Письмо принесли вместе с другой корреспонденцией. Бетти положила всю почту на стол. Анна узнала почерк на конверте и почувствовала, как у нее все сжалось внутри от волнения.

– От кого это? – спросила тетя Сара, снимая очки.

– Это от друга из моей деревни, – солгала она.

– Надеюсь, там хорошие новости. Вот, возьми нож для писем.

– Спасибо, тетя, я открою его позже. Не хочу портить себе такой чудесный завтрак.

У Анны пропал аппетит. Она с большим трудом доела кусок мясного пирога, который лежал на ее тарелке. Наконец завтрак закончился, и она тут же побежала к себе в комнату. Лиззи последовала за ней.

– Позже, кузина, – сказала Анна, не пуская ее в комнату. – Дай мне немного побыть одной.

Она вскрыла конверт и поначалу даже не поняла, что написано в письме.

«Нам не стоит больше встречаться».

Анне стало дурно, когда она сообразила, что это значит.

– Нет! – выдохнула девушка, зарывшись лицом в подушку и чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.

«Зачем он это написал? Должно быть, произошло ужасное недоразумение».

Спустя какое-то время она уселась на кровати и несколько раз перечитала письмо, не веря своим глазам. Что она такого сделала, чтобы заслужить столь ужасный отказ? Она попыталась вспомнить все происходившее во время их нескольких встреч: у церкви, в магазине мисс Шарлотты, а потом на Вуд-Стрит.

Девушка вспомнила, как они шептались у лестницы, и его слова «Пожалуйста, давайте найдем способ встретиться». Она не могла придумать себе те сильные чувства, которые, как полагала, он испытывал к ней. Анна пыталась понять, что же пошло не так. Неужели тетя Сара заставила Шарлотту рассказать, куда они ходили в тот день? А потом она пошла к Анри и запретила ему общаться с ней? Нет, она была уверена, что мисс Шарлотта никогда не предала бы ее. И чтобы тетя Сара снизошла до визита в дом ткача-француза? Едва ли.

Анна подошла к окну и выглянула на улицу, взглянув на то место, где впервые увидела Анри и Ги, сидевших у стены под деревьями; здесь она видела его, когда он нес ей первое письмо. Казалось, с тех пор прошло очень много времени.

Со свинцового неба падали редкие хлопья раннего снега. Люди сновали по улице, спеша по своим делам, закутанные в плащи и шали. Анна повернулась, взяла в руки письмо и перечитала последнюю фразу: «Я понимаю, что нам больше не стоит встречаться».

– Не стоит, – повторила девушка вслух.

Теперь она поняла.

«Этого не хочет ни он, ни я. Ему сказали, возможно, месье Лаваль, что наша дружба неуместна».

Как она и предполагала, между ними встали социальные барьеры.

«Это была глупая фантазия, – подумала Анна. – Это весьма разумно. Возможно, и к лучшему».

Но никакие аргументы не могли развеять горечь. Несколько раз она слышала на лестнице шаги Лиззи. Анна не пускала в комнату кузину, ссылаясь на мигрень. Когда пришло время обеда, к ней поднялась Бетти с миской бульона и хлебом, чему Анна была очень рада. Устав от постоянного плача, девушка проспала бо́льшую часть дня. Ужинала она тоже у себя в комнате. Когда Бетти пришла, чтобы забрать посуду, она принесла с собой записку от тети Сары.

Дорогая племянница! Я надеюсь, ты уже чувствуешь себя лучше. Думаю, ты помнишь, что нас пригласили в Лудгейт Хилл и мы завтра вечером едем туда ужинать?

Анна совсем забыла об этом. Тетя напомнила о поездке в самый неподходящий момент. Меньше всего ей сейчас хотелось видеть Чарли. Но она не могла прикидываться больной еще целый день. Ей придется взять себя в руки, начать улыбаться и снова столкнуться с миром.

* * *

На следующий день посреди ужина Анна с удивлением поняла, что чувствует себя хорошо и спокойно в этой обстановке. За столом были новые лица – подруга Сюзанны с родителями, а также еще один торговец шелком с женой. Анне налили в бокал кларета, и у них с Чарли завязался живой разговор об искусстве. Он спросил, как обстоят дела с ее творчеством. Она рассказала ему о встрече с мистером Гейнсборо.

