Пролетариат, как известно, должен был выступать в качестве гегемона социалистической революции. На деле, однако, власть крупной буржуазии свергали в основном интеллигенты и мелкие буржуа. Один из парадоксов XX века состоит в том, что переход от социализма к капитализму возглавил рабочий. После того как Лех Валенса сумел раскачать коммунистический режим в Польше, революционная волна охватила весь восточноевропейский регион. Тем самым был забит последний гвоздь в крышку гроба социального эксперимента, развернутого в самом начале столетия Владимиром Лениным.

 

Роль пива в переходе от социализма к капитализму

Валенса появился на свет в сентябре 1943 г. в глухой польской деревушке. Он был четвертым ребенком в большой крестьянской семье. Отца своего Лех так и не узнал, тот погиб в немецком концлагере. Вытягивать малышей пришлось матери.

Как и положено польской семье, она была очень религиозной. Каждое воскресенье мать с детишками отправлялась за четыре километра в костел, где служили мессу. Неизвестно, проникся ли Лех в молодости религиозным сознанием. Многие его поступки зрелых лет явно не отличались христианским смирением, но демонстративный католицизм тем не менее всегда занимал в жизни Валенсы важное место.

Юность явно не предвещала великого будущего. Валенса не читал по ночам трудов идеолога либерализма Хайека, не метал бомбы в партсекретарей и не проходил тюремных университетов. Первый опыт политической активности он получил только в 27 лет. До этого Лех выделялся разве что плохим поведением и весьма умеренными способностями в училище, готовившем механизаторов для села.

Окончив училище, Валенса работал электромехаником в конторе типа нашей МТС, затем служил в армии, а после снова вернулся в деревню, где продолжил трудиться на ниве электричества. Высшего образования он не получил, да и не пытался получить. Когда в 40 лет Валенса был удостоен Нобелевской премии, лауреат так и оставался по своей квалификации простым электриком.

Рубеж 50-60-х гг., когда проходило становление личности Валенсы, был непростым периодом для Польши. Эпоха откровенного сталинизма уже ушла в прошлое. Партийный вождь Владислав Гомулка то экспериментировал с рабочим самоуправлением, то делал ставку на усиление национализма. Он выпускал из тюрем священников, но одновременно вступал в острый конфликт с примасом Польши кардиналом Стефаном Вышинским. На выборах в сейм появилась некоторая конкуренция, но в плане экономических реформ Варшава явно отставала от Праги, Белграда и Будапешта. Словом, что-то новое постепенно пробивалось сквозь толщу тоталитарной системы, но смена эпох еще даже не просматривалась.

В стране не было той внешней силы, которая могла бы потянуть в политику рядового сельского электрика. Даже форсированная индустриализация, резко расширившая численность польского пролетариата за счет крестьянства, пришлась лишь на 70-е гг. — время правления Эдварда Терека.

Поэтому решение Валенсы перебраться в 1966 г. из деревни в город имело для его будущей политической карьеры огромное значение. Впоследствии, несмотря на свой еще сравнительно молодой возраст, он оказался в числе ветеранов рабочего движения и обладателей непререкаемого авторитета, перед которым преклонялись те, кто не прошел через гданьские бои 1970 г.

На знаменитой судоверфи им. Ленина, ставшей затем центром классовых боев, Валенса оказался случайно. Он ехал в Гдыню, где собирался устроиться на работу. Поезд проходил через Гданьск, было жарко, хотелось пить, и Валенса выскочил из вагона для того, чтобы найти себе пива.

С пивом при социализме, как известно, случались трудности. Пока молодой электрик пытался утолить жажду, поезд ушел. Валенса решил, что Гданьск, раз уж так вышло, ничуть не хуже, чем Гдыня. Хорошая работа нашлась не сразу, но в мае 1967 г. он наконец обосновался на верфях.

Через два года Валенса женился на юной цветочнице Мирославе, которую почему-то предпочитал называть Данутой. Затем в этой образцовой католической семье пошли дети. И так хорошо пошли, что в общей сложности их набралось целых восемь. Когда на ночь все они укладывались спать на полу в крошечной гданьской квартирке Валенсы, дверь в комнату открыть было уже невозможно.

