Кристина Хагель перепроверила первую партию крови, мочи и образцов стула.

— Вы не знали, что были беременны, когда поднялись на борт? Разве вы не проводили медицинского освидетельствования?

— Да, но это случилось после всего, — заметила Линдсей. «Боже мой! Давно уже контрацепция не терпела такого поражения!» А ведь Линдсей была так осторожна. — Если бы я знала, я действовала бы по-другому.

Хотя на самом деле Линдсей даже не знала, что предпочтительнее — прервать беременность или миссию. Она не знала даже имени будущего отца ее ребенка. Это случилось в последнюю ночь на Земле, ночь, которую она провела на берегу океана. Нормальное человеческое поведение, прежде чем нырнуть в пропасть бездонного космоса. Реакция военного времени.

— Хорошо… Вы в порядке, если это вас беспокоит. Как вы собираетесь поступить?

— Это точно не тот вопрос, который я хотела бы услышать от медицинской службы.

— Вы отказываетесь от аборта? — Хагель открыла аптечку. Та напоминала комплект инструментов механика, слегка серый, от которого выворачивало. — А надо… Конечно, лучше было бы, если бы вы обратились ко мне месяц назад. А теперь нам придется повозиться.

Она оставила некондиционный аэрозоль на столе между ними. Эта штука была такой же заметной, как и отсутствие слова «ребенок» в их беседе. Строго функциональный обмен выводами между двумя профессионалами.

— Благодарю, — кивнула Линдсей. Несколько мгновений она смотрела на баллончик, а потом убрала его в нагрудный карман. — У вас всегда есть запас таких препаратов?

— Всегда, когда мне приходится работать со смешанными командами. Если вы решите не использовать его, то сообщите. Мы обязаны контролировать подобные процессы. Низкое содержание кислорода и высокое притяжение влияют на кровяное давление и развитие эмбриона.

Больше она ничего не сказала. Линдсей вышла из модуля, но поняла, что делает, лишь оказавшись «на улице». Ее тело двигалось независимо от нее. Нет, она не планировала всего этого. Что бы ни происходило, она всегда старалась решить все зарождающиеся проблемы еще в корне. Но существовали обычные вещи, которые нужно было делать. Сейчас пора было составить расписание дежурств и заняться повседневной рутиной. Она повернула в сторону столовой…

— Выглядите выжатой как лимон, — заметила Шан. Она убрала солонку, баночку горчицы и кетчупа из-под локтя Линдсей и вытерла стол сухой тряпкой, прежде чем разместить тарелку с приправами точно между ними. — Эта гравитация высосала вас досуха.

Потом обе женщины долго беседовали, пытаясь придумать наиболее эффективный способ использовать два посадочных модуля и одновременно стараясь немного передохнуть. Морские пехотинцы и ученые, прежде чем отправиться в эту экспедицию, провели пару месяцев в высокогорной стране, постоянно таская в рюкзаках вес в пять килограммов, но это не решило всех проблем. Многие даже при небольшой нагрузке начинали задыхаться и сильно потеть.

— Через несколько дней все придет в норму. — «Как мне сообщить ей, что я сделала большую ошибку?» Шан казалась слишком правильной. Поговорить с ней об этом! Уж лучше сообщить новость морским пехотинцам. — Может, нам лучше будет разбиться на пары?

Шан лишь пожала плечами.

— Вы лучше знаете своих людей.

— Иногда полезно, чтобы кто-нибудь взглянул на сложившуюся ситуацию свежим взглядом. К тому же я совершенно не знаю нашу научную команду.

Шан просмотрела список имен, а потом запихнула его в карман. Вытащив перо из своей шебы, она начала записывать.

— Хорошо… Соединим морскую пехоту с учеными: Чахал с Паретти, Вебстере Пареком, Куруши с Гальвином, Баренкоин с Чампсиауксом, Бекен с Райатом, а вы можете взять себе в пару Месеви.

— Объединяя людей в пары, вы использовали какой-то принцип?

— Вы знаете, сколько смешанных патрульных пар — я имею в виду пары мальчик-девочка — развалились за время моей службы? Множество. Обычно после этого рассерженного партнера находили в участке с ножом для резки хлеба.

Линдсей нахохлилась.

— Кажется, госпожа суперинтендант, я говорила, что мои люди — профессионалы.

— Ладно. — Шан точным движением убрала перо назад в шебу и стала катать цилиндр компьютера в руке. — Дисциплина — ваша проблема, а не моя. Вы, вероятно, можете доверять Беннетту с Месеви. Вы можете также покрывать Хагель, когда она выходит из лагеря. И вы, конечно, можете доверять мне, не досаждая Эдди. Но при обилии свободного времени, оказавшись в маленьких обособленных группах, высококвалифицированные профессионалы ведут себя точно так же, как обычные люди. — И Шан как старшая наградила Линдсей одной из своих любимых чуть насмешливых улыбочек, а потом аккуратно подтолкнула список, так что тот, скользнув по столу, лег прямо перед Линдсей. Та ничего не сказала, пытаясь совладать со своими чувствами. — Вы сами попросили, чтобы я приняла решение, — продолжала Шан.

— Разве я это отрицаю?

— Тогда все в порядке. Я всего лишь постаралась учесть проблему полов. — Шан вновь посмотрела на шебу и встала из-за стола. — Теперь, как я думаю, самое время повидаться со старейшинами Константина.