– Он очень обаятельный, не так ли? – воскликнул Чарли. – Я познакомился с ним в Бате, когда он приходил к отцу. Он так хорошо рисует лица.

– И пейзажи, – добавила Анна.

После этого они начали спорить, что важнее для художника – рисовать портреты или природу. Вскоре к их разговору присоединились другие гости. Это была самая интересная и бойкая беседа из тех, что у нее случались после приезда в Лондон.

Ужин подошел к концу, и леди удалились в другую комнату, где начали сплетничать об интрижках друзей и моде. Анне стало скучно, но вскоре пришли джентльмены и Сюзанну попросили сыграть на клавесине.

– Ваша сестра очень талантлива, – шепнула она Чарльзу, сидевшему рядом с ней.

– Да, это так. Мне говорили, моя мать хорошо пела, но, увы, я не унаследовал от нее никакого музыкального таланта.

– Уверена, у вас есть другие таланты, – ответила Анна, поворачиваясь к клавесину.

Через несколько секунд она почувствовала, как он взял и осторожно сжал ее руку. Девушка поняла, что краснеет. Возможно, авторы «Книги хороших манер для леди» были правы, и ей не следовало пить за столом. Она гадала, что же будет дальше.

Сюзанна перестала играть, и Чарли убрал руку, чтобы похлопать ей. Он явно совладал с собой. Анна испугалась того, что может последовать дальше, если они останутся наедине. Но все равно не знала, как реагировать на это.

Наконец такой момент наступил. Другие гости начали разъезжаться, и бо́льшая часть семьи перешла в прихожую, чтобы попрощаться с ними. Девушка осталась один на один с Чарльзом в гостиной, где они стояли возле камина.

– Дорогая Анна, – начал он, беря ее за руку и крепко сжимая в своей потной ладони. – Вероятно, вам известно о моих чувствах к вам.

Она кивнула. У нее начала кружиться голова.

– Думаю, да, сэр.

– И вы, наверное, поняли, с какой целью я приезжал к вам в Спитал-Сквер на прошлой неделе? Увы, я немного испугался последствий своего решения, однако сейчас уверен в своем стремлении довести это дело до конца. – Молодой человек глубоко вздохнул и выпалил: – Вы окажете мне честь стать моей женой?

Вот он, этот вопрос, которого так страшилась Анна. Если она откажет, Хинчлиффы обидятся, а дядя и тетя придут в бешенство. Она посмотрела на Чарльза, к лицу которого уже привыкла. На этот раз он улыбался, а его кадык и длинный нос не казались такими нелепыми. Атмосфера в этой хорошо обставленной и освещенной комнате вскружила Анне голову. Ей было приятно в компании Чарльза. Возможно, со временем они смогут подружиться или даже полюбить друг друга.

Девушка глубоко вздохнула и открыла рот, чтобы ответить ему, хотя она не знала, что скажет.

– Дорогой Чарльз, – начала Анна. – Для меня это большая честь. Но вы же знаете, что я дочь бедного сельского священника, ведь так? У меня не может быть хорошего приданого.

– Я в курсе вашей ситуации, однако для меня и моих чувств это не имеет значения.

Он взял Анну за руку и поцеловал ее.

– Тогда вам, должно быть, известно, что мой отец недавно овдовел, – сказала она. – И, поскольку он находится далеко отсюда, вам придется написать ему.

– Разве не ваш дядя решает вопрос вашего замужества?

– Думаю, согласие должен дать отец. Полагаю, он с радостью согласится на наш союз. Если вы не против, я хочу сама сообщить ему об этом. Я поеду домой на Рождество. Прошу вас не оглашать столь радостную новость до моего возвращения из дому.

Чарльз обнял ее и крепко прижал к себе, обдав шею девушки горячим дыханием. Анна не могла отрицать, что ей это было приятно.

– Дорогая моя девочка, ты сделала меня самым счастливым человеком на свете, – прошептал он. – Конечно, мы можем подождать согласия отца. До тех пор это будет нашим маленьким секретом.

