Когда Годрик сделал остановку на ночь, полная луна поднялась уже достаточно высоко. Мейрионе показалось, что он готов продолжить путь, а она так устала…

Она шла рядом с лошадьми, бросая сердитые взгляды то на Годрика, то на брата, и Демьен, сидя на серой в яблоках кобыле, с сочувствием посматривал на сестру. Годрик, держа в одной руке повод, а в другой веревку, смотрел только на узкую, петлявшую вдоль реки тропинку, стоически избегая взглядов спутницы.

С того самого момента, как они покинули постоялый двор, не было произнесено ни одного слова и Мейриона не сделала ни одного жалобного вздоха. Она не жаловалась даже тогда, когда валежник впивался ей в ноги, протыкая тонкую подошву башмаков, или когда ежевика царапала лодыжки. Даже несмотря на то что у нее появилось платье, она чувствовала себя замерзшей и несчастной.

Наконец Годрик спешился и указал на ровный участок земли.

– Устроим лагерь здесь.

Над ними ухнула сова, громкое кваканье лягушки раздалось в ночи. В нескольких шагах от них журчал среди камней небольшой ручей, кроны деревьев образовывали огромный лиственный полог, загораживающий звезды. Вид поляны рождал в душе умиротворение, и при других обстоятельствах Мейрионе здесь очень понравилось бы.

Монтгомери развязал Демьена, и тот мгновенно спешился.

– Ты неплохо держишься на лошади, парень. Даже взрослому мужчине нелегко было бы усидеть в седле со связанными руками.

Демьен ответил на слова Годрика улыбкой, и Мейриона бросила на брата мрачный взгляд. Предатель!

Демьен потянул свою малорослую лошадь к поросли поздней летней травы.

– Далеко нам еще ехать?

– Если мост не размыло дождями, мы будем на месте через два дня.

– А куда ты нас везешь? – спросила Мейриона, прерывая добровольно возложенный на себя обет молчания.

Годрик поднял брови, словно поддразнивая ее.

– В свою пещеру.

Мейриона в раздражении стиснула зубы.

– Ты в самом деле живешь в пещере? – Глаза Демьена расширились.

– Конечно, нет. – Годрик, смеясь, похлопал мальчика по плечу. – Мы едем в Монтгомери.

– Это замок?

– Да, малыш, отличный замок. А теперь хватит вопросов – иди и набери хвороста для костра. Да возвращайся скорее и не отходи далеко.

Демьен кивнул и, посвистывая, быстро двинулся прочь.

Чувствуя, как внутри ее снова поднимается раздражение, Мейриона хмуро посмотрела вслед брату. Лучше бы Демьен сидел дома.

Она перевела взгляд на Годрика.

– Ты зря вбиваешь ему в голову дурацкие мысли. Демьен не может стать лучником.

Годрик наклонился к ручью, чтобы наполнить бурдюк.

– Нет уж, позволь ему принять собственное решение.

– Но он еще ребенок!

– Зато кажется весьма сообразительным. Мне было почти столько же, когда мой отец решил сделать из меня рыцаря.

– Твой отец? Ты имеешь в виду графа Блэкхока?

– Да. – Запрокинув голову, Годрик сделал большой глоток, затем протянул воду Мейрионе, и она в нерешительности посмотрела на бурдюк. – Смелее, вода не отравлена.

Мейриона покраснела. Он что, читает ее мысли?

– Твои насмешки меня не волнуют. – Она решительно поднесла бурдюк к губам.

Вода оказалась такой прохладной и восхитительной на вкус, что от удовольствия ей хотелось закрыть глаза, но Мейриона не позволила себе расслабиться.

– Мы говорили о Демьене, – произнесла она холодно. Годрик хмыкнул.

– Есть много вещей, которым ничего не умеющий мальчишка может научиться.

– Хромой мальчишка…

– Но в остальном-то он здоров. Мейриона поджала губы.

– Хочешь сказать, ты лучше знаешь, что нужно моему брату?

– Если выбирать между заточением и приобретением ремесла, которое может помочь ему в жизни, то – да.

– Я не держу брата в заточении, я пытаюсь оградить его от несчастий.

– Ты ограждаешь его от жизни.

– Неправда!

Мейриона подняла хворостину и, повертев в руках, разломила ее пополам. Услышав позади шорох листьев, она обернулась и увидела, что Демьен возвращается с хворостом. Раздражение охватило ее. И почему мужчины всегда так уверены, что все знают? Она переводила взгляд с брата на Годрика, переполняясь уверенностью, что им удастся спастись.

– Мои люди найдут нас.

– Твой брат отправился на поиски один. Мейриона сделала вид, что впервые об этом слышит, и обратилась к брату:

– Это правда?

Демьен положил охапку дров в центре небольшой поляны.

– В деревне поднялся шум, зазвонил колокол, и все куда-то отправились. Тогда я выбрался из спальни отца, чтобы быстрее оказаться за стенами замка. Мне просто повезло, что удалось тебя найти.

Мейриона упала духом.

