Дженс не обманул своего нового фаворита. Максим, уже переодевшийся в домашний халат, найденный им старинном платяном шкафу, еще только осматривался в своем новом шикарном жилище, которое, видимо, принадлежало одному из сторонников свергнутого Агана, как в переднюю ввалился Хорек. Видок у него был еще тот: денщик барона Турренсока весьма смахивал на огородное пугало, которое провело на своем посту, как минимум, один полевой сезон. Видавший виды мундир размера на два больше, чем это необходимо, был ужасно грязен, а из многочисленных прорех виднелись фрагменты тела Хорька, такой же степени чистоты, что и одежда хозяина. Благоухал он, соответственно, не дамскими духами, а тем самым ароматом, что и все обитатели блиндажей и окопов спустя месяц фронтовой жизни. Впрочем, внешний вид и собственный запах нисколько не смущал солдата. Он сиял подобно только что начищенной бляхе новобранца – подводника и тут же полез к Максиму с поцелуями, тем самым, выражая ему благодарность за то, что не забыл, решив пригреть. Однако Максим, вспомнив, как его совсем недавно принимал Дженс, тут же его осадил. Отступив на шаг, он загородился рукой и, поморщившись, произнес:

– Ох, и чучело! А запах! И это денщик действительного субмарин – мастера первого ранга?! Тьфу!

Хорек, прекрасно знавший воинское звание барона, которого он считал своим товарищем, услыхав о его столь масштабном повышении в чине, моментально изменился в лице и, наконец-то, осмотрев себя, растерянно и одновременно жалко, улыбнулся. На его лице яснее ясного читались слова, которые он хотел бы произнести, но в данной ситуации не решился. Мол, это не я к тебе напросился, а ты сам меня позвал. Максим добродушно расхохотался, глядя на своего собрата по оружию, стоявшего посреди прихожей на полусогнутых в коленях ногах, и явно не зная, что же ему делать дальше: прямиком топать на выход, чтобы уже никогда не возвращаться, или же немного погодить.

– Снимай с себя это тряпье, сверни и выброси в мусоропровод, а потом марш в ванную. Она в конце коридора. Отмывайся – не стесняйся, мыла, шампуни – не жалей. Потом поговорим о твоих обязанностях. Кстати, ты, наверное, голоден?

Хорек, уже сдиравший с себя грязные лохмотья, в ответ только утвердительно мотнул головой и шумно сглотнул слюну.

– Тогда мойся тщательно, но быстро, а то можешь не поспеть к ужину, – пошутил Максим и, развернувшись, направился в кухню. За своей спиной он вначале услыхал яростное сопение и едва слышные проклятие в адрес сапог, которые никак не хотели сниматься, а спустя несколько секунд торопливый топот голых пяток по полу. Хорек, в котором еще окончательно не проснулся дух свободы после нескольких лет проведенных в лагере, как никто другой прекрасно понимал, что означает опоздать в столовую к ужину.

– Барон, э-э-э… А мусоропровод у тебя, виноват, у вас, где?

– Там, – Максим не оборачиваясь, ткнул пальцем в сторону крышки люка. – Открой и брось.

– Ясно, – по военному сказал Хорек, и тут же задал еще один вопрос. – Эта…

Ваше сиятельство, а что такое «шампунь»?

Максим обернулся и с сожалением посмотрел на голого денщика, держащего в руках рванину.

– Ты, что, деревенский?

– Так точно, – идиотски хихикнув, ответил Хорек. – Таких словов отродясь не слыхивали.

– Там на полочке несколько разноцветных флаконов, так это и есть шампунь. Специально для мытья башки, так что не вздумай там его из горла хлебать, – сказал Максим, а затем, предельно понизив голос, добавил. – Ох, и дубина! Ну, ничего, острогаем, сделаем еще из тебя волшебную палочку.

Спустя полчаса свежевымытый, благоухающий какими-то невероятными ароматами, и одетый в просторную пижаму Хорек, за обе щеки уписывал закуски, найденные Максимом в холодильнике.

– Ничего себе жратва! – едва выговорил он, икнул, запил вставший поперек горла кусок соком из дорогого хрустального бокала, и вновь накинулся на еду.