* * *

Приближающийся обед гильдии торговцев шелком накалил обстановку в доме Сэдлеров. Кроме того, что во время банкета назначали людей на важные должности, это мероприятие было прекрасной возможностью похвастаться своим лучшим товаром. В случае торговцев шелком они и их жены одевались в самые замечательные шелковые одежды. Сара наняла новую портниху, которая должна была пошить ей обновку, но после каждой примерки она казалась все менее и менее довольной.

– Почему ты не обратилась к мисс Шарлотте, как обычно? – невинным голосом спросила Лиззи.

Девочка не знала, что Анна слышала, как ее тетя заявила, будто больше не станет пользоваться услугами Шарлотты, поскольку та оказалась «ненадежным человеком». С тех пор девушка чувствовала угрызения совести из-за того, что лишила подругу столь ценного клиента.

– Я уже почти жалею, что не поступила так, дорогая, – пробормотала тетя Сара. – Эта портниха, по всей видимости, не обладает ни малейшими навыками и терпением. Теперь я даже не уверена, успеет ли она в срок.

Наконец наступил великий день. Тетя Сара провела бо́льшую его часть, нанося косметику, пудря парик и делая себе маникюр. В конце концов приготовления были закончены и вся семья собралась в гостиной. Новый темно-бирюзовый оттенок материи смотрелся броско, хотя Анна решила, что он недостаточно утонченный. Джозеф облачился в яркий парчовый жилет и длинное пальто, пошитое по последней моде. Он явно чувствовал себя неудобно в этом наряде.

– Я очень надеюсь, что папу выберут бейлифом, – пробормотал Уильям после того, как родители уехали. – Если они этого не сделают, он будет рвать и метать.

Лиззи обеспокоенно посмотрела на брата.

– А разве решение еще не принято?

– Всегда остается вероятность непредвиденных обстоятельств, пока все бумаги не подпишут и не скрепят печатями, – ответил он с загадочным видом.

Позже, когда во время ужина Лиззи вышла в туалет, Анна осталась наедине с Уильямом.

– Что ты имел в виду, когда говорил, что с дядей еще не все понятно? – спросила она.

– В подобных организациях всегда много возни из-за высоких должностей, – ответил он. – Нужно играть по правилам, а я не уверен, что папа хорошо в них разбирается.

– Тогда давай будем надеяться на успех. – Они почти не разговаривали с тех пор, как Анна натолкнулась ночью на Уильяма в кабинете дяди, но этот короткий разговор за столом придал ей смелости. – А как твои дела, Уильям?

– Дела? – переспросил он, наливая себе еще один бокал кларета и предлагая ей графин.

Она с радостью согласилась.

– Я имею в виду, тебе больше не угрожают? Я беспокоилась о тебе.

– Спасибо за твою заботу, кузина, – ответил он. – Спешу тебя уверить, что все хорошо.

– Ты прекратил… то есть ты исправился? И ты вернул те деньги, что украл у дяди?

– Ты меня за идиота держишь?! – взорвался он, грозно посмотрев на нее. Он сделал глубокий глоток из бокала и уставился на него, словно изучая цвет вина. Потом, немного подумав, добавил спокойным тоном: – Конечно, я очень благодарен тебе за то, что ты меня не выдала.

– Я могу попросить услугу за услугу однажды.

– Ты хочешь, чтобы никто не узнал о свидании с Чарльзом?

Анна едва не рассмеялась, но тут она вспомнила, что Чарльз был его другом, и сдержалась.

– Он станет тебе замечательной партией. Конечно, он любит лошадей немного сильнее, чем следовало бы, и у него в последнее время появились некоторые долги, но кто я такой, чтобы его судить? Также у него отличные связи среди власть имущих, и я уверен, что со временем он разбогатеет. А что ты?

– А что я?

– До меня дошел какой-то слух, будто он собирается сделать тебе предложение. Ты его примешь?

Прямой вопрос кузена застал Анну врасплох.

– Он, конечно, очень мил. Спасибо за совет.

Уильям допил вино, встал и поклонился.

– Всегда к вашим услугам, мадам.

Они пожелали друг другу спокойной ночи.

