Движение по бульвару Теодора Уэрта было неподдельным ужасом – двенадцать дюймов вчерашнего свежего снега успели превратиться в предательскую кашу, прежде чем до них добрались утомленные колонны снегоуборочных машин, а когда ночью температура резко упала, дорога покрылась ледяной коркой, мгновенно став бобслейной трассой. Магоцци давно уже перестал считать столкнувшиеся машины, мимо которых он проезжал.

Всего в двух кварталах от главного входа в парк ему пришлось беспомощно сидеть в своей машине не менее пяти минут в мертвой пробке, завистливо глядя на вереницы веселых пешеходов, которые, облаченные в теплую зимнюю одежду, легко обгоняли замершие вереницы машин, торопясь на праздничный зимний конкурс снеговиков. Их было слишком много, они смело преодолевали холод, ветер и неурядицы с пробками – только чтобы посмотреть, как люди возятся в снегу, и, что самое удивительное, они выглядели откровенно счастливыми.

От зимы город просто сходит с ума. Или, может, у жителей поехала крыша: Магоцци так и не решил. Едва только выпадает достаточно снега, улицы вечно перекрывают под тем или иным предлогом – гонки собачьих упряжек, лыжные марафоны, показательные выступления хоккеистов, а то и любители зимнего плавания устраивают идиотское столпотворение, шествуя в плавках и бикини к прорубям на озере или на реке. Каждую зиму любой вид зимнего спорта, о котором мир только имел представление, встречают тут как дома, а когда город покончит со спортом, то принимается за искусство на свежем воздухе.

Дайте миннесотцам глыбу льда, и они вырубят еще двадцать тысяч таких же из любого озера, что лежит под руками, и построят дворец. Дайте им немного снега, и вы, скорее всего, увидите, как они на чьем-то дворе вылепят подобие горы Рашмор или Белого дома.

Снежные и ледяные скульптуры выросли тут до уровня настоящего искусства, сюда съезжаются конкурсанты со всего мира, участвующие в самых разных зимних фестивалях. Кто мог подумать, что соревнование на лучшего снеговика, которое управление полиции устраивало для детей, привлечет такое внимание?

Он по дюймам миновал еще полквартала, проехал мимо лесистого участка парка и бросил первый взгляд на открытое поле, которое выходило к бульвару. Как и остальные водители перед ним, он нажал на тормоза и изумленно уставился в окно.

Парк открывался добрыми тридцатью акрами пустого, чуть волнистого пространства, которое летом выглядело отменным полем для гольфа. Сегодня же его слепящая белизна превратилась в поле сражения вторгшейся армии снеговиков. Глядя в окно, Магоцци убеждался, что сотни их заняли каждый свободный ярд и на холме, и под ним и таращились на бульвар безжизненными черными глазами и смешными морковными носами.

Когда он наконец въехал в парк, то в нарушение всех правил занял первое же свободное место, которое смог найти, – между автобусом 10-го спутникового канала и объявлением «Стоянка запрещена». Взяв с пассажирского сиденья перчатки и термос с кофе, он вылез из машины как раз вовремя, чтобы получить в лицо порыв режущего ветра.

По парку бродили сотни зрителей, наблюдая, как снежные сугробы обретали формы в чьих-то замерзших руках, и Магоцци подумал, как ему удастся найти напарника в этом море безликих двуногих, с головы до ног закутанных в меха.

Наконец на дальнем краю поля он заметил Джино. Его скромную фигуру в пять футов девять дюймов загораживал какой-то великан среди галдящей суматохи орущих и прыгающих вокруг карликов в яркой радуге курток, шарфов и шапок.

Джино же, с другой стороны, был одет во все черное, словно собрался на похороны; на нем была длиннополая парка, такая толстая, что он с трудом сгибал руки. На голове у него было что-то меховое, а на руках – кожаные перчатки, в которых водят снегоход, таких размеров, что напоминали подносы для пиццы. Видно было, что настроение его было даже мрачнее цвета его облачения, потому что он раздраженно пинал ногами основу своего уродливого снеговика.

– Прекрасная парка, Джино. Сколько уток ухлопали для нее?

– Наконец-то ты явился. Отвечаю на твой вопрос: недостаточно. Я уже ни ног, ни рук не чувствую. Думаю, что отморожены. Скорее всего, общее переохлаждение организма. Проклятье, я ненавижу зиму, ненавижу снег и холод. Напомни, для чего я живу здесь?

– Наверно, ты любишь москитов?

– Ответ неверен.

– Тогда перемены погоды?

– Нет, потому что при каждой такой проклятой зиме клетки мозга понимают, как плохо мерзнуть, и отмирают. Чтобы возродиться, им требуется все лето, а потом снова приходит зима, и этот мерзкий процесс начинается сначала.

– Выглядишь ты великолепно – стоит опустить наушники, и тебе ничего не страшно.

Джино машинально надвинул на голову черные меховые отвороты.

– Смейся, смейся, Лео… вот отморозишь себе задницу. Сейчас не меньше пятнадцати, и в своей одежде ты через пять минут побежишь к машине греться. Ты теперь одеваешься там же, где шеф? Выглядишь как гангстер.

Магоцци пригладил отвороты своего нового кашемирового пальто – рождественский подарок от Грейс Макбрайд.

– Я слышал, что потеплеет. Смотри, уже солнце выходит.

– Когда солнце показывается на Гавайях, в самом деле теплеет. Когда оно встает над Пуэрто-Вальяртой, тоже теплеет. А когда солнце в январе встает над Миннесотой, ты просто получаешь снежную слепоту.

– Вот в этом и кроется истина, почему мы живем здесь.

– То есть чтобы я обзавелся снежной слепотой?

– Нет, чтобы ты мог жаловаться на погоду.

Джино надолго задумался над этой сентенцией и наконец кивнул:

– Это в самом деле хорошая мысль, Лео. Единственное, что хуже плохой погоды, – это скучная погода. – Нагнувшись, он набрал полные пригоршни сухого снежного порошка. – Не хочешь ли объяснить мне, как вот из этого лепить снеговика?

Магоцци показал на группу ребятишек, которые трудились, вооружившись бутылкой с брызгалкой:

– Смотри и учись. Пускай в ход воду, как клей.

– О'кей, Микеланджело, вытаскивай свой револьвер и реквизируй воду для управления полиции. – Он с надеждой посмотрел на термос Магоцци. – Признавайся, что притащил в нем шнапс.

– Горячий шоколад. Мне и в голову не пришло, что ты будешь пить на холоде. Кровь разжижится, и ты быстрее замерзнешь.

– Я уже замерз до костей, так какая разница? – Джино повернулся к своему уродливому, бесформенному обрубку снеговика, с которого каждый порыв ветра сдувал часть тела. – Иисусе, ты только посмотри на это. Самый худший снеговик на конкурсе.

Магоцци сделал несколько шагов назад и критически присмотрелся к нему.

– Может, он пойдет по категории концептуального искусства. Можешь представить его как Снеговик с псориазом.

– Никак ты шутишь?

– Я пытаюсь развеселить тебя. Анджела и дети придут?

– Попозже, к подведению итогов. Я хочу получить хотя бы почетную грамоту, так что помоги мне.

– О'кей, я готов. С чего начнем?

– Я думаю, нам нужна тема.

Магоцци кивнул:

– Хорошая мысль. Например?

– Черт, вот уж не знаю. Может, поскольку мы копы, сделаем что-то похожее на них.

– Согласен. Думаю, коп-снеговик подойдет как нельзя лучше.

– Но не очень броский. Видишь вон того, у леса?

Джино показал на соседнего снеговика, из основания которого торчали лыжи; он стоял опираясь грудью на палки, а на морковном носу блестели солнечные очки в стиле Элвиса Пресли.

– С моей точки зрения, слишком тощ, но в общем здорово. Думаю, что можем взять его как образец.

– Как скажешь. Ты творец, а я всего лишь рабочая сила. Говори, что делать.

– Слепи-ка мне голову, которая не отвалится.

Джино и Магоцци без промедления приступили к делу, начав скатывать и мять куски снега. Теперь солнце было на их стороне, потому что, ярко сияя высоко в небе, размягчало снег и облегчало творческую работу. Через полчаса у них появилась довольно приличная основа снеговика.

– Для начала чертовски хорошо, – сказал Джино и, сделав шаг назад, восхищенно осмотрел плоды их трудов. – Еще парочку деталей, может, кое-что подправить – и мы можем выставляться. Что ты думаешь?

– Я думаю, что у него задница толстовата.

Джино закатил глаза.

– У снеговика она и должна быть толстой.

– Может, руки немного уравновесят ее.

– Прекрасная идея. Притащи-ка несколько веток вон с тех кустов.

– В парке запрещено покушаться на растительность.

– Да плевать. Я не могу считать произведение законченным, пока у него нет конечностей. И кончай свои хитрожопые ссылки на Билль о правах инвалидов.

Магоцци подошел к густому кустарнику на краю леса, остановившись по пути присмотреться к снеговику-лыжнику. Солнце теперь палило вовсю, и его левая сторона начала оплывать и покрываться льдистой корочкой. Если повезет, он растает еще до судейского решения, и одним соперником у них станет меньше.

– Это ваш?

Магоцци опустил глаза на маленького рыжего мальчишку, который появился рядом с ним.

– Нет.

Мальчишке было не больше восьми или девяти лет, но он обошел снеговика, критически осматривая с видом опытного судьи.

– Весьма неплох. Лучше, чем тот, который сделал вон тот толстый парень. – Он показал на Джино.

– Тот, о ком ты говоришь, – мой партнер.

Мальчишка неодобрительно посмотрел на него:

– Ты не похож на гомика.

Английский язык постоянно развивается, подумал Магоцци. Похоже, что в наши дни каждое слово обретает массу значений. Словно кто-то постоянно придумывает все новые и новые.

– Он не такой партнер. Мы копы.

Это произвело на мальчишку большое впечатление.

– А ты в кого-нибудь стрелял?

– Нет, – соврал Магоцци.

– Вот как! – Разочаровавшись, мальчишка снова повернулся к снеговику на лыжах. Магоцци упал в его глазах столь же быстро, как и обрел уважение. Ясно, что неодушевленные предметы были куда интереснее, чем коп, который никогда не стрелял в человека.

Магоцци осмотрелся, дабы убедиться, что охранники парка не прячутся в кустах, устроив на него засаду, и приступил к подготовке противозаконных конечностей для их снеговика.

Несколько секунд спустя раздался вопль. Магоцци, мгновенно схватившись за кобуру, резко повернулся к его источнику и увидел, что рыжий мальчишка смотрит на снеговика-лыжника, вытаращив голубые глаза и широко открыв рот.

Через секунду он оказался рядом с малышом и увидел, что морковный нос поник, солнечные очки сползли с морковки, открыв большие, полные ужаса помутневшие глаза, которые были прикрыты очками. Настоящий нос на месте морковки был как восковой, и белизна его соответствовала цветовой гамме трупа.

Ох. Вот дерьмо.

Мальчишка продолжал вопить. Магоцци, положив ему руки на плечи, мягко развернул его от снеговика, который, как оказалось, вовсе не был снеговиком. К ним уже бежали рыжеволосый мужчина и женщина, которые отчаянно спешили к своему перепуганному сыну.