Мейриона испуганно отшатнулась:

– Что ты делаешь?

Схватив за волосы, Годрик оттянул назад ее голову:

– Молчи, пленница.

Где-то глубоко внутри Мейриона почувствовала смирение. Что бы ни случилось, он не причинит вреда ни ей, ни ее людям и позаботится о ее землях. Уайтстоун будет в безопасности, как и она, даже несмотря на то что у ее горла замерло лезвие кинжала.

Вдыхая теплый, успокаивающий запах любимого, Мейриона закрыла глаза и расслабилась.

– Ты что, совсем не боишься?

– Нет.

Годрик нежно поцеловал ее.

– А следовало бы.

Опустив кинжал, он скользнул острием по линии ключицы. Потом послышался треск разрезаемой ткани, и платье раскрылось от шеи до талии. Мейриона с трудом задышала, пытаясь освободиться от сковывавших запястья пут.

– Годрик?

Он тихо засмеялся:

– Ш-ш. Верь мне. Желание охватило ее.

– Я верю.

Кинжал нырнул ниже, и разрез дошел до бедер. Холодный воздух ласково огладил ее живот. Кончик кинжала царапнул поверхность кожи, послав к ее естеству раскаленную добела искру желания.

Мир вокруг закружился.

– Милорд, – прошептала Мейриона.

Он нежно провел подушечками пальцев по обнаженной коже, и желание окончательно захлестнуло ее. Неторопливым движением Годрик ухватился за края разрезанной одежды и вдруг резко рванул ткань. Платье распалось, как створки необычных ворот.

– Теперь ты вся моя!

Глаза Мейрионы широко раскрылись, она неотрывно наблюдала за ним. Взгляд Годрика был пристальным и суровым, но в нем кипело желание. Это был не обольстительный Годрик их последней ночи, а мужчина, сдерживающий пылавший внутри огонь.

– Годрик… – Мейриона вся дрожала от охватившей ее страсти. – Я хочу тебя.

Когда он резким движением разорвал шнурки на своей опояске, его мощный член, затвердевший от прилившей крови, вырвался на свободу.

Упав на ее обнаженное тело, Годрик тут же вошел в нее.

– Сегодня я не буду нежным!

Мейриона обхватила его бедра, стараясь вобрать его как можно глубже.

– И не надо, милорд.

Она глубоко вздохнула, когда он вышел, затем удовлетворенно застонала, когда Годрик снова начал вводить в нее свою плоть. Она наслаждалась его потребностью обладать ею. На сей раз его любовь была жесткой, быстрой, почти грубой, но Мейриона понимала, что только так он может выплеснуть скопившийся гнев.

Она сжала ноги, стараясь показать своим телом, как сильно хочет принадлежать ему, как сильно его любит и как виновата перед ним.

Судороги экстаза сотрясли мощное тело Годрика, потом его тело замерло, и он пристально посмотрел на нее.

Когда он резко оставил ее и отодвинулся, Мейриона покорно вздохнула.

– Годрик, мне нужно… – Ее щеки зарделись.

– Я знаю.

Она потянула веревку. Как досадно, что ей не удалось к нему прикоснуться!

– Мейриона. – Годрик провел пальцем по ее телу, от шеи до распухших интимных губ, и это прикосновение обожгло ее и без того разгоряченную кожу.

Она извивалась, пытаясь освободиться от веревок. Когда Годрик укрывал ее своим телом, ей было жарко, но сейчас холод стал пощипывать самые чувствительные места.

– Годрик? Зачем ты так?

Ледяная мрачность проступила в его взгляде.

– Возможно, ты лживая маленькая лисица, но твое тело принадлежит мне.

– Милорд?

Его губы превратились в холодную, жесткую линию.

– Я велел тебе не называть меня так. Мейриона задрожала:

– Годрик, пожалуйста!

– Я всего лишь беру то, что мне следовало взять много лет назад.

Горячие, жгучие слезы подступили к ее глазам. Ну как же он не может понять?

– Всем сердцем клянусь тебе, я не лгу. – Мейриона посмотрела на кольцо, лежащее на тюфяке. – Пожалуйста, возьми его.

Не отвечая, он натянул штаны и, разгладив их на бедрах, словно смахнув прикосновение ее рук, вышел из шатра.

