриминальными, то есть еще не использовались преступниками. Главное, у части этого оружия не было серийных номеров. Их или не выбивали изначально, или просто спиливали. Минут через тридцать Тыну, придирчиво изучавший каждый экземпляр, выложил на стол новенький, похоже практически не бывший в употреблении израильский автомат «узи» без номера.

— Да, — сказал Дугушев, осмотрев оружие, — это, похоже, моссадовский вариант. Они часто номеров не ставят вообще, особенно когда за границей работают. А что у нас с патронами?

Патронов для «узи» было не очень много: полный магазин, прикрепленный к автомату, и еще два десятка россыпью. Зато вот «родных» маузеровских лежала целая цинковая упаковка в 500 штук. Тыну по-простому уложил боеприпасы в ашановский пакет. Зато автомат, врученный ему приятелем Рамиля, был упакован в красивый пластиковый кейс, похожий на те, в которых хранят электродрели или фирменные наборы отверток и гаечных ключей. Сложнее дело обстояло с пулеметом. Вполне рабочий станковый «максим», изъятый у президента какого-то банка, был слишком тяжел, а РПК (ручной пулемет Калашникова) был без магазинов и патронов. Но наши снабженцы решили забрать его, справедливо рассудив, что магазины и патроны найти легче, чем сам пулемет.

Отыскать взрывчатку и детонаторы никаких сложностей не составляло. На складе ОМОНа, где подполковник был своим человеком, этого добра было полно, и Рамилю оставалось только упаковать килограмма два пластиковой взрывчатки типа ПВВ-5А и детонаторы, таймеры, бикфордов шнур, а также с десяток светошумовых гранат в специальные противоударные контейнеры.

Сложнее, как ни странно, вопрос обстоял со средствами индивидуальной защиты. Рамиль, заскочив в Департамент тыла, запасся письмом, в соответствии с которым ему доверялось обеспечение «отряда специального назначения под командованием Трахтенберга Р. Л.» спецсредствами и необходимой в боевой обстановке амуницией. Пять облегченных бронежилетов для людей нормального сложения нашли сразу, а вот для Рогалика и Жоржика подобрать ничего не удавалось. Наконец где-то в глубинах склада обнаружили детский жилетик, который, похоже, подходил даме, а вот бедный француз оставался беззащитным. Зоркий Тыну, однако, высмотрел бронированную защитную раковину, которая должна была прикрывать гениталии, и не без оснований заявил, что для Жоржика это гораздо важнее, чем бронежилет. Кроме того, для него был взят облегченный спецназовский щит, которым, в крайнем случае, тоже можно было прикрыться. На щите красовалась грозная надпись «Московский ОМОН». Каждому из бойцов был выбран и соответствующий защитный головной убор, поскольку путешествия под землей, как правило, связаны с проходом через низкие ходы, лазы и тоннели, в которых голову необходимо беречь в первую очередь. К пяти натовским кевларовым шлемам типа PGST Тыну добавил одну голубую с буквами UN для француза. Себе же он выбрал валявшуюся в углу стальную немецкую каску М-18, которая как нельзя лучше смотрелась вместе с его фашистским автоматом. Ну а дальше пошли мелочи, разгрузочные пояса, фляги, подсумки и другие необходимые в боевом хозяйстве вещи. Вся амуниция была загружена в огромный баул наподобие тех, в которых хоккеисты носят свою форму. Правда, предназначение баула выдавали его камуфляжная расцветка и ствол пулемета, немного торчавший наружу.

Вера Григорьевна с самого утра приступила к выполнению своего ответственного задания — ведь только Рогалик была полностью одета в форменное обмундирование. В магазине спецодежды «Легион» она, в соответствии с тщательно записанными ей размерами, приобрела шесть комплектов камуфляжа и непромокаемой обуви. Пять из них были, как и у Рогалика, в черно-коричнево-зеленых тонах, наиболее соответствующих цветовой гамме подземки, а вот шестой, самый маленький, предназначался, похоже, для эксплуатации в уличных условиях и был выдержан в серо-голубых тонах. Понятное дело, достался он в конечном счете Жоржику, который вовсе не переживал по этому поводу. В каждый комплект униформы, кроме нижнего белья защитного цвета, брюк, курток и обуви, входили камуфляжные банданы, носовые платки, перчатки двух видов (с пальцами и без), ремни, подтяжки и даже шлепанцы (как потом пояснила Вера Григорьевна, чтобы давать ногам отдых).

Ровно в три часа дня мы с Шуриком (Рогалика оставили дома под присмотром Клюшки) на нашем «Шевроле» с мигалками выехали в сторону Самотечной площади, где в одном из Самотечных же переулков у нас была назначена встреча с Цаном и Жоржиком. Они с самого утра занимались подбором и проверкой необходимого нам электронного оборудования и средств связи. С трудом отыскали ворота с загадочной красной буквой «М» сверху и трижды посигналили. Ворота со скрипом стали отодвигаться в сторону, пропуская микроавтобус в заросший кустами и сорняками двор, где нас уже ждали представители «иностранного легиона». В полуразвалившемся строении, которое, как выяснилось, когда-то принадлежало Метрострою, на огромном столе лежали различные приборы. К своему стыду, я смог определить предназначение только трех-четырех образцов.

