Подходящих бабушек на Березовой улице оказалось две: Акулина Ивановна и Антонина Ивановна.
— Акулина Ивановна — вот хорошая бабушка! — восторгался Алик. — Например, залетит к ней мячик, она всегда говорит: «Идите, деточки, ищите», и сама поможет искать… Не как другие.
Борис вспомнил:
— А когда учебный год кончился, цветы нам были нужны, мы пришли к ней: «Бабушка, можно мы у вас сирени немножко нарвем», она говорит: «Как же, как же, деточки, рвите, не стесняйтесь, праздник у вас». Мы и давай!
— А мне, — сказал Зямка, — она недавно отдала насовсем книжку «Эрик Светлоокий». Страшно старинная! Такой хорошей бабушке стоит помочь. Наверное, она обрадуется!
Акулина Ивановна в самом деле очень обрадовалась, когда в ее двор один за другим вошли Сережа, Кот, Алик, Борис, Зямка и Пушкин.
— Заходите, заходите, деточки мои милые, — засуетилась, запричитала она. — Вот так гостечки! Вот гостечки дорогие!..
— Мы, бабушка, знаете зачем пришли? — начал Борис — Мы пришли узнать..
— Заходите в дом, в дом!.. — Акулина Ивановна широко распахнула дверь. — Кто во дворе разговаривает? Все заходите, вот сюда… Присаживайтесь! Вот обрадовали старуху! Да прямо к пирожку! Пирожок я только-только вынула…
— Мы, бабушка, есть не хотим. Мы пришли, чтоб…
— Да как же так! Да батюшки! — Акулина Ивановна прижала к груди скрещенные руки. — В гости прийти, да пирога не попробовать! Это значит — хозяйку обижать! Да вы что!
А сама уже резала пирог с вареньем, который лежал на столе на полотенце.
— Отдохнул пирожок… Ну-ка…
Чтоб не обидеть хозяйку все взяли по куску и начали есть, тем более, что пирог, правда, был очень вкусным.
Акулина Ивановна села напротив и, подперев морщинистую щеку рукой, смотрела, как они едят.
— Ешьте, ешьте, сыночки… Ну, как он, пирожок, ничего, удался?
— Ничего!
— Удался! — ответили ребята с полными ртами.
А бабушка рассказала, что у нее самой было три сына и две дочери, все они любили такой пирог, а теперь его есть некому, потому что они живут в других городах, а один уехал даже в Африку, и там у него народился сын, который Акулине Ивановне приходится внуком. Она пошла искать фотокарточку этого внука, а Кот сказал:
— Ишь куда забрался бабкин сын! В самую Африку! И я туда когда-нибудь поеду. Надо ее получше обо всем расспросить.
Но Акулина Ивановна ничего рассказать не умела, только показывала всем фотокарточку, на которой был толстый младенец противного вида. Младенца все похваливали, и Борис, наконец, выбрал момент сказать:
— Мы, бабушка, вообще-то пришли, чтоб у вас что-нибудь поработать…
Акулина Ивановна опять прижала к груди руки:
— Да как же это так! Да господь с вами! Да где ж это слыхано, чтоб гостей работать заставляли! Да и какая у меня работа, али у меня хозяйство?..
В общем, когда тимуровцам удалось в конце концов вырваться от Акулины Ивановны, которая все порывалась напоить их чаем, Алик удрученно сказал:
— Ну и тимуровцы! Ничего не наработали, только все у нее поели. Так нельзя! Отчего это бабушки кормить так любят? Чур, к Антонине Ивановне в дом не заходить! У нее есть электрический самовар, она нас будет чаем поить. У нее и патефон есть, она его всем заводит. В другое время, конечно, хорошо бы послушать…
У Антонину Ивановну вызвали на улицу и осторожно объяснили ей, в чем состоят обязанности тимуровцев, а Кот, тем временем заглянувший во двор, показал на дубовые пеньки, сложенные у забора:
— Можно, бабушка, мы вам сейчас их расколем и сложим?
