Грузовик задел крылом одного из Красных Охранников, дежурившего у дорожного заграждения на въезде в Гуйян, и тот отлетел в сторону.
Несколько мгновений никто не знал, что делать, царила неразбериха. Чан Пин грубо пригнул голову Дианы и толкнул ее в узкое пространство между полом кабины и приборной доской.
– Не шевелись! – прошипел он. – Не двигайся, пока я тебе не скажу.
– Я не могу…
– Заткнись!
Водитель вышел из кабины и стоял теперь на дороге, окруженный примерно дюжиной Красных Охранников, оравших и угрожающе размахивавших руками. Сначала он стоял в покорной позе, держа фуражку в руках и опустив глаза. Но мало-помалу он начал выходить из себя, пока наконец не осмелился отвечать Красным Охранникам резкими отрывистыми междометиями, тем самым только подливая масла в огонь.
Охранник, которого сбила машина, встал на ноги и пробился через кольцо людей к водителю. Он остановился напротив водителя всего в нескольких метрах и начал орать на него. Старик сначала отступил на шаг, потом ударил фуражкой о землю и двинул своему обвинителю кулаком в лицо.
Диане, скорчившейся под сиденьем, показалось, что шум стал громче раза в три. Чан Пин что-то пробормотал и выскочил из кабины.
Диана услышала его голос, возвысившийся над общим гулом голосов. Вдруг раздался громкий щелчок, отрывисто отдавшийся в темноте проржавевшей кабины грузовика. Кто-то застонал. Инстинктивно Диана поняла, что стонет Чан Пин. Она подползла к дверце со стороны водителя и выглянула в щель между полуоткрытой дверцей и корпусом кабины.
Он лежал на земле. В тусклом свете, отбрасываемом плясавшими лучами фонарей, Диана рассмотрела темное пятно у него на рубашке. Она увидела, что большинство из толпившихся вокруг совсем еще юнцы: возможно, студенты, хотя некоторые вооружены. Чан Пина свалил удар прикладом: человек, нанесший удар, стоял над ним, размахивая винтовкой. Раздавались одобрительные восклицания, но Диана поняла, что не все члены банды настроены одинаково; должно быть, сейчас впервые они почувствовали вкус крови.
Когда все сгрудились в возбуждении над Чан Пином, о водителе забыли. Он кинулся, чтобы помочь парню подняться, но удар прикладом сбил и его с ног. Когда Диана попыталась сглотнуть от волнения, она обнаружила, что у нее во рту совсем пересохло. Она закрыла глаза и попыталась сообразить. Эти люди накручивают сами себя, и кончиться это может чем угодно. Остановить их некому. Значит, это придется сделать ей.
Невозможно! Ты никогда раньше не водила грузовик… Если не я, то кто?
Она начала разрабатывать план. Никто еще не успел ее заметить – это ее единственное преимущество. Водитель оставил двигатель включенным.
Она должна как-то заставить грузовик тронуться вперед, но медленно. Сначала она должна забраться на сиденье водителя. Потом надо будет снять с ручного тормоза… Она попятилась назад, пока не уперлась в коробку передач. Тогда она извернулась так, что ее спина уперлась в сиденье и начала пробираться вперед. Когда ее голова поравнялась с рулевой колонкой, она услышала звук бьющегося стекла.
Она занервничала, подняла голову и выглянула в окно. К счастью, никто не смотрел в сторону грузовика, в противном случае было бы невозможно не заметить бледное лицо Дианы, смотревшей в ветровое стекло. Увиденное привело ее в ужас.
Они подняли Чан Пина на ноги и оттащили к обочине дороги. Там двое Красных Охранников держали его за руки. Когда один из них разбил бутылку об асфальт, второй сгреб ногой осколки так, что они образовали круг. Кто-то притащил белый шутовской колпак с нарисованными на нем желтыми иероглифами и напялил его на голову Чан Пину. Те двое, что держали его за руки, резко вздернули их вверх, а один из них ударил сзади под колени. Чан Пин упал, пронзительно вскрикнув: в его крике смешались боль, страх и – может быть, даже в большей степени – удивление.
Диана на время отложила принятие решения насчет Чан Пина. Она уже не думала, кто же он такой. Он лгал ей, и на въезде в Гуйян он фактически пытался применить к ней силу. Она не знала, кто же он на самом деле и что он может с ней сделать. Но она не могла оставить его на милость этой толпы, и сейчас явно не время решать, почему именно она не может сделать это.
Она быстро взобралась на водительское сиденье, отпустила тормоз и попыталась найти педаль сцепления. Грузовик двинулся вперед. Несколько голов повернулись к машине. Сначала ни до кого не дошло, что третьего пассажира не заметили. Диана нащупала ногой педаль сцепления. И надавила изо всех сил. Безрезультатно. Она наступила на правую ногу левой и перенесла весь свой вес на педаль, встав с сиденья.
Люди уже кинулись к грузовику, который ехал, но очень медленно. Кое-кто попытался запрыгнуть на подножку. Когда один из парней уцепился за ручку дверцы, чтобы запрыгнуть, ручка осталась у него в руках. Диана изо всех сил потянула тугой рычаг переключения скоростей и сняла ноги с педали сцепления.
Грузовик дернулся и резко рванул вперед. Этот рывок болью отдался у нее в позвоночнике. Как раз вовремя она вспомнила, что надо нажать на педаль газа.
Еще три резких рывка, и грузовику уже не грозила опасность заглохнуть и остановиться. Диана, глядя в ветровое стекло, увидела, что люди разбегаются, боясь попасть под колеса.
– Чан Пин, – закричала она. – Прыгай. Прыгай!
Когда грузовик проезжал мимо, Чан Пин взглянул вверх, понял, что происходит, и каким-то образом умудрился подняться на ноги. Люди, державшие его, отвлеклись на мгновение, глядя на грузовик, и этого оказалось достаточно. Чан Пин бросился бежать. Диана вовремя вспомнила, что кто-то оторвал ручку дверцы. Она перегнулась под опасным углом и умудрилась открыть дверцу кабины изнутри.
Кулаки застучали по кабине. Диана не заметила, что Чан Пин поравнялся с дверцей. Когда он потянулся и схватился за дверцу кабины, пользуясь тем, что стекло опущено, кто-то попытался поймать его, ухватив за ноги, но он все же изловчился и поставил одну ногу на подножку.
– Жми! – закричал он, вваливаясь в кабину.
Диана надавила на акселератор – грузовик попер вперед; на первой передаче увеличить скорость уже было нельзя, и мотор надрывно взвыл.
За мучительным воем двигателя Диана расслышала несколько резких отрывистых ударов и подумала, что вот-вот взорвется мотор. Но грузовик продолжал ехать, и она сообразила, что по ним стреляют. Отчаяние подсказало ей переключиться на вторую передачу. В свете фар было видно, что дорога перед ними пуста. Они вырвались.
Наконец у нее появилась возможность уделить Чан Пину время. Она повернулась к нему и увидела, что он обмяк на пассажирском сиденье, прижав руку к плечу и скривив губы в гримасе боли. Он выдохнул сквозь стиснутые зубы и потерял сознание.
Машина двигалась с хорошей скоростью. Дорога извивалась и петляла то между озерами, то между рисовыми полями. Она бросила взгляд в разбитое зеркало заднего вида: пара фар исчезала и снова появлялась на очередном повороте дороги.
Она увеличила скорость.
Чан Пин застонал и поднял голову.
– Что… что происходит?
– Они едут за нами.
– Меня… подстрелили.
Диана оторвала глаза от дороги – грузовик опасно вильнул перед самым откосом насыпи.
– Сильно?
– Не думаю. – Он попытался сесть прямо, застонав от боли. – Мое плечо… Болит… ай-я! – он прикусил нижнюю губу и сделал глубокий вдох. – Эта дорога ведет… в лес, Хуаси… Двадцать километров от Гуйяна. Тебе надо ехать как можно быстрее. Добраться до леса. Въехать в него… Деревня…
– Что? – Голос Дианы дрожал от волнения и страха. – Ты что, погромче говорить не можешь?! – Она осмелилась еще раз посмотреть в зеркало. – Они догоняют нас.
– Они знают… дорогу. Быстрее.
– Я делаю…
– Быстрее!
Похоже, что Чан Пин пришел в себя.
– У меня есть план. Нам нужно бросить грузовик. Мы подожжем его. Но те, кто гонится за нами, подумают, что мы в машине. Понимаешь?