Позже она проснулась, услышав, как к дому подъехала карета. Хлопнули двери, и внизу послышались громкие голоса, но в этот момент Анна снова уснула. Главное, что дядя и тетя вернулись домой.

* * *

На следующее утро Бетти сказала им, что Джозеф и Уильям уже позавтракали и пошли на собрание. Они просили не беспокоить их. Тетя Сара еще не вставала, потому что ей было плохо.

– Подозреваю, она выпила слишком много бренди, – хихикнула Лиззи.

Два часа спустя Анна увидела, как Бетти готовит теплое молоко и печенье для тети.

– Позвольте, я сама это отнесу, – предложила девушка. – Хочу выяснить, что у нее болит.

В ответ на ее стук послышался приглушенный стон. Когда Анна вошла в комнату, оказалось, что ставни все еще закрыты, а в помещении после ночи до сих пор пахнет затхлостью. В полумраке перед ней предстало жалкое зрелище. Лицо тети Сары в обрамлении подушек было перекошено от страдания, щеки побагровели, а глаза покраснели от слез.

Анна поставила поднос на стол и села на край кровати.

– Что с вами случилось? Вам нездоровится?

В ответ тетя громко захныкала. Анна взяла Сару за руку и стала ждать. У девушки был большой опыт ухода за больной матерью, поэтому она знала: одно ее присутствие может помочь тете успокоиться.

Наконец Сара перестала всхлипывать и откинулась на подушку. Взяв стакан с теплым молоком, женщина сделала несколько глотков.

– Мы пропали, дорогая, – пролепетала тетя. – Все потеряно.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Вчера вечером что-то случилось?

Тетя кивнула и всхлипнула.

– Все кончено, – продолжила она. – Твой дядя не станет бейлифом. Он посрамлен.

– Посрамлен? Что произошло?

Анна восстановила в памяти разговор о французском шелке. Неужели кто-то вспомнил об этом теперь, когда прошло уже столько времени?

Запинаясь, тетя Сара начала свой рассказ. По всей видимости, когда Джозеф приехал на банкет, кто-то передал ему записку. Он засунул ее в карман, не читая, решив, будто это подтверждение того, что после ужина его позовут на торжественную церемонию, где назначат бейлифом. Обед продолжался без происшествий, но, когда пришло время, вызвали совершенно другого человека. Он встал, и ему начали аплодировать все присутствовавшие гости. Потом все взоры устремились на Джозефа и Сару, которые чувствовали себя неловко и не могли понять, что происходит.

– Мне захотелось провалиться от стыда сквозь землю, – призналась Сара. – Твой несчастный дядя был так удивлен и смущен, что не знал, как действовать. В конце концов он поднялся и направился к выходу из зала. А я последовала за ним. Мы так долго шли к выходу, дорогая, мимо всех этих ухмыляющихся рож. Мой несчастный муж был унижен и оскорблен. Теперь я беспокоюсь, не тронулся ли он умом от горя.

– Я так понимаю, в записке речь шла об этом?

Сара кивнула.

– Что там было написано?

– Там было написано…

Она махнула рукой в сторону тумбочки и снова начала плакать. Там лежал листок с печатью гильдии и подписью сложившего с себя полномочия бейлифа. Листок, по всей видимости, смяли, а потом разгладили. Анна открыла ставни на одном окне, чтобы прочесть, что же там написано.

Уважаемый мистер Сэдлер!

В свете последних событий и полученных нами отчетов, что Ваша компания снова была уличена в импорте запрещенного французского шелка, по всей видимости, с целью избежать уплаты пошлин, мы с сожалением сообщаем Вам, что Ваша заявка на место бейлифа была отозвана и Вы были освобождены от исполнения обязанностей члена административного комитета.

Мне очень жаль сообщать Вам об этом, но мы передали всю информацию в налоговую службу, которая, вероятно, свяжется с Вами в ближайшее время.

Письмо поразило Анну своей прямотой. Если такова была расплата за лживость Уильяма – а дядя уже взял вину на себя, – почему они так долго тянули с этим? И зачем поступать таким образом, унизив его при всех?

– Это правда? – спросила Анна, притворившись, будто ничего не знает. – Обвинение в контрабанде?

Тетя села на постели и начала грызть печенье. Затем кивнула.