Антонина Ивановна немного подумала и, вздохнув, покачала головой:
— Нет, ребятки! Мне и вас жалко обижать — больно вы ребята-то хорошие! — да племянник у меня есть. Уж он мне наказывал, уж он беспокоился: не моги, тетя, этих дров касаться, буду каждое утро приходить колоть их — для физкультуры, что ль, ему… А он у меня принципиа-аль-ный! А то б разве мне жалко…
Больше на Березовой улице никаких одиноких старичков и старушек не было.
— Пошли на Октябрьскую, — сказал Алик. — Может, У них кто-нибудь лишний.
На Октябрьской они увидели самого Немца, который нес ведро воды, а двое других тимуровцев сопровождали его с пустыми руками.
Октябрьские тимуровцы сразу заподозрили березовцев в каких-то недобрых намерениях, и Немец враждебно сказал:
— Только одна и есть — наша. А для вас — нету.
— Может, вместе? — заикнулся Пушкин. Но октябрьские пришли в ярость:
— Тоже ловкие! Вместе! Своим не хватает! Найдите себе да и делите с кем хотите! — сказал один.
— Идите куда-нибудь в другое место! Нечего стараться чужих старушек захапать! — добавил другой.
Уже уйдя далеко. Немец обернулся и крикнул:
— Здесь вы лучше и не шныряйте! Не выйдет!
— Вот крокодилы! — сказал Кот. — Собственники какие! Знаете что? Давайте их всех поразгоним, а старушку ихнюю себе отберем. Раз они по-хорошему не хотят…
— Ничего бы… — вздохнул Борис. — Чтоб нос не задирали… Но только они эту старушку подговорят, а она скажет: «Идите отсюда, не хочу с вами никаких дел иметь…» Гляньте, вон Манная Каша кому-то за водой плетется… Пошли спросим…
Хороший знакомый всех мальчишек, городской дурачок Леня, по прозвищу Манная Каша, держа в каждой руке по ведру и выпятив грудь, украшенную множеством всяких значков и жетонов, торопливо шел к водопроводной колонке.
— Здорово, Лень! — приветствовал его Кот.
— Здорово, пацан, здорово, пацан! — забормотал Манная Каша, дружелюбно улыбаясь. Он поставил ведра и поднес ладонь к козырьку грязной железнодорожной фуражки.
— Ты кому это за водой идешь?
— Старичок тут один… Помочь надо… Хороший старичок, хороший старичок…
— А где он живет? — березовцы радостно переглянулись.
Манная Каша показал пальцем на черепичную крышу того дома на Козьем бугре, куда так неудачно хотел заскочить Горилла.
— Вон там он живет… Хороший человек… Помочь ему надо… Просил меня помочь…
— Давай мы поможем, — сказал Кот, пытаясь взять у Манной Каши ведро, но тот крепко вцепился в дужку.
— Неудобно будет, неудобно будет, меня просил…
— Мы тебе дадим гривенник, — пытался подкупить его Борис. — Иди на автобусе покатайся…
— Не нужен мне твой гривенник… — упрямо держался за ведра Манная Каша. — Катайся сам… меня и без денег катают… Хорошего человека без денег прокатнут… Меня в кино пускают…
— Дай сюда! — нетерпеливый Кот рассердился и дернул ведро к себе, но Манная Каша тоже рассердился и замахнулся на Кота другим ведром:
— Дам вот сейчас, дам вот сейчас!..
— Отдай ведро! — заорал Кот.
— Эй, эй! — окликнула березовцев женщина, вышедшая из дома, — Вы чего к нему привязались, к больному человеку? Отойдите-ка от него!
Кот выпустил ведро. А Борис сказал:
— Ты, Леня, не дерись, а то сюда Ваня идет, тебя ищет.
Манная Каша поставил ведра на землю и что было силы пустился бежать под гору вниз. Ваней звали другого городского сумасшедшего, который находился с Манной Кашей в непримиримой вражде, всюду его преследовал, и Манная Каша, человек миролюбивый, уважающий спокойствие и хороших людей, старался не попадаться ему на глаза.
— Здорово я его обманул! — похвалился Борис. — Убежит теперь за сто километров! Понесем воду старику… Только он не такой уж старик…
— А борода? — резонно возразил Зямка. — Какой же он не старик, если у него борода, как у колдуна? Хорошо хоть такой есть, хуже, когда никого нет!
— Бери ведра! — скомандовал Кот.