Диана кивнула.
– Когда мы проедем деревню и окажемся в лесу, ты должна проехать еще примерно с километр, но очень быстро. Потом, когда не станет видно их фар, остановись. Там, сзади, есть канистры с бензином.
– Откуда ты знаешь?
– Потом! Слушай. Ты должна помочь мне загнать грузовик в лес. Так, чтобы он врезался в дерево. Потом мы обольем грузовик бензином… потом… сбежим.
– Куда?
– Я знаю одно место.
– Откуда?
Но он покачал головой.
– Не пропусти деревню.
Диана мрачно оценила положение: она ведет старый грузовик незнакомой марки по дороге, по которой раньше никогда не ездила, а рядом с ней сидит молодой раненый парень, и все это происходит в стране, которая сошла с ума. Не обращай внимания, не думай об этом, не останавливайся…
Вдруг дорога выровнялась и побежала прямо, расстилаясь по равнине. По одну сторону текла неглубокая река, а по другую лежали рисовые чеки. Диана всмотрелась вперед, туда, где кончалась освещенная фарами зона. Что-то белое…
– Деревня! Хорошо!
Стрелка спидометра колебалась на семидесяти. Почти сразу же дорога пошла вверх и снова начала петлять. Теперь по обе стороны ее обступили деревья. Чан Пин вывернул шею, пытаясь разглядеть что-то в темноте.
– После следующего поворота, – вдруг бросил он.
Диана вывернула руль, нажала на тормоза и остановила завизжавший грузовик.
– Не выключай двигатель! – Чан Пин, держась одной рукой за дверцу, а другой за стенку кабины, вылез на землю.
Диана уже выбросила свой рюкзак и обежала машину, добравшись до кузова. Действительно, под брезентом оказались две канистры с бензином. Таща первую из них к борту, она подняла голову – ей показалось, что она слышит где-то вдали шум двигателя.
Чан Пин доковылял до нее.
– Ты должна отогнать грузовик с дороги так, чтобы он скатился с холма. Поняла?
– Я не могу!
– Ты справляешься хорошо, просто здорово. Подумай, ты уже столько всего сделала, и просто отлично! А теперь полезай в машину!
Нет, она не могла сделать это. Ничто в ее предыдущей жизни не подготовило ее к такому трюку. Но потом Диана вспомнила о каре, ожидавшей их в случае неудачи. Она забралась в кабину.
– Не забудь мой рюкзак, – выпалила она. – Это все, что у нас есть!
Она включила первую скорость и отпустила тормоз. Когда грузовик покатился под действием собственного веса, Диана проиграла в уме последовательность движений. И тут она заколебалась. Грузовик продолжал катиться, а она повторяла самой себе, что не сможет сделать это. Быстрее, быстрее… Ты должна сделать это! Ты должна сделать это сейчас!
Она перевела передачу на нейтральное положение и сдвинулась вбок так, что тело ее наполовину свесилось из кабины. Левой рукой вцепившись в приоткрытую дверцу, а правой крепко сжав руль, она в то же время соскальзывала из кабины на землю. Она неуклюже приземлилась, упала и вскрикнула, когда заднее колесо грузовика прошло в двадцати сантиметрах от ее лица. Потом послышались несколько ударов, завершившихся грохотом и звоном стекла, – грузовик врезался в дерево.
– Быстрее! – Она услышала голос Чан Пина, прозвучавший из темноты, словно во сне. – Они уже здесь. Быстрее!
Когда Диана поднялась на ноги, она с изумлением поняла, что, похоже, осталась цела и невредима.
– Я не вижу, – простонала она. – Фары погасли!
Но зато она могла слышать. Звук двигателя, который слышался ранее, теперь раздавался гораздо ближе.
– Вот! Моя зажигалка…
Вспыхнул маленький язычок пламени. Не забыть бензин!
– Быстрее!
Она выхватила зажигалку и сунула ее в карман, затем схватила канистры и помчалась в ту сторону, где, как ей казалось, должен быть грузовик. Она сразу нашла его, скорее благодаря везению, нежели расчету, налетев на кузов. Открыть канистры… Шум машины преследователей раздавался уже совсем близко; она решила, что Красным Охранникам осталось проехать еще один поворот и они налетят прямо на них с Чан Пином.
