П. В. Усанов
Либерализм типичен для экономической науки, в особенности англоязычной, и прежде всего американской.
Дейдра Макклоски
Расхожим мнением стало то, что большинство экономистов придерживаются прорыночной ориентации, полагая, что «рынок сделает все», а государственное вмешательство в рыночный процесс только разрушит экономический порядок. Такую идеологию часто называют «рыночным фундаментализмом», «вашингтонским консенсусом» или даже «монетаризмом» (хотя к монетаризму политика центральных банков и правительств, которая сейчас проводится, не имеет никакого отношения). Критики либеральной экономической политики полагают, что ответственность за все беды как развитых, так и развивающихся стран лежит на экономистах-рыночниках, «чикагских мальчиках», которые не хотят принять на вооружение принципы этатизма.
Как наезжают на либералов
Высказывание Дейдры Макклоски, вынесенное в качестве эпиграфа, отражает устоявшееся мнение не только профессиональных экономистов, но и интеллектуалов, которых Фридрих фон Хайек называл «продавцами подержанных идей». А интеллектуалы распространили его через журналистов и блогеров и донесли до обывателей.
Пол Кругман пишет, что «неоклассический синтез позволил экономистам сочетать прогосударственные взгляды на кредитно-денежную политику с убеждениями, которые во всем прочем можно признать свободно рыночными» [Krugman 1998].
Роберт Каттнер отмечает: «...большинство профессиональных экономистов после эры любви к смешанной экономике вернулись к новому фундаментализму, который лелеет рыночные добродетели» [Kuttner 1996: 3-4].
Барри Эйхенгрин пишет: «...игроки, задававшие тон в преддверии кризиса, решительно позиционировали себя в качестве убежденных сторонников невмешательства в работу рынка» [Эйхенгрин 2013: 174]. Он относит к экономистам-рыночникам Бена Бернанке, Алана Гринспена, Лоуренса Саммерса.
А вот цитата из журналистской работы российских авторов:
«Отечественные неолибералы (а вашингтонский консенсус общепризнанно носит неолиберальный характер) строго следуют этим [рыночным] идеям, наглухо изолировав инновационную политику от индустриализации и возведя ее в ранг самостоятельного культа» [Ивантер, Механик, Рогожников, Фадеев 2013].
Поэтому, когда появляются проблемы в экономике: девальвации, кризисы, безработица, отток капитала, инфляция, — то во всем начинают винить рынок и экономистов-рыночников, которые довели ситуацию до кризисной.
Обычно при этом используется следующая логика. Кризис наступил из-за того, что алчность капиталистов вкупе с иррациональной эйфорией на финансовых рынках стала причиной снятия ограничителей на деятельность участников рынка. В итоге рынок оказался абсолютно свободным. Недостаточность мер регулирования привела к пузырю, который образовался на этом свободном рынке. Потом данный пузырь лопнул. Так как ведущей идеологией была идеология невмешательства, то и ответственность лежит на ней. А поскольку она создана экономистами-рыночниками, то во всем виноваты именно они. Надо отказаться от их рекомендаций, перейти к политике активного государственного вмешательства и создать новые комитеты и ведомства, которые, наконец, сделают рынок цивилизованным.
Джордж Акерлоф и Роберт Шиллер пишут: «Мы подчеркиваем необходимость создания комитетов и комиссий, которые будут разрабатывать реформу финансовых учреждений и придумывать правила, в которых мы все так остро нуждаемся» [Акерлоф, Шиллер 2010:211].
Никто не пытается проверить, действительно ли современные экономисты так уж сильно придерживаются рыночных взглядов.
А что же на самом деле
Однако можно было бы задать следующие вопросы и провести исследования, которые бы подтвердили или опровергли гипотезы:
1. Действительно ли большинство экономистов являются сторонниками свободного рынка?
2. Действительно ли государство не вмешивалось в экономику в период до кризиса? Действительно ли мы живем в свободной экономике?
3. Действительно ли меры, которые рекомендуют этатисты, дали положительный эффект?
4. Что говорит нам логика о правильности политики государств в период кризиса?
В 2006 году два экономиста Дэниэл Б. Клейн из США и Шарлотта Штерн из Швеции провели исследование, в котором попытались проверить на примере американской экономической ассоциации (АЭА) утверждение о том, что подавляющее большинство экономистов являются противниками государственного вмешательства [Клейн, Штерн 2008:76-92]. Так как АЭА считается одной из ведущих площадок для экономистов, то по ним можно судить о мейнстриме в экономической теории и политике. Экономистов просили определить свою позицию по следующему вопросу: «Тарифы на импортируемые товары для защиты американской промышленности и рабочих мест».
• Твердо поддерживаю (1)
• Умеренно поддерживаю (2)
• Отношусь неоднозначно (3)
• Умеренно не согласен (4)
• Категорически не согласен (5)
• Мнение отсутствует
Цифры в скобках означают уровень рыночной ориентации экономиста (опрашиваемые не видели этих цифр).
Другие вопросы включали в себя утверждения по всем аспектам экономической политики: от перераспределения богатства и фиксирования цен до денежно-кредитной политики.
В качестве точки отсечения был выбран балл 4 «умеренно не согласен» (с тем или иным видом вмешательства), то есть экономист явно заявляет, что он умеренный противник этатизма. Более низкая точка отсечения была бы неадекватной, так как означала бы статус-кво по отношению к государственному вмешательству, что нехарактерно для либеральных взглядов экономиста-рыночника.
Вот какие результаты получили исследователи.
