В отель она вернулась в превосходном настроении. Приняв душ и переодевшись в белый махровый халат, Сильвия подошла к компьютеру и нажала кнопку системного блока. Свой электронный адрес и пароль она набрала практически вслепую. В почтовом ящике она нашла два сообщения. Одно от Барбары, сообщавшей о своем прибытии вместе с супругом Кейтом в Сидней через день. Барбару Сильвия тоже могла назвать своей близкой подругой. Почти такой же близкой, как Сабина. В школе их троица была неразлучна. Но если добродушная толстушка Сабина служила красавице-подруге верой и правдой, добровольно взяв на себя роль ее наперсницы и помощницы, то Барбара искренне полагала, что и сама может вызывать не меньшее восхищение окружающих, чем Сильвия. Будучи единственной дочерью состоятельных родителей, она была начисто лишена каких бы то ни было комплексов. Обладая неброской, хотя и приятной внешностью, эта худенькая невысокая шатенка умела, что называется, себя подать. Возможно, сказались гены бабушки-француженки, которая в юные годы зарабатывала на хлеб, служа манекенщицей. По словам Барбары, ее гроссмуттер была знакома даже со знаменитой Коко Шанель. Так или иначе, но Барбара умела одеться с изысканным вкусом, подчеркивая достоинства своей хрупкой фигуры и скрывая недостатки. Во всем ее облике присутствовал неуловимый шарм, который порой пленяет сердца не меньше, чем яркая броская красота. Именно поэтому Барбара никогда не тушевалась на фоне Сильвии, держалась уверенно и с чувством собственного достоинства. У нее имелся свой круг преданных поклонников, который, впрочем, никоим образом не пересекался с толпой обожателей Сильвии. Барбара прекрасно училась, интересовалась литературой и искусством. Именно от своей подруги-интеллектуалки Сильвия узнавала о нашумевших бестселлерах, новинках кинематографа, творческих открытиях в области театра, живописи и музыки. Сама Сильвия относилась к тому типу людей, которые руководствуются в большей степени порывами сердца, чем доводами рассудка. Наверное, поэтому пытливый, ищущий и вполне рациональный склад ума подруги приводил Сильвию в восторг, заставляя прислушиваться к ее мнению. После окончания школы Барбара решила продолжить образование в сиднейском университете. Вскоре она познакомилась с Кейтом, преподававшим литературу в одной из местных школ. Как это ни странно, скромный учитель так пленил воображение рассудительной и казавшейся прежде невозмутимой Барбары, что она поспешила выскочить за него замуж. Возможно, сыграли роль глубокие познания Кейта в области литературы, о которой эта интеллектуальная парочка могла спорить до бесконечности. Как-то Барбара написала Сильвии, что, к ее великому удивлению, Кейт, как и она сама, обожает Ремарка. В этом совпадении вкусов Барбара, очевидно, усмотрела перст судьбы, и, когда Кейт сделал ей предложение руки и сердца, она ответила немедленным согласием.

В своем нынешнем послании Барбара обещала показать Сильвии настоящую Австралию, которую, по ее словам, можно было узнать, только уехав в имение Кейта, расположенное среди глухих лесов Нового Южного Уэльса.

Сильвия быстро набрала текст ответного сообщения.

«Дорогие Барбара и Кейт! Спасибо за заботу. Номер, который вы для меня забронировали, просто восхитителен. Здесь есть все необходимое и даже более того. Сегодня побывала на пляже. Вода оказалась настолько теплой, что я готова была не вылезать из нее до самого вечера. Сидней так красив, что у меня просто слов нет. Буду с нетерпением ждать вашего приезда. Искренне ваша Сильвия».

Второе письмо было от Сабины. Первые же его строки привели ее в замешательство, близкое к оцепенению. Казалось, гармоничная картина мира, которую Сильвия выстраивала все последнее время с таким трудом, вмиг полетела в тартарары.

