Мой милый мальчик
Женька пришёл к нам работать в декабре, перед самыми праздниками. Наша фирма была его первым местом работы после окончания института. На корпоративной новогодней вечеринке он очаровал всех дам своей галантностью и ушёл провожать практикантку Танюшку. На день влюблённых у нас в отделе неожиданно первый раз за четыре года вывесили почтовый ящик с сердечком, в который тут же посыпались валентинки для «самого обаятельного мужчины офиса». Видимо это была затея кого-то из Женькиных поклонниц. Я до сих пор не знаю, чья именно, потому, что новым менеджером восхищались все, включая женщин за сорок. «Какой хороший мальчик» – вздыхали они, когда речь заходила о Женьке. Я усмехалась из-за монитора и через секунду забывала о теме разговора напрочь.
Ну не понимала я прелести мужчин с типом внешности и манерами «А-ля ДиКаприо». Обаянию и улыбке блондина Иванушки из детских сказок я всегда предпочитала мускулатуру и твёрдость Вандама. Не спорю, Женька милый мальчик, и своими светло-серыми глазами и ямочками на щеках он мог бы сразить наповал всех девчонок-школьниц, включая пятиклашек, но не меня. Нет, не меня – решительную, уверенную в себе брюнетку, претендующую на звание «Женщина-вамп». Да, собственно говоря, Женька, видимо понимая, что он – не мой тип, никаких попыток к сближению и не делал. Мы едва ли здоровались по утрам, и весь день сосуществовали на одной территории, но в разных измерениях. У него и без меня хватало почитательниц самых разных возрастов.
Моя очередь наступила весной. Как раз в пору майских гроз и запаха сирени. Среагировав на первое солнышко, мы с коллегами покинули унылый офис, и устроили добровольный субботник прямо в разгар понедельника. Видимо что-то было в атмосфере, но всем, как по взмаху волшебной палочки, неожиданно захотелось утопить в зелени и цветах наше маленькое серое здание. Мы дружно и оживленно, расчищали территорию и разбивали клумбы. Я присела на скамейку и закрыла глаза, подставив лицо тёплым лучам весны. Напротив меня мужчины, охваченные энтузиазмом, сооружали беседку. Солнце припекало всё сильнее, верхняя одежда начинала мешать. Женька снял лёгкую чёрную ветровку и положил рядом со мной.
– Покараулите? – улыбаясь, спросил он, обратившись ко мне по имени отчеству.
Я повела полуприкрытыми ресницами и снова забыла о существовании мальчика-сердцееда.
Когда всё было готово, и мы засобирались по домам, Женька обнаружил, что его куртку ветер бережно уложил под скамейку. Он, улыбнувшись, поднял её с земли и, отряхивая пыль, поискал меня глазами. И нашёл. И я посмотрела на него с улыбкой, навеянной тёплым ветерком, открытой, доброй и чуть-чуть виноватой. Это не было кокетством, но Женька среагировал на мою расположенность по-своему – нам вдруг, оказалось, по пути. Хотя раньше я не замечала, что мы живём в одной стороне. Да чего там говорить, раньше я вообще его не замечала.
Мы шли пешком на другой конец города, по мосту, по цветущему скверу, по дворам со скрипящими качелями и говорили-говорили-говорили. Я не помню о чём. Обо всём: о поздней весне, о популярных фильмах, о техническом прогрессе двадцать первого века, о велоспорте и о породистых кошках. Мы разговаривали всю дорогу, занимавшую два часа, а потом ещё час стояли у моего подъезда.
– Можно, я позвоню Вам сегодня? – спросил Женька прощаясь.
– Можно, – засмеялась я, – И даже можно перейти на «ты».
Мне было неловко от того, что мне выкает человек, с которым мы бок обок проработали полгода. У нас в компании вообще принято общение на «ты» на западный манер. Может быть, я кажусь ему слишком старой? Интересно, сколько ему лет? Во сколько у нас заканчивают институт? Я посчитала по пальцам, начиная с семи – с первого класса школы. Получилось двадцать один. Не такая уж у нас и большая разница. По крайней мере, с его мамой меня точно не спутают.
