Магоцци решил побеседовать с компьютерщиками из «Манкиренч» в совещательной комнате. Психологи указали бы, что он совершает большую ошибку. Слишком просторное, слишком открытое помещение. Замкнутое пространство, вызывающее клаустрофобию, обладает реальным преимуществом, когда надо выкачать информацию из упрямцев. Просидев пару-тройку часов в одной из крошечных комнаток для допросов внизу, почти каждый расскажет тебе что угодно, лишь бы оттуда выбраться.

Только некогда тратить на эту компанию несколько часов. Если использовать психологическое оружие, то уж крупнокалиберное. Перед их приходом он выстроил стулья переднего ряда в строгую линию – никакого детсадовского полукруга, где каждый чувствует себя в покое и безопасности, никаких столов, за которыми можно укрыться. Пусть сидят на виду, беззащитные, уязвимые, чтобы ничто от них не загораживало большую доску, откуда с глянцевых фотографий форматом восемь на десять глядят сверху вниз мертвецы.

Он сам, как обычно, присядет на краешек письменного стола – дружелюбный учитель перед школьным классом, – но стулья установлены близко к нему, и трех футов не будет. Он останется среди них, и, насколько ему удалось их узнать, они будут чувствовать себя очень неловко.

Джино привел их, закрыл за собой дверь, прислонился к створке, скрестив на груди руки.

– Садитесь, пожалуйста. – Магоцци жестом указал на ряд стульев и затем смотрел в изумленном молчании, как они инстинктивно опрокидывают все его глупые психологические соображения. Секунду поколебавшись, не обменявшись ни единым словом, отодвинули стулья подальше от письменного стола, расставив запрещенным полукругом. Грейс Макбрайд в центре, остальные по сторонам ее веером прикрывают. Интересно, задумался он, сами-то понимают, насколько это очевидно?

Наконец все взглянули на фотографии. Двадцатилетний студент семинарии, убитый во время спортивной пробежки, которая стала для него последней, с таким же сосредоточенным мягким лицом, каким оно, видимо, было при жизни; Уилбур Дэниелс на столе для вскрытия в морге с обманчиво невинной широкой, одутловатой физиономией; и самое ошеломляющее изображение семнадцатилетней русской девушки, до боли молоденькой без кричащего макияжа. Рамбахан снял косметику осторожно, заботливо, прежде чем мать пришла посмотреть на нее.

Грейс Макбрайд спокойно подолгу разглядывала каждый снимок, как бы принуждая себя, как бы считая своим долгом перед убитыми. Остальные окинули доску беглыми взглядами – других мазохистов в компании не имеется. Кроме, пожалуй, Родраннера.

На доске висят снимки мест преступлений – жуткие подобия игровых, постановочных, и Родраннер не мог оторвать глаз от девушки на каменном ангеле, несомненно вспоминая вечер, когда сам позировал для картинки на том же самом месте.

– Господи Иисусе, – пробормотал он и наконец отвернулся.

Энни Белински с ненавистью взглянула на Магоцци:

– Дешевый трюк, детектив.

Он даже не потрудился прикинуться, будто не понял.

– Разве вы их не видели, когда в прошлый раз заходили?

– Разумеется, видели. – Она сердито поджала тыквенно-оранжевые губы. – Только тогда они прямо на нас не смотрели.

– Желаете перевернуть доску, чтобы вам не пришлось их лицезреть?

Харлей Дэвидсон передвинулся крупной тушей на стуле, скрипнув кожей.

– Черт возьми, я желаю, чтобы вы сказали то, что хотели, и мы могли отсюда уйти, вернувшись к работе, к поискам убийцы.

Магоцци вздернул брови.

– Хорошо. Мы с вами в одной лодке. – Он оглядел всех по очереди, медленно, намеренно продлевая молчание, позволяя им думать все, что угодно. В зале стояла мертвая тишина. – Я сейчас изложу нашу точку зрения на события, после чего вы решите, отвечать или не отвечать на вопросы. Потом с этим решением будете жить.

– Как, и пальцы в тиски не будете зажимать? – язвительно уточнил Митч Кросс.

