Однажды утром Майкл проснулся и почувствовал в себе странную перемену. Открывая глаза, он знал, что с ним что-то не так, но вот, что именно, никак не мог понять.
— Какой сегодня день, Мэри Поппинс? — спросил он, медленно стаскивая с себя пижаму.
— Вторник, — ответила она. — Ну, поворачивайся быстрее! Марш умываться! Живо!
Но Майкл и не думал никуда идти. Он лег набок, положил пижаму себе на голову, и странное ощущение внутри стало постепенно расти.
— Ну, что я сказала? — произнесла Мэри Поппине холодно и отчетливо, что уже само по себе было предупреждением.
Вот тут-то Майкл и понял, что именно с ним произошло. Ему было просто очень нужно, просто очень-очень необходимо пошалить.
— Не хочу, — сказал он, и его голос потонул в одеяле.
Мэри Поппинс тотчас скинула с головы Майкла пижаму и посмотрела на него в упор.
— Я не хочу!
Он ждал. Воображение уже рисовало ему картины одну страшнее другой, но каково же было его удивление, когда Мэри Поппинс, не говоря больше ни слова, сама пошла в ванную и включила для него воду.
Взяв полотенце, он поплелся в ванную. И столкнулся в дверях с Мэри Поппинс, которая как раз оттуда выходила. Первый раз в жизни Майклу пришлось умываться совершенно самостоятельно. По этому поводу он был не в духе и за ушами мыть не стал.
— Воду выключать? — спросил он, стараясь, чтобы получилось как можно грубее.
Ответа не последовало.
— Ну… ну а меня не волнует! — сказал Майкл, и теплая тяжесть внутри стала нарастать и увеличиваться. — Не волнует!
Одевался он также самостоятельно. Нацепив выходные рубашку и брюки, которые предназначались лишь для Воскресений, Майкл вышел из комнаты. Спускаясь по лестнице, он стучал ногой о столбики, поддерживающие перила, при этом, надо сказать, хорошо зная, что подобных вещей делать нельзя, потому что грохот будит всех в доме. На ступеньках он встретился с Элен, горничной, и, проходя мимо, выбил у нее из рук кувшин с горячей водой.
— Какой же ты неуклюжий! — покачала головой Элен и нагнулась, чтобы вытереть пол. — Эта вода — твоему папе для бритья!
— А меня это не волнует! — спокойно отозвался Майкл.
Красное лицо Элен от удивления пабелело.
— Как не волнует? Тебя не волнует?.. Но тогда ты просто очень избалованный и скверный мальчишка! Я все расскажу твоей маме! Я…
— Рассказывай! — буркнул Майкл и пошел дальше.
Так все и началось. За весь день не произошло вообще ничего хорошего. Тяжелое, жгучее чувство внутри Майкла заставляло его делать ужасные вещи. А совершив их, он испытывал Какое-то непонятное, странное удовольствие и тут же принимался думать, что бы еще натворить.
На кухне миссис Брилл (она была кухаркой) пекла к чаю булочки.
— Мистер Майкл, — сказала она, увидев его в дверях. — Вы пришли слишком рано. Таз почти полный. Приходите попозже, и я дам тогда вам его выскрести.
В ответ на это Майкл размахнулся и изо всех сил двинул миссис Брилл ногой по голени. Она громко вскрикнула и даже выронила скалку…
— Как?! Ты посмел ударить миссис Брилл?! Нашу добрую миссис Брилл?! Мне стыдно за тебя! — говорила миссис Бэнкс несколько минут спустя, когда ей обо всем рассказали. — Ты должен сейчас же извиниться! Немедленно! Ну, Майкл, скажи, что ты просишь прощения!
— Я ни капельки не чувствую себя виноватым! — ответил Майкл. — Наоборот, мне очень весело! У нее такие толстые ноги!
И прежде чем все успели опомниться, он сбежал по ступенькам и скрылся в саду. Там он специально разворошил стог, с вершины которого раздавался храп Робертсона Эя.
— Все, все расскажу твоему папе! — проснувшись, сердито пригрозил тот.
— А я пожалуюсь, что ты не вычистил этим утром ботинки! — огрызнулся в ответ Майкл и даже сам себе удивился. Обычно они с Джейн всегда заступались за Робертсона Эя, потому что очень любили и не хотели, чтобы его уволили.
Но удивление Майкла длилось недолго…
За изгородью возле дома мисс Ларк прогуливался Эндрю. Он изящно нюхал газон, выбирая травку получше. Увидев это, Майкл достал из кармана печенье и подозвал Эндрю. И пока ничего не подозревающий пес грыз нежданное угощение, Майкл куском веревки привязал его за хвост к изгороди. После этого он бросился бежать, а в его ушах звенел оглушительный, полный ярости крик мисс Ларк. То, что было внутри Майкла, сделалось еще тяжелее, и он от удовольствия даже засмеялся…
Элен только что закончила протирать книги, и дверь в кабинет отца была открыта. И тут Майкл сделал и вовсе запрещенную вещь — он вошел внутрь. Мало того! Он сел за стол и, взяв ручку, принялся писать на промокашке. Внезапно локоть соскользнул со стола, и Майкл, ударившись о чернильницу, опрокинул ее. И стул, и стол, и перо, и лучшая рубашка и брюки Майкла моментально покрылись огромными, расплывающимися кляксами. На это было просто жутко смотреть, и страх за то, что же теперь ему будет, зашевелился в душе Майкла. Но, несмотря ни на что, его, в принципе, это не волновало. Он ни капельки не чувствовал себя виноватым.
— Нет, этот ребенок определенно болен! — сказала миссис Бэнкс, когда узнала от Элен о последних подвигах Майкла. — Майкл! Ты должен принять лекарство!
— Вот еще! Я здоровее вас всех! — грубо ответил Майкл.
— Значит, ты просто хулиган! — сказала тогда миссис Бэнкс. — И должен быть наказан!
Всего каких-нибудь пять минут спустя Майкл стоял в Детской, уткнувшись носом в угол.
Джейн попыталась заговорить с ним, когда Мэри Поппинс отвернулась, но Майкл не удостоил ее ответом, а лишь показал ей язык.
А когда Джон и Барбара подползли к нему по ковру и стали хвататься ручонками за его ботинок, он грубо отдернул ногу. И все это время ему нравилось так вести себя, и ровным счетом ничего его не волновало.
— Терпеть не могу быть хорошим! — бормотал он, уныло бредя по Парку вслед за Джейн, Мэри Поппинс и коляской с Близнецами.
— Не отставай, — обернувшись, сказала Мэри Поппинс.
Но Майкл решил все делать наоборот. Он все больше и больше отставал, а потом начал еще и шаркать носками ботинок по асфальту, явно желая их испортить.
Внезапно Мэри Поппинс остановилась и, повернувшись, взглянула на Майкла в упор.
— По — моему ты просто не с той ноги сегодня встал!
— Вот еще! — грубо ответил Майкл. — У меня нет «не той» ноги. У меня все ноги «те»!
— У каждого человека, — назидательно принялась объяснять Мэри Поппинс, — как минимум две ноги. Так что одна вполне может оказаться «не той».
— А у меня кровать у стены стоит. Так что я вообще только с одной ноги и могу встать!
— Это не имеет абсолютно никакого значения, — усмехнулась Мэри Поппинс.
— Ну и какая же нога «не та»? Правая или левая? Я, например, встал сегодня с правой. А правая нога на то и правая, чтобы всегда быть правой, то есть правильной. Иначе зачем же ей так называться?
— Сегодня у тебя обе ноги «неправильные», мистер Всезнайка!
— Ха! Но если правая нога — это правильная нога, — продолжал спорить Майкл, — то значит, я встал «с той» ноги и…
— Еще одно слово, — оборвала его Мэри Поппинс, и ее голос прозвучал так угрожающе, что Майклу стало не по себе. — Еще хоть одно слово, и я…
Она не стала распространяться о том, что же именно она сделает, потому что Майкл сразу прибавил шагу.
— Что с тобой, Майкл? — спросила его шепотом Джейн.
— Отвяжись! — зло ответил он, но так тихо, что Мэри Поппинс ничего не услышала…
— Будьте добры, сэр, — отчеканила Мэри Поппинс через некоторое время, — подойдите сюда! Больше терпеть ваши постоянные отставания я не намерена! Буду очень вам признательна, если Ваше Превосходительство соизволит пойти впереди нас!
И она поставила его прямо перед собой.
— И еще, — продолжила она, — вон там, сбоку, на газоне, лежит что-то блестящее. Попрошу вас пойти и принести это мне. Возможно, какая-то дама потеряла свое украшение.
Не решаясь ослушаться, Майкл посмотрел на газон. Там действительно что-то поблескивало. Яркие лучики, казалось, манили Майкла к себе, и он послушно пошел вперед, всем своим видом показывая, что это его совершенно не интересует.
Наконец он пересек газон и, остановившись, поднял сверкающую вещицу. Это была круглая коробочка со стеклянной крышкой, на которой сверху была нарисована красная стрелка. Внутри помещался испещренный какими-то непонятными знаками диск, который сразу же начинал вращаться, если коробочку передвигали.
Джейн не выдержала и, подбежав, заглянула через его плечо.
— Ой, Майкл, что это?
— Не скажу, — ответил он, хотя и сам не знал, что у него в руках.
— Мэри Поппинс, что это такое? — повторила свой вопрос Джейн, когда коляска подъехала ближе.
Мэри Поппинс взяла коробочку у Майкла из рук.
— Это мое! — грубо возразил он.
— Нет, мое, — ответила Мэри Поппинс невозмутимо. — Я первая увидела.
— А я первый поднял! — вскричал Майкл и хотел уже было вырвать коробочку из рук Мэри Поппинс, но она так посмотрела на него, что рука Майкла застыла на полдороге.
Мэри Поппинс немного покрутила коробочку туда-сюда, и диск вместе с нарисованными на нем странными знаками начал быстро вращаться.
— Для чего это? — спросила Джейн.
— Для того, чтобы путешествовать вокруг света, — ответила Мэри Поппинс.
— Вот еще! — сказал Майкл. — Вокруг света путешествуют на кораблях или на самолетах! Я точно знаю. А в эту штуковину и один-то человек не поместится!
— Неужели? — произнесла Мэри Поппинс, и в ее тоне явственно слышалось: «Ну-уж-я-то-лучше-тебя-знаю!» — Тогда смотри.
И, положив компас на ладонь, она повернулась к входу в Парк.
— Север! — сказала она.
Буквы стремительно закружились вокруг стрелки, и воздух внезапно сделался очень очень холодным, а откуда-то налетевший порыв ледяного ветра заставил Джейн и Майкла зажмуриться. Когда они наконец открыли глаза, то увидели, что Парк куда-то исчез. Не было видно ни деревьев, ни выкрашенных в зеленый цвет скамеек, ни асфальтовых дорожек. Вместо этого вокруг громоздились чудовищных размеров ледяные глыбы, а на земле лежал толстый слой снега.
— Ой-ой-ой! — закричала Джейн, дрожа от холода, и бросилась к коляске с Близнецами, чтобы получше их укутать. — Как все произошло?
Мэри Поппинс многозначительно посмотрела на Майкла. Но объяснить она ничего не успела, потому что из круглого хода, проделанного прямо в одной из глыб, вдруг вылез Эскимос. Лицо его было круглым и загорелым. Белая меховая шапка и такая же шуба защищали его от холода.
— Добро пожаловать на Северный Полюс, Мэри Поппинс и ее маленькие друзья! — торжественно произнес Эскимос, гостеприимно улыбаясь. Затем он шагнул вперед и в знак глубочайшего уважения к гостям потерся своим носом о нос каждого из них. В этот самый момент из отверстия в ледяной глыбе вылезла жена Эскимоса, держа на руках маленького Эскимосика, завернутого в большую пеленку из тюленьей шкуры.
— О, Мэри! Какая радость! — обрадовалась Эскимоска и тоже потерлась своим носом об их носы. — Вам не холодно? — спросила она и с удивлением посмотрела на их тоненькие платьица. — Я могла бы предложить вам одежду потеплее. У нас как раз имеются две лишние медвежьи шкуры. А может быть вы хотите попробовать супа из китового жира?
— Нет-нет, — быстро ответила Мэри Поппинс, — боюсь, мы не сможем остаться. Дело в том, что мы путешествуем вокруг света и заглянули рюда лишь на минутку. Большое спасибо за приглашение, но как-нибудь в другой раз.
И, сделав едва заметное движение рукой, она повернула компас и объявила:
— Юг!
И тут же ребята почувствовали, что весь окружающий мир завертелся вокруг них.
Время шло, солнце начинало припекать все сильнее и сильнее. А когда вращение наконец прекратилось, то путешественники обнаружили, что очутились посреди пальмовой рощи. Ласково светило Солнце, а под ногами весело искрился золотой песок. Под пальмой сидели мужчина и женщина. Они были такими черными, блестящими и пухленькими, что походили на две свежесорванные сливы. Впечатление усиливалось еще и тем, что на них почти совсем не было одежды. Им ее заменяли повязки из ярких перьев и пояса из цветных бус. Надо сказать, что украшений на обитателях этих мест было преогромное множество. Одни из них носили странные, ни с чем не сравнимые прически, другие вдевали в уши чудовищных размеров серьги, а у двоих, как ребята заметили, были продеты в нос кольца.
У черной женщины на коленях сидел голенький сливово-черный ребенок; он радостно улыбался Майклу и Джейн.
— О, Мэри Поппинс! 'Мы так ждали, когда вы прилетите! Ой, а какие с вами бледненькие ребятишки! Где вы их нашли? Неужели на Луне? — и, мама малыша весело рассмеялась. Затем она поднялась и повела их в небольшую хижину, сооруженную из пальмовых листьев.
— Входите! Входите смелее! Пообедайте с нами! Мы рады вам, как солнечному свету, который согревает эту землю!
Джейн и Майкл хотели было переступить порог хижины, но Мэри Поппинс удержала их.
— К сожалению, у нас совсем нет времени. Мы путешествуем вокруг света и здесь проездом, — объяснила она.
Черные люди в изумлении всплеснули руками.
— Да, это большое расстояние! — сказал мужчина и озабоченно почесал подбородок концом большой дубины, которую держал в руках.
— Надо же! — воскликнула его жена. — Вокруг света! Ведь это же почти весь путь отсюда дотуда! Да вы всю обувь сносите! — и она вновь засмеялась, словно возможность путешествовать вокруг света, была ни чем иным, как одной большой и веселой шуткой. Она все еще смеялась, когда Мэри Поппинс, повернув компас, громко и четко сказала:
— Восток!
Мир снова завертелся вокруг них. Пальмы куда-то пропали, и ребята очутились (им показалось, что прошло всего несколько секунд) посреди какой-то странной улицы. Дома здесь были очень маленькими и выглядели так, словно были сделаны из бумаги. Острые, изогнутые крыши были сплошь увешаны колокольчиками, которые тихо и мелодично звенели на ветру. Вокруг домов росли усыпанные цветами миндальные и сливовые деревья, а вдоль по улице чинно прогуливались пышно разодетые люди. Более мирную картину было даже трудно себе представить.
— Скорее всего, мы в Китае! — шепнула Джейн Майклу. — Да, точно в Китае! — добавила она более уверенно, увидев, что дверь одного из «бумажных» домиков открылась и из нее вышел какой-то старик. Он был одет в золотое парчовое кимоно, в шелковые шаровары, стянутые на лодыжках золотыми обручами, и в туфли с сильно загнутыми вверх мысками. Его волосы были заплетены в косу, которая была такой длинной, что доставала почти до колен. Лицо старика украшали усы. И хотя они свешивались только до пояса, впечатление производили огромное.
Увидев Мэри Поппинс и ребят, старый джентльмен поклонился им так низко, что голова его слегка коснулась земли.
Каково же было удивление детей, когда они увидели, что и Мэри Поппинс кланяется ему подобным же образом (с той лишь разницей, что земли она коснулась не головой, а маргаритками, украшавшими ее шляпу).
— Вы что, забыли о хороших манерах? — прошипела она, сердито глядя на Джейн и Майкла. Голос ее был таким свирепым, что ребята тут же исполнили этот странный ритуал. Даже Близнецы и те перегнулись через край коляски.
Старик между тем, продолжая церемонию приветствия, начал говорить:
— Несравненная Мэри из наиуважаемой семьи Поппинсов соблаговолила излить свет своей добродетельной благосклонности на мое недостойное чело. Нижайше прошу Вас проследовать к моему очагу и ввести в мой дом этих в высшей степени уважаемых и наидостойнейших путешественников!
Сделав рукой широкий жест в направлении своего дома, он вновь поклонился.
Джейн и Майкл никогда в жизни еще не слышали такой изысканной и пышной речи. А когда Мэри Поппинс заговорила тем же цветистым слогом, удивлению их не было предела.
— О, сиятельный сэр! — сказала она. — С глубочайшей благодарностью за оказанную честь мы, недостойнейшие из всех Ваших знакомых, вынуждены отказаться от этого бесценного и поистине королевского приглашения. Как ягненок не хочет покидать овцу, как птица не желает оставлять родного гнезда, так и мы не можем смириться с мыслью, что нам придется лишиться вашего сиятельного присутствия. Но, к сожалению, о благороднейший и трижды великолепный сэр, мы путешествуем вокруг света, а потому находимся в Вашем бесконечно уважаемом городе лишь проездом. Извините нас великодушно за то, что мы вынуждены удалиться без подобающего завершения всей церемонии…
Мандарин (а старик был именно мандарином) собрался уже было отвесить еще один поклон, но Мэри Поппинс, повернув компас в нужном направлении, быстро сказала:
— Запад!
Мир снова помчался, будто карусель, так что у Джейн с Майклом закружилась голова. Когда же они пришли в себя, то обнаружили, что пробираются вместе с Мэри Поппинс через очень густой сосновый лес. За деревьями виднелась поляна, в центре которой горел огромный костер, а по краям возвышались разноцветные шатры. В свете огня то и дело мелькали темные фигуры в одеждах из оленьей кожи, отделанных бахромой, и в пышных коронах из перьев.
Вдруг одна из самых больших фигур отделилась от остальных и стала быстро приближаться к Мэри Поппинс и ребятам, притихшим в ожидании.
— Приветствую тебя, о, Мэри — Утренняя Звезда! — поздоровался человек, подойдя совсем близко, и, наклонившись, коснулся своим лбом лба Мэри Поппинс. Потом он повернулся к детям и проделал по очереди то же самое с Джейн, Майклом и даже с Близнецами.
— Мой вигвам ждет вас! — объявил он торжественно. — Мы жарим на ужин мясо северного оленя…
— Великий вождь Полуденное Солнце! — быстро сказала Мэри Поппинс, — Мы заглянули сюда на минутку. Только что мы облетели вокруг света, и эта наша последняя остановка в пути.
— Действительно? — переспросил вождь, явно заинтересовавшись. — Честно говоря, я давно подумывал сделать это сам. Но, наверное, вы можете остаться хоть ненадолго. Ровно настолько, сколько понадобится вот этому молодому человеку (тут он кив нул в сторону Майкла), чтобы помериться силой с моим пра-пра-пра-правнуком. Эй! Хей! Хо! Быстрый-Как-Ветер! — крикнул вождь и хлопнул в ладоши.
И тут же со стороны вигвамов к ним прибежал маленький индейский мальчик. Приблизившись к Майклу, он слегка коснулся его плеча, и, крикнув «А теперь ты осаль меня!», помчался вперед, будто молодой олень. Это было уже слишком! Майкл подпрыгнул и припустился вслед за ним. Сзади поспевала Джейн. Петляя между деревьями, все трое вновь и вновь обегали вокруг одной огромной сосны. Быстрый-Как-Ветер, смеясь, вел их за собой, и догнать его, казалось, не было абсолютно никакой возможности. Джейн, запыхавшись, сошла с дистанции, но Майкл, стиснув зубы, продолжал преследование. Ух, как он был зол!
— Что ты делаешь? — поинтересовалась Мэри Поппинс.
Ее голос привел его в чувство.
Майкл остановился и посмотрел на нее. Но азарт погони был сильнее. С воплем Майкл ринулся вперед, но вдруг заметил, что ни Быстрого-Как-Ветер, ни вождя Полуденное Солнце, ни шатров, ни костра нигде нет. Пропали даже сосны. Остались лишь Мэри Поппинс, Джейн, Близнецы, да садовая скамейка в центре Парка.
— Бегай, бегай вокруг скамейки, если ты не в своем уме! — сердито сказала Мэри Поппинс. — Хотя по-моему ты и без этого натворил за сегодняшний день предостаточно!
Майкл надулся и замолчал.
— Надо же, какая замечательная вещь! — восхищалась между тем Джейн. — Облететь вокруг света — и всего-то за одну минуту!
— Отдайте мне мой компас! — грубо потребовал Майкл.
— Кажется, теперь ясно, чей это компас, — ответила Мэри Поппинс и преспокойно убрала круглую коробочку в карман.
Майкл смотрел на нее так, будто собирался по меньшей мере ее убить. То, что творилось в его душе, было трудно себе вообразить. Однако, взяв себя в руки, он пожал плечами, показывая тем самым, что все это ему глубоко безразлично, и пошел вперед.
— Ну ничего! — успокаивал он сам себя, поднимаясь по ступенькам дома № 17.— Они еще пожалеют! А этого индейского мальчишку я когда-нибудь обязательно догоню!
Непонятная тяжесть, не дающая ему покоя с самого утра, после происшествия с компасом, казалось, стала еще больше.
А с наступлением вечера Майкл сделался и вовсе невыносимым. Он ущипнул Близнецов, пока Мэри Поппинс не видела, а когда они заплакали, притворным добреньким голосом сказал: «Ой-ой-ой! Что случилось, мои хорошие?»
Однако Мэри Поппинс не поддалась на эту уловку.
— Ты определенно что-то сегодня подхватил! Ни как оно тебе покоя не дает! — произнесла она многозначительно.
И действительно, то, что было внутри Майкла, не только никуда не уходило, но напротив — делалось все тяжелее и тяжелее. Но ему было все равно. Его ровным счетом ничего не волновало! Поэтому он лишь пожал в ответ плечами и, отойдя в сторону, тут же дернул Джейн за волосы…
Терпение Мэри Поппинс иссякло, когда за ужином он разлил молоко.
— Ну все! — сказала она. — Довольно! Такого безобразия я еще в жизни не видела! С самого своего рождения! Сейчас же выйди из-за стола и отправляйся в постель! И чтобы ни слова больше не было слышно!
Никогда еще Майкл не видел ее такой рассерженной. Хотя его по-прежнему ничегошеньки не волновало. Он пошел в спальню и принялся раздеваться. Ну хорошо, даже если он и плохо себя ведет, что из того? Подумаешь! Но если они не заглянут к нему хоть на минутку, то он станет вести себя еще хуже!
— Вообще тогда убегу из дома! — решил про себя Майкл. — И поступлю в цирк! Пусть тогда жалеют!
Ух, как он их всех ненавидел!
Бац! От рубашки оторвалась пуговица. Прекрасно! Вот утром-то будет суматоха! А вот и другая! Еще лучше! Никто на свете не заставит его почувствовать себя виноватым! Он назло им ляжет в постель и будет спать, а перед сном не станет ни умываться, ни чистить зубы, ни даже читать молитву!
Майкл действительно хотел было лечь в постель и даже засунул одну ногу под одеяло, как вдруг заметил лежащий на комоде компас. Медленно вытащив ногу обратно, он на цыпочках подкрался поближе. Теперь он знал, что будет делать. Он возьмет компас, повернет его в нужном направлении и отправится путешествовать вокруг света. Больше они никогда его не увидят! Пусть это будет им уроком!
Стараясь уе шуметь, он пододвинул к комоду стул. Затем взобрался на него и взял в руки круглую коробочку. Опасаясь, как бы кто не пришел, Майкл побыстрее повернул компас и скороговоркой выпалил:
— Север, Юг, Восток, Запад!
Однако шум, донесшийся из-за спины, насторожил его. Оборачиваясь, он ожидал, конечно же, увидеть Мэри Поппинс и уже начал придумывать, что бы такое ей соврать. Но вместо этого перед ним возникли четыре гигантские фигуры: Эскимос с копьем наперевес, Негритянка, держащая в руках здоровенную дубину, Мандарин, потрясающий огромным кривым мечом, и индеец, занесший над головой тяжелый томагавк. Они бросились на Майкла с четырех сторон. Вид у них был совсем не дружелюбный. Напротив, весь их облик источал дикую злобу и ненависть. Их ужасные, свирепые лица стремительно приближались. Майкл уже ощущал их горячее дыхание, он уже видел прямо перед собой сверкающее острие меча…
С воплем он бросил компас на пол.
— Мэри Поппинс! Мэри Поппинс! На помощь! Спасите меня! Спасите!
В страхе он зажмурил глаза и тут же почувствовал, как что-то накрыло его и обернуло со всех сторон. Что, что это такое? Меховая шуба Эскимоса или плащ Мандарина? А может быть, перья чернокожей леди? Кто из них схватил его? О, зачем он так плохо вел себя! Ах, если можно было бы все изменить!
— Мэри Поппинс! — снова завопил Майкл, чувствуя, что его поднимают, а потом кладут, на что-то мягкое.
— Дорогая Мэри Поппинс, помогите! Пом…
— Хорошо-хорошо! Я не глухая! — услышал он вдруг ее твердый спокойный голос. — И вовсе незачем так орать!
Открыв один глаз, Майкл увидел, что все четыре огромные фигуры исчезли. Чтобы убедиться в этом окончательно, он открыл второй глаз.
В комнате никого не было.
Оглядевшись, Майкл обнаружил, что накрыт всего-навсего шерстяным одеялом и лежит в собственной кровати. Но самое главное состояло в том, что жгучее, тяжелое чувство, весь этот день не оставлявшее его ни на минуту, внезапно куда-то пропало. От этого Майкл почувствовал себя таким счастливым и радостным, как если бы собрался подарить лучшему другу на день рождения очень большой и ценный подарок.
— Что это было? — спросил он у Мэри Поппинс с тревогой.
— Гм! Я же говорила тебе, что это мой компас, разве не так? — ответила она. — И будь добр впредь больше не трогать моих вещей!
С этими словами она подняла компас и положила в карман. Потом стала собирать одежду, которую Майкл разбросал по всей спальне.
— Можно я сам это сделаю? — спросил он.
— Нет уж, спасибо! — проворчала Мэри Поппинс и, развесив одежду на стуле, ушла в соседнюю комнату. Скоро она, однако, вернулась и дала Майклу что-то теплое. Это была кружка молока.
Майкл принялся прихлебывать его мелкими глотками, стараясь, чтобы молоко не кончалось подольше. Ему так хотелось, чтобы Мэри Поппинс побыла с ним!
И Мэри Поппинс молча стояла рядом. Майкл чувствовал запах ее крахмального передника, ощущал легкий привкус гренок, которые она только что жарила, и ему было неизъяснимо хорошо.
Однако все когда-нибудь кончается. Кончилось и молоко. Со вздохом сожаления вернул он пустую кружку и юркнул обратно в постель.
Он лежал и думал о том, какая все-таки Мэри Поппинс добрая, о том, как хорошо лежать в теплой постели, о том, как он счастлив, и о том, как ему здорово повезло, что он все же остался в живых.
— Как странно, Мэри Поппинс! — сказал он, засыпая. — Я был сегодня таким грубым, таким нехорошим! А вот теперь я чувствую себя совсем наоборот.
— Еще бы! — ответила она и, поправив одеяло, пошла мыть посуду, оставшуюся после ужина…