Чисто внешне это была нормальная социалистическая жизнь с католической спецификой. Естественно, многодетная семья не вылезала из нищеты, ставшей особенно тяжелой после того, как Валенса включился в политическую борьбу.

 

Через Рубикон

12 декабря 1970 г., всего лишь за две недели до католического рождества, коммунистические власти умудрились резко поднять цены на продовольствие. В другой стране подобное, наверное, стерпели бы, но Польша, как известно, сильна своими раздорами. Очередной раздор не заставил себя долго ждать.

Уже 14 декабря в Гданьске началась стачка. Народ собрался на митинг перед стенами регионального комитета партии. По всему городу пошли стычки рабочих с полицией. На репрессии со стороны властей народ, потрясенный жертвами, ответил поджогами. Затем бунт перекинулся в Гдыню, где в «кровавый четверг» 17 декабря принял особенно жестокие формы.

Валенса с самого начала вошел в члены стачкома. Легенда повествует, что, когда народ бросился освобождать арестантов, молодой электрик, взобравшись на телефонную будку, призывал людей к спокойствию. Бог его знает, сыграла ли эта будка в жизни Валенсы ту роль, которую в жизни Ельцина сыграл танк у Белого дома, однако события 1970 г. бесспорно стали рубежом в его жизни. Оставшись работать в постстачечном комитете и получив должность инспектора по контролю за условиями труда, электрик стал без отрыва от производства делать политическую карьеру.

Эпоха Терека была для Польши временем надежд и одновременно разочарований. Новый партийный вождь, пришедший на волне народного бунта, обещал сделать из Польши Японию Восточной Европы. Многие ему верили, и Валенса был среди них. Однако с уходом Гомулки окончательно распалась старая коммунистическая идеология, на место которой Терек так и не принес ничего, кроме стремления к росту материального благосостояния.

С благосостоянием дела, однако, не слишком ладились. Это вызывало апатию и желание перебраться из несостоявшейся «восточноевропейской Японии», если не в настоящую Японию, то, по крайней мере, в США. В 1972 г. туда отправилась мать Валенсы. Сын отказался сопровождать ее в надежде на лучшее будущее у себя дома. Через три года пани Валенса, так толком и не прижившаяся за океаном, погибла, попав под машину. А в Польше в это время назревали события огромной важности.

Переломным годом стал не 1970 и не 1980, а, как отмечал в автобиографии сам Валенса, 1976-й. В стране стали появляться политические организации, абсолютно независимые от коммунистов. Валенса выделял порожденное знаменитыми Хельсинкскими договоренностями Движение в защиту прав человека. Но, наверное, еще большее значение имел созданный Адамом Михником и Яцеком Куронем Комитет защиты рабочих.

Если во время событий 1970 г. польская интеллигенция безмолвствовала, то после прокатившейся летом 1976 г. очередной волны стачек Куронь — в прошлом коммунист-романтик, перешедший постепенно на диссидентские позиции, заявил, что у нее нет больше морального права оставаться в стороне.

Был ли это просто эмоциональный жест честного человека или умный политический ход? Возможно, и то и другое. Но как бы то ни было, с 1976 г. в Польше стал формироваться блок, равного которому по силе не появилось ни в одной из восточноевропейских стран. К рабочим Гданьска стали присоединяться лучшие представители варшавской элиты, все больше осознававшие необходимость осуществления коренных перемен, а также краковская католическая интеллигенция, за спиной которой просматривалась мощная фигура польского костела.

Если в СССР диссидентское движение имело лишь моральное, но не политическое значение, то в Польше интеллигенция нашла в лице рабочего движения рычаг, надавив на который ей вскоре удалось перевернуть страну. Но до переворота еще надо было дожить. А пока трудности лишь нарастали.