– Мы больше не пользуемся тисками, придурок, – рявкнул от двери Джино, гарантируя, что уже никогда не сыграет с Митчем Кроссом в боулинг. – Слишком долго.

Магоцци бросил на него предостерегающий взгляд и вновь обратился к остальным:

– Суть в том, что вы очень прочно связаны с этим делом, и чем дальше оно продвигается, тем чаще звучат тревожные звонки. Сначала мы думали, будто все просто. Какой-то ненормальный сыграл в вашу игру и счел очень забавным претворить ее в реальность. Потом выяснилось, что все вы не те, за кого себя выдаете, скрываете свое прошлое. Неизвестно, то ли беглые преступники, то ли прячущиеся жертвы, или то и другое одновременно. Возможно, на тех, кто вы есть на самом деле, объявлен по всей стране розыск. Может, вы разозлили каких-нибудь гангстеров…

Детектив перевел дух и через минуту продолжил:

– Теперь вот объявляете, что получаете сообщения, предположительно от убийцы. И если вы не видите связи между происходящим сегодня и той чертовщиной, из-за которой были вынуждены нырнуть в подполье десять лет назад, то с точки зрения объективного наблюдателя все, особенно Грейс Макбрайд, увязли тут так глубоко, что только слепой не увидит.

Родраннер нервно оглядел друзей. Сидевшая рядом с ним Энни Белински стиснула его руку пухлыми пальцами, то ли подбадривая, то ли предупреждая. Он сделал слишком глубокий вдох для такого тщедушного парня.

– Нам известно, – продолжал Магоцци, – что Грейс Макбрайд живет в крепости, держа под рукой арсенал, превышающий потребности воинской роты, и еще я знаю, что ее отпечатки содержатся в засекреченном файле незакрытого расследования ФБР.

Все на секунду замерли.

– Как вы это узнали? – требовательно спросил Харлей.

Грейс устремила на него ровный, холодный взгляд голубых глаз, маскирующий акробатическую работу мысли. Через секунду губы крепко сжались.

– Проклятие. Сотовый телефон… Раздобыли мои отпечатки…

Магоцци кивнул.

– В ФБР информация засекречена, и пока нам отказываются объяснить почему. Не догадываюсь, подозреваемая вы по делу или потерпевшая, но в целом это дурно попахивает. Вы уже поднялись до небес в нашем списке подозреваемых, и чем дольше будете скрывать сведения, которые могут оказаться полезными, тем выше взлетите.

Митч вдруг стремительно сорвался со стула, ошеломив всю компанию. Джино, выработавший за долгие годы условную реакцию на резкие движения потенциальных преступников, которые никогда не сулят ничего хорошего, сделал к нему от дверей три шага так быстро, что никто даже этого не заметил.

– Мы ничего не можем сказать! – крикнул Митч, и Магоцци мысленно отметил, что он сказал «не можем», а не «не хотим».

Джино застыл на месте, пристально наблюдая.

– Почему это?

Слишком тонкие для мужчины ноздри Митча раздувались, с силой втягивая воздух.

– Потому что, возможно, от этого зависит жизнь Грейс! – Он заморгал, вдруг смешавшись, а возможно, изумленный собственным криком.

– Сядь, Митч, – спокойно проговорила Грейс Макбрайд. – Пожалуйста.

Все на нее оглянулись, с удивлением слыша, как она заговорила. Митч, поколебавшись, опустился на стул, смахивая на побитую собаку.

– Грейс, не надо, – мягко проговорила Энни. – Нет необходимости. То совсем другое дело. Абсолютно не связано с тем, что сейчас происходит.

– Может, вам просто этого хочется? – тихо предположил Магоцци.

– Нет, черт возьми. – Харлей Дэвидсон взглянул на него и так сильно затряс головой, что конский хвост замотался из стороны в сторону. – Ни малейшей возможности.

– Согласен, – пробормотал в пол Родраннер, и Магоцци понял, что это почти предел дерзости для столь робкого мужчины.

Грейс глубоко вздохнула, открыла рот, собираясь заговорить.

