Войдя, огляделся по сторонам. Каюта размерами не впечатляла, все же на любом корабле, удобства приносятся в жертву потребности впихнуть как можно больше груза в трюм. Или как в данном случае, провианта и личного состава. Лейтенант, сидящий за столом, даже не пытался сделать вид, что не слышал моего разговора с солдатами. Наверное, в этот момент, он стоял рядом с дверью. Я молча остановился рядом и вопросительно посмотрел на него.

— Господин Шустрый говоришь? — в глазах офицера не отразилось даже намека на юмор. — Ты вспомнил свое прозвище?

— Сомневаюсь. Пришло в голову по какой-то причине, пока я словесный понос вестового слушал.

— Что-то еще?

— Нет, только это.

— Значит, ты утверждаешь, что улучшения не произошло?

— Именно так.

— Мне этого мало. Необходимо подтверждение того, что ты член ордена или хотя бы нам не враг. В противном случае, ты даже сказать «мама» не успеешь. Я почему-то думаю, что ты не просто так в загоне валялся и шуточки шутил. Что измыслил, господин Шустрый? — он опять не улыбнулся.

— Я с радостью назвал бы имена и даты, как и свое имя, но не вспоминается, — я развел руками. — Сначала, сам сомневался, что из ваших. Словам упертого старика, особой веры нет. Но один факт все меняет…

— И какой же?

— Медведи! Шрам меня знает — и не просто знает, а настолько — что бы заставить других меня не трогать и кормить. Когда-то в моем прошлом, мы были друзьями. Что люди, что звери, вряд ли стали бы оказывать помощь незнакомцу. Особенно тому, кто того гляди и помрет. Я подслушал некоторые разговоры солдат, они говорят, что медведи служат только ордену.

— Не совсем верно. Пропаганда именно так и утверждает, но есть еще кое-кто… — лейтенант вопросительно уставился на меня.

Я развел руками.

— Мне нечего сказать. Но Шрам медведь ордена? Или они спокойно переходят со стороны на сторону, когда сами того захотят? С трудом верится.

— Тут ты прав, медведи не предают, в отличии от людей. Такими их создал сын Небесного отца. Когда родился первый из погонщиков, он заключил с ними договор о дружбе, который не разу не был нарушен. Каждый раз, когда они убивали людей, выяснялось, что последние сами виноваты.

— Могу я спросить о договоре?

— Конечно. Я пытаюсь расшевелить твою память. Ты вспомнишь, а потом я тебя убью… Или не убью… Обмануть меня, ты не сможешь, слишком много я видел лжецов.

Меня от его слов передернуло. Глаза у него стали в точности как у Канорина, водянистые и безжалостные. Еще один правильно сделанный модификант на мою голову! Да он же высший! Что ему делать в этой глуши, с полусотней солдат? Если я верно понимаю, такие ребята, в штабе сидеть должны!

Офицер спокойно переждал мои внутренние метания и спросил:

— Вспомнил?

— Кое-что. Я уже видел подобных тебе людей, а точнее одного. Впечатление он на меня произвел явно неприятное. А вот где… — я снова развел руками.

— Вернемся к договору. На нашем материке медведи не живут. Приходят, когда он примерзает к островам, что приплывают с севера. Некоторые из людей, чем-то им нравятся и они общаются с ними. Единицы из ста тысяч, способны на такое. Их называют погонщиками, но более верное слово — друзья медведей. Приказывать они не могут, но способны попросить, им редко отказывают.

— Но ты-то приказываешь, я сам слышал.

— В боевом походе так и есть, но с некоторыми оговорками. В остальное время, я для медведей пустое место. Договор гласит — медведи и люди, совместно обороняются против ледовых тварей, которые периодически совершают набеги. Вредить друг другу запрещено. Люди имеют право нанять отряд медведей, за большое количество еды или услуги знахарей. Фактически в наших местах, у каждого поселка, время от времени отирается с десяток медведей. Их кормят и лечат, они защищают. Можешь мне поверить, там где договор действует, в округе ни одного разбойника не останется. Человек попавший в беду, всегда может рассчитывать на то, что медведи его найдут и вытащат. С их нюхом, это не представляет сложностей. Есть один нюанс — каждый раз для заключения соглашения, специально приглашается погонщик, без них ничего не выходит.

— Почему же, договор не распространился повсеместно? Как по мне, очень полезная штука.