– Слушай сюда, – сказал ему Максим, сидевший напротив, и начал неторопливо втолковывать своему подчиненному его обязанности. – Запомни: ты должен постоянно быть при мне на тот случай, если мне понадобится твоя помощь.

– Это ясно и так, э-э-э… барон, – кивнул Хорек. – Я ведь все это уже однажды делал. Там, во время осады.

– Далее, – терпеливо продолжал Максим. – Ты ни в коем случае, особенно если я не один, не должен перебивать меня, или встревать в разговор. Это понятно?

– Конечно же. Ну, а если, скажем, вы там несете ахинею, а в мою голову закралась умнейшая мыслища, тогда как?

– А никак. Сопи в тряпочку, а умные мысли оставь при себе. Когда я позволю – тогда и поделишься. Кроме того, называй меня только по званию – господин субмарин – мастер первого ранга. Никаких «баронов» чтобы я больше не слышал.

– Даже когда мы одни?

– Даже тогда. Тебе нужно к этому привыкнуть. Еще не хватало мне выслушивать насмешки от моих коллег, по поводу того, что у меня разбалованный денщик.

– Ладно, – беспечно произнес Хорек, тут же схлопотал увесистую затрещину, после чего вскочил, вытянулся в струнку и, возвысив голос, гаркнул:

– Виноват, господин субмарин – мастер первого ранга.

– А виноватые у нас ходят какими?

– Битыми, господин субмарин – мастер первого ранга.

– Во, вижу, ты способный ученик, усваиваешь быстро.

– Так тут попробуй, не усвой, – Хорек все еще стоял на вытяжку и одной рукой осторожно потирал макушку. – Все равно, как если бы лопатой огрел.

– Ничего, тяжело в учении – зато потом дешевле лечение, – успокоил его Максим. Поехали дальше.

Они беседовали еще около часа и, наконец, усталость, накопившаяся за последние дни, взяла свое. Позевывая и потягиваясь, оба отправились спать: Хорек – на диванчик в отведенную для него каморку рядом с прихожей, а Максим в спальню, на огромную двойную кровать. Но странное дело – как только голова землянина коснулась валика, который на Островах использовался вместо привычных Максиму подушек, сонное состояние сразу куда-то улетучилось. Некоторое время он просто лежал, расслабившись и прикрыв глаза, прокручивая в сознании события последнего времени. Вскоре до слуха Максима донесся храп, издаваемый Хорьком, умотавшимся не менее своего командира. Пришлось вставать и прикрывать дверь. Оставшись в полной тишине, Максим снова прилег, и как-то незаметно для себя уснул, а во сне увидел Раду, держащую на руках младенца, который, сопя и причмокивая от удовольствия, сосал грудь матери.

– Кто у нас родился, дорогая, мальчик или девочка? – спросил он у супруги, и в тот же миг младенец оторвался от груди, и повернул к нему покрытую редким пушком головку. Максим посмотрел ему в личико, стараясь определить пол ребенка, но с ним вдруг начали происходить какие-то странные метаморфозы. Нос заострился и стал похожим на птичий клюв, губы вытянулись в одну сплошную линию, на лоб набежали волны продольных морщин, а кожа покрылась желтовато – коричневыми пятнами.

Это было лицо Сикорски. Он нехорошо усмехнулся и, не размыкая губ, произнес издевательским тоном:

– И этому молокососу я доверил ответственейшее дело – быть моими глазами и ушами на Островах. Да ведь он же забыл обо всем на свете и, похоже, решил остаться здесь навечно, сделать карьеру! Он даже не интересуется тем, кто же у него родился!