– Он говорит, несколько недель назад произошла бухгалтерская ошибка, из-за которой какие-то налоги остались неуплаченными. Тогда мы все были шокированы, но Джозеф обсудил все с административным комитетом, и они приняли его извинения. Он не понимает, откуда взялась эта последняя жалоба.

В воздухе повис кислый запах недоверия. Вся эта ситуация была такой сложной и запутанной. А что, если, несмотря на все уверения Уильяма, он продолжал играть? И что, если, отчаявшись, он продолжал подделывать отчеты об уплате налогов, тратя деньги на то, чтобы отдавать свои долги? Коль дела обстояли именно так, понятно, почему Джозефа удивили события на банкете.

– Как вы считаете, что будет дальше?

– Джозеф и Уильям сейчас пытаются понять, что могло пойти не так. После этого они обратятся в гильдию и налоговую службу, чтобы решить все эти вопросы.

– А что же делать с уголовными обвинениями?

– Этого я боюсь больше всего, дорогая. Но мистер Сэдлер убедил меня, что в случае выплаты всей суммы нам удастся избежать уголовного преследования.

– А сумма велика?

Сара вздохнула.

– Такие вещи нам, женщинам, знать не следует. Наша задача ждать и принять судьбу, какой бы она ни была. – Сара крепче запахнулась в шаль, несмотря на то что в комнате было душно. – Оставь меня и пришли Бетти, чтобы я могла приготовиться для встречи с миром. Но пожалуйста… – она взяла Анну за руку и крепко сжала ее, – пообещай, что ты ни словом не обмолвишься об этом Лиззи. Она обожает отца и очень огорчится, узнав, что у него такие проблемы.

Анна пообещала.

* * *

После того памятного вечера Джозефа почти не было видно. Он целыми днями и ночами просиживал, запершись у себя в кабинете, иногда выходя оттуда в своем лучшем жилете и парике, чтобы уехать по делам и вернуться лишь поздно вечером, когда все уже обычно спали.

Сара много времени проводила у себя в комнате, порой она выходила к обеду, но почти ничего не ела. До Рождества оставалось совсем мало времени, однако никто не готовил пудинг, не покупал гуся к столу. Темное облако опустилось на дом Сэдлеров, и казалось, ничто уже не изменится к лучшему.

Спустя несколько дней после скандала на банкете к завтраку принесли письмо. Анна узнала почерк, но дождалась, пока все закончат есть и разойдутся по своим делам, прежде чем вскрыть его в одиночестве.

Уважаемая мисс Баттерфилд!
С наилучшими пожеланиями, Чарльз Хинчлифф

Вынужден сообщить Вам, что ввиду непредвиденных обстоятельств я не смогу выполнить наше соглашение. Я буду очень благодарен, если Вы, во избежание дальнейших затруднений, впредь воздержитесь от общения.

Анне захотелось рассмеяться из-за абсурдности этого письма и формальности языка, которым оно было написано. Потом девушка разозлилась. И кем только Чарльз Хинчлифф возомнил себя, что позволяет себе относиться к ней с таким пренебрежением? Он тоже не был святым, если верить Уильяму, также любил играть в азартные игры и прохладно относился к учебе. А на все это, скорее всего, ему давал деньги его богатый отец.

То, что он написал ей такое пренебрежительное письмо, которое наверняка составлял с помощью родителей, не только вызывало обиду, но и показывало мелочность и малодушие лондонского общества, где человека ценят лишь до тех пор, пока это выгодно. Анна поняла, насколько сильно был опозорен дядя, из-за чего тень упала на всю семью.

Ее размышления прервал Уильям, вернувшийся в столовую.

– А я тут не оставлял… – начал он и осекся, заметив письмо у нее в руке. – Плохие новости?

– Это от Чарльза. Кажется, он внезапно потерял ко мне интерес. Не могу представить почему, – ответила она, криво улыбнувшись.

– Вот ублюдок. – Уильям опустился на стул рядом с Анной. – Можно я взгляну? – Он взял письмо и быстро просмотрел его. – Боже, – прошептал и громко стукнул кулаком по столу. – Я не ожидал, что они так быстро и решительно отвернутся от нас. Мы дружим с ними много лет. А ты практически была с ним обручена… Как он смеет вот так ставить под сомнение твою честь? – Он обхватил голову руками. – О боже! Что я наделал?