– Грейс! – прошипела Энни, останавливая ее. – Ради бога, ведь это же копы! Неужели ты хочешь довериться копам?

– Развеялся миф о добром полицейском, – саркастически вставил Джино, и Энни обрушилась на него:

– Точно такие же копы, как вы, чуть ее не убили!

Магоцци с Джино быстро переглянулись, но промолчали. Стена слегка треснула, оба понимали, что надо лишь ждать.

– У них есть мои отпечатки, – напомнила Грейс Макбрайд. – Теперь в любом случае это дело времени. – Она выпрямилась на стуле, спокойно сложив руки на коленях, слегка отведя один локоть в сторону, придерживая пустую кобуру. – Десять лет назад мы были старшекурсниками университета штата Джорджия в Атланте.

– Проклятие. – Харлей закрыл глаза и скорбно покачал головой. Остальные члены команды поникли на стульях, словно из них вышел воздух.

– Осенью в кампусе были убиты пять человек, – продолжала Грейс монотонно, не отрывая глаз от Магоцци.

– Господи Иисусе, – невольно пробормотал Джино. – Помню. Значит, это было при вас?

– Да.

Магоцци осторожно кивнул, напоминая себе, что надо дышать. Он точно не знал, что загнало этих людей в подполье, но подумал бы о подобном кошмаре в последнюю очередь. Вспомнил убийства и поднятый жуткий шум в прессе.

– Это дело находится в закрытом файле ФБР?

– Именно.

– Какой смысл? Зачем его засекречивать? Об этом неделями говорилось во всех новостях…

– Не обо всем, – сухо ответила Энни. – Некоторые детали никогда не предавались огласке. Их не знала даже полиция Атланты, и ФБР по-прежнему желает держать их в секрете.

Магоцци принял объяснение. Конечно, ФБР могло закрыть файл, пряча собственные огрехи, но точно так же могло это сделать ради сокрытия определенных улик или ради защиты свидетелей.

– Хорошо. – Он посмотрел на Грейс, бледную, заметно напряженную, устремившую взгляд прямо перед собой. – Как я понимаю, вы были подозреваемыми или, по крайней мере, знали жертв.

Грейс заговорила таким тоном, будто читала список продуктовых заказов:

– Я жила в одной комнате с Кэти Мартин и Даниелой Форсел. Профессор Мэриан Амберсон была моим консультантом и преподавателем живописи и рисунка. С Джонни Брикером мы одно время встречались. Даже после разрыва поддерживали добрые отношения. – Она по-прежнему смотрела на Магоцци, но больше ничего не сказала.

– Тут всего четверо, – мягко напомнил Магоцци, и она чуть заметно кивнула.

– После четвертого убийства полиция Атланты и ФБР, видя мою близость с жертвами, признали меня, по их выражению, «скрытой целью». То есть убийца пытался меня покарать, убивая дорогих мне людей, тех, от кого я зависела. Поэтому мне предложили новую подругу и расставили ловушку. Это была Либби Герольд, сотрудница ФБР, два года назад закончившая академию. Замечательная. Профессионал высокого класса. Через четыре дня после того, как она со мной поселилась, тоже была убита.

Магоцци не сводил с нее глаз, потому что, казалось, она этого требует. Остальные смотрели в пол, на собственные колени, на руки, как всегда делается при желании отстраниться от происходящего. Выждав приличное время, если такое вообще возможно, он спросил:

– А эти ваши друзья и коллеги? В то время вы были знакомы?

Она кивнула, слегка скривив губы в понимающей невеселой улыбке:

– Не просто друзья. Мы семья. До сих пор остаемся семьей. Разумеется, ФБР всех проверило…

– С лупой, – вставил Харлей, вспыхнув и заговорив резким, язвительным тоном. – Не подумайте, будто мы не угадываем ваши мысли. Копы и федералы шли по той же дорожке. Либо Грейс убила собственных друзей, либо, скорей всего, кто-то из нас, так как в первую версию мы никогда не верили. Не сумев свалить на нас вину, они переживали всем сердцем, если у кого-то из них имеется сердце, а не мусорный бак.

Магоцци впервые увидел в Харлее Дэвидсоне человека, с которым не хотелось бы встретиться в темном переулке. Не просто раздражен, в нем кипит ярость, ничуть не утихшая за долгие годы. То же самое можно сказать о Грейс Макбрайд и отчасти об остальных. Вот что его беспокоит. Они не просто не верят властям, они их ненавидят. Кто безумен настолько, чтобы совершать убийства? Харлей безусловно подходит.

Могучий мужчина опустил голову, уткнул в бедра стиснутые кулаки, сделал два глубоких вдоха, медленно, сдержанно выдохнул.

– ФБР хотело подставить другую подсадную утку, а Грейс больше не пожелала играть в идиотские игры, не пожелала ждать, когда убийца всех нас достанет. Поэтому мы исчезли. – Он резко кивнул на Родраннера: – Все устроил этот гений. Стер нас начисто. Насколько нам известно, до сих пор федералы шарили вслепую, пока вы не подкинули им отпечатки Грейс, за что, детектив, от всей души желаю, чтоб ваши яйца медленно и болезненно сгнили, отвалившись напрочь.

Магоцци слегка улыбнулся:

– Теперь ясно, почему ФБР интересуется отпечатками. Ведь они так никого не арестовали, правда? Мисс Макбрайд осталась единственной ниточкой…

– Которую они использовали как рыболовную леску! – разъяренно воскликнул Митч Кросс. Хотя его гнев был не столь жарким, как ярость Харлея, но почему-то казался еще страшнее.

– Теперь по вашей милости, – подхватил Харлей, – им известно, где мы находимся, известно новое имя и фамилия Грейс, киллеру остается только проникнуть в их базу данных…

– Мы ни разу не указали, чьи это отпечатки, – перебил его на полуслове Магоцци. – Все, кто знают, что они принадлежат мисс Макбрайд, находятся в этом зале, и нам будет нетрудно этим ограничиться.

Харлей закрыл рот, но смотрел на детектива с прежним недоверием.

– Так, минуточку. – Джино прошагал к письменному столу, уселся за него, хмуро уставившись в поцарапанную деревянную крышку. – Вы мне говорите, будто просто все стерли? Три года в колледже, друзья, родные …

– У нас нет родных, – нахмурился Родраннер, словно он должен был это знать. – Поэтому мы и сдружились. На праздники все из кампуса уезжали домой, а мы одни обедали в кафетерии. Как-то сели за один столик. Стали называться «Сиротским клубом». – Он улыбнулся при этом воспоминании, причем очень славной улыбкой, к удивлению Магоцци.

Когда тайны открылись и нечем стало бравировать, Митч Кросс снова принял начальственный вид.

– Теперь вам все известно. Вы удовлетворены, Магоцци? – Он использовал фамилию как оружие, опустив звание.

– Не совсем. Если мисс Макбрайд не была непосредственной целью в Атланте, если вы, ближайшие ей люди, возможно, стояли в списке киллера гораздо выше, почему только она повсюду ходит с пистолетом и живет в крепости?

Пятерка опасливо переглянулась.

– Ну, фактически… – Родраннер почесал левое ухо. – У всех установлены довольно надежные охранные системы, и…

– Все мы носим оружие. – Митч пожал плечами. – Дежурный сержант наверняка подтвердит, если ему удастся когда-нибудь вновь закрыть рот.

Харлей хмыкнул:

– Он очень удивился, когда мы сдавали пушки на входе.

– Все вооружены?

– Постоянно, – подтвердил Харлей, как нечто само собой разумеющееся. – Точно также, как Грейс. Только у нее пистолет покрупнее, немножечко больше заметен.

– Господи помилуй… – Джино слегка содрогнулся, вспоминая, как впервые вошел в офис «Манкиренч», даже не думая, что оказался в вооруженном лагере. – У всех есть разрешение?

Митч тихо хмыкнул:

– Считаете нас идиотами? Думаете, мы признались бы, если б носили оружие без разрешения?