— Первая из причин — погонщики. Они по какой-то прихоти судьбы, рождаются только в одной местности. Один-два человека на поколение. Берегут покрепче казны, на них охотятся железные слуги. Да и вообще, они многим дорогу перешли. Вторая и самая важная — люди не любят медведей. Они чувствуют в них конкурентов, выгоду получать согласны, а вот делится не желают.

— Чем делится?

— Да чем угодно: жизненным пространством, добычей. Нам проще убить, чем договорится. Согласен?

— Трудно не согласится с этим утверждением.

— Я вообще думаю, что медведей давно бы перебили. Им ничего бы не помогло, ни ум — ни сила. Страшнее человека зверя нет!

— И здесь я вынужден признать твою правоту. Что останавливает?

— Косолапые об этом знают, приходят только туда, где им рады. Когда рой ледяных прыгунцов, прилетает с открытой воды, ты не только медведя поцелуешь. Ты когти демонам лобзать станешь, лишь бы детишек спасти.

— Странная складывается ситуация. Зачем им за еду работать?

— Не просто за еду, а за много, очень много еды! Когда мы вернемся из этого похода, каждого медведя будут кормить целый год до отвала! Медведицы под это дело, медвежат принесут, в тепле и безопасности. Они ведь не только жрать станут, самцы начнут по округе дозорами ходить. Не для людей, для потомства. Людям, сам понимаешь, от такого расклада еще лучше станет.

— А как же пестунья? Что она здесь делает? По идее, должна в пещерке сидеть.

— Я не знаю, но так бывает. Ее медвежата родились там — за ледовитым океаном. Очень редкий случай, обычно их убивают прежде, чем они смогут добраться до теплых мест. Кто живет там, где людям нет места? Медведи рассказать не могут, но я думаю, что этот кто-то, очень страшный. Шрам, самый старый самец, какого я когда-либо видел. Кто убил остальных? Синий орден, в отличии от глупых жителей полисов, понимает всю ценность дружбы с медведями. Они стоят заслоном на пути врага! И по этой же причине, мы забрали всех погонщиков к себе. Но вот ведь незадача…

Модификант встал и медленно подошел ко мне вплотную. Я опасливо отодвинулся, выражение его лица нравилось мне все меньше и меньше. Лейтенант протянул руку, взял меня за шкуры на груди и подтянул к себе. Он повторил:

— Вот ведь незадача. Из какой-то темной дыры, выползает никому неизвестный погонщик, якобы потерявший память! Которого в природе существовать не должно!

— Я не погонщик! — открестился я.

— Да ну? Ты из детей Анну? Отвечать! — офицер перешел на крик.

— Я не знаю, о ком ты говоришь! Я ничего не помню!

— Но Шрам-то тебя помнит! Откуда? Он всегда был вожаком и обретался при штабе. Всех кому он позволял садится на себя, я знаю в лицо! Твою наглую морду, я среди них не видел. Старик немало позабавил меня своим рассказом, но все же сумел заронить зерно сомнения — все случается когда-то в первый раз. Ты не из ордена! Время позволяло убедится в этом, я не стал торопится. Ты можешь не бояться за свою жизнь. Хочешь знать почему?

— Да, — прохрипел я, придушил он меня знатно.

— Очень просто. Погонщиков мало и каждый для нас ценен. Если ты нейтрален, мы убедим тебя перейти на нашу сторону. Если ты враг, то тебе отрежут ноги и ты все равно будешь служить нам! Погонщику ноги не нужны! Язык на месте, этого вполне достаточно! Я предлагаю тебе, перейти на нашу сторону добровольно. Расскажешь правду и я посмотрю, что можно сделать. Возможно… Я повторяю — возможно, я оставлю тебе твои конечности. Отложим беседу до утра. А теперь — пошел вон!

Неведомая сила подняла меня в воздух и развернула. Поцеловав дверь, я отправился в свободный полет. Спланировал правда недалеко, всего-то метров на пять улетел. Палуба встретила меня зубодробительным ударом. Под гогот солдатни, которая очевидно неоднократно наблюдала полеты посетителей — я поднялся, отряхнулся и спрыгнул с борта. Прихрамывая, направился к кормилице — заесть стресс.