В феврале 1976 г. Валенса потерял работу. Кроме того, его неоднократно арестовывали, в том числе и в ночь, когда у Дануты родился шестой ребенок — дочь Анна. Тем не менее политическая активность продолжала нарастать. В 1978 г., когда в Гданьске началась работа по созданию свободных профсоюзов, Валенса являлся лишь одним из членов инициативной группы, лидером которой был инженер Анджей Гвязда. К 1980 г., когда политические события вновь предельно обострились, электрик уже сам вышел на лидирующие позиции.

 

Великий электрик

Все началось опять с повышения цен на продукты. В июле-августе Польша, так и не ставшая Японией, была охвачена забастовками. Улаживать отношения с рабочими отправились ведущие представители правительства. В Гданьске с вице-премьером Мечиславом Ягельским вел переговоры Валенса.

37-летний электрик взял рабочее движение под контроль, не допуская разгула стихии, и одновременно предельно жестко ставя себя по отношению к Ягельскому. Оказалось, что природа наделила Валенсу способностями организатора и талантом переговорщика в большей степени, чем многих интеллигентов.

В дополнение к чисто профсоюзным требованиям об увеличении зарплаты, улучшении снабжения продовольствием, сокращении очередей на квартиры появились требования политические. 22 августа к Валенсе приехали влиятельные представители интеллектуальных кругов — редактор католического журнала Тадеуш Мазовецкий и профессор Бронислав Геремек. Контакт наладился, и в числе требований стачкома появился пункт об освобождении из-под ареста Куроня и Михника.

Власть пошла навстречу рабочим и тем самым подписала себе смертный приговор. Со стороны гданьских забастовщиков «приговор» подписывал Валенса, извлекший для этой цели огромную сувенирную ручку — подарок Иоанна Павла II. Теперь электрик стал известен всей Польше.

В течение следующего года Валенса не просто укрепил свою известность, но официально возглавил независимый профсоюз «Солидарность» и фактически стал неформальным лидером страны, человеком, с мнением которого вынуждены были считаться и в партийно-правительственных, и в рабочих, и в интеллигентских кругах. На писательском съезде один восторженный «властитель дум» даже воскликнул: «У нас был Понятовский, потом Пилсудский, теперь есть Валенса». Семья «наследника Понятовского и Пилсудского» наконец перебралась в шестикомнатные аппартаменты и выбилась из ставшей для нее уже привычной нищеты.

Сегодня нам кажется, что ведомая «Солидарностью» Польша быстро двигалась в сторону демократии и рынка, пока это движение не было искусственным образом прервано военным переворотом декабря 1981 г. Но на самом деле ситуация была гораздо более сложной.

Независимый профсоюз начала 80-х гг. был чисто популистской структурой, предназначенной для торга с властями, но не для созидания. Никакая шокотерапия не входила в его планы. Взаимодействие слабых коммунистических властей с сильным рабочим движением вело к хозяйственному параличу, но никак не к реформам.

К тому же в обстановке безвластия усиливалась, как полагали многие, опасность вторжения советских войск по образцу Чехословакии-68. И все же склонные к тонкой иронии поляки находили возможность пошутить. Одна турфирма продавала путевки в Москву под слоганом: «Посетите СССР, пока СССР не посетил вас!».

В этой ситуации генерал Войцех Ярузельский двинулся по самому простому и понятному для него пути — сосредоточению всей власти в руках армии. В ноябре 1981 г. была предпринята последняя попытка достижения какого-либо компромисса. Переговоры шли на самом высоком уровне: партийный лидер генерал Ярузельский — примас Польши кардинал Глемп — глава «Солидарности» Валенса. Это был настоящий триумф Великого электрика, очутившегося в столь элитарной компании. Однако результата переговоры не дали.

В этот момент на вершине своей славы Валенса впервые подвергся жесточайшей критике со стороны вчерашних соратников. Гвязда назвал его тщеславным болваном, у которого нет ничего, кроме роскошных усов. Наверное, данный выпад во многом определялся тем, что Гвязда проиграл Валенсе борьбу за лидерство в рабочем движении. Но в то же время нельзя не признать, что через месяц после переговоров Валенса действительно остался с одними только усами. В стране было введено военное положение, и оппозиция, не знавшая удержу в своих требованиях, расселась по тюрьмам и лагерям.