Средний балл экономиста американской экономической ассоциации составил неудовлетворительные 2,64 — «незачет» по рыноч-ности. Процент тех, кто получил больше 4 баллов, составил всего 8,33 %. То есть, как выяснилось, меньше 10 % всех экономистов из данной выборки придерживаются рыночных принципов. Подавляющее большинство выступает за государственное регулирование!
Если даже снизить требовательность до 3 баллов для отнесения к экономистам-рыночникам, то и тогда доля будет незначительной — 15%.
Дальнейшее снижение точки отсечения означало бы включение в группу экономистов-рыночников откровенных этатистов, так как 2 балла—это умеренное согласие с государственным вмешательством.
Интересно проанализировать оценки «рыночности» по конкретным областям. Оценка по вопросу о тарифах очень высокая — 4,46. То есть большинство экономистов выступает за свободную международную торговлю. Также высокий балл по вопросу о государственной собственности на предприятиях — 4,28. Но по остальным вопросам все не так. Закон о минимальной заработной плате — 2,83 (незачет), закон об охране труда — 1,95 (незачет), перераспределение — 2,13 (незачет), государственное образование — 2,08 (незачет), активная денежно-кредитная политика Центрального банка для регулирования экономики — 1,97 (уверенный незачет), активная бюджетная политика для регулирования экономики — 2,69 (незачет).
То есть подавляющее большинство экономистов не разделяют принципы невмешательства и активно ратуют за усиление регулирования, за перераспределение, за кредитную экспансию, за кейнсианскую макроэкономическую политику. Лишь 15 % экономистов можно отнести к числу сдавших зачет по рыночности. Строгих же последователей еще меньше.
Интересно было бы провести подобное исследование в России. Но по собственному опыту могу сделать вывод, что ситуация не лучше, чем в США. Вероятнее всего, она гораздо хуже. Если в США экономисты уже не спорят об эффективности протекционизма и социализма, то в России многие интеллектуалы сделали себе имя на том, что разумная промышленная политика и огосударствление — необходимые элементы здравого подхода. Думаю, средний балл по рыночно-сти в России будет близок к 1.
В общем, гипотеза о том, что среди экономистов преобладают сторонники свободного рынка, не подтверждается фактами. Поэтому считать, что кризис порожден господствующей идеологией эконо-мистов-рыночников, некорректно. Важна не риторика, иногда вполне рыночная, а действия. Что же касается практических шагов, то они являются какими угодно, но только не либеральными: национализация, введение прогрессивных налогов, эмиссия долларов, снижение процентной ставки до нуля.
Относительно тезиса, будто государство никак не вмешивалось в экономику до кризиса, можно констатировать, что это откровенная неправда. Доля государственных расходов в ВВП США достигла до кризиса 50 %, а количество регуляторов может уместиться на 10 страницах формата А4.
Только финансовых регуляторов в США до кризиса было 100, при этом в Вашингтоне 1200 человек отвечало за регулирование экономики. Федеральная резервная система (ФРС) США активно накачивала экономику деньгами все нулевые годы, что способствовало образованию пузыря на рынке деривативов. Ипотечные агентства Fannie Мае и Freddy Mac, созданные государством, обеспечили бум на ипотечном рынке. А рейтинговые агентства, ставившие высокие рейтинги банкам, представляли собой олигополию благодаря действиям регуляторов. Все эти факты позволяют сделать вывод о том, что политика, проводившаяся до кризиса, не была рыночной, а наоборот.
Дали ли действия государства ожидаемый результат? ФРС США влила в экономику столько денег за 13 недель 2007 года, сколько не влила за 100 лет своего существования! Были национализированы крупнейшие банки и корпорации. На балансе ФРС находилась фантастическая сумма в три триллиона долларов. Но занятость при этом так и не достигла планируемых уровней, а экономика очень медленно выходила из кризиса.
Можно ли ожидать, что провалы государственного регулирования будут устранены новыми мероприятиями по государственному регулированию? Вряд ли. Правительства не придумали ничего нового, они лишь отложили проблемы до лучших времен, усугубив их еще более сильными «лекарствами».
Кризис возник из-за правителей, а не из-за рынка
Как же все обстоит на самом деле с поставленными вопросами?
Экономисты в большинстве своем не являются рыночниками. Сторонники рынка находятся в меньшинстве. Те, кто осуществляет государственную политику, являются сторонниками этатизма. Их действия не либеральны. Кризис наступил из-за неверных действий правителей, а не в результате провалов рынка.
Как верно заметил Людвиг фон Мизес: «Первые экономисты посвятили себя изучению проблем экономической теории. Читая лекции и издавая книги, они стремились донести до сограждан результаты своих размышлений. Они пытались оказать влияние на общественное мнение, чтобы в гражданских делах доминировала здравая политика. Они никогда не думали об экономической науке как профессии. Появление профессии экономиста — следствие интервенционизма. Профессиональный экономист — это специалист, который разрабатывает различные меры государственного вмешательства в производство. Он является экспертом в сфере экономического законодательства, которое сегодня направлено на создание препятствий на пути действия рыночной экономики» [Мизес 2012: 815]. Появление американской экономической ассоциации стало первым шагом к профессионализации экономистов. И мы видели, сторонниками какой идеологии они являются.
Если корабль утонул вследствие того, что на нем содержалось много груза, то вряд ли из этого можно сделать вывод о необходимости еще больше загружать корабли. Если бы загрузили еще больше, он тем более утонул бы. Так и с государственным регулированием. Если оно привело к краху, то не стоит делать вывод, будто при усилении регулирования все будет хорошо.
Хочется надеяться, что когда-либо миф о провалах рынка окажется заменен корректным анализом фактов. А они говорят о том, что не экономисты-рыночники виновны в тех бедах, которые им приписывают.