Женька позвонил через двадцать минут после того, как мы расстались у подъезда. Ещё два часа по телефону мы говорили о детстве, о летних каникулах в деревне, о первых учителях. Казалось, темы разговора у нас никогда не иссякнут. Я удивлялась своим открывшимся способностям и интересу к нескончаемым разговорам. Общаться с милым мальчиком было свободно и просто, у нас было столько общего, будто бы мы с ним выросли вместе. Я погрузилась в сладкие юношеские воспоминания, и мы, перебивая друг друга, как школьники, кричали в трубку: «А помнишь, как по ручью в резиновых сапогах?», «А помнишь бумажные кораблики?»
Стало понятно, что наговориться мы не сможем. Он предложил встретиться. Вечером. Он будет ждать меня у подъезда. Что это? Свидание? Нет, беседовать с Женькой, несомненно, интересно, но никакой тяги к нему я совершенно не испытывала. Но, соскучившаяся за зиму по мужскому вниманию, я автоматически представила, сгодится ли Женька на роль мужчины на сегодняшнее свидание. Вот мы сидим на скамейке под луной, он смотрит мне в глаза, берёт меня за подбородок. Ой, нет, бред какой-то. Ещё я не целовалась с ДиКаприо. Не хочу, будем просто общаться. Тем более, что общение складывается фантастически легко.
Женька встретил меня в джинсах и красной футболке под расстёгнутой ветровкой. В таком виде он выглядел непривычно и казался совсем подростком. Я посмотрела на его руки и прикинула, как он этими руками обнимет меня. Стоп. Снова мне в голову лезут посторонние мысли. Зачем нам обниматься, мы же с ним просто коллеги.
Мы бесцельно шли по тёмным дворам и аллеям и не унимались – он рассказывал мне о спортивном ориентировании. Очень интересное дело, почему я никогда не занималась этим? Мне страшно хочется теперь попробовать. Нет, это какое-то наваждение – общение с милым мальчиком приятнее, чем с самой закадычной подругой.
Мы незаметно подошли к роще. Днём там бывает очень красиво.
– Пойдём через тёмный лес? – заулыбался Женька. Точнее говоря, он и не прекращал улыбаться. Это было его неизменное состояние, которым заражались все, находящиеся рядом.
– Пойдём, – мне было всё равно куда идти, ночь ещё такая долгая.
Спуск к роще был достаточно крутым. Женька спускался первым, и помогал мне. Его рука, в которой он сжимал мою ладонь, была тёплая и крепкая. Было темно и по-ночному тихо, поэтому меня ничего не отвлекало от наслаждения таким тактильным контактом. Я вся ушла в это прикосновение, пытаясь представить, что держусь за руку с высоким брутальным мужчиной средних лет. Но мужчина-мечта как-то плохо мне удавался. И я впервые поймала себя на мысли, что мне приятно именно его – Женькино прикосновение…
Мою руку он так и не отпустил. Мы, уже молча, шли среди спящих деревьев. Ночью здесь не очень уютно и прохладно. Как хорошо, что рядом мужчина. Хотя какой из Женьки мужчина? Я посмотрела на его профиль в свете луны. Очень хороший мужчина. Довольно высокий, симпатичный, обаятельный, с сильными руками. Я восстановила в голове мысль, которая пару часов назад показалась мне абсурдной: Скамейка, его серый взгляд, его рука на моей щеке и подбородке. Было бы занятно. Интересно, хочется ли ему поцеловать меня?
– Ты замёрзла? – спросил Женька.
Я внутренне возрадовалась – знаю я этот коварный вопрос. С него и начинается в таких ситуациях открытый флирт.
– Прохладно, – я поёжилась.
Женька снял с себя ветровку, ставшую причиной нашего с ним сближения, и бережно накинул мне на плечи, приблизившись почти совсем вплотную. Я почувствовала тепло его тела и запах парфюма. Стало совершенно ясно, что поцелуя сегодня мы не избежим. Эта мысль привела меня в восторг от сладостного предвкушения.