Два часа спустя Годрик разрезал ее путы, затем швырнул ей нижнюю рубашку и простое коричневое платье с тонким пояском.

– Одевайтесь, графиня.

– Милорд?

– Замолчи, или я снова свяжу тебя.

Ее обдало холодом. Как же ей убедить его в своей искренности? Она надеялась, что, как только его гнев уляжется, благоразумие вернется к нему, поэтому молча оделась, решив в самое ближайшее время доказать, что она верит ему и… хочет его.

Схватив отцовский перстень, Мейриона опустила его за пазуху.

Несколько минут спустя она уже сидела на коне, и Годрик сзади крепкой, мускулистой рукой обхватывал ее талию.

Когда первые розовые сполохи окрасили утреннее небо, настроение Годрика стало еще более мрачным. Его войско уже подошло к стенам Уайтстоуна, и Мейриону все больше охватывало чувство тревоги.

Замок, высокий и внушительный, возвышался перед ними. Он стал казаться ей еще выше, когда Годрик подвел своих людей по склону горы к массивным деревянным воротам.

Лучники шли впереди, за ними шли латники, и замыкали колонну грозные рыцари. Пока был жив Айуэрт, Уайтстоун представлял собой довольно сильную крепость. Теперь без его руководства замок не продержится и дня. Годрик слишком хорошо вооружен, его люди обучены и подготовлены к бою. Мейриона молилась лишь о том, чтобы стычка была недолгой и сдача последовала как можно скорее, – только так можно было предотвратить напрасные потери.

Словно читая ее мысли, Годрик медленно достал из-за голенища сапога кинжал.

– Прислонись ко мне.

Она повиновалась, сердце ее бешено колотилось. Холодная сталь кинжала коснулась ее горла.

– Не двигайся, – приказал он.

Раздались звуки множества труб, возвещавшие о прибытии войска под стены Уайтстоуна, и внимание Годрика переключилось на каменные стены и закрытые ворота. В бойницах замелькали головы защитников замка, похожие на маленькие черные точки.

– Откройте ворота! – Сильный голос Годрика прорезал утренний воздух. Мейрионе вспомнились слова Байрона: «Миледи, хозяин скорее отдаст собственную жизнь, чем причинит вред кому-нибудь из своих». «Пожалуйста, пожалуйста, – молила она, – пусть они покорятся без боя!»

Откинув голову назад, Мейриона позволила кинжалу вплотную приблизиться к своей обнаженной шее.

– У него наша госпожа, – услышала она пронзительный визг.

– Леди Мейриона?

– Да, миледи!

– Откройте ворота. Немедленно! – снова приказал Годрик, потом намотал ее волосы на кулак, и острое лезвие холодно сверкнуло у ее горла.

Святые угодники! Она должна бы перепугаться до смерти, но все, о чем Мейриона могла сейчас думать, это то, как от его прикосновений мороз возбуждения пробегает по ее коже. Даже в этот момент она скучала по его крепким объятиям, по его требовательным и ласковым пальцам.

Над стеной крепости показались покрытые шлемами головы, затем над самой высокой башней медленно поднялся белый флаг.

Еще через несколько минут Мейриона услышала, как прозвучал приказ открыть ворота. Кованая решетка, скрипя и громыхая, потянулась наверх.

Годрик пришпорил Мстителя. Мейриона прикрывала Годрика своей грудью и поэтому не опасалась, что его застрелит какой-нибудь отчаянный лучник. За ними следовали сотни воинов Дракона.

Когда они въехали через ворота во внутренний двор Уайтстоуна, Мейриона подняла глаза и увидела, что на них через бойницы смотрят десятки глаз. Во дворе царило напряжение.

Пьер, прихрамывая, вышел во двор, тяжелый меч на растянутой перевязи волочился за ним. Мейрионе даже стало жаль своего несостоявшегося мужа. Теперь перед ней был всего лишь павший духом старый человек, который очень любил ее отца.

Пьер поднял глаза, и в его взгляде Мейриона прочла боль и обвинение в предательстве.

– Я любил тебя, – просто сказал он. Мейриона облизнула губы. С кинжалом, приставленным к горлу, она не могла опустить голову.

– Неправда, ты не меня любил, дядя.

– Я научил тебя всему, а ты стала шлюхой. Рука Годрика напряглась.