Максим попробовал было что-то возразить, но голос вдруг куда-то пропал и из горла вырывался лишь непонятный храп. А Сикорски на руках у Рады внезапно начал расти в размерах, превращаясь в гиганта. Он тянул вперед жилистые, покрытые рыжим волосом руки, стремясь дотянуться до горла Максима, а у того не было сил сорваться с места и убежать подальше от этого монстра – ноги как будто приросли к полу. «Как же Рада держит его на руках?! – подумал он, с жалостью глядя на жену. – Ей ведь тяжело!», и тут же проснулся. Все тело было покрыто противным липким потом. В неярком свете ночника Максим рассмотрел лежащее на прикроватной тумбочке полотенце, дотянулся до него, и провел по лицу. Приснится же такой кошмар! Хотя, сны, даже самые страшные и непонятные, порой, могут нести вполне достоверную информацию. Скорее всего, в данном случае, имеет место нечто подобное. Как пить дать, он действительно стал отцом, и Рада родила, именно сына. Верно и то, что ему уже пора вспомнить о той миссии, ради выполнения которой его отправили на Острова.

Максим прикоснулся к запястью левой руки, ощутив пальцами едва заметный шарик, о котором уже давно забыл и думать. Именно эта крошечная горошина, созданная земными биомеханиками, должна превратиться в устройство нуль – транспортировки, стать своеобразным мостом между Островами и базой прогрессоров в Стране Отцов, где уже давным-давно ждут сообщений от «Микроба». Хотя, возможно, его уже так же, как и других агентов, успели внести в список пропавших без вести, фактически похоронив.

«Пора напомнить о своем существовании», – подумал Максим.

Он осторожно спустил ноги с кровати, выпрямился, и на цыпочках направился в ванную. Все что ему сейчас требовалось для небольшой хирургической операции, находилось в шкафчике над зеркалом. Максим открыл его, взял с полочки флакон со спиртом, кусочек ватки, вытянул из пачки одно лезвие для бритья, и положил все это в карман халата. Так же тихо вернулся в спальню, запер дверь на щеколду и, сев на кровать, сосредоточился на том участке руки, где под кожей была спрятана горошина. Обезболивать травмированные конечности его научили еще тогда, когда он учился в школе. Собственно не одного его – искусство древних медиков Тибета было доступно любому ребенку Земли. Немного позже юношей и девушек учили более сложным упражнениям, позволявшим им контролировать работу собственного организма. Максим мог замедлять биение сердца или вообще останавливать его на час – другой. Ему был известен способ ускоренного заживления ран, после которого не оставалось неприятных для глаза рубцов. Сейчас эти знания должны были ему пригодиться.

Избранный участок запястья начал неметь. Максим ущипнул кожу в этом месте и не почувствовал боли. Операцию можно было начинать.

Но именно в тот момент, когда он был готов достать из кармана лезвие и сделать небольшой разрез, какой-то внутренний импульс, идущий от сидящего где-то в недрах подсознания Турренсока, заставил его насторожиться.

«Слишком уж гладко все идет, – подумал Максим. – Я ведь не проверял эту комнату, равно как и всю квартиру на предмет «клопов». Раззява, чуть не сгорел, как мотылек, летящий на огонь. Сикорски ведь предупреждал меня о том, что контрразведка Его Императорского Величества свой хлеб ест не зря, и служит не конкретному Агану или Дженсу, а всему государству. Всякие там перевороты данное ведомство не привыкло замечать, а потому появление в приемной моего старого знакомого следователя, может быть отнюдь не случайным совпадением. Да, расслабился ты, братец! Тут, поди, на каждом квадратном сантиметре по одному микрофону, а может быть, и миниатюрные телекамеры имеются. Надо бы осмотреться осторожненько. Кстати, если эти ребята уже начали игру против меня, то, наверняка, провели душевную беседу с Хорьком, пообещав ему за содействие приличный участок земли с домиком, да пенсионное обеспечение до конца жизни. Нет, определенно верить никому нельзя!».

Максим прилег и начал, не поворачивая головы, одними глазами осматривать все подозрительные участки спальни. Очень скоро его подозрения подтвердились. Первый «клопик» был вделан в ножку пепельницы, стоящую на журнальном столике. Цвет ее едва заметно отличался от двух других. Вскоре обнаружились еще два микрофона, а вот телекамер не было. Обезвредить находки не составило особого труда. Аккуратно положенные на них вещи снизили чувствительность. Теперь можно было приступать к операции. Короткий надрез и «горошина» упала на маленькую тарелочку. Активировать ее нужно уколом обыкновенной иглы в миниатюрное отверстие, после чего биомеханизм будет расти, и преобразовываться в течение сорока минут. Кроме того, нужно отыскать массивную металлическую платформу, закрепить на ней полученное устройство, и установку по нуль – транспортировке можно считать готовой.

