Выход из двойного кризиса российской внешней политики заключается не в одномоментном примирении с Западом и урегулировании на Украине. Возвращение к статус-кво, существовавшему на 1 января 2014 года, уже невозможно. Более того, сам статус-кво уже задолго до наступления 2014 года был неудовлетворительным и со временем становился все менее устойчивым. России нужно искать новое внешнеполитическое равновесие, причем не исключительно в атлантическом или евразийском, а в глобальном контексте.

Мир вступил в период геополитической турбулентности. Время относительно бесконфликтного сосуществования крупных держав в условиях неоспоримого глобального доминирования Соединенных Штатов Америки закончилось. Украинский кризис – лишь один из симптомов начавшейся турбулентности. Территориальные споры в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, в которые вовлечены помимо Китая и его соседей также США, являют собой гораздо более серьезный симптом. Американо-китайские отношения превратились в важнейшую ось глобальной политики, хотя разговоры о G2 (в США) и новой биполярности (в КНР) как минимум преждевременны.

Япония движется в направлении снятия ограничений на применение военной силы (пока еще под контролем США). Индия все больше осознает себя великой азиатской, а в перспективе – и мировой державой. На мировую арену стремится выйти и Бразилия. В Европе, остающейся в военно-политическом отношении протекторатом США, появился единоличный лидер – Германия. Пока что Берлин осуществляет свое лидерство в рамках, согласованных с Вашингтоном, но это положение не будет длиться вечно.

На Ближнем и Среднем Востоке, который начиная с XIX века был полем соперничества великих европейских держав, а во второй половине ХХ Соединенных Штатов и Советского Союза, ведущими игроками стали местные силы – Иран и Саудовская Аравия, шиитская и суннитская коалиции, а также экстремистская группировка «Исламское государство». США, достигшие пика своей глобальной мощи во время вторжения в Афганистан в 2001-м и в Ирак в 2003 году, утратили доминирующее положение в регионе, которое они приобрели в результате первой войны в заливе в 1991 году.

Геополитическая турбулентность усиливается геоэкономической. Глобальный финансовый кризис 2008–2009 годов не завершился новым периодом экономического роста. Напротив, он привел к глубинным сдвигам в мировой экономике, которые должны вывести ее на новую модель роста. Обозначился важнейший структурный сдвиг в направлении высоких технологий – прежде всего био– и информационных технологий. Сырьевые и обрабатывающие производства оказываются в проигрыше. Формируется новый экономический мейнстрим. Драйвером этих процессов, а с ними и мировой экономики в целом стали США, а не развивающиеся рынки, как это казалось в начале 2000-х годов.

Россия в этом мире не входит в число «хозяев игры». Ими остаются США, Китай и – в экономическом отношении – Европейский союз, все более очевидно направляемый Германией. Позиции РФ все еще сравнительно слабые и уязвимые. Тем важнее для России определиться с экономической и особенно политической стратегией. От ее успешности будет зависеть не только место и роль России в мире, но и, возможно, само существование Российской Федерации в ее нынешнем виде. Можно смело утверждать, что постоянное усиление конфронтации с США и гонка вооружений подорвут силы России и в конце концов приведут не только политический режим и государство, но и страну к очередному историческому коллапсу.

Открывшийся период нестабильности несет с собой очевидные опасности для РФ, но вместе с тем открывает и возможности, которыми нужно суметь воспользоваться. Для этого Россия должна прежде всего обратиться на саму себя. Ключ к развитию и достойному положению страны в мире лежит дома. В принципе, цель, которую необходимо достичь, очевидна: раскрепостить потенциал российского народа, дать ему полностью развиться.

Путь к этой цели пролегает не только через серию экономических реформ, но и через смену всей российской политэкономической модели, становление ответственной меритократической администрации, и главное – утверждение реального законоправия. Без политических преобразований в России не будет значимых экономических сдвигов. Без подлинно национальной элиты, тесно связанной с активным гражданским корпусом, невозможно будет осуществить ни первое, ни второе.

Сегодня РФ все еще находится на ранней стадии формирования капиталистических институтов (частная собственность, личная свобода, право, правление законов), становления гражданской постимперской нации, строительства современной демократии, общества национальной солидарности. И либерализм, и консерватизм сегодня решают в России задачи, давно решенные в Европе, но решают их в условиях XXI века. Решение задач возможно, если будет поставлена задача их решать, а не удерживать бесконечно статус-кво и только реагировать на происходящее.