– Это не только твоя вина, – тихо ответила она.

– Если бы я признался отцу во всем, мы бы выплачивали пошлину каждую неделю, как он обещал гильдии, и они не требовали бы от нас столько денег, не говоря уже о штрафе.

– Так еще есть и штраф?

– Четыре сотни фунтов.

– Это невероятная сумма! Где вы ее возьмете?

Он покачал головой.

– А что будет, если не сможете заплатить?

– Наверное, мы станем банкротами.

Это слово возымело действие пощечины. Анна, конечно, знала, что оно значит, но она представить не могла, что такое можно будет сказать о предприятии «Сэдлер и сын».

– А что потом?

– Если мы не сумеем расплатиться с долгами до начала января, нам придется продать дело.

– А дом?

– Дом тоже. Он является частью предприятия.

– Но где мы… то есть вы… будете жить?

Он вздохнул.

– А где живут другие люди? Будем снимать жилье, наверное. Найдем работу, чтобы его оплачивать.

– У вас же, скорее всего, есть запасы шелка, который можно продать и погасить долги, да?

– Я уже пытался.

– Что ты пытался?

– Пробовал продать остатки французского шелка торговцу из другого города. Но кто-то узнал материал и проследил его происхождение. Это только ухудшило ситуацию. Надо заплатить больше налогов и еще один штраф. Единственный шелк, что у нас остался, это тот, что лежит на складе уже много месяцев или даже лет, с тех самых пор, как умер старый король. Он никому не нужен. Мода переменчива. – Уильям снова вздохнул. – Это все так не вовремя. Папа собирался подать письменное предложение на поставку шелка для приданого новой королевы.

– А будет новая королева? Я не слышала об этом.

– Никто не слышал. Это просто слухи. Молодому Георгу не позволят долго ходить в холостяках, поверь мне. Помни, что ему нужен наследник мужского пола. Все торговцы в городе мечтают обогатиться после того, как будет объявлено о свадьбе.

– Интересно, кого он выберет?

– Ходят слухи, он остановит свой выбор на какой-то германской принцессе. Но это не имеет значения, на самом деле, если мы сможем предложить модный товар высшего качества. А такого у нас сейчас нет. – Он сделал паузу и взял письмо Чарльза, снова перечитал его. – Я все испортил. Ты тоже пострадала, расстроилась помолвка.

– Не волнуйся об этом, кузен. Знаю, он твой друг, но, честно говоря, я не люблю его. И взгляды Чарльза очень сильно отличаются от моих.

– Однако он такая хорошая партия. Что ты будешь делать? Или у тебя есть другой кавалер на примете?

– Пожалуйста, не переживай за меня. Я просто поеду домой и буду спокойно жить в деревне.

– «Офелия, уйди в монастырь»?

– Не совсем.

Сказав это, она поняла, что ей действительно очень хочется вернуться в Суффолк, увидеть отца и малышку Джейн. Эти знакомые лесные дорожки и шум моря…

– Я не знала, что ты читаешь Шекспира.

– У нас, мужчин, есть свои тайны.

– А так сразу и не скажешь.

На сей раз настала его очередь смеяться.

– Я буду скучать по твоим едким комментариям, кузина. Мне они всегда нравились. Девушка с твоим умом недолго станет предаваться радостям сельской жизни. А что с твоими планами изучить создание рисунков на шелке?

– Я собираюсь найти человека, который научит меня, – ответила она без особой уверенности в голосе. – Мне говорили, в Норидже процветает торговля шелками.

– Ты будешь приезжать к нам в гости?

«Девушка с твоим умом недолго станет предаваться радостям сельской жизни», – Анна задумалась над словами Уильяма и почувствовала, что отчаяние лишает ее сил.

Она вспомнила, как ей иногда было смертельно скучно в деревне, как она радовалась тому, что уедет в город. А что, если он прав? С другой стороны, жизнь в городе не принесла ей особой радости.

Было ли место, где она могла бы ощутить наконец долгожданное счастье?