Вот же сволочь прозорливая! Порушил легенду Грубера, не особенно напрягаясь. Но это ничего не меняет — все равно убью гада! И как я сразу не понял, что он просто забавляется? Нашел свободные уши и присел на них! С другой стороны, с чего я взял, что он развлекался? Один в один, как наши контрразведчики себя вел. Вбросил одну историю, за ней вторую, а сам сидел и наблюдал за моей реакцией. Знающему человеку, даже практически незаметное дрожание ресниц, в определенных местах рассказа, о многом скажет. Я обучен противостоять подобному анализу. Наверное, только поэтому, он не убил меня на месте. Сработали остатки стертой памяти? Или моя паранойя постаралась? Да какая разница? Главное — я вновь остался в живых! И кто-то очень сильно пожалеет об этом — я ничего не забыл! И кто такие дети Анну?

Ночью я не спал, впал в состояние дремоты и если так можно назвать этот странный процесс — общался с симбионтами. Никакого разговора между нами, по понятной причине не состоялось. Применяемый ими способ коммуникации, напоминал скорее детскую игру в глухой телефон. Искажались не слова, я был буквально переполнен оттенками чувств и желаний. Или скорее их тенями. Странное ощущение, испытывать эмоции и потребности одновременно двадцати одного живого существа, которые по сути являлись частью меня. И спросить-то некого — должно так быть или нет? Бонкора-бедолагу того… упокоили.

Я вздохнул и повернулся на другой бок, медведица беспокойно заворчала во сне и «легонько» шлепнула меня лапой. Лязгнув зубами и стараясь не ругаться вслух, я выбрался из логова. Самцам было все равно где отдыхать, а вот кормилица подходила к этому делу более обстоятельно. Выкапывала ямку, куда загоняла своих обезбашенных отпрысков, включая меня. Через короткий промежуток времени, поземка наметала сверху снег и получалась вполне уютная пещерка. Поворочаешься немного, продышишь вентиляционную дырку и живи в свое удовольствие с тремя живыми грелками под боком.

Поглядел на звезды и поплелся к шкурам, там мне будет спокойнее, а то еще пришибут ненароком. Отдельно всяко лучше жить, чем с медведями. Уж больно они большие, прихлопнут как комара и не заметят. Вздыхая о своей нелегкой судьбине, я пошел искать лежанку. Хочу заметить, это являлось делом весьма непростым, вездесущий ветер замаскировал их не хуже, чем логово. Естественно, сверток я нашел, как всегда по закону подлости, запнувшись об него. Грохнулся в сугроб и выразил свое отношение к миролюбивому окружению, парочкой грязных ругательств. Нет, ну что за жизнь у меня? Каждый норовит подножку поставить! С палубы, меня тут же осветили подобием прожектора. Но увидев мою покрасневшую от злости, слегка припорошенную физиономию, караул дружно заржал и отключил свет. Вот сволочи, нет что бы подсобить! Свечки им жалко что ли? Они же все равно ее зажгли! Но зачем? Закроем заслонку и пускай свеча сама по себе в корпусе догорает. Ума придумать прожектор у нас хватает, а вот использовать его на пользу людям нет! Вообще, это был первый мощный осветительный прибор с которым я столкнулся на Зиме, так сказать — вживую. Штука гениальная в своей простоте и функциональности. Отражатель из панциря зеркального плавуна помещали в деревянный корпус с задвижкой по типу жалюзи. Перед ним закрепляли кольцо с держателями свечей, сделанными из жира того же животного. В зависимости от того, какая сила света требовалась, поджигали одну или несколько. Горели они не хуже магния, но потушить их было невозможно.

Отвлечь себя мыслями о столь полезном изобретении не получилось, меня просто затрясло от ненависти ко всему миру. И тут как бахнет! Я увидел небо в алмазах, землю в золотых блестках, мало того и на полметра вглубь ее прозрел. Вся эта пиротехническая вакханалия произошла в моей голове. Повторно приземлился в снег, помотал головой и прислушался к ощущениям. Да неужто?! Чудо био-технологий, наконец-то изволило заработать! Отрицательные эмоции куда-то пропали, и я понял чем сейчас займусь — пришло время мести! Не той вселенской и глобальной, от которой в дальнейшем были должны сдохнуть лейтенант, бестии, Каратель и прочие, а маленькой такой и удаленькой. Конкретно направленной на наглецов из караула. Я хихикнул и где ползком, где на четвереньках, направился к кораблю. При этом, старался придерживаться мест, особо истоптанных медведями. Наследить мне не хотелось, а хотелось немного пошалить. Подобно тихонько ржущей богине возмездия, обкурившийся наркоты, я неотвратимо надвигался на ничего не подозревающий пост наблюдения.