Во внешней политике нужно окончательно определиться с границами России. Крым по факту и по справедливости находится внутри этих границ. Российская дипломатия должна найти способы обеспечения международного признания российского статуса Крыма. Это потребует времени и больших усилий. Нужно понимать, что мировое сообщество признает Крым за Россией только тогда, когда на это будет согласна Украина. В этом случае возможен правовой выход из тупика – проведение в Крыму референдума под международным контролем. Урегулирование на Украине и отношений между Россией и Украиной – важнейшая задача российской дипломатии на обозримую перспективу.

Такое урегулирование должно включать безусловное признание Россией суверенитета и самостоятельности Украины и того выбора, который делает ее народ. За Украину отвечают сами украинцы. Признание самостоятельности соседней страны означает и признание ее права на внешнеполитический выбор, даже если он России невыгоден. В таком случае Россия имеет право отстаивать свои интересы, принимая ответные меры, но непременно оставаясь в правовом поле. Необходима реальная деэскалация конфликта в Донбассе и стабилизация положения вдоль линии соприкосновения, свободные выборы в Донецке и Луганске и последовательное выполнение всех положений Минских договоренностей без искусственных временных ограничений в рамках Минского процесса. Цель должна заключаться в том, чтобы в полной мере защитить права и интересы жителей Донбасса и восстановить целостность Украины.

Новые территории за пределами Крыма Российской Федерации не нужны. Это относится и к Южной Осетии, и к Приднестровью. Дальнейшее расширение государственных границ ни в коем случае не должно быть целью российской политики. Современной России нужны не новые земли, а новые люди. Земли в стране много, а демографическая ситуация остается напряженной. Российская внешняя и иммиграционная политика в этих условиях обязана привлекать в Россию людей, особенно талантливых, квалифицированных, молодых, готовых адаптироваться, стремящихся стать россиянами. Конкуренция за качественные человеческие ресурсы между государствами становится все более острой. Иммиграция – один из важных источников будущего роста России. Переосмыслив свой имперский и советский опыт, РФ может стать одной из лабораторий «нового человечества» – не так, как США, но сопоставимо с ними.

На ближайшие пятьдесят лет задачей российской внешней политики должно стать становление России как одновременно национальной и глобальной державы. Иными словами, самостоятельной самодостаточной большой страны, тесно интегрированной в мировое сообщество в целом, занимающей в нем видное место и играющей достойную роль. Это не будет ни Россия как часть расширившегося Запада или Большой Европы, ни Россия как пресловутый «центр силы» в Евразии. И, конечно, Россия не станет данником или вассалом Китая. Россия достаточно велика, чтобы оставаться собой, и может стать действительно великой – прежде всего для себя, своих собственных граждан, если сумеет раскрыть свой потенциал.

Полвека – большой срок. Вероятно, остаток 2010-х и 2020-е годы России предстоит деструктивное противостояние с Западом. В этот период положительные результаты на западном направлении будут минимальными. Главное – избежать лобового столкновения с США, в котором не может быть победителей, гонки вооружений со странами НАТО, которую Россия непременно проиграет, и, наконец, окончательного разрыва с Европой, который лишит Россию важнейшего потенциального партнера. Для этого необходимо прежде всего надежно исключить эскалацию конфликта в Донбассе и провоцирующие шаги в военной области – от устрашающих военных учений до опасных сближений самолетов и кораблей.

От Запада России необходимы удовлетворяющий обе стороны modus vivendi, взаимная безопасность, открытые рынки, доступные модернизационные ресурсы, сохранение общей открытости Европы и Америки для российских граждан. В то же время всем должно быть ясно: частью Запада, интегрированной Европы Россия не станет, и в НАТО она не вступит никогда. Россия – сосед Запада, в перспективе – партнер, но не союзник и не кандидат на вступление в западные институты.

Для того чтобы выстроить нормальные отношения с Западом, России придется расстаться с мифами последних десяти-двадцати лет. В частности, об угрозе расширения НАТО, об опасности «цветных революций» и о неизбывном стремлении США уничтожить Россию – будь то с помощью развития системы ПРО или приписываемых американцам планов расчленения страны и отрыва от нее «жирных кусков».

В современных условиях продвижение НАТО на Восток сокращает потенциальную сферу российского влияния, но на безопасность ядерной державы, как показал опыт последних пятнадцати лет, в том числе последнего, самого трудного года, практически не влияет. Нужно прямо сказать, что дальнейшее расширение НАТО и усиление ее восточного фланга не спровоцирует Российскую Федерацию на необдуманные действия.