А потом мы вышли из рощи и забрели в какой-то пустынный двор с широкими качелями. Качели оказались стандартно скрипучими, но очень удобными. Мы с Женькой слегка отталкивались ногами и скрипели на весь двор: Скрип-скрип. Но, ни в одном окошке не загорелся свет. Люди, наверное, просто крепко спали. Но мне казалось, что во всём городе сейчас нет, ни единого человека, только мы. Мы сидели близко-близко, прижимаясь локтями, и вслушивались, как по телу бегут электрические разряды. В последний раз я испытывала такое в школе, когда меня посадили с нравящимся мне мальчиком за тесную парту.
А потом, в один момент, обоим стало неловко. Мы уже знали, чего хотим, и знали, что это непременно произойдёт. Но как перешагнуть эту грань, за которой останутся отношения между коллегами, и где начнутся новые отношения. Лично, я уже плохо помнила, Женьку – менеджера. Полгода, которые я знала его таковым – ничто, в сравнении с сегодняшним днём, когда я узнала другого Женьку. Он казался мне почти родным человеком. Ещё немного, и слово «почти» в этой формулировке будет лишним. Женька взял меня за подбородок и повернул моё лицо к себе…
…
– Позвони, когда поднимешься к себе, – шепчет Женька, мелко целуя меня в щеку. Мы стояли у моего дома и никак не могли разойтись. На улице светало.
– Хорошо, – бормочу я, и не могу найти в себе сил уйти.
Он не выдерживает и звонит сам, не успеваю я засунуть ключ в замочную скважину.
– Я дома, – шепчу в трубку
– Я целую тебя, – слышу в ответ
– И я тебя
– Спокойной ночи
– И тебе спокойной ночи
– Самых-самых сладких снов, – Женька не хочет заканчивать разговор, это слышно по надлому в его голосе.
– И тебе тоже, самых счастливых снов, – я готова бежать назад из подъезда в его объятья.
– Приснишься мне? – Женька спрашивает очень серьёзно
– Конечно, – уверяю я, – А ты мне?
– Да, да, да, – его голос дрожит, заражая меня этой дрожью. – Клади трубочку, – я чувствую, как он улыбается.
– Давай ты, – я действительно просто физически не в силах этого сделать.
– Я не могу, – признаётся Женька.
Я ложусь на кровать с телефоном в руке. Я чувствую в трубке Женькино дыхание.
– Ты спишь? – шепчу я, почти проваливаясь в сон.
– Не сплю, – через секундную паузу слышу ответ на том конце, – Спокойной ночи, солнышко.
– И тебе, – я вспоминаю, какие удивительно мягкие у него губы, и засыпаю с улыбкой, не нажимая сброс.
На часах шесть утра. Оператор даже не успевает разъединить нас. В семь я просыпаюсь на работу. Просыпаюсь на удивление легко с предчувствием чего-то хорошего. Смотрю на телефон, лежащий на подушке, и вспоминаю, откуда взялось это предчувствие.
– Доброе утро, – тихонько говорю я телефону
– Здравствуй, я так соскучился, – слышу ласковый голос в ответ.
Мы приходим на работу совсем другими людьми. Я весь день рассеянно улыбаюсь и ловлю его взгляд. Он пишет мне нежные смс-ки, на перерыве мы, не обращая внимания на коллег, сидим на подоконнике глаза в глаза. Домой идём вчерашним маршрутом. Беседуем. Всё так же непринуждённо, но на более откровенные темы. Он рассказывает мне обо мне. О том, что я кажусь ему необыкновенной девушкой, о том, как боялся он ко мне подойти все эти полгода. Я со смехом рассказываю ему, как до последнего не видела в нём мужчину, и как не любила смазливых мальчиков. Женька смеётся. Я знаю, что то, что я говорю, ему не обидно слышать, потому, что всё это было ДО, и уже не имеет никакого значения.
– Я вечером позвоню, – говорит он у подъезда. И звонит через час.
Я не удивилась, я ждала этого звонка. Мы потрясающе точно чувствуем друг друга.
– Что ты со мною делаешь? – шепчет Женька в трубку.