В тени борта скользуна, поднялся на ноги, подпрыгнул и уцепился за планширь. Мелочи, вроде того, что он находится примерно на трехметровой высоте, меня не остановили. Мелкая мыслишка: «А зачем это?», мелькнула на краю сознания и угасла. Присел за какой-то бочкой и осмотрелся по сторонам. Так-так! Солдаты вольготно расположились под защитой ветряного экрана, вокруг походной печурки. Байки травим? Ну-ну…

На палубе была самая подходящая для пакостей обстановка, похоже кто-то вел учет припасов перед выходом. Она вся была занята корзинами, коробами и тюками. Это безобразие освещала лампа «Летучая мышь», подвешенная на веревке к гику. Естественно ее болтало и крутило от порывов ветра. Световое пятно отбрасываемое ей, плясало по поверхности палубы и такелажу, создавая самую причудливую игру полумрака. Да тут слон спрячется, не только я! Не нашуметь бы, споткнуться проще простого.

Центр управления, реагируя на мое невысказанное желание, пришел на помощь. Желал бы я видеть в темноте, но увы, чего нет — того нет. Если кто не знает, человеческий глаз довольно примитивное устройство с ограниченным функционалом. Что-то вроде театрального бинокля, среди телескопов с метровыми зеркалами, это я глаза других живых существ имею в виду. Фактически он способен воспринимать информацию, только в узком диапазоне световых волн. Но как же? Как быть с красочной и точной картинкой мира, которую мы получаем? Дело в нашем супер-навороченном мозге! Чемпионе среди себе подобных! Наш лучший дружок который живет в нас, эээ… Или мы живем в нем? В общем, не важно — интересно другое, он додумывает то, что мы видим и раскрашивает во все цвета радуги. Мало того, что он довольно консервативен и не любит видеть что-то новое, а предпочитает знакомые вещи, так у него еще и воображение развито донельзя. Получается некий тандем двух противоположностей. Поэтому идя по улице и видя торчащую из-за угла ногу человека, он тут же дорисовывает нам картинку остальных частей тела. Причем по положению конечности, может предсказать в какие стороны они направлены.

Бедняжка! Он ведь не знает, что ногу полчаса назад отрезал маньяк и оставил ее куковать в одиночестве, с надеждой напугать прохожих. В тенях мы видим чудовищ, которых отроду там не водилось. Обнаружив незнакомый предмет, похожий на тот, что он квалифицировал ранее, мозг вносит его в реестр обыденных вещей, без всяких на то оснований. Часто ошибается, но тут же учится. Второй раз не промахивается, особенно в ситуации связанной со стрессом. К тому же он довольно боязливый, если чего опознать не может, то тут же предполагает худшее. Ну… по типу безобидной коряги в лесу, которая кажется нам монстром. Мирный кусок дерева никого не трогает и лежит себе спокойно, а у нас адреналин плещется в крови и сердцебиение зашкаливает. Недостатки есть, как не быть, но они происходят из все той же наворочености и многофункциональности.

А если ему помочь? Добавить вычислительной мощности? Вот с этой-то задачей, центр справлялся прекрасно. Ему не нужно было видеть вещь полностью, он и по контуру, еле видимому в темноте, знал что это такое. Люди называют подобное — интуицией. Безошибочное распознавание и предсказание! Раз ты можешь такое, то перед тобой открываются невиданные боевые возможности. Видеть куда будет направлен удар, движение предметов и оценивать потенциальную опасность, которую они несут. Ты никогда больше не споткнешься на ровном месте! Нападение будет отражено прежде чем начнется! Я неуязвим!

С трудом сдержав очередной смешок, я начал обходить караул вдоль борта. Двигался плавно покачиваясь, подобно хамелеону подкрадывающемуся к мухе. Один из солдат что-то почуял и посмотрел в мою сторону. Чего глядишь? Нет тут никого! Здесь только груды вещей и ветер.

— Показалось, — пробормотал вояка и продолжил смеяться вместе с товарищами.