Иван Васильевич Цан встал в позу экскурсовода и, водя лазерной указкой по кучкам различных гаджетов и девайсов, начал просвещать нас относительно того, что нам придется таскать с собой в подземелье. Для начала нам были продемонстрированы восемь мобильных телефонов, сделанных на базе «Нокии». Отличались они от обычных в первую очередь отсутствием так называемого «полицейского чипа». Определение их номеров было невозможно для всех, кроме нас. Для этого аппараты подверглись конструктивной доработке. Все наши номера были закодированы и набирались кнопками от 1 до 7. Кнопка 0, если ее нажать и удерживать, обозначала общий вызов, а 9 — сигнал «прошу помощи». Продвинутая система навигации позволяла в режиме реального времени «увидеть» каждый аппарат, причем система работала и в закрытых помещениях, правда лишь в радиусе десяти метров. Более того, для того, чтобы определить местоположение любого аппарата с мобильным номером, нужно было просто набрать его на клавиатуре и нажать сочетание «звездочка» — «решетка». Прослушивание наших разговоров посторонними было исключено благодаря остроумной системе шифрования сигнала. Кроме того, аппараты давали возможность подмены номера, а также содержали множество полезной информации, в том числе и отсканированные карты подземных коммуникаций Москвы. Вполне естественно, никакой оплаты разговоров не предусматривалось, а сами телефоны могли автоматически переключаться и входить в любую сеть от МТС до «Скайлинка».

Семь комплектов беспроводных гарнитур гарантировали связь между собой не только по телефонным каналам, но и по ультравысоким радиочастотам, что было немаловажно под землей. Китаец сообщил мне, что гарнитуры замечательно встраиваются в любой защитный шлем, а при желании могут быть просто подвешены за ухом. С помощью этих же гарнитур можно было, переключая каналы, ловить сигналы установленных нами подслушивающих устройств или, как назвал их Цан, устройств дистанционного контроля.

Следующая группа предметов непонятного на первый взгляд назначения оказалась индивидуальными блокаторами связи, которые глушили в радиусе ста двадцати метров на поверхности и двадцати — под землей все частоты, кроме наших. Потом нам были показаны лазерные сканеры и тепловизоры, способные определять присутствие живых организмов в пределах десяти метров в любой среде, очки, которые служили дополнением к приборам ночного видения, закупленным Рогаликом, отпугиватели животных: от крыс до крокодилов, а также изготовленные в виде ручек лазерные излучатели, способные на расстоянии в полметра за пять секунд перерезать стальной прут в палец толщиной. Единственным недостатком их был всего лишь тридцатисекундный ресурс работы.

— А вот это, — с гордостью сказал Цан, — самое главное наше оружие — самый мощный в мире и одновременно самый компактный ноутбук, который может контролировать сотни параметров, перемещения людей и механизмов, мгновенно вычислять маршруты и корректировать их по ходу движения, а также имеет предустановленные базы данных на любой случай. Естественно, все наши индивидуальные приборы скоммутированы с ним. Видимо, мне с компьютером придется большую часть времени проводить рядом с вами, уважаемый Роман Львович, чтобы вы в любой момент могли задать интересующий вас вопрос и получить исчерпывающую информацию.

— А мне можно вопрос? — спросил Жоржик.

— Разрешите, Роман Львович?

— Пожалуйста, мне самому интересно посмотреть систему в действии.

Жоржик, немного виновато посмотрел на нас и сказал:

— Вы, возможно, будете смеяться, но мне очень нужно найти того молодого человека, о котором я вам, Ромочка, рассказывал. А вот как это сделать, я не знаю. К телефону он не подходит, адреса не оставил…

— Вот что, господин Жоржик, — сказал Цан, — для этого вам мои возможности не нужны. Берите свой телефон (вот он, седьмой по счету) и набирайте телефон искомого гражданина. Набрали? Теперь нажимайте «звездочку», потом «решетку» и смотрите на дисплей.

На дисплее сначала появилась маленькая стрелочка, которая, казалось бы, хаотично бегала по всему его пространству. Потом стала постепенно проявляться карта Москвы. Стрелочка устремилась в район центра и замерла где-то между площадью Киевского вокзала и набережной Тараса Шевченко. Цан взял из рук француза аппарат и, нажимая на боковой его поверхности кнопку «плюс», стал укрупнять фрагмент карты.

— Вот, — сказал он, — набережная Шевченко, дом 2, глубина примерно пятнадцать — семнадцать метров. Не знаю, как сам ваш молодой человек, но аппарат его находится ниже уровня поверхности. Кстати (опытный взгляд китайца уловил легкое движение курсора), похоже, аппарат двигается, хотя и медленно. Похоже, жив ваш товарищ, хотя и под землей.

— Тамбовский волк ему товарищ! — Жоржик был необычно агрессивен и категоричен. — А вы мне поможете потом его отыскать?

Получив наши заверения в том, что его враг — наш враг, соотечественник Николя Саркози и Люка Бессона успокоился и даже стал насвистывать какую-то мелодию, в которой угадывались мотивы «Марсельезы».

Заранее предупрежденный об особенностях оплаты, я попросил у Шурика выданный ему пакет, в котором находилось двести тысяч долларов в стодолларовых, но бывших в употреблении купюрах. Цан взял его и удалился в глубь строения. Через некоторое время он вышел и показал Тыну, Шурику и Жоржику на лежавшие рядом со столом коробки и ящики. Упаковка и погрузка в багажник «Шевроле» наших спецсредств заняла не более пяти минут. Мое сердце несколько успокоилось. Еще середина дня, а, судя по докладам моих подчиненных, наша армия уже почти полностью укомплектована, а большая часть бойцов даже получила индивидуальные средства связи. Вот только о продовольствии мы в спешке забыли.

— Итак, — надув щеки, объявил я, — мне кажется, что личный состав заслужил хороший обед. Загружаемся в машину и едем в «Черную кошку»! Мои бойцы, воодушевленные речью командира, быстро заняли свои места в микроавтобусе, и «Шевроле», троекратно посигналив, выехал со странного пустыря в переулок и двинулся вперед навстречу обеду и новым приключениям…