В небе гудели самолёты. Сквозь слюдяное окошечко палатки светило яркое солнце. В щёлочку под парусиновой дверью виднелась голубая полоска неба. Солнце уже прогрело парусину.
Сегодня лагерь проснулся рано.
И как только пропел горн, все мальчишки и девчонки выскочили из палаток и помчались умываться. Вокруг умывальников царила весёлая толкотня.
Витька, с зубной щёткой в одной руке и полотенцем в другой, не суетился. Вид у него был высокомерный и снисходительный, как у древнего учёного, который разрешил сжечь себя на костре для пользы науки. Зато Колька выглядел растерянно и жалко: такой это был безвольный и непредприимчивый человек.
- Не раздумал? - толкнул его в бок Витька.
- Н-нет… - промямлил Колька, - только вот голова у меня не разбаливается. Старался, старался…
- Это ничего, - бодро сказал Витька, - зато вид у тебя… Хоть сейчас бери и неси хоронить.
Когда Колька разговаривал с Мариной, на него и вправду жалко было смотреть.
- Что же у тебя болит? - спрашивала Марина.
- Голова, - печально говорил Колька, держа руку у лба.
Витька, оказавшийся тут как тут, вмешался:
- Верно. Он всю ночь ворочался и кашлял, как какая-нибудь овца!
Марина обеспокоилась:
- И кашлял? Надо тебе немедленно к врачу!
Колька испуганно глянул на товарища:
- Нет-нет! Не кашлял я вовсе!
Витька сразу догадался:
- Верно. Это я спутал. Я теперь точно вспомнил. Он не кашлял, а стонал. Потому что он за ужином манной каши объелся. Две тарелки съел, я даже удивился… Но вы за него не беспокойтесь: он полежит и всё пройдёт.
Марина подозрительно на него посмотрела:
- А ты чего стараешься? Выдумал что-нибудь?
- Ничего я не выдумал… И всегда вы, Марина, во всём меня подозреваете. Как будто я какой-нибудь хулиган…
- Иди в палатку ляг! - сказала Марина Кольке. - Через час придёт врач, обязательно сходи к нему.
И вот, наконец, все ушли в поход! Кроме Кольки и Витьки, в лагере остался ещё один больной - Сорока. У него от вчерашнего купания заболело горло, и он лежал в палатке.
- Айда за мной! - скомандовал Витька, когда стихли голоса ребят. - Чтоб никто не видел.
Он нырнул в кусты и пополз бесшумно, как пантера. Колька послушно пополз следом.
Очень густые были эти кусты! Как будто кто нарочно посадил в одном месте шиповник и переплёл его колючей ежевикой. Там, где шиповника и ежевики не было, росла мощная крапива. А где ничего не росло, валялись острые сучки, колючки и камушки, только и дожидавшиеся, как бы побольнее воткнуться в руку или в коленку.
Витька полз, раздвигая шиповник, разрывая ежевику и бесстрашно поднимая крапиву. Колька пыхтел и шёпотом ойкал сзади.
Наконец мальчишки выбрались в лощинку, где тёк ручей. Там Витька сразу кувыркнулся в густую траву, всю покрытую росой, и начал перекатываться с боку на бок. Колька сделал то же самое.
Руки и ноги у них стали покрываться красными пятнами. При виде их Витька развеселился:
- Здорово! Ты только глянь! Ни у кого, наверное, не было такой пятнистой кожи!
Колька оглядывал себя без особой радости:
- Ишь ты… Это похоже, как у меня в детстве была крапивная лихорадка. Теперь понятно, почему она так называется…
- Пойдём, - сказал Витька, вставая. - В путь!
- А куда?
- Пойдём по ручью. Будем смотреть, откуда этот ручей вытекает!
Колька вытаращил глаза:
- Только и всего? Э-эх! Знал бы, лучше б в поход пошёл!..
Витька окинул его взглядом, полным презрения:
- В поход? И шёл бы! Чего же ты не идёшь? Иди! Иди! Хоть сейчас! Только ты знаешь, зачем мы идём? Не знаешь, а говоришь! Может быть, мы там обнаружим какие-нибудь полезные ископаемые! У ручьёв, где они из-под земли вытекают, бывают пещеры, а в них полно всяких полезных ископаемых! Мы это и по географии проходили: всякие сталактиты, сталагмиты… Понял?
- Понял, - нерешительно сказал Колька. - Только… и долго мы будем путешествовать до этой самой пещеры?
- Как дойдём… Может, день, может, год, а то и всю жизнь…
- Это долго, - сказал Колька. - Зима настанет, мы и замёрзнем.
- Ерунда! - сказал Витька. - Знаменитый путешественник
Амундсен всю жизнь добирался до Северного полюса и добрался только к старости!
- То Амундсен… А что мы есть будем?
- Продовольствие имеется, - важно сказал Витька. - Идём!
Подойдя к дуплистой липе, Витька залез на неё и вынул принесённый вчера Коськой и Котькой свёрток. Колька с удивлением и недоверием потрогал сушёных щурят:
- Это… что?
- Продовольствие.
Колька рассмеялся:
- Ну и продовольствие! Надо бы хоть по бутерброду от завтрака спрятать!
Витька обозлился на этого смешного и невежественного чудака так, что покраснел:
- Бутерброды! Эх ты - бутерброд! Ты, может, ещё суп с собой в кастрюле понесёшь? А знаешь, у путешественников какое бывает продовольствие?
- Какое? - испуганно спросил Колька.
- Такое! Очень обыкновенное. Книжки надо читать! Всегда у них сухари бывают и юкола - рыба сушёная. Бывает ещё пеммикан, но его взять негде, потому что он делается из бизонов, а бизоны у нас не водятся. Понял?
- Понял. Это ты правду… Я тоже читал… Ты зря говоришь^ что я ничего не читаю. Верно, верно…
- То-то… - сразу успокоился Витька. - Бутерброды!
Потом он достал из кустов вчерашнюю железку и заткнул её за пояс.
- Оружие, - пояснил он.
Колька ничего не сказал, боясь, как бы Витька опять не уличил его в незнании каких-нибудь необходимых для путешествия правил.