– Я вам сейчас скажу, что думаю, – спокойно проговорил Магоцци, оглядывая каждого. – Вы принимаете строгие меры безопасности и ходите с оружием, потому что последние десять лет оглядываетесь через плечо, опасаясь, что киллер вас выследит. А теперь, когда это, возможно, случилось, каждый твердит себе: нет, не может быть, это не он. Говорите, у копов узкое мышление? Ну, позвольте заметить, мы и в подметки вам не годимся.

Родраннер сильно сморщился, прикусив нижнюю губу.

– Но ведь вполне может быть, что какой-то психопат просто в игру играет. Знаете, сколько серийных убийц действует в нашей стране в любой взятый момент?

– Случайно знаю. До двухсот. Действительно, возможен и такой вариант. Все возможно. Только слишком уж редкое, черт возьми, совпадение. Мы должны разобраться и поэтому должны узнать существенно больше о событиях в Атланте.

Энни Белински бросила на него панический взгляд. Движение руки, лежавшей на колене, привлекло внимание Магоцци, который увидел, что она почти незаметно грозит ему пальцем. Впрочем, его остановило не это, а мольба в ее глазах.

Он замешкался, по-прежнему глядя на нее.

– Мы потом еще с вами поговорим.

Длинные ресницы Энни на мгновение сомкнулись, она встала со стула.

– Значит, дело кончено.

– На сегодня, – оговорился Магоцци. – Мне нужны номера телефонов – домашних, мобильных, у кого они есть. Перед уходом запишите, передайте Глории. И я хочу знать, где вы находитесь в каждый момент нынче днем, вечером, завтра.

Они с Джино молча смотрели, как пять человек выходят из зала, после чего Джино встал, закрыл дверь, повернулся к партнеру.

– У тебя есть секунд пять, чтобы растолковать мне, почему ты их отсюда выпустил, и еще пять, чтобы звякнуть вниз, задержать, пока они не вышли из здания.

– По-твоему, так надо поступать?

– По-моему, так, черт возьми. Объясню. Во-первых, меня не волнует, что федералы не смогли прищучить их в Джорджии. Один из них убийца, и он до сих пор убивает, только так происходящее обретает смысл. Во-вторых, киллер вытащит пистолет и пристрелит кого-нибудь в торговом центре, если мы его не задержим.

– Мы их не вправе задерживать, и они достаточно сообразительны, чтоб это знать.

– Мы вправе их изолировать дня на полтора по крайней мере, пока не дожмем ФБР, не получим прямые ответы на некоторые вопросы. А еще мне хотелось бы побеседовать с местными властями, которые выдают разрешения на ношение оружия целой шайке чокнутых. Проклятие, мы с трудом добиваемся разрешений!

– Сначала раздобудем побольше информации.

– Вот как? Откуда?

– От Энни Белински. Она через минуту вернется.

Джино открыл рот в тот самый момент, когда у него за спиной распахнулась дверь. Он оглянулся, вытаращив глаза на Энни Белински, влетевшую в зал в оранжевом облаке.

– Мух ловишь, миленький? – Она ткнула Джино под подбородок длинным оранжевым ногтем, закрыв ему рот, подскочила к Магоцци, взглянув ему прямо в глаза. – Спасибо.

– Пожалуйста. Но отсрочка условная.

– Я правила знаю.

– Гм, прошу прощения, – нахмурился Джино. – Откуда, черт побери, тебе было известно, что она вернется? И о чем, черт возьми, идет речь? Вы оба телепаты или кто?

Подцепив одним пальцем за ручку, Энни вытащила из-под стула сумочку, которую предварительно запихнула туда.

– Вот откуда он знал, что я непременно вернусь. Что касается телепатии… – Энни улыбнулась Магоцци и соблазнительно протянула: – У твоего приятеля взрывоопасный взгляд, не замечаешь?

– Еще бы, – кивнул Джино. – Каждый раз, сидя напротив него, мечтаю иметь точно такой же.

– Правильно. Его взгляд прозрачен и ясен, как растаявший снег, текущий в ручей, таким образом мы с ним и сговорились. Он живет по своим правилам, а я принесла в подарок клубок для вязания.

Джино быстро заморгал, но предпочел не морочить себе голову.