Максим обратил внимание на огромное металлическое блюдо с гравировкой чьего-то фамильного герба на поверхности. Оно висело на стене и крепилось очень просто, так что снять его бесшумно не составило труда. Положив на тарелочку рядом с «горошиной» несколько бесполезных вещей, необходимых ей как питание для роста, Максим вышел в прихожую, заглянул в коморку, где на диванчике, свернувшись калачиком, по-прежнему похрапывал Хорек. «А ведь я даже не знаю, как его зовут по настоящему, – подумал Максим. – Интересно, а сам-то он помнит свое имя, или уже забыл. Кличку получил еще в детстве, так что, вполне возможно, она стерла имя, данное родителями».

Осторожно прикрыв дверь коморки, он прошел на кухню, включил чайник и пока тот закипал, написал на бумажной салфетке записку, адресованную ординарцу, в которой просил его не будить без особой надобности и готовить завтрак.

Захватив кружку чая, он вернулся в спальню, уселся в кресло, и потягивая горячую ароматную жидкость, начал смотреть за процессом преобразования. «Горошина» уже выпустила усики, к предметам на тарелочке, и начала поглощать их содержимое, одновременно увеличиваясь в размере и меняя формы. Вскоре она превратилась в прямоугольник величиной с шоколадную плитку. Дождавшись, когда на ней высветится рубиновый огонек, Максим взял достаточно горячий брусок и быстро приложил его к нижней части блюда. Несколько секунд и устройство намертво приклеилось к платформе.

Часы показывали четверть пятого. Вряд ли Хорек проснется в ближайшие час – два, и это означало, что рискнуть можно. Максим поставил блюдо на пол, немного помедлил, стараясь унять нервную дрожь, затем облачился в свой новенький парадный костюм, и встал на платформу. Короткая вспышка и вот он уже находится в огромном зале на стационарной площадке Базы. За полукруглым пультом подремывает ночной дежурный Лева Безруков. Максим осторожно подкрался к нему и рявкнул:

– Кому спишь, дежурный?! Диверсанты с островов идут!

Безруков от неожиданности едва не опрокинулся на пол, потом вскочил и непонимающе уставился на появившегося неведомо откуда человека в форме. Наконец он пришел в себя, узнав в офицере Максима, радостно раскинул в стороны руки и тонко завопил.

– Живой, Макс, ой… А мы ведь тебя… А у тебя ведь… Ой, сейчас…

Он нажал на пульте кнопку и через минуту из динамика донесся недовольно – сонный голос Сикорски.

– Безруков, какого дьявола!? Если ты и сейчас скажешь, что задел эту проклятую кнопку нечаянно, то можешь тут же писать заявление с просьбой направить тебя на работу в качестве ученика дворника.

– Какой случайно, Рудольф! Тут у нас такое… Максим появился!

Последовала короткая заминка, после чего Сикорски совсем другим голосом буркнул: «Сейчас буду».

Не прошло и минуты, как дверь с шумом распахнулась, и в зал ворвался резидент землян. Он стоял на пороге, всматриваясь в лицо Максима так, как будто видел его впервые. Наконец Сикорски сделал несколько быстрых шагов вперед и заключил своего разведчика в объятия столь горячо, что у того что-то внутри екнуло.

– Живой, – прошептал резидент, отрываясь от Максима. – Дай-ка я на тебя еще раз погляжу.

– Шеф, – осторожно пытаясь высвободиться, предупредил тот в ответ. – У меня не так много времени. Давайте не будем терять его, иначе я сильно рискую.

– Да, да, – Сикорски опомнился и повлек Максима к выходу. – Понимаю, пойдем ко мне.

Они вышли в коридор и начали разговор на ходу.

– Первый вопрос: как там Рада?

– О, могу тебя поздравить! Ты стал отцом великолепного карапуза!

– Мальчик?

– Да, пацан просто чудо. Я его видел на днях. Супруга твоя в порядке и чувствует себя прекрасно.

– Как назвали?

– Гаем. Я так думаю, что это в честь Цезаря.

– Нет, у Рады был брат. Погиб…

– Извини, я не знал.

Они дошли до комнаты Сикорски, где Максим в самой сжатой форме поведал историю своих прежних злоключений и нежданного теперешнего возвышения.

– Однако за мной продолжается негласный контроль, – заключил он.

– Хорошо, продолжай вести себя как пай-мальчик, и выходи на связь лишь в крайнем случае, – кивнул головой Сикорски. – Задание у тебя остается прежним. Продолжай карьерный рост, и под это дело выясни место строительства субмарин.

– Кстати, – перебил его Максим. – Император намечает налет на побережье.

– Это хорошо, что ты меня предупредил, постараемся их достойно встретить.

– В походе буду участвовать и я, но роль мне отводят какую-то особую, пока не знаю какую.

– Будь осторожен, – Сикорски встал и подошел к столу. Сейчас я покажу нечто для тебя приятное. – Он нажал кнопку на небольшом пульте, и тут же в пространстве возникло голографическое изображение Рады с ребенком на руках.

– Ну, вот, – сказал Сикорски. – Посмотри, хотя бы так.

Максим, не скрывая восторга, всматривался в знакомые и любимые черты жены, перевел взгляд на малыша.

– На кого он похож, Рудольф?

– На меня, конечно, – усмехнулся Сикорски. – Видишь, такой же лысый. Пойдем, тебе нужно возвращаться.

Они вернулись в зал. Максим направился к платформе, но Сикорски его остановил.

– Дай-ка мне твой перстень на минутку, – попросил он.

– Зачем?

– Хочу сделать миниатюрный транслятор, оформленный под этот перстень. Пора нам уже знакомиться с жизнью Империи собственными глазами.

– Понял, – сказал Максим, стягивая перстень с пальца. – Подарок императора.

– Вот на его мне в первую очередь интересно посмотреть.

Сикорски отошел в угол помещения, где стоял какой-то сложный агрегат, поколдовал там, и через несколько минут вернулся, подбрасывая на ладони перстень.

– На, держи, – сказал он. – Старайся не снимать его. И давай уже, отправляйся.

Вновь очутившись в спальне, Максим некоторое время прислушивался, потом осторожно водрузил блюдо на место, снял парадный мундир, и лишь после этого отодвинул щеколду на двери. Он услыхал звон посуды на кухне и с облегчением вздохнул.

– Доброе утро, господин субмарин – мастер первого ранга! – приветствовал его Хорек. – Изволите завтракать?

– Изволю, – буркнул Максим. – Подавай.

– Как спалось, господин субмарин – мастер первого ранга? – в голосе денщика едва сквозили ехидные нотки, но придраться было не к чему.

– Плохо спал, – озабоченно ответил Максим. – Почти всю ночь мучился, только под утро задремал.

– Что так?

– Да ты понимаешь, братец, привязалась одна мысль относительно тебя, а будить тебя я как-то не решился, уж больно сладенько ты похрапывал там у себя в коморке.

– А что за мысль, господин субмарин – мастер первого ранга? Может быть, сейчас я смогу вам помочь, хотя где мне с моим скудным умом…

– Не знаю, не знаю… – с плохо скрываемым издевательским сомнением, произнес Максим. – По силам ли тебе нынче вспомнить свое имя?

– Что значит, по силам, господин субмарин – мастер первого ранга, – беспечно ответил денщик. – Хорьком меня зовут.

– Нет, ты, наверное, не понял. Я не про кличку твою спрашиваю, которую тебе в лагере дали, а про твое настоящее имя.

Хорек на несколько секунд задумался, а потом хлопнул себя по лбу и радостно рассмеялся.

– Так свое настоящее имя я, наверное, никогда и не узнаю. А назвали меня так вовсе не в лагере, а в моей родной деревне. Так и помру Хорьком.

– Как так?! – изумился Максим.