Ничего браток, тебе еще и не такое привидится, пока я рядом! Эту ночь ты не забудешь, я обещаю. Потихоньку приподняв люк, спустился по лестнице ведущей к кубрику. Остановился и прислушался — тишина. Спят заразы в тепле и уюте, а я в сугробе мучайся! Внесу вас в мой список, вторым пунктом. Бесшумно двинулся по коридору к крюйт-камере. Я так ее обозначил для простоты, пороха в ней не водилось. Что вызывает большое сожаление, маленький огонек и проблема была бы решена раз и навсегда. Команда не успела бы понять в чем дело, и отправилась к Небесному отцу в сладком неведении. Грохнуть пушечные орехи? Нет, это не выход, придумать безопасный для себя метод детонации не сумею. По крайней мере, не в столь короткие сроки. Я пришел веселиться, поэтому к черту сомнения!

Откинул засов и осторожно заглянул в камеру, готовый оглушить часового, но его почему-то не было. Интересно, к чему бы это? Решили выспаться перед походом? Да какая разница? Мне же лучше! Первым делом провел учет имеющихся в наличии смертоносных игрушек. Куча холодного оружия, орехов и игл, с десяток ружей и пистолетов и больше ничего. Что в общем-то понятно, каждый боец таскает набор амуниции с собой. Утерянное и испорченное легко возместить из запасов, как и расстрелянный боеприпас. Себе из вышеперечисленного, я брать ничего не собирался. Зачем мне лишние проблемы? Найдут сразу — иглострел не иголка! Прибрал себе маленький ножичек в ладонь величиной, на этом все.

В помещении имелось много чего кроме оружия, в эти шкафчики я и зарылся. Набор для починки такелажа меня не заинтересовал, а вот те самые свечки даже очень. Можно из них свето-шумовую гранату соорудить! Примитивная растяжки в дверях и на палубе, утром все проснуться и начнут бродить, тут-то и жахнет. Когда экипаж замечется в панике, то без труда обнаружит те, что не нашел своими ножками сразу. Откуда стреляют непонятно, вспышки, грохот. Прямо эпическое полотно получается! А я как бы не при делах — мирно сплю в сугробе.

Приятные размышления прервала новая напасть, меня как будто пронзило молнией. Немного отойдя от судорог, я потряс головой — мысли пришли в относительный порядок. Какого черта?! Что я здесь делаю? Какие-такие шуточки?! Тут жизнь висит на волоске, а я развлечься решил! До меня медленно, но уверенно начало доходить — мне только что был преподан урок. Этакое натуральное излечение от излишней самоуверенности, быстрое и качественное. Давал же зарок — не стать чокнутым ходоком! Зато теперь никаких сомнений нет, эти придурки, все как один адреналиновые наркоманы. Такие же, как и экстремалы. Щекочут себе нервишки, жизнью рискуют без всякой пользы. Их бы в строй поставить, против боевых сервов, с единственным ружьишком на троих в качестве личного оружия и пятком зарядов — вот где настоящий экстрим! Отсюда вытекает следующая разгадка, почему модификанты единоличники — рисковать собой любимыми, по приказу не желают. Тем более за абстрактные понятия, как Родина или патриотизм. Не отсюда ли ноги растут, у всеобщей раздробленности на Зиме? Без всякого сомнения, на планете правят бал ходоки. А так как они поголовно глядят в разные стороны, о каком объединении может идти речь? По этой причине, синий орден просто обречен на поражение! Как бы сильно они не были уверены в своей правоте, сколь бы могущественны не были. Стоит правильно сделанным модификантам ослабить вожжи, и все полетит в тартарары. Зачем Кудесник потратил столько сил, создавая явно ущербное общество? Этот вопрос следует прояснить, но он может пока подождать — не к спеху.

А с чем нужно поторопиться? Естественно с побегом! Единственный шанс для меня уцелеть — прорваться в оружейный лес! Отряд посланный за мной в погоню, будет небольшим: фурии, группа солдат и медведи. Мохнорылые меня убивать не станут, попытаются пленить. Главное, их близко не подпускать, повяжут — глазом моргнуть не успеешь. Остальных, исключая лейтенанта, я не боюсь — вырежу к черту! Пусть мои симбионты, выдают по моим прикидкам, около десяти процентов мощности, этого должно хватить. За дело!

Вооружился, забил небольшую сумку полезными вещичками и направился на выход. Стоило мне открыть дверь, как я увидел, что коридор полностью забит солдатами. Стоящий у противоположной стены офицер, вежливо поинтересовался:

— Далеко собрался, господин Шустрый?