Энни глубоко вздохнула, приняла деловой вид, перестала растягивать фразы, ускорила темп речи:

– У меня минут пять, пока кто-нибудь догадается, что меня уволокли в вытрезвитель или еще куда-нибудь, после чего все кинутся на выручку, поэтому быстро выкладывайте вопросы про Атланту.

– Почему вы просили меня не расспрашивать мисс Макбрайд?

– Ясно. – Она вдохнула и медленно выдохнула. – Значит, придется сказать почти все. Для начала, убийства в Атланте полностью отличались от здешних, и, в частности, по этой причине мы не верим, что их совершает тот же самый киллер. Наверно, излишне указывать детективам, как редко серийный убийца меняет привычки, особенно оружие.

– Бывает, однако.

– Конечно, бывает, – нетерпеливо отмахнулась она, – но редко, как я уже сказала. Особенно когда в убийствах присутствуют ритуальные элементы, как в Атланте. Тот зверюга действовал ножом «Х-Акто».

– Не помню, чтобы я об этом читал, – вставил Джино.

– Это одна из деталей, которую власти держали в тайне. Он сначала перерезал ахилловы сухожилия, чтобы жертва не убежала…

«Ох, боже мой, – подумал Магоцци, чувствуя болезненную слабость и тошноту. – Вот откуда английские кавалерийские сапоги…»

– …потом вскрывал бедренные артерии. Люди истекали кровью. Довольно долго.

– Боже милостивый! – Джино еще сильней побледнел.

– Грейс обнаружила Кэти и Даниелу, с которыми жила в одной комнате, вернувшись наутро. Она была умной девушкой и поэтому не вошла. Открыла дверь, зажгла свет и сразу убежала сломя голову. Успела только заметить очень много крови.

– Проклятие, – пробормотал Джино. – Я бы сразу попал в палату психушки с каучуковыми стенками.

Энни глянула на него:

– Ее закалило тяжелое детство. Свое дело сделал и валиум. Университетский психиатр прописал ей так называемую поддерживающую дозу.

– Почему же она, черт возьми, попросту не собрала вещички и не уехала? – спросил Магоцци. – На ее месте я так бы и сделал.

– Куда ехать? Обратно по домам приемных родителей, где в каждом свои кошмары? Только мы составляли семью, которой ни у кого из нас никогда не было, и держались вместе. – Энни на миг отвела взгляд, нахмурилась. – Спросите лучше, почему мы сами совершили дьявольскую глупость, сразу не утащив ее оттуда, пока не случились другие убийства. С тех самых пор проклинаем себя, хотя о предстоящем никто даже не догадывался. – Энни снова глубоко вдохнула, полезла в сумочку за сигаретами и зажигалкой. – Мальчики, я сейчас закурю в государственном учреждении. Если желаете воспрепятствовать, вам придется скрутить меня и повалить на пол.

– Соблазнительная идея, – кивнул Джино.

– Спасибо. – Энни глубоко затянулась, и в совещательной комнате запахло, как в прежние времена. – Через несколько дней были убиты Мэриан Амберсон и Джонни Брикер. ФБР налетело, как саранча. Нас, черт возьми, почти два дня держали в комнатах для допросов, а Грейс ФБР приберегло для себя. Расставило ловушку с помощью Либби Герольд.

– Своего агента.

– Совершенно верно. Обеих поселили в маленьком домике в углу кампуса, подальше от оживленных автомобильных дорог к жилым корпусам. Объяснили, так лучше следить, легче охранять. Грейс была перепугана до смерти. Знаете, совсем еще ребенок. А ей предлагают послужить приманкой для киллера. Она не хотела. Хотела убраться оттуда к чертовой матери, и, если бы у нас была возможность до нее добраться, поклянусь, мы все сразу слиняли бы.

– Что значит «если бы была возможность добраться»? – переспросил Джино.

Энни выпятила губы и сильно нахмурилась.

– Даже когда нас выпустили, не разрешали с ней видеться. Мол, она «под охраной», никому нельзя встречаться и разговаривать. Мы даже не знали, где ее держат. – Она горько усмехнулась. – Конечно, на самом деле ее попросту изолировали, лишив всякой помощи и опоры, чтобы она зависела только от ФБР.