У нее была только зажигалка Чан Пина. Если она попытается поджечь грузовик, то сама себе обеспечит кремацию. От леденящего душу страха мозг Дианы отказывался работать. Так близко… она так близко подошла к спасению только для того, чтобы потерпеть неудачу в последнюю минуту, поражение, пленение, пытки…
Пытки. Это слово отрезвило ее, помогло прийти в себя. Она отбежала на несколько метров, выхватила из кармана носовой платок, привязала его одним концом к зажигалке, подожгла другой конец и изо всех сил бросила в грузовик этот импровизированный зажигательный снаряд.
Грохот взрыва ударил по барабанным перепонкам Дианы; волна удушающего жара обрушилась на нее, и она присела, закрыв голову руками. Она видела языки оранжевого и желтого пламени, распространявшегося вверх и в стороны. Пошел едкий запах пузырившейся краски и горящей резины. Потом послышалось резкое щелканье металла, гнущегося от сильного жара. Грузовик стоял, вырисовываясь на фоне ночной тьмы ярким силуэтом, окаймленный светящимся нимбом багрово-воспаленных цветов.
Диана пыталась уже встать на ноги, когда рванул бензобак. Она упала плашмя, ожидая, что сейчас обломки металла разорвут ее на части, но в нее ничего не попало. Внезапно кто-то схватил ее за руку, и она вскрикнула.
– Это я, – прошептал ей в ухо Чан Пин. – У нас гости. Не вставай!
Земля была мягкой и влажной; Диана уловила ее запах. Она подняла голову и увидела весело горящий грузовик как раз между ними и дорогой.
Бушевавшее пламя отбрасывало отблески на металле: там сверху на откосе стоял автомобиль. По склону начали спускаться мужские фигуры.
У двоих были винтовки, остальные держали в руках дубинки. Но, когда они приблизились к грузовику, волна жара заставила их отступить.
Диана задержала дыхание и начала молиться. Пожалуйста, пусть они уйдут; сделай так, чтобы они поверили, что мы сгорели с грузовиком, и оставили нас. Пожалуйста…
Она смотрела в землю. Потом она подняла голову и увидела, что на гребне, там, где раньше были люди, теперь никого нет. Она видела людей, а теперь никого нет…
Звук двигателя чужой машины долго затихал вдали. Иногда из-за порывов ночного ветра казалось, что машина Красных Охранников снова возвращается, но наконец мотор совсем стих. Диана кое-как встала на ноги и поискала взглядом Чан Пина.
Он лежал на спине с закрытыми глазами. В свете пламени она разглядела, что верх его рубашки почернел от крови. Диана старалась не вспоминать о состоянии его коленей.
– Ты можешь встать?
Он едва кивнул и попытался подняться.
– Наверное, пуля задела только мякоть. Больно, но я не думаю, что задета плечевая кость…
– А твои колени?
– Я могу идти.
– И что нам теперь делать?
– Надо пройти пешком. Километр, может быть, два. Я знаю место, где мы будем в безопасности.
Диана с недоверием взглянула на него.
– А как мы найдем дорогу в темноте? Ты уже бывал здесь раньше?
– Да. Я путешествовал по дороге, которая нам сегодня предстояла, и даже не один раз.
– Предстояла?
– Диана, я знаю, что должен кое-что объяснить тебе. Но сейчас не время. До утра мы должны укрыться где-то. Тогда я все расскажу, я обещаю.
Ей захотелось крикнуть «Рассказывай немедленно!», но здравый смысл возобладал. Ее образ мысли за последние несколько часов претерпел изменения.
Когда они сбежали из Чаяна, она рассматривала их сложное положение скорее как досадное, нежели отчаянное. Теперь она начала понимать, что опасности, окружавшие ее, были совсем иного порядка. Физическое насилие оказалось в этих местах самым обычным и распространенным делом: ей просто повезло, что до сих пор с ней не случилось ничего худшего.
Она теперь в опасности, в настоящей опасности. Ей грозит никогда больше не увидеть свой дом и семью.
– Нам надо идти. – Голос Чан Пина снова звучал уверенно, казалось, юноша полон сил.
Однако он был частью этой опасности.