 

Крестьянский король

Вот один из анекдотов того времени. Валенсу спрашивают в компетентных органах:

— Куда хотите быть высланным: на Запад или на Восток?

— Конечно, на Запад, — отвечает тот.

— Отлично, — говорит офицер секретарю, — пиши «Западная Сибирь».

На самом деле лидер «Солидарности» был интернирован на родине — в охотничьем домике неподалеку от советской границы. В ноябре 1982 г. его уже освободили. А тем временем популярность Валенсы нарастала. На будущий год он был удостоен Нобелевской премии мира, хотя всей своей деятельностью нес «не мир, но меч». В 1986 г. в Лондоне вышла его биография, которую восторженная англичанка назвала «Кристальный дух». Не менее характерным было и название фильма, снятого великим Анджеем Вайдой, — «Человек из железа».

Теперь Валенса не контролировал положение дел, но тем не менее процесс, им запущенный, было уже не остановить. Время стало работать на него.

Начатые Ярузельским половинчатые реформы не дали результата, а потому авторитетная польская армия так и не сумела поднять популярность коммунистического режима в целом. К 1988 г. стало ясно, что для выхода из кризиса властям необходимо опереться на силы, обладающие действительно всенародной поддержкой. Так «Солидарность» и лично Валенса вновь вышли на передний план.

С февраля по апрель 1989 г. проходили заседания «круглого стола», на которых власть и оппозиция определяли макет будущего политического устройства Польши. Затем прошли частично свободные выборы в парламент, принесшие феноменальный успех «Солидарности». Коммунисты попытались сохранить власть в своих руках, разделив ее с «Солидарностью», но генерал Чеслав Кищак так и не сумел сформировать правительство.

В этот момент Валенса, проявив блестящее политическое чутье, перехватил инициативу, расколол блок коммунистов с крестьянами и предложил своих кандидатов на пост премьера — Мазовецкого, Куроня, Геремека. Ярузельскому, сумевшему временно оставить за собой пост президента, ничего не оставалось как выбрать из предложенных кандидатур. Главой правительства стал Мазовецкий, но крестным отцом новой власти, бесспорно, был Валенса. Именно этой власти довелось создать новую Польшу и провести радикальные экономические реформы.

Естественно, Валенса полагал, что будет в той или иной степени контролировать правительство. Но там считали по-другому. Интеллигентам не был нужен малообразованный и эксцентричный Валенса, обладающий реальной политической властью. Не успела Польша сделать даже первых шагов к стабилизации, как между вчерашними соратниками разгорелся конфликт.

Выделить крайнего во всей этой истории трудно. С одной стороны, Валенса публично и грубо обвинил Мазовецкого в монополизации власти, а также с популистских позиций обрушился на экономические реформы Бальцеровича. С другой стороны, нельзя не признать, что правительство в той ситуации вообще могло спокойно работать только под прикрытием авторитета «Солидарности».

Как бы то ни было, в стычке победил Валенса, который был народным лидером в отличие от Мазовецкого, обладавшего авторитетом лишь в интеллектуальных кругах. В конце 1990 г. лидер «Солидарности» стал президентом страны и сменил премьера. Но восхождение на вершину власти стало одновременно и началом падения.

Нравы новой власти проявились уже в ходе инаугурации, когда Валенса получал регалии из рук эмигрантского президента Качаровского. Ярузельский даже не был приглашен на церемонию. Впоследствии Валенса и на своей шкуре испытал жестокость поворотов судьбы, но в 1990 г. до этого было еще далеко.

Новому президенту был присущ авторитарный стиль управления. Этот стиль успешно использовал в свое время Пилсудский, а потому электрик из Гданьска стремился, чтобы его ассоциировали с легендарным политиком 20-30-х гг. Однако ни по своему происхождению, ни по манере поведения Валенса не был похож на Пилсудского. Он, скорее, олицетворял собой политический тип своеобразного «крестьянского короля», который дает народу по доброте своей хорошее правительство.