Боже, мысленно охнул Магоцци.

– Потом стали вбивать ей в голову, что если она не поможет поймать убийцу и еще кто-то погибнет, то вина целиком падет на нее. Вскоре заставили поверить. Заперли в том самом домике с вооруженным до зубов агентом, заверив, что беспокоиться не о чем: Либби находится на постоянной связи с оперативной бригадой, которая располагается прямо за дверью. – Энни помолчала, закрыла глаза и глубоко вдохнула. – Что-то не сработало. То ли связь подвела, то ли сторожившие домик ребята не вовремя отвернулись – кто знает, как было на самом деле? Однажды утром Либби не ответила на вызов, агенты бросились на поиски, обнаружили ее тело в спальне в луже крови, с почти отрезанными ногами. Грейс нашли в чулане, забившуюся в дальний угол. Она здорово исцарапала агентов, пытавшихся ее вытащить, но не говорила ни слова. Не кричала, не плакала, не издавала ни звука. Неделю пролежала в психиатрическом отделении Центральной больницы Атланты. Потом мы ее оттуда забрали.

Привалившийся к стенке у двери Джино смотрел в пол. Магоцци следил за бесцельно блуждавшим вокруг взглядом Энни, которая словно потеряла нить мысли, стараясь отыскать ее где-нибудь в зале.

Наконец затянулась в последний раз, бросила окурок в чашку с остатками кофе.

– Вот что было в Атланте. – Она посмотрела на Магоцци. – Упоминать об этом нельзя, особенно в присутствии Грейс.

Магоцци кивнул, глядя, как Энни вешает сумочку на плечо, направляется к двери. Джино посторонился, распахнув перед ней створку.

В последний момент Энни оглянулась:

– Ваш компьютерщик Томми… как его?

– Эспиноза.

– Молоток, – кивнула она. – Правильно пробует взломать файл ФБР.

– Почему вы считаете, что он пробует его взломать?

Она кокетливо пошевелила плечами.

– Вышел на минуточку из кабинета, оставив нас одних. Не вините его. Сначала он закрыл программу, поставил очень сложный пароль, которого не раскусит никто на свете, кроме трех человек.

Магоцци горько улыбнулся:

– Один из них – Родраннер.

– Он самый. Так или иначе, может, в том файле имеется пара вещей, которые вам позволят вздохнуть. Почему бы мне первой не рассказать, пока Томми еще не пробился?

– Что такое?

– Еще один довод, с помощью которого ФБР склонило Грейс к сотрудничеству. Они пригрозили заново открыть закрытое дело на одного из ее друзей, после чего возникли бы легкие неприятности.

– Какое дело?

Энни пальчиком поправила помаду в уголках губ.

– За год до поступления в университет я насмерть зарезала человека. – Она покосилась на Джино, вновь разинувшего рот, одарив улыбкой, которая сбила бы с ног не столь плотного мужчину. Напомнила: – Муху проглотишь, миленький. – Снова ткнула пальцем под подбородок и выскользнула в дверь.

Грейс ждала ее у лифта, уткнувшись одним плечом в стену, смахивая на фотомодель, изображающую ковбоя, в длинном черном пальто, с той самой сдержанной улыбкой, от которой Энни всегда в дрожь бросает.

– Душу вывернула наизнанку?

– Собственно, твою душу вывернула наизнанку, милочка. И немножко свою.

Грейс оттолкнулась от стены и уставилась в пол, темные волосы закрыли щеки.

– Если бы я посчитала, что им надо знать, рассказала бы. Сейчас не могу. Не собираюсь разваливаться на куски.

– Им надо знать, хотя бы для того, чтоб не раскапывать наше прошлое, а ты не расскажешь ни за что на свете. Ни им и никому другому. – Энни упрямо сжала губы. – Черт побери, мне понравился Миннеаполис. Когда Томми влезет в файл, прикрытие рухнет, нам снова придется уехать, начать все сначала.

Грейс нажала кнопку лифта, глядя на световое табло над дверью.

– Мы сделали все, что могли. Теперь пошла игра на выжидание.