Народные движения против авторитарных режимов во всем мире поддерживаются американскими и западными поборниками демократии, но сводить всю политику к заговорам и деятельности спецслужб – не только упрощение, но и заблуждение. Надо уважать свою страну, ее народ: Россия – не та страна, где можно устроить «уличный» государственный переворот за иностранные деньги. Проблема России – в том, что ее власти постоянно (и часто трагически для себя) запаздывают с реформами.

Что касается ПРО, то российская система ядерного сдерживания гарантирует преодоление любой ПРО, которую США будут в состоянии создать в обозримом будущем. Так было и так будет.

Пока отношения с США и Европой не нормализованы, важнейшей задачей российской внешней политики становится освоение не-Запада. Смысл здесь не только в том, чтобы сохранить геополитическое равновесие и укрепить позиции для будущей договоренности с США и ЕС, но прежде всего в реализации возможностей в глобальном мире.

В ближайшие годы России предстоит выстроить новые взаимовыгодные и действительно равноправные отношения с ближайшими соседями – Белоруссией, Казахстаном, другими странами в рамках ЕАЭС; сформировать отношения равноправного партнерства и стратегического взаимодействия с Китаем и Индией; развивать сотрудничество с другими странами не-Запада в Азии, Африке и Латинской Америке, которые традиционно оставались «пасынками» российской, а еще раньше – советской внешней политики.

Ясно, конечно, что по своим масштабам и структуре Евразийский экономический союз в обозримой перспективе останется сравнительно скромным экономическим проектом. ЕАЭС не будет иметь наднациональных политических органов и не будет эволюционировать в сторону политической интеграции. Нет оснований считать, что позиция Белоруссии, Казахстана и Армении в защиту своих национальных суверенитетов изменится.

Тем не менее, в условиях развития ЕАЭС общий рынок соседних стран, общее гуманитарное, культурное и информационное пространство непосредственно к западу, югу и юго-востоку от Москвы будут не только приносить ощутимую материальную выгоду, но и создавать у россиян ощущение комфорта, «дружественного соседства» на важнейших геополитических направлениях. Главное условие успеха для РФ – относиться к соседям серьезно, не по остаточному принципу.

Наряду с ЕАЭС важным инструментом российской внешней политики в «малой Евразии» останется ОДКБ. Несмотря на то что полноценная военно-политическая интеграция возможна здесь лишь с Белоруссией, невозможно переоценить значение сотрудничества в области безопасности с Казахстаном, а также с Киргизией и Таджикистаном. Именно юго-восточное направление будет являться наиболее опасным с точки зрения угроз экстремизма и радикализма, наркотрафика и этнических конфликтов. Средняя Азия в будущем может стать нестабильным регионом.

ОДКБ обязана противостоять этим тенденциям, и Россия должна обратить на организацию гораздо больше внимания, но именно как на инструмент противодействия конкретным угрозам, не пытаясь превратить ОДКБ в военно-политический блок. Как и в сфере экономики, баланс в отношениях со странами-партнерами будет основываться на признании Россией пределов интеграции, исключающих как единое политическое пространство, так и полноформатный военный союз.

В условиях неблокового характера отношений России в этом регионе мира придется учитывать, что ее «малая Евразия» ЕАЭС/ОДКБ будет все больше становиться частью формирующейся «большой Евразии» Экономического пояса Шелкового пути/ЕАЭС/ШОС. Китай очевидно «двинулся» на запад, в Европу, и его путь туда лежит через Центральную Азию, Кавказ, Иран, Турцию и Россию. Прежде чем стать полноценной глобальной державой, Китай должен стать великой державой не только в Азии, но и в Евразии. Многое будет зависеть от характера, размаха и методов политики Пекина и связанного с этим развития китайско-российских отношений.

Если китайские лидеры и в 2020-е годы будут продолжать придерживаться нынешнего сравнительно умеренного курса, направленного на постепенное достижение (в основном экономическими средствами) «мягкого» доминирования в Евразии с учетом интересов других крупных стран, в том числе России, то российско-китайский «симбиоз» возможен. Если, напротив, в Китае возьмут верх националистические настроения, будет открыто выражаться пренебрежительное отношение к России и последуют соответствующие этому действия, то «большая Евразия» не состоится, и российско-китайское партнерство сменится отчуждением и даже враждебностью.

Россия, со своей стороны, должна найти способ извлекать пользу из китайской экономической экспансии, не впадая при этом в зависимость от более мощного партнера. Главное для РФ здесь – развивать, в том числе с китайской помощью, собственный экономический потенциал в восточной части страны, не предоставляя партнеру неоправданных или односторонних привилегий. Отношения с Китаем должны быть ровными, дружественными, кооперативными, взаимовыгодными, без страхов и фобий, но и без иллюзий. Впервые в истории взаимоотношений Россия здесь имеет дело не только с великим, но и могучим соседом.

Индия – страна для России абсолютно «беспроблемная». Москву и Дели соединяют десятилетия тесного партнерства и даже союзничества. Геополитические амбиции России и Индии нигде не сталкиваются. Тем не менее историческое партнерство двух стран затухает. Главная проблема российско-индийских отношений состоит в том, что за последние двадцать пять лет они сузились до военно-технического сотрудничества.

Для того чтобы расшириться и углубиться, российско-индийские отношения нуждаются в новом импульсе. Этот импульс может быть дан в трех направлениях: стратегическом (тесное стратегическое взаимодействие Москвы и Дели на двустороннем уровне, а также в рамках ООН, БРИКС, ШОС), энергетическом (участие индийских компаний в арктических проектах и на Дальнем Востоке, сотрудничество в Центральной Азии) и научно-техническом (в спектре от информационных технологий до создания совместных систем вооружений и космических аппаратов).

В Восточной Азии важные партнеры России – Япония и Южная Корея. Обе соседние страны являются союзницами США, и это ограничивает возможности развития двусторонних отношений с Россией. Ограничивают, но не исключают полностью. Обе экономически развитые, технологически продвинутые и финансово обеспеченные страны представляют несомненный интерес для РФ как внешний ресурс модернизации страны. Соответственно, отношения с Токио и Сеулом сохраняют приоритет для Москвы, требуют терпения и деликатности.

В Юго-Восточной Азии стратегическим партнером РФ является Вьетнам, с которым Москву связывают тесные отношения с 1950-х годов. Вьетнам близок к созданию зоны свободной торговли с ЕАЭС. Ханой также может служить воротами в страны АСЕАН – объединения десяти стран, общий валовой внутренний продукт которых уступает только ВВП ЕС, США и КНР. Индонезия – крупнейшая страна региона, Сингапур – крупнейший финансовый центр, Малайзия – технологический центр, другие страны АСЕАН представляют собой особенно интересный регион для экономической активности России. Но должна быть именно активность, а не разговоры о ней.

На Ближнем и Среднем Востоке у России традиционными партнерами остаются Турция, Иран, Египет, Израиль, а также Сирия и Афганистан. Из них первые четыре – ведущие страны региона, находящиеся в сложных отношениях друг с другом, что заставляет российскую дипломатию действовать особенно деликатно. У России прочные, хотя и очень разные, экономические и политические связи с каждой из этих стран, которые могут быть наращены. Помимо традиционных партнеров в данном регионе очевидный интерес для РФ представляют Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты и другие богатые аравийские монархии, играющие большую роль на нефтяном рынке и контролирующие огромные финансовые ресурсы.

В Латинской Америке для России наиболее перспективно развитие отношений с ведущими странами региона – Бразилией, Аргентиной, Мексикой, а также с традиционными и новыми партнерами – Кубой, Никарагуа, Венесуэлой. С первой группой стран возможно сотрудничество по широкому кругу экономических, научно-технических и политических тем, со второй Россия может реализовывать различные проекты в области нефте– и газодобычи, инфраструктуры и военно-технического сотрудничества.

Будущие отношения РФ с США и Европой будут зависеть от того, когда и чем завершится кризис на Украине. Урегулирование на Украине, в свою очередь, должно будет стать частью общеевропейского урегулирования, основанного не столько на новом балансе, сколько на твердых принципах отношений между Россией и странами НАТО/ЕС, а также Россией и ее соседями от Балтики до Черного моря, включая Украину и Молдавию, а также Закавказья, включая Грузию. В рамках этого урегулирования должны быть наконец решены «замороженные конфликты» на Кавказе и на Днестре.

Пока что ни этот баланс, ни эти принципы не сформировались. Неотложной задачей в нынешних условиях является стабилизация положения в зонах конфликтов, особенно в Донбассе, предотвращение эскалации войны с дальнейшим непосредственным втягиванием в конфликт РФ и США, и последующее развитие диалога между противоборствующими сторонами. Очевидная невозможность выполнения в полном объеме Минских соглашений от 12 февраля 2015 года не должна вести к провалу усилий по сдерживанию конфликта на юго-востоке Украины. Минский процесс необходимо сохранить и дополнить его диалогом между Москвой и Киевом. Приднестровский или даже карабахский варианты в Донбассе предпочтительнее продолжения боевых действий, но конечная цель – устойчивое урегулирование.

Что касается стабилизации с Западом, то здесь необходимо учитывать, что конфликт с США, даже если он и станет менее острым, превратится в хронический. Между Москвой и Вашингтоном существует глубокое расхождение по проблемам миропорядка, а также по конкретным региональным проблемам. Россия в принципе стремится к ослаблению американского доминирования в мире, США, защищая свои глобальные позиции, в свою очередь, будут продолжать давление на Россию как относительно слабого и уязвимого оппонента. В этой динамической ситуации, однако, также может быть найден новый, пусть и непрочный баланс.

Условное равновесие в российско-американских отношениях может выразиться во взаимном отказе сторон от действий, чреватых угрозой прямого военного столкновения, и в прагматичном сотрудничестве по темам, где интересы РФ и США совпадают. Первое помимо Украины включает опасную военную деятельность и провоцирующие шаги в сфере стратегических вооружений. Второе распространяется прежде всего на сферы ядерных вооружений, глобальной военно-стратегической стабильности, нераспространения оружия массового уничтожения, противодействия терроризму и экстремизму, региональной стабильности на ряде направлений, прежде всего на Ближнем и Среднем Востоке, а также, возможно, в вопросах кибербезопасности.

Взаимное отчуждение России и Европейского союза также уже приняло хронический характер, прежде всего в политической сфере. «Встраивание России в Европу» или формирование Большой Европы в обозримом будущем не вернется в повестку дня отношений РФ и ЕС. Возможно, через несколько лет какая-то часть санкций ЕС против РФ будет снята или существенно смягчена, но полная нормализация экономических отношений последует лишь после окончательного урегулирования ситуации на Украине и международного признания статуса Крыма, что произойдет очень не скоро. При этом политические отношения останутся холодными и после такого урегулирования.

До тех пор временный баланс в отношениях РФ и ЕС может основываться на все еще существенных экономических связях, торговле, инвестициях, научных и культурных отношениях, на общении между людьми. Эти связи и отношения будут слабее, чем прежде, и не будут содержать элементов интеграции, но все же будут оставаться относительно плотными и взаимовыгодными. Именно взаимная выгода, и прежде всего экономическая, будет основой нового баланса. Временный характер баланса указывает на его неустойчивость, зависимость от политической конъюнктуры и от общей линии коллективного Запада в отношении РФ, которую изберут США.

Подлинным выходом из кризиса российской внешней политики стало бы построение национальной и одновременно глобально-ориентированной России. Другими словами, речь идет о самодостаточной и одновременно максимально контактной стране.

Глобальная Россия должна обладать ясной идентичностью, не становясь продолжением ни Европейского союза, ни Китая. «Врасти» в соседей – в Европе ли, в Азии – у России не получится. Не получится и вновь «прирасти» соседними государствами. Становиться чьим-то «улусом» для России неприемлемо. Необходим, таким образом, собственный российский проект, направленный на саму Россию – в глобальном «интерьере».

Глобальная Россия в некотором смысле могла бы стать аналогом США их «предымперского» периода – второй половины XIX столетия. Это подразумевает акцент на внутреннее свободное развитие, одновременно индивидуальное и национальное, которое, в свою очередь, повышает международный статус страны.

«Домашний» успех России, если таковой состоится, будет самым лучшим аргументом в пользу восстановления целостности «Русского мира». Испепеленный в Донбассе, он может возродиться, но лишь при условии восстановления привлекательности России для русского и русскоязычного населения соседних стран. На это уйдут многие годы, но в принципе это возможно.

Необходимо также хорошо понимать, что Русский мир – это не только Россия и Белоруссия, но и Украина – такая, как она есть сегодня и будет завтра, и сотни тысяч людей в разных странах, говорящие и думающие по-русски и совсем не обязательно одобряющие внутреннюю и внешнюю политику конкретного президента РФ. Русский мир не может быть инструментом российской политики, но он делает Россию шире и богаче.

Геополитический «адрес» России – «Северная Евразия». Понятия «Запад» и «Восток» к началу XXI века оказались довольно размыты. Россия – страна с европейскими корнями, но совершенно очевидно, что она не принадлежит Западу. Россияне – своего рода «шииты» по отношению к «суннитскому» Западу. Сосуществование и противостояние, противоборство и сотрудничество России и Запада будут и впредь обогащать европейскую цивилизацию.

Россия – абсолютно точно не Восток. Великие цивилизации Китая и Дальнего Востока, Индии, Южной и Юго-Восточной Азии, мусульманского Ближнего и Среднего Востока, Центральной Азии и Закавказья – это соседи России, но не члены ее семьи. Россия – страна северная, арктическая, евразийская и евротихоокеанская. И такая она одна в целом мире.

Итак, вырисовывается самодостаточная, уверенная в себе Россия, выходящая к миру четырьмя широкими фасадами. На запад – от Восточной Европы до Атлантики и Северной Америки. На восток – от Восточной Сибири до Тихого океана, и далее по кругу: от Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии до обеих Америк и Австралии. На юг – от Урала и Западной Сибири до Ближнего и Среднего Востока, Индийского океана и Африки. Наконец, на север – от побережья Северного Ледовитого океана до границ экономической зоны РФ и далее – до Северной Америки и Гренландии.

 

Евроатлантическое направление

На западном направлении Россия сотрудничает с Европой и Америкой на основе общих интересов и некоторых разделяемых ценностей. В Евро-Атлантике после преодоления украинского кризиса придется постепенно преодолевать враждебность и недоверие, шаг за шагом выстраивать сообщество безопасности, исключающее применение силы или угрозу ее применения в отношениях между членами сообщества.

В экономической области Европейскому и Евразийскому экономическому союзам необходимо договориться об общих целях и строить на этой основе сотрудничество. При этом «малая Евразия» ЕАЭС становилась бы одним из элементов «большого» Евразийского экономического пространства – с участием не только КНР, но также Индии и ЕС. Россия в этой схеме становилась бы «северной Евразией».

В Евро-Атлантике возможны и необходимы самые тесные контакты в области науки и техники, образования и культуры, связи между людьми. Необходимая и в перспективе неизбежная модернизация экономической, политической и общественной жизни России может создать более благоприятные условия для развития деловых и личных связей между россиянами и жителями остальной Европы и Северной Америки, но говорить о полной гармонии разделяемых ими ценностей, по-видимому, не придется. Ценности не будут полностью совпадать отчасти потому, что общества на Западе и в России проходят разные стадии развития и живут в разных условиях.

Многие процессы в России и Европе или Америке идут разнонаправленно. На Западе происходит быстрый отход от традиционализма, в то время как в России наблюдается его частичный ренессанс. Надо учитывать, что возможность смены («модернизации») ценностей, происходящей в ходе интеграции стран в Западное сообщество, в отношении России по-прежнему будет отсутствовать. Тем не менее социальное развитие России будет толкать ее в направлении правового государства и сообщества граждан, т. е. к демократии российского образца. Российская демократия в XXI веке не приведет к возвращению страны в лоно Запада, но существенно оздоровит российско-западные отношения, усилив в них позиции России.

В XXI веке у России не будет таких врагов и таких союзников, как в веке ХХ. В 1960-х годах генерал Кертис Ли Мей, который был тогда начальником штаба ВВС США, как-то поправил своего подчиненного, назвавшего Советский Союз врагом (enemy). Советский Союз, сказал Ли Мей, не враг, а всего лишь противник (adversary), а врагом для ВВС являются американские военно-морские силы. Это, конечно, шутка, подсвечивающая историческое соперничество между отдельными видами вооруженных сил США. В этой шутке содержится и крупица более широкой истины: войны, в том числе холодные, начинаются и заканчиваются, внешние противники меняются, и лишь семейное, внутривидовое соперничество носит непреходящий характер.

При всей конфликтности и напряженности отношений с Соединенными Штатами эта страна будет лишь оппонентом России (и наоборот), а не врагом или даже противником. Представления о США как о «вечном противнике», стремящемся к уничтожению России и ее расчленению, являются примером самозапугивания – параноидального мышления во внешней политике. «Оппонирование» при этом может принимать серьезные, а иногда опасные формы, чреватые прямым столкновением; тем не менее оно не станет системообразующим элементом ни мировой политики в целом (как это было в период холодной войны), ни внешней политики США, для которых РФ не является проблемой первого плана.

России также необходимо избежать «поднятия» оппонирования США до уровня системообразующего элемента своей собственной внешней политики. Да, Москва противостоит глобальной гегемонии Вашингтона, а Вашингтон не признает российских «сфер особых интересов» на постсоветском пространстве, но это противостояние нет смысла абсолютизировать ни той, ни другой стороне.

У России, как и у США, есть важные интересы и серьезные проблемы, которые требуют сотрудничества, и это сотрудничество может отчасти уравновешивать соперничество. Для будущих российско-американских отношений лучший modus operandi – здоровый прагматизм, но надо учитывать, что с американской стороны он будет иметь место не всегда. Конечно, в условиях американского глобального доминирования положение России как оппонента США не будет комфортным, но, как говорится, «Америки бояться – дома сидеть».

России нужно перестать демонизировать НАТО. Атлантический альянс, конечно, является важнейшим инструментом американской внешней политики на европейском направлении. Украинский кризис серьезно укрепил евроамериканское союзничество, но в военном отношении угрозу для РФ могут представлять почти исключительно вооруженные силы США.

Кроме того, даже в нынешнем положении НАТО не представляет собой монолитного «блока». Ряд его членов – страны Прибалтики, Польша, Румыния – еще долго будут отягощены воспоминаниями о притеснениях со стороны Российской империи или СССР. Великобритания и Швеция (негласный член НАТО), будучи давними геополитическими соперниками России, будут и дальше придерживаться традиционной линии на противостояние «амбициям Москвы».

В то же время ряд крупных стран альянса – Германия, Франция, Италия, Испания – будут стремиться построить такую систему европейской безопасности, которая включала бы Россию. Дипломатия РФ должна в полной мере учитывать эти различия, наводя мосты с потенциальными партнерами, не пугая колеблющихся и не провоцируя явных недоброжелателей.

Серьезной проблемой для России останется Украина. Вектор политического развития этой страны и ее место на карте Европы пока еще не определены, но в любом случае большая часть украинских элит и значительная часть общества долго будут настроены враждебно по отношению к России. Украина вряд ли вступит в НАТО, станет формальным военным союзником США или войдет в Евросоюз, но и в таком неустроенном, «бездомном» виде она будет считать Россию врагом, требовать от Москвы возвращения Крыма и компенсации за войну в Донбассе. Украина в кратко– и даже среднесрочной перспективе будет, вероятно, наиболее антироссийски настроенным государством в мире, а Киев – центром сбора антироссийских сил.

 

Азиатско-тихоокеанское направление

Итоги голосований в Генеральной Ассамблее и даже в Совете Безопасности ООН свидетельствуют о том, что у Российской Федерации немного политических союзников. Ни одно из сколь-нибудь крупных государств не признало независимости Абхазии и Южной Осетии, ни одно из государств не признало вхождение Крыма в состав России. К числу этих не признавших стран относятся все члены Организации Договора о коллективной безопасности, все члены Евразийского экономического союза и даже Белоруссия, образующая совместно с Российской Федерацией «Союзное государство», не говоря уже о стратегических партнерах – странах БРИКС и ШОС во главе с Китаем.

В таком положении нет никакой трагедии для России. Поддержание системы союзнических отношений – дело хлопотное и затратное. Система союзов лежит в основе американской глобальной политики, являясь одним из источников глобального доминирования США. Советский Союз тоже содержал многочисленных союзников, но для СССР союзники были скорее пассивом, чем активом внешней политики.

Российской Федерации нет никакого смысла повторять этот опыт. В XXI веке «свобода рук» на мировой арене имеет существенные преимущества. Сегодня, когда Россия не имеет средств для содержания сателлитов и клиентов, мало кто готов бескорыстно вставать на ее сторону, рискуя испортить отношения с США. И, необходимо добавить, далеко не все партнеры поддерживают если не цели, то методы современной российской внешней политики.

Примерно половина членов ООН занимают нейтральную позицию между РФ и Западом. К этой группе относятся ведущие страны не-Запада – Китай, Индия, Бразилия, ЮАР, Вьетнам, Египет, Иран, Аргентина. Партнерство с этими странами нужно всячески углублять, не стремясь при этом превратить эти отношения в союзнические. Союзы России не нужны (за исключением ОДКБ, главной задачей которого на обозримую перспективу является борьба с экстремизмом, терроризмом и наркотрафиком в Центральной Азии). На этом направлении наши союзники нуждаются в российской поддержке, которая должна быть им оказана для обеспечения безопасности самой России. В остальном Российская Федерация может действовать самостоятельно, не страшась оказываться в одиночестве – при условии, что она уверена в своей правоте.

Итак, российская национальная и глобальная идея состоит из двух составляющих. Первая – это то, что нам нужно от мира. В общих чертах это самостоятельность страны, ее материальная и духовная самодостаточность, четкая международная идентичность, надежно обеспеченная безопасность, экономическая модель, стимулирующая устойчивое развитие и предоставляющая гражданам России достойные уровень и качество жизни, а стране в целом – выгодное положение в международном разделении труда. Для уважения со стороны необходимо прежде всего искреннее самоуважение.

Со своей стороны, внутренне обновленная Российская Федерация может дать остальному миру серьезного поборника справедливости, не боящегося спорить с сильными; принципиального сторонника международного права, ставящего право выше силы; честного и неподкупного посредника в решении различных межгосударственных и иных споров; фактор региональной (в рамках Большой Евразии) и глобальной стабильности и безопасности.

Время России как нации не прошло, а только начинается. Как говорится, в России нужно жить долго, чтобы увидеть позитивные перемены. Название одной из книг Егора Гайдара – «Долгое время» – должно стать ориентиром для россиян. Нужно научиться играть в долгую, ставить задачи на двадцать-тридцать-пятьдесят лет, разделяя их на десятилетия, «пятилетки» и т. д. Для этого предстоит отказаться от традиционного российского нетерпения, желания все решить сразу, одним махом. Экономическое развитие требует политической стабильности. Эта стабильность требует не консервации политического застоя, а, наоборот, глубоких, но нереволюционных по форме изменений.

В отличие от Китая, однако, решать эту задачу России придется в условиях постоянной напряженности в отношениях с США и большинством развитых стран. Эта ситуация ограничивает доступ к ресурсам, деформирует внутреннюю политику, но одновременно стимулирует к поиску внутренних резервов и проведению назревших реформ. Для российского народа это может стать спасительным вызовом, но только в том случае, если народ и его элиты захотят воспользоваться встряской, чтобы направить страну по верному пути.

Основой политической стабильности может быть только национальное единство. России необходимо согласие основных социальных, политических и идеологических групп и течений. В этом отношении плодотворной может оказаться концепция «триколора» – сочетания консерваторов (правых), либералов и левых. Четверть века спустя после свержения власти КПСС старые маркеры «либералов» и «консерваторов», «коммунистов» и «монархистов», «космополитов» и «государственников» в основном устарели. В XXI веке все ответственные политические силы России должны быть национальны, поддерживать сильное государство и выступать за открытость страны миру.

Противоречия между различными политическими течениями будут, разумеется, сохраняться, оставаясь главным драйвером поступательного движения России. Важно, однако, чтобы борьба российских партий происходила внутри России, не выплескиваясь за рубеж в поиске «внешнего политического ресурса». Все российские политики – прежде всего россияне, разделяющие базовые ценности своей страны и отстаивающие ее фундаментальные национальные интересы. Примером для них в этом отношении могут быть американские республиканцы и демократы, которые, активно борясь друг с другом дома, не выносят эту борьбу во внешний мир.

Российская внешняя политика должна ориентироваться на «образ» России середины XXI века. Главное при этом – сама Россия. Национальные цели не должны узурпироваться государством и в то же время не должны растворяться в миллионах индивидуальных эгоизмов. «Российское счастье», до сих пор не достигнутое, состоит именно в установлении равновесия между личностью, обществом и государством. Выявившееся на рубеже ХХ и XXI веков противоречие между концепциями «великой державы» и «комфортной страны» может быть разрешено только на платформе «великой страны». Свобода, материальное благосостояние, качество жизни должны сочетаться с ценностями общества в целом и достойным положением Большой страны и ее граждан в мире.

Империя для России осталась в прошлом, но имперское наследие должно быть переосмыслено для успешной интеграции внутри страны и позитивного национального глобализма на международной арене. Этот позитивный национальный глобализм не должен ставить целью переустройство мира, слом старого миропорядка и создание нового. У России нет необходимости брать реванш у США за поражение СССР в холодной войне, «похищать Европу», соперничать с Китаем в Евразии или пытаться вновь стать мировой сверхдержавой. У российской глобальной стратегии прежде всего национальные цели.

Статус России как великой страны в XXI столетии в первую очередь зависит от способности РФ быть примером для других и производителем международных общественных благ. Эта способность, в свою очередь, основывается на материальных (главным образом экономических и человеческих) возможностях России. В качестве глобальной силы Россия, основываясь на соединении права и справедливости, может выступать посредником в спорных и конфликтных ситуациях, защитником мировой экологии, одним из мировых центров образования и научно-технических исследований и разработок. Такая большая страна может быть и вполне комфортной для своих граждан, и достаточно влиятельной в глобальном мире.

ХХ век знал три России – царскую, советскую и постсоветскую; большинство ныне живущих россиян знают две последние. Формы российской государственности приходят и уходят, но Россия остается, и историческая преемственность в ней сохраняется. Россия не тождественна своему самодержцу. Она пережила Николая II, Сталина, Горбачева. Кто бы что ни говорил, Россия будет существовать и тогда, когда уйдет с политической сцены ее нынешний президент. Для того чтобы в будущем Россия достигла стабильности, не прерывающейся на революции и другие потрясения, нужны институты и разумная политика, в том числе внешняя. В этом, собственно, и заключается основная мысль данной книги.