– Ты хочешь сказать, что меня даже не ищут? Демьен сконфуженно пожал плечами:

– Ну не знаю. Я подумал, что ты сбежала, чтобы не выходить замуж за дядю Пьера.

Годрик хмыкнул:

– Если бы ты вышла замуж за меня, я бы никому не позволил похитить тебя. Что за слабак твой новоиспеченный муж?

– Если мой муж не похищает невест по ночам, это вовсе не означает, что он слабый, – раздраженно заметила Мейриона.

Годрик пожал плечами:

– Я делаю то, что должен, чтобы сохранить принадлежащее мне.

Мейриона угрюмо опустилась на упавший ствол дерева, привычным движением разгладила на коленях юбку и отвернулась от Годрика.

– Разведи костер, парень. – Годрик бросил Демьену огниво.

Мейриона искоса взглянула на брата:

– Он не…

Но тут она перехватила взгляд Демьена, и слова застряли у нее в горле. Кажется, он здорово разозлился на нее.

Подойдя к куче хвороста, Демьен опустился на колени, неловко подогнув больную ногу, сложил два полена, одно на другое, и набросал сверху тонкие веточки, затем взял в руки огниво. После нескольких попыток появилась искра, но тут же погасла. Костер никак не загорался.

Мейриона было поднялась, но Демьен так посмотрел на нее, что она поняла: стоит ей вмешаться, и он никогда не простит ее.

Искры вспыхивали и гасли в ночи. Напряжение росло. Мейриона видела, что Годрик краем глаза тоже наблюдает за мальчиком; она вцепилась в бревно, на котором сидела, и не двигалась с места. Казалось, что даже лес притих; молчание становилось тягостным, а тщетные попытки Демьена развести огонь не давали никакого результата.

Наконец Годрик повернулся и обратился к мальчику:

– Кто учил тебя разводить костер?

Мейриона вздрогнула от осуждения, прозвучавшего в голосе Годрика.

– Он не слуга, – прошипела она.

Под суровым взглядом Годрика остатки самообладания покинули Демьена. Губы задрожали, в глазах появились слезы.

– Никто, сэр, – ответил он, нервно теребя в руках тонкие веточки. – Я раньше никогда не разводил костер.

Этого Мейриона уже не могла выдержать:

– Тебе нет необходимости разводить огонь, Демьен. Дома не было в этом нужды, нет и сейчас.

– А ты когда-нибудь разводила огонь? – Монтгомери бросил на нее насмешливый взгляд.

Вместо ответа она лишь пожала плечами. Демьен продолжал переминаться с ноги на ногу.

– Мейриона говорила, что из-за больной ноги я могу упасть в очаг.

Выражение лица Годрика смягчилось.

– Возможно, это было правильно, когда ты был ребенком, но теперь ты уже почти взрослый.

Смотри сюда, парень. – Годрик опустился на колени рядом с Демьеном. Мальчик кивнул.

– Никто ведь и не рассчитывает, что ты можешь делать то, чего не делал никогда раньше, понятно?

Демьен снова кивнул.

– Давай сначала сложим сухие листья и маленькие веточки, которые загораются легко. – Годрик захватил пригоршню листьев и уложил их в небольшой холмик.

Мейриона нахмурилась. Годрику следовало бы знать, что огонь опасен для детей. Брат может в любую секунду поскользнуться и упасть. Ей хотелось сказать это вслух, но все же она удержала себя.

– Теперь берем еще веточки и складываем вокруг. – Годрик с помощью Демьена соорудил небольшой навес над кучкой сухих листьев. – Не клади слишком плотно, огню нужен воздух. Теперь дай-ка мне кремень.

Увлекшись, они склонились над костром, и когда кремень высек искры, костер загорелся. Годрик тут же раздул пламя и начал добавлять более крупные ветки, а затем подложил два самых толстых бревна.

Мейриона наблюдала за братом, и ей казалось, что Демьен взрослеет на глазах. Он больше не был тем неуклюжим ребенком, за которым нужно постоянно следить. Как же быстро летит время!

Годрик положил руку на плечо Демьена:

– Завтра потренируешься сам.

Мальчик посмотрел на похитителя, словно на мессию, вновь сошедшего на землю, потом собрал груду листьев и, глядя на огонь, улегся на свой плащ.

Тщательно вытерев руки, Годрик открыл седельную сумку и протянул Мейрионе кусок сыра и сухой хлеб.

– Ешь, завтра нам рано выезжать.

Мейриона, не чувствуя вкуса, начала жевать, погрузившись в мечты о побеге, но, когда она, очнувшись от грустных мыслей, заметила, что Демьен и Годрик тихо беседуют у костра, раздражение вновь поднялось в ее душе. Просто сбежать не удастся. Монтгомери слишком быстр, слишком силен, чтобы она могла одержать верх. Ей придется использовать опиум, запрятанный в кромке рубашки. Но сколько же порошка надо дать человеку его комплекции? Слишком большая доза может убить его, слишком маленькая только приведет в ярость.

В замке Монтгомери наверняка есть лекарь, у которого можно все разузнать. А потом они с Демьеном убегут.