– Я схожу с ума, – говорю то, что думаю, не стесняясь. Я уверена, что с ним не надо притворяться и играть в безразличие. С ним всё по-другому, по-настоящему.
– Давай встретимся прямо сейчас
– Конечно, – радуюсь я. Ведь это действительно мысль. Зачем ждать вечера?
Мы расходимся в пять утра. Усталости не чувствуется. Кажется, организм компенсирует сон нежностью. Я чувствую себя самой красивой, совсем юной и полной сил. У моего дома к нам подходит дежурный милиционер, требует паспорта, принимая нас за несовершеннолетних. Я хохочу до коликов, я просто счастлива. В мои неполные тридцать лучшего комплимента я ещё не получала.
На следующий день в офисе весь женский коллектив косится на меня с интересом. Женька торчит у меня в кабинете целый день. С работы уходим естественно вместе.
Дома я засыпаю. Первый раз за то время, что себя помню, я сплю днём. Видимо, организм вспомнил, что спать всё-таки надо.
Просыпаюсь на секунду раньше, чем раздаётся знакомый звонок.
– Милый, дорогой, – бормочу я радостно и смеюсь, – Я сплю на ходу.
– Не пугай меня, солнышко, неужели мы не увидимся сегодня?
Всё же чувствуется, что Женьке двадцать один. Я не могу проиграть это испытание на молодость.
– И не думай даже об этом, – я протираю глаза и улыбаюсь заходящему солнцу.
Так продолжалось целую неделю. А в пятницу Женька с грустью сообщает, что ему нужно на выходные съездить домой, в область. Я уже не представляю, как проживу без него целых два дня. Но стараюсь искать плюсы, и, улыбаясь изо всех сил, отшучиваюсь:
– Хоть отоспимся.
– Мне жалко тратить на сон время, которое можно провести с тобой, – очень серьёзно произносит Женька.
Я растрогана. Кажется, я уже не смогу разжать руку, чтобы отпустить его на автобус.
Он уехал и не звонит. Я в панике. Звоню сама. В ответ сухая фраза автоинформатора: «Абонент вне зоны доступа». Гипнотизирую телефон взглядом, как влюблённая школьница.
Дисплей засветился. Я же говорила, что между нами какая-то телепатия.
– Родная моя, я еле прорвался к тебе, здесь не ловится сеть, я сижу на крыше гаража, – радостно кричит Женька, – Какой же я дурак, почему я не взял тебя с собой? Как я хотел бы сейчас быть рядом.
Я плачу от счастья, слушая родной голос и громкое пение соловья где-то там, у Женьки в деревне за гаражом.
Ночью мне снилась поляна ромашек, и мы с Женькой бежали по ней, не касаясь земли.
Он приехал в понедельник утром, с автобуса прямо на работу. Вошёл и так заулыбался, что я отвернулась, испугавшись, что не выдержу и накинусь на него прямо в офисе. Весь день мы смотрели друг на друга с такой страстью, что всё живое замирало, попадая в волну наших взглядов. За час до конца рабочего дня, я еду на важное совещание с водителем. Как назло, нам с Женькой не удаётся пойти домой вместе. Я не знала, как дожить да вечера. Эта разлука показалась вечностью.
– Мне кажется, я не видел тебя, целую вечность, – орёт Женька в трубку.
– Больше чем вечность, – я бегу ему навстречу, не выпуская из рук телефон.
– Ты где?
– Я вот, вот, на повороте…
– Я не верю, что сейчас смогу дотронуться до тебя.
– Я вижу тебя…
Я роняю телефон, но мне не до этого – в пяти шагах от себя в темноте я вижу Женькин силуэт. Весь день я мечтала об этой минуте. И уже ничего не имеет значения: ни разлетевшийся на части по асфальту дорогой мобильник, ни то, что Женька не похож на Вандама, ни то, что через два месяца мне исполнится тридцать. Я спешу преодолеть эти пять шагов, как будто могу не успеть. Я почти физически чувствую, как моя нежность выплёскивается через край. Мы бросаемся друг другу в объятия, будто искали друг друга всю жизнь и, наконец, нашли совсем не там, где искали. А впрочем, так оно и есть…