В католической стране «крестьянский король» должен быть глубоко верующим человеком, поэтому Валенса всячески демонстрировал народу свой католицизм. Его личный духовник — отец Цыбуля практически всегда сопровождал президента.

Однако демонстративный католицизм не в полной мере удавался Валенсе. Вряд ли можно говорить о том, что его семью отличал поистине христианский образ жизни. Жена после переезда Валенсы в Варшаву осталась в Гданьске, где супруг, ведущий всю неделю холостяцкую жизнь, навещал ее по выходным. Что же касается сыновей, то они оказались замешаны в истории с пьяной автокатастрофой, из которой Валенса их вытащил, используя свое личное влияние, дабы сохранить им престижные и высокооплачиваемые места в госаппарате.

Кроме духовника в ближайшем окружении Валенсы было еще два человека. Один из них, Мечислав Ваховский, его бывший шофер, впоследствии стал министром. Именно этот человек вел все личные дела Валенсы. Он определял его распорядок дня и собирал специальную «черную кассу», необходимую для решения разного рода частных проблем главы государства, прежде всего для расширения сферы его влияния. Другой, культурист Анджей Козакевич, отвечал за контакты с частным бизнесом. Словом, круг личного общения Валенсы, так же как у Ельцина, полностью определялся его происхождением и культурным уровнем.

 

Короткое замыкание

Дополнительным штрихом к этой мрачной картине стали политические скандалы.

Первый был связан с охотой на ведьм, начатой в 1992 г. правительством Яна Ольшевского. Внезапно оказалось, что в одном из списков агентов коммунистической госбезопасности под кличкой «Болек» фигурирует сам Великий электрик. Ольшевский спустил скандал на тормозах, заметив, что госбезопасность таким образом умышленно дискредитировала своих политических противников. Правда, несмотря на эту оговорку, в премьерах чересчур пытливый Ольшевский не засиделся.

Второй скандал возник сразу после первого. В условиях полной раздробленности наследников «Солидарности» Валенса, мысливший вполне реалистично и заботившийся о консолидации страны, предложил сформировать новое правительство лидеру крестьянской партии Вальдемару Павляку — одному из видных представителей левых сил. Тем самым президент явно поставил себя под удар, и недоброжелатели сразу же воспользовались его трудным положением.

Раньше он считался отцом посткоммунистической Польши. Эти лавры у него не так-то просто было отнять. Но теперь Валенса сам решил отдать власть левому правительству, т.е. фактически тем же самым людям, в борьбе с которыми он сделал свою политическую карьеру. Президента стали обвинять в том, что он всего лишь жаждет власти, а потому совершает абсолютно беспринципные действия. Миф, с которым Валенса пришел во власть, окончательно рухнул примерно к началу 1994 г.

С этого времени с президентом полностью перестали считаться как левые, так и правые. Первые семимильными шагами шли к власти, вторые не могли сдержать злость за то, что президент так и не удержал эту власть в их руках. Вчерашний кумир стал никому не нужен. Ему оставалось лишь дождаться новых президентских выборов и проиграть их. Это случилось в 1995 г.

Правда, в тот момент за него еще голосовали многие из тех, кто опасался возвращения коммунистов. Голосовали от безысходности. Но после того как Александр Квасьневский показал себя человеком трезвомыслящим, от Валенсы отвернулись практически все.

Последний раз он публично мелькнул на людях во время олимпиады в Солт-Лейк-Сити, когда ему доверили подъем флага зимних игр. Запад о нем помнил, но это было лишь слабым утешением.

Валенса пришел из ниоткуда и снова канул в безвестность, как только сделал свое дело. Но позади оставался тот яркий миг народного единения, который в жизни каждой страны бывает, наверное, не чаще чем раз в столетие. Позади оставался миг, который, несмотря на свою романтическую возвышенность, задал трезвое и рациональное направление развитию всей Восточной Европы.

В каждой стране региона были свои лидеры, проложившие дорогу реформам, — перестроившиеся аппаратчики, восторженные люди искусства, прагматичные экономисты. Но первым среди них навсегда останется Лех Валенса — работяга с гданьской судоверфи, единственный в мире электрик, которого называли Великим.