Как только план приобрел четкие очертания, сухая еда показалась Мейрионе гораздо вкуснее, но тревога все же осталась. Почему же ее душа все время стремится к невозможному?

Когда Демьен повернулся на спину и закрыл глаза, Годрик поднялся, подошел к ней и без приглашения уселся рядом.

– Покажи мне свои ноги.

Она недоумевающе посмотрела на него:

– Зачем?

– Хочу их осмотреть.

Запрятав ноги под юбки, Мейриона зло посмотрела на него.

– Я не лошадь, чтобы меня осматривать.

Ей показалось, что Годрик сдерживается из последних сил.

– Не считая моей мачехи, ты самая несносная женщина, которую я когда-либо встречал. Показывай ноги!

Мейриона нахмурилась и таким резким движением забросила ногу к нему на колено, что он вздрогнул и сердито посмотрел на нее, а затем, пробормотав что-то о вероломстве женщин, подтянул ее ногу поближе. Чтобы не упасть, Мейрионе пришлось ухватиться за край бревна.

Ее натертая кожа уже начинала вздуваться на подошвах водянистыми пузырями.

– Почему ты мне не сказала?

– Лучше покрыться волдырями, чем ехать в одном седле с бастардом, – ответила она резко.

Годрик дотронулся до одного волдыря, и она поморщилась.

– Считаешь меня чудовищем?

– Заставляешь женщину идти пешком, в то время как сам едешь верхом.

Годрик посмотрел на нее долгим взглядом, золотые блики огня плясали в его волосах.

– Все верно. Я делал и это, и кое-что похуже. Она пренебрежительно фыркнула:

– Итак, ты не намерен этого отрицать и даже утверждаешь, что совершал кое-что и похуже.

Он опустил ее ногу и наклонился так низко, что Мейриону бросило в жар.

– Я не заставлял тебя идти пешком, и тебе это хорошо известно.

– Значит, это моя вина?

Он быстрым движением заправил ей волосы за уши, и от этого прикосновения по ее телу прошел чувственный холодок.

– Не стоит спорить о прошлом. Давай начнем все сначала как супруги Уайтстоун.

– Я уже замужем, сэр. – Голос Мейрионы так дрожал, что мог вот-вот сорваться.

– Так оно и есть.

Годрик встал и молча протянул ей веревку, как некий зловещий символ. Огромного роста, в черных кожаных обтягивающих штанах и высоких сапогах, он выглядел как прекрасный ангел мести, посланный вершить суд над неверными.

– Пора спать. – Его голос звучал ровно и непреклонно. Сердце Мейрионы отчаянно забилось. Ее привяжут, словно животное! Она посмотрела на деревья, испытывая сильное желание убежать, но Годрик был слишком быстр и силен. Кроме того, она не могла бросить Демьена.

Мейриона с достоинством поднялась, подошла к нему и с молчаливой покорностью протянула руки, но неожиданно Монтгомери заключил ее в крепкие объятия.

– Наступит день, когда ты сама захочешь этого, – прошептал он.

Его голос проник в самые глубины ее сознания, так же как тепло и сила его рук проникали в ее бедра, когда они стояли у подножия скалы. «Никогда», – кричал разум, но ей не хватало дыхания, чтобы произнести хоть слово.

Годрик взял ее руки и, задержав пальцы на внутренней стороне запястий, стал рисовать большими пальцами чувственные круги. Трепетное чувство охватило Мейриону – смесь страха и желания.

Осторожно соединив запястья, Годрик аккуратно обмотал их веревкой, и ей показалось, будто змея неспешно обернулась вокруг ее рук. Словно зачарованная, она смотрела, как он завязывает тугой узел, пряча концы так, чтобы пленница не смогла дотянуться до них.

Просунув пальцы под веревку, Годрик проверил, не слишком ли туго затянуты узлы и не причинят ли они ей боли.

Затем он расстелил плащ и помог ей устроиться.

– Будешь спать здесь.

Мейриона легла, чувствуя себя совершенно обессиленной. Демьен уже дремал, и отблески огня дрожали на его щеках.

Годрик сел у ближайшего дерева и, опершись спиной о ствол, устало вытянул ноги. Он был так близко, что Мейриона могла бы коснуться его, если бы ей удалось избавиться от пут. Затем рука медленно скользнула по ее плечу, собственническим жестом собирая локоны…

Мейриона хотела потребовать, чтобы он немедленно прекратил, но рука была такой теплой, такой успокаивающей, что желание ссориться быстро пропало. Поджав покрытые синяками ступни, она поплотнее закутала их в юбку и затем под громкое кваканье лягушек и унылое стрекотание цикад медленно погрузилась в успокоительный сон.

И тут же хмельные, беспокойные, полные страсти сны нахлынули на Мейриону. Она вздрогнула, сквозь сон ощутив, как Годрик обнимает ее сильными руками, а затем, покорившись, уютно прижалась к нему.

Когда ее разбудило громкое лошадиное ржание, казалось, что прошло лишь несколько минут.

– Что у нас тут? Голубки крепко спят?

Она широко распахнула глаза: огромный волосатый мужчина возвышался над ними, держа длинный меч у горла Годрика.