– А так! – Хорек, все так же улыбаясь, начал накладывать в тарелку яичницу с ветчиной. – Понимаете, тут такое дело… Недалеко от моей деревни жил колдун. Злой, понятное дело. Боялись все его жутко, но трогать не решались. Кто его знает – нашлет, скажем, мор, или того хуже, проказой наградит. Одним словом, не лезли в его колдовские дела, да и он деревенских не трогал. Но, на всякий случай и от греха подальше, ребятишкам нашим двойные имена давали.

– Зачем?

– Так ведь они же повсюду шныряют, могут невзначай и в логово к колдуну попасть, нашалить там. Так вот, для того, чтобы он в сердцах не проклял их по имени, его при рождении записывали в специальную книжицу и прятали ее в особое место, а ребенка называли кличкой. Скажем, Волком, или, как меня, Хорьком. Проклянет колдун меня по этой кличке, а проклятие это и ляжет на тварь бессловесную. Тоже грех, конечно, но все ж … Так и жили в нашей деревне всякие звери, да и называлась она соответственно.

– Как?

– Зоопарком, – рассмеялся Хорек. – Но боюсь, что это тоже не настоящее название. Просто кто-то один вякнул, да так и пошло.

– Занятно.

– Рад, что вам понравилось. – Хорек присел на табурет возле окна. – А что касаемо меня, так мое второе имя очень даже мне подходит. Похож я на этого зверька, тут уж ни дать, ни отнять.

– Да уж, – сказал Максим, отправляя в рот кусок ветчины. – А ты, что же не завтракаешь?

– Я уже. Выспался и тут же поел.

В прихожей раздался телефонный звонок. Хорек вышел из кухни и тут же вернулся, неся в одной руке трубку, а в другой аппарат.

– Вас, – сказал он. – Кажется, император.

Он произнес это таким тоном, как будто речь шла не о высшей особе в государстве, а о каком-то баронском сослуживце.

– Да, Ваше Величество, – произнес Максим в трубку. – Добрый день.

– Отдохнул? – поинтересовался Дженс. – Тогда послушай. Война – войной, но пора и наводить порядок в моем государстве. В этой связи у меня для тебя есть срочное дело. На север от столицы, километрах в тридцати, орудует довольно большая банда. В основном, она состоит из дезертиров, и есть сведения, что среди них может быть мой братец. Короче, банду надо уничтожить, и эту операцию я хочу поручить тебе. Собирайся и давай срочно во дворец – составим план действий. Машину я уже выслал.

– На севере? – переспросил Максим, в котором мгновенно всплыла генетическая память Турренсока. – Но ведь где-то в этом районе находится наше поместье.

– Тем более, – воскликнул Дженс. – Ты эти места знаешь, как никто другой, тебе и карты в руки. Ну, все, собирайся, жду, – и дал отбой.

– Кстати, – сказал Максим Хорьку, передавая ему телефон. – Мне тут предстоит прогулка в собственное поместье, посмотреть, что там и как. А то, знаешь, с этой войной… Всякое может быть.

– Оно верно, – закивал головой Хорек. – Лишний пригляд никогда не помешает.

– И вот думаю, взять тебя с собой, или оставить здесь на хозяйстве?

– Как прикажете, – смиренно ответил Хорек. – Прикажете в поместье – отправлюсь, скажете в прорубь – так же не задержусь.

– Нет, в прорубь пока не требуется. Решено, беру тебя с собой. Мне только нужно съездить на прием к императору. А ты пока собирайся.

– Чего собирать-то?

– Полный боевой комплект. Боюсь, прогулка у нас будет не из простых.

– Понято, – смиренно отрапортовал Хорек. – Все сделаем в лучшем виде. Не извольте беспокоиться.

Сказав это, он полез в карман, вытащил из него лист бумаги, протянул Максиму и показал пальцем, чтобы тот читал молча.

Максим развернул листок, где корявым почерком было написано:

«Барон. Перед тем как миня атправили к тибе адин хмырь наверное из контр разведки пытался склонить миня к сатрудничиству. Чтоб я значит наблюдал за табой и аба всем ему дакладывал.»

Максим прочитал, усмехнулся, после чего поджег лист от зажигалки, и когда он догорел, бросил пепел в раковину. Подняв глаза на денщика, он улыбнулся и едва заметно кивнул. Хорек не обманул его ожиданий, на него можно было положиться.