«Привет, Сильви! Возможно, ты удивишься, но вчера я видела Ульриха. Ты можешь рассердиться на меня за упоминание его имени, на которое ты сама наложила вето, но молчать я не имею права. Вернее, он сам назначил мне встречу на берегу Шпрее. Я надеялась отвертеться, но он сказал, что речь пойдет о чем-то жизненно важном. Так что пришлось отправиться на это дурацкое свидание с твоим бывшим женихом. Даже на расстоянии было заметно, что он чем-то сильно взволнован. Подойдя ближе, я увидела, что на нем просто лица нет. Он предложил мне посидеть в кафе на набережной. Заказав мне пиво, а себе виски, он наконец решился начать разговор. Разумеется, речь пошла о тебе. Представь, кто-то ему сказал, что ты в полном порядке и по-прежнему красива. Естественно, никто из твоих близких и друзей не стал бы докладывать этому негодяю (извини, другого слова я подобрать не могу) об истинном положении вещей. Но, красавица моя, ты ведь живешь не в закрытом пространстве. А посему кто-то из ваших общих знакомых мог увидеть тебя и рассказать об этом Ульриху. Представляю себе его физиономию в тот момент, когда он об том узнал, и, как бы это ни было трагично, не могу удержаться от смеха. Наверное, так чувствовал бы себя человек, выбросивший пакет с мусором и узнавший потом, что там был спрятан бриллиант. Ульрих начал мне плести какую-то совершенно невероятную историю о том, что, узнав о твоем несчастье, он совершенно лишился рассудка. Якобы все это время он залечивал свои душевные раны в какой-то дорогой психиатрической клинике. Весь этот бред можно было бы принять на веру, если бы не одна маленькая деталь. Накануне я беседовала с твоим отцом, и он по своим каналам узнал, что в течение всех этих месяцев Ульрих жил в Англии, вел там какие-то дела, которые начисто исключают присутствие душевной болезни. Потом мы долго молчали. Наконец мнимый больной сказал мне, что намерен объясниться с тобой и возобновить ваши отношения. Представляешь? Будто речь идет о небольшой размолвке или небо разумении. Думаю, он вообразил, что и речь о свадьбе тоже можно возобновить. По крайней мере он пару раз обронил фразы о вашем с ним славном совместном будущем. Он даже попытался было заручиться моим посредничеством, но я сказала, что решать все вправе только ты одна. И еще он попытался выведать у меня, где ты сейчас находишься. Но, как ты сама понимаешь, в таких делах я тверда как кремень. Надеюсь, ты не сильно обиделась на меня за то, что я все это тебе рассказала? Поверь, если бы я не опасалась за тебя, то и словом бы не обмолвилась о случившемся. Но речь идет о твоем спокойствии и безопасности. Я просто боюсь, что после твоего возвращения в Берлин этот лживый хамелеон начнет преследовать тебя. Об этой встрече я собираюсь рассказать и твоим родителям. Посоветуй, как мне быть? Как вести себя? Я очень по тебе скучаю и желаю всего самого лучшего».

Сильвия на секунду задумалась, так как доля сомнения закралась в ее нежную доверчивую душу.

А что, если Ульрих и впрямь был болен? — мелькнуло в ее голове. Вдруг он говорит правду и по-прежнему любит меня?

Но сразу же после этих наивных предположений ее губы скривила ироничная усмешка. Прежней наивной Сильвии, с легкостью способной поверить самым нелепым заверениям дорогого ей человека, уже не существовало. Слишком многое из произошедшего говорило о том, что Ульрих жестоко и коварно предал ее. А то, что он пытался вновь навести мосты, лишь подтверждало правильность ее прежних выводов. Он просто узнал, что его невеста сохранила свою прежнюю, столь значимую для него красоту, и решил вновь заполучить ее. Пальцы Сильвии быстро забегали по клавиатуре.

«Милый мой Рыжик! — писала она. — Я не только не сержусь на тебя за то, что ты мне все рассказала, но и по-настоящему благодарна тебе за твою преданность. По крайней мере теперь я предупреждена и знаю, как себя вести. И ты знай: никогда, ни при каких обстоятельствах я не вернусь к Ульриху. Воспоминания о нем уже не причиняют мне былой боли, и я могу говорить о случившемся совершенно спокойно. А главное то, что я больше не люблю его. Более того, я благодарна судьбе за ту нелепую случайность, которая расстроила нашу свадьбу. Страшно подумать, что могло бы быть, если бы я соединила судьбу с этим человеком. Ведь от несчастий не застрахован никто. А значит, стань я его женой и попади в беду, он не задумываясь оставил бы меня. Причем с наименьшими для себя потерями. Ну, впрочем, хватит о плохом. В Сиднее я вдруг почувствовала себя совершенно счастливой. Уж не знаю, местный ли климат тому виной или красота окружающей природы, но впервые за долгое время мне отчаянно хочется жить».

Сильвия на секунду задумалась и вдруг — неожиданно для себя самой — добавила:

«У меня появился новый знакомый. Он местный психотерапевт, предложивший свои услуги. Его зовут Оскар. Целую. До связи».