Диана надела на плечи рюкзак и потащилась вверх к дороге. Она думала о том, кто такой Чан Пин, и эта мысль не давала ей покоя. Он не тот, кем хочет казаться. И в этом, вздрогнув, поняла она, еще одна причина, по которой ей не следует принуждать его рассказать всю правду прямо сейчас. Потому что ее пугает мысль о том, какой окажется эта правда…
Им нечем было освещать путь – у них не стало зажигалки, и они продвигались с раздражающей медлительностью, но, когда сумели все же выбраться обратно на дорогу, дело пошло легче. Как только на востоке появились первые проблески света, с ними пришло некоторое облегчение, но возникла новая причина для беспокойства: успеют ли они добраться на место еще до рассвета? К счастью, у Чан Пина, похоже, было прекрасное зрение, и вскоре он свернул с дороги с уверенностью, обнадежившей Диану.
Они вскарабкались на песчаный откос, поросший отдельными соснами, и оттуда, в полусвете наступившего утра Диана увидела ниже на несколько сотен метров, в начале долины, несколько серовато-коричневых зданий.
– Что это?
– Это гостиница в Хуаси. Государственная гостиница для туристов – биньгуань, где останавливаются приезжие. Но мы идем не туда. Посмотри, вон там… видишь?
Диана взглянула туда, куда указывал его палец, и увидела сквозь листву берез и еще каких-то широколиственных деревьев, названия которых она не знала, угол старинного китайского павильона. Он находился правее, на расстоянии примерно чуть меньше пятисот метров. Вдоль долины от гостиничных построек к этому домику шла, петляя, дорожка, вымощенная красным кирпичом.
Чан Пин, хромая, двинулся к павильону. Диана осталась стоять на месте.
– Ты идешь? – бросил он через плечо.
– Кто там?
– Не знаю. Но думаю, никого нет.
– И ты никого не ждешь?
– Уже нет.
Он повернулся и пошел вперед, будто ему было все равно, пойдет ли она за ним. После некоторого раздумья Диана пошла по дорожке следом за Чан Пином. К тому времени, когда они дотащились до «пустячка», как Диана назвала это место, наступило хмурое утро. Угрюмый ветер, колебля ветви деревьев, осыпал лицо и волосы девушки каплями дождевой воды. Одновременно с Чан Пином она ступила на мощеный двор, тут и там покрытый лужами, и огляделась вокруг.
Похоже, это место много лет пребывало в запустении. Красная краска крупными хлопьями осыпалась с низкой балюстрады, украшенной орнаментом; камни брусчатки растрескались, и весь двор был покрыт зеленым мхом, поверх которого ветер намел толстый слой опавших листьев. Диане пришло в голову, что на это потребовалось несколько лет. По двору были рассыпаны осколки разбитого кем-то окна.
Засохшая вишня раскинула ветви рядом с заглохшим фонтаном, ее руки-ветки, напоминавшие конечности скелета, заслоняли парадную дверь. Дверь была заперта на висячий замок, но, когда Чан Пин достал из кармана ключ и открыл ее, Диана не слишком удивилась. То, что у него с собой оказалось средство доступа в это мрачное место, теперь воспринималось ею, как найденный недостающий фрагмент рисунка.
Внутри квадратного павильона не было ничего, кроме кучи мусора, небрежно заметенного в угол, да углей в камине. Повсюду стоял запах сырости и гниения. Диана обратила внимание на белую плесень, расползавшуюся по подоконникам. Дерево подоконника стало словно резиновое: когда Диана дотронулась до него, ее пальцы погрузились во что-то вязкое, словно древесина превратилась в замазку.
Чан Пин поворошил угли.
– Здесь кто-то был.
– Кто?
Но он лишь опустился на пол с глубоким вздохом. Диана сняла с плеч рюкзак, бросила его на пол и, подойдя, встала над ним.
– Отлично. Наступило время дать пояснения.
Но, вместо того чтобы начать рассказ, он поднял голову и улыбнулся ей.
– Сначала я хочу сказать тебе кое-что.
– Что?
– До прошлой ночи я просто думал о тебе, как о хорошей девушке. Слишком хорошей для меня, даже недосягаемой. Ты красива, добра… И ты, как и я, страдала: аборт… Но после того как я увидел, что ты вчера сделала… – Он покачал головой, словно человек, не доверяющий собственным ощущениям. – Я больше не могу носить это в себе. Прости, но я влюбился в тебя.