– Пьер де Керибус, король требует, чтобы вы прибыли в Лондон и предстали перед судом по обвинению в государственной измене.

Старик презрительно фыркнул:

– Я что, уже под арестом?

– Да.

С пронзительным криком Пьер выхватил свой меч двумя руками и бросился вперед.

Натянув повод, Годрик резко развернул коня ему навстречу, в этот момент Мейриона наклонилась и, потеряв равновесие, стала падать.

Бросив кинжал, Годрик подхватил ее и снова усадил в седло.

– Стоять, Мститель. – Сдерживая коня, он крепко обхватил ее талию. – С тобой все в порядке?

– Да.

Искренняя забота прозвучала в ее голосе, и в сердце Мейрионы затеплилась надежда. Оглянувшись, она увидела, что ее дядя, понурив голову, стоит в окружении солдат Годрика.

– Я любил тебя! Я любил его! – неожиданно выкрикнул Пьер, и его глаза засверкали. – Я не дам тебе развода.

Годрик сделал знак одному из своих людей.

– В темницу его!

Солдаты подхватили старика под руки и поволокли к башне.

– Дядя Пьер – старый человек, – прошептала Мейриона. – Он не вынесет сырости подземелья.

Спешившись, Годрик помог ей спуститься с лошади, затем бросил поводья одному из своих людей.

– Не вмешивайтесь, леди. – Он был моим другом, другом моего отца.

Услышав голос племянницы, Пьер обернулся.

– Мейриона не может быть твоей женой, – презрительно бросил он, – или тебе придется сначала убить меня. А если ты это сделаешь, все будут знать, что ты трус, способный убить старого человека.

Годрик пожал плечами:

– Мне все равно, но, похоже, моя невеста все еще питает к тебе сентиментальные чувства. А мне не хочется, чтобы у нас с женой были какие-либо разногласия.

Итак, Годрик все еще хочет, чтобы их брак состоялся. Теперь ее задача – помочь ему.

– Слушайте все, – громко крикнула она.

Во дворе замка наступила тишина, все повернулись к Мейрионе.

– Вы были преданы моему отцу, и многие из вас знают: этот человек, Годрик из Монтгомери, и я были помолвлены и собирались вступить в брак. Эта помолвка была незаконно разорвана. Нас ожидает гнев короля, если мы не уступим ему. Уайтстоун по праву принадлежит Годрику.

В толпе послышался ропот. Несколько уайтстоунских солдат положили мечи на землю, другие продолжали сжимать оружие, видимо все еще сомневаясь.

Годрик посмотрел на Мейриону с искренним изумлением, но не стал прерывать ее.

– Однако, – продолжила она громким голосом, – не только по этой причине вы должны присягнуть этому человеку, а еще и потому, что он достойный правитель и при нем наши земли будут процветать. – Мейриона увидела, как в глазах ее людей загорается вера, и высоко подняла перстень Айуэрта. – Мой отец наказал мне передать это кольцо рыцарю, который сможет достойно управлять Уайтстоуном. – Держа кольцо перед собой, она повернулась к Годрику и опустилась на одно колено, словно вассал, присягающий на верность своему властителю. – Я, дочь Айуэрта Уайтстоуна, выполняя предсмертный завет своего отца, при всех заявляю, что люблю этого человека и не представляю жизни без него.

Казалось, Годрик был слишком ошеломлен, чтобы хоть как-то отреагировать, но страстная речь Мейрионы наконец смыла остатки его недоверия. Она смотрела на него, и в ее взгляде светились любовь и надежда.

– Прошу тебя, – беззвучно шевелила она губами. – Я люблю тебя.

Шагнув вперед, Годрик взял из ее рук кольцо и надел себе на палец. Толпа взорвалась приветственными криками.

Подняв Мейриону с земли, Годрик крепко поцеловал ее.

– Шлюха! – пробормотал себе под нос Пьер, и его седые усы поникли.

Оторвавшись от Годрика, Мейриона стремительно пронеслась через двор и дала старику такую сильную пощечину, что он покачнулся.

Годрик засмеялся:

– Благодари Бога, старик, что это сделала она, а не я. Пьер открыл рот, словно намереваясь бросить еще одно проклятие, но Мейриона схватила его руку и крепко сжала.

– Моего отца больше нет, Пьер, и ты теперь никто, а нам жить дальше.

– Ты перешла на сторону врага.

– Годрик из Монтгомери не враг. Эту землю ему отдал король, и если вы хотите воевать, то воюйте с Эдуардом, а не с ним.

Годрик откашлялся:

– Леди говорит истинную правду.

Шагнув назад, Пьер вдруг начал оседать на землю, и стражам пришлось поддержать его.

Из-за отворота перчатки Годрик не спеша достал пергамент.

– Что это? – Пьер бросил подозрительный взгляд на бумагу.

– Документ, подтверждающий расторжение брака. Подпиши его, и я позволю тебе уехать во Францию.

Мейриона повернулась к Пьеру, несмотря ни на что, она все еще надеялась на его здравомыслие.

– Ну же, дядя! Это очень щедрое предложение.

– Ах ты, маленькая предательница! – прорычал Пьер. – Решила идти против собственного отца?

– Разве ты не можешь быть благоразумным? – прошептала Мейриона.

– Позор!

– Советую не отказываться от моего предложения, иначе тебя встретят палачи короля, – с подчеркнутой медлительностью произнес Годрик.

Лицо Пьера покрыла смертельная бледность.

– Подпиши бумаги о расторжении брака, откажись от всех претензий на Уайтстоун, а затем уезжай из Англии и никогда больше не возвращайся. Это мое последнее слово.

Пьер бросил на Мейриону исполненный отчаяния взгляд.

– Как ты можешь так поступать со мной?

– Тебе предлагают более чем справедливый шанс. Воспользуйся им, дядя. Тогда ты проживешь остаток жизни в хорошем доме, а не в холодной темнице.

Взгляд Пьера застыл – казалось, призраки прошлого нескончаемой чередой проходили перед его глазами. – Ну? – поторопил Годрик. – Твое решение?

Байрон протянул Пьеру перо. Тот сердито посмотрел на Годрика, затем на племянницу. Мейриона затаила дыхание. Наконец негнущимися пальцами старик потянулся к перу и знакомым Мейрионе с детства красивым почерком вывел на пергаменте свое имя. Теперь она была свободна.

Мейриона осторожно выдохнула:

– Спасибо тебе, дядя Пьер.

Голова Пьера опустилась на грудь, и он тяжело обвис на руках державших его солдат, а затем, с трудом выпрямившись, побрел внутрь замка, прихрамывая сильнее обычного.

В этот момент во двор влетел Демьен верхом на лошади в развевающемся пурпурном плаще. Перед ним в седле сидели Амелина и Джастин.

– Мейриона!

– Демьен!

Мальчик соскочил с лошади и помог спуститься двум малышам.

– Я привел еще лошадей из Монтгомери! – возбужденно проговорил он.

Годрик хлопнул Демьена по плечу:

– Я уже говорил: когда-нибудь из этого пострела получится замечательный конюшенный.

Демьен просиял и сунул руку в мешочек, висевший у него на поясе. Достав оттуда небольшой зеленый предмет, он с лукавой усмешкой взглянул на Мейриону:

– Ты забыла вот это, сестра.

Мейриона посмотрела на свой изумрудный гребень и улыбнулась. Радость наполнила ее сердце.

– Благодарение Господу, он цел!

Она взяла сверкающее украшение и немедленно воткнула его в свои локоны.

– Я нашел это под циновками. Лорду Монтгомери рассказали, что его мать швырнула гребень в господина Годрика.

– Правда швырнула? – Мейриона не верила своим ушам.

Годрик обнял ее:

– Сильвия сказала, что ты меня ненавидишь.

– Но это же полная ерунда!

– Лорд Монтгомери извиняется за свою мать и просит передать, что, если она когда-нибудь будет доставлять неприятности кому-нибудь из вас, ей придется иметь дело с ним, – заявил Демьен.

Мейриона повернулась и крепко прижалась к Годрику. Она больше не хотела отпускать любимого.

– Ты был прав, она гадкая и злая женщина. Годрик поцеловал ее в висок.

– Меня слишком долго окружали люди, не способные любить, поэтому вплоть до сегодняшнего дня я не мог поверить тебе.

– Впредь, милорд, прошу никогда не сомневаться в моей любви.

– Пожалуй, теперь я соглашусь на твою просьбу.