Пообедав в ресторане отеля, Сильвия решила вновь побеседовать с консьержем. Тем самым, что просветил ее по части местных пляжей. Благо хорошее знание английского позволяло ей без труда общаться с местной публикой. Она уже знала, что зовут консьержа Фред, а то, что вокруг не было никого, с кем можно было бы поболтать, делало его в глазах Сильвии едва ли не старым другом.

— Фред, мне хотелось бы поужинать сегодня в каком-нибудь милом местечке, но с условием, что там непременно есть танцпол, — обратилась она к консьержу. — Понимаете, я занимаюсь танцами и мне не хотелось бы терять форму во время отдыха. Пожалуй, это единственный способ слегка размяться.

Фред слушал Сильвию с доброй улыбкой, слегка кивая головой.

Немного смутившись, Сильвия добавила:

— Понимаете, танцы для меня — это жизнь.

— Надеюсь, юную леди будет кто-то сопровождать, — вопросительно посмотрел на нее Фред. — Это не праздное любопытство. Просто в зависимости от того, будете ли вы одна или пойдете ужинать с кем-то, я смогу рекомендовать вам нужное место.

— Разумеется, я буду не одна, — быстро соврала Сильвия. — Со мной будет друг.

Она решила, что, если скажет правду, Фред посоветует ей какое-нибудь скучное заведение для чопорных господ, медленно жующих под звуки классической музыки, которая, по их мнению, способствует улучшению пищеварения. Ей же хотелось увидеть живой ночной Сидней, о котором она так много читала перед своей поездкой в Австралию. Хотелось непринужденности и зажигательных звуков румбы.

— Если бы вы были одна, — медленно произнес Фред, — то я посоветовал бы вам не уходить далеко от отеля. По крайней мере вы могли бы прекрасно поужинать если не в нашем ресторане, то хотя бы в одном из расположенных вдоль местного пляжа кафе.

Казалось, опытный взгляд мужчины заметил то мгновенное замешательство, в которое Сильвия впала перед тем, как сказать о своем мнимом друге.

— Ну, а если с вами действительно будет друг, то вам можно проехать в очень милое местечко. — Фред достал листок бумаги, рисуя схему проезда к нужному заведению. — Там есть и обычный паб, где вы сможете выпить превосходного пива. Впрочем, и готовят там недурно. Обстановка весьма демократичная. Не нужно ни смокингов, ни вечерних платьев. А главное, там имеется превосходный танцпол, где вы сможете танцевать хоть до утра.

Сильвия поблагодарила Фреда за любезность и почти бегом направилась в свой номер.

Не уходить далеко от отеля… Подумать только! — возмущалась она про себя. Веселенький ей светит в таком случае вечерок. Сидя в местном ресторане за порцией салата, она так и не увидит сияющего огнями города, не увидит счастливых людей, которые приезжают в Сидней с единственной целью — от души повеселиться. «Здесь вы в полной безопасности», — вспомнила она слова Анны, сказанные в аэропорту.

Зайдя в свой номер, она стремительно бросилась к кофру и, открыв его, извлекла из вороха вещей нечто струящееся, воздушно-легкое, непередаваемого цвета. Нет, это был не примитивный красный цвет, раздражающий яркостью и бьющий в глаза. В нем смешались оттенки спелой вишни, заката, разлившегося над рекой, розы, отливающей темным бордо на изгибах лепестков.

За окном уже спускались сумерки, и вечерний город постепенно преображался. Сверкало изумительной подсветкой здание оперного театра, напоминавшее конструкцию из огромных раковин. Во всей атмосфере уже ощущалось приближение Рождества. Здание напротив отеля светилось разноцветными огоньками, оформленными в виде дерева, похожего на гигантскую ель.

Сильвия быстро надела платье и пришла в восторг от собственного отражения в зеркале. Узкие бретели и низкий вырез подчеркивали изящество высокой шеи. Алый шелк облегал ее стройную фигуру, спускаясь легкой волной почти до самых щиколоток. Справа был разрез, достигавший середины бедра. Эта пикантная деталь не только позволяла окружающим оценить стройность ног Сильвии, но и давала ей возможность двигаться легко и непринужденно.

Яркий цвет платья как нельзя лучше гармонировал с рассыпавшимися по плечам черными локонами. Сильвия надела черные лакированные босоножки на высоком каблуке и, бросив в маленькую черную сумку сотовый телефон и портмоне, спустилась вниз. Вместо Фреда на ресепшене она увидела незнакомого молодого человека. С милой улыбкой она вручила ему ключ от номера и устремилась к двери, за которой сиял огнями манящий город. Взяв такси, она назвала водителю нужный адрес и, откинувшись на спинку заднего сиденья, устремила взор в окно.