Линдсей внимательно наблюдала, как Шан пересекла модуль столовой и исчезла за дверью. Только тогда она позволила себе выругаться сквозь зубы. Не слишком-то хорошее начало. Она считала, что выражение хотя бы небольшого уважения со стороны Франкленд могло бы помочь им правильно построить отношения. Но пока выходило так, что Шан считала ее безответственным офицером. Составлять списки пар — ее работа. Неожиданно она вспомнила про аэрозоль в своем верхнем кармане, и в какой-то миг ей захотелось, чтобы тяжесть всех решений и в самом деле легла на чужие плечи. Но она знала: ничего подобного не случится.

Эта была та вещь, которую Шан Франкленд не станет за нее делать.

Джош сделал себя «доступным для Шан», так по крайней мере он выразился. Он встретил ее возле церкви. В изношенной бежевой блузе он выглядел поистине пасторально. К тому же Шан ощущала, что Джош хочет разделаться с ее вопросами как можно быстрее. И она не могла упрекнуть его за это. Он делал свою работу. Новые люди угрожали нарушить распорядок его жизни. Если она минимизирует угрозу — по крайней мере так она рассуждала, — Джош может стать более откровенным.

— Сколько всего людей в колонии? — спросила она.

— Тысяча сорок один человек, — ответил Джош.

Они шли по все тому же маршруту вокруг колонии, следуя вдоль куполов крыш, соединенных подобно точкам на детском рисунке.

Перед Шан расстилалась земля, покрытая пузырями.

— А когда вы прибыли сюда, вас было около двух сотен.

— Примерно так. Люди были тщательно подобраны, чтобы дать правильное генное развитие. Так что пока у нас нет никаких проблем.

— Доктор Хагель могла бы ознакомиться с медицинскими записями, которые сохранились у вас. Я думаю, одна из областей, в которой она является экспертом, — генетика.

— Если она решит, что это поможет, то мы с удовольствием удовлетворим ее любопытство.

Маленькая победа. Шан боролась с желанием сделать еще кое-что. С каждым днем она все меньше понимала, в чем же все-таки заключается ее задача, и тем не менее ею владело чувство абсолютной безотлагательности действия — рвение. Которое ничуть не угасало…

Они поднялись достаточно высоко над равниной. С этой высоты были хорошо видны цветные заплаты полей и равнина — там, где оранжево-синий ландшафт сливался с горизонтом. Граница территории, которая принадлежала людям, была четко очерчена. Не было никакого постепенного вытеснения выращенных культур дикими. Казалось, вокруг Константина возведена невидимая стена.

— А как вы хороните своих мертвых? — спросила она и тут же поняла, что ее вопрос прозвучал слишком резко. Однако нигде в поле зрения не было видно кладбища, а насколько Шан понимала христианство, верующие должны были отмечать памятниками свои могилы. К примеру, парк возле ее дома на Земле был усыпан древними надгробными камнями. Один из них, за столетия вытершийся и ставший почти гладким, носил имя Элизабет Тоттон. Она, согласно надписи, умерла от болезни зубов. Шан никогда так и не поинтересовалась, что это могла быть за болезнь такая. — Так вы кремируете своих мертвецов?

— Нет. — Казалось, ее прямота не произвела на Джоша никакого впечатления. — Мы похоронили нескольких мертвецов, когда колония только зародилась. А потом перестали.

— Извините за то, что я столь толстокожа, но что вы делаете с телами?

— Когда кто-нибудь из нас умрет, я вам покажу, — пообещал Джош.

Замечание между делом. Шан показалось, что она неверно истолковала его слова из-за того, что язык и в самом деле со временем изменяется. Какое-то время она шла рядом с ним молча. «Неужели всего за пару сотен лет язык мог настолько измениться?» — думала она. Если бы люди девятнадцатого столетия отправились в век семнадцатый, они смогли бы понять язык, архаичный или нет, несмотря на пропасть, разделяющую две эпохи. А может, Джош был немного глуховат. Некоторые из старых атеистов вели себя точно так же. Они делали вид, что не расслышали или не понимают вопроса.

А может, Джош просто хотел избежать ответа на ее бестактный вопрос?

Было слышно только жужжание пчел и отдаленный треск и гул — звуки, присущие любой планете, стоит только повнимательнее прислушаться. Джош отвел Шан к границе колонии, туда, где ежевика и кусты барбариса граничили с низкими сиреневыми травами. Они молча постояли там несколько минут, изучая линию горизонта. Шан поразило то, что земная флора оканчивается на четко очерченной линии. Даже пчелы, казалось, не хотели пересекать эту воображаемую линию.

— Там, — неожиданно объявил Джош и показал рукой. Она посмотрела.

— Что я должна увидеть?

— Черные заплаты, — пояснил он.

Какое-то время ей пришлось всматриваться, чтобы различить то, о чем говорил Джош. Да, они были там — три темных пятна в диких землях на залитой солнцем поверхности скалы. Джош и Шан направились к ним. Она смотрела внимательно, во все глаза.

Насколько она видела, камень в этих местах стал чернильно-черным, хотя, так же как и в других местах, порос бархатистым лишайником, который казался нетронутым. «Заплаты» имели очень четкие границы, хотя поверхность их казалась нетронутой. Необычно выглядели растения, которые сменили свой цвет на черный, вместо того чтобы быть зелеными или, на худой конец, пурпурными. Но эти лишайники или какая-то разновидность плесневого гриба и в самом деле были совершенно черными.

И еще они двигались.

Шан отшатнулась, пораженная. А черная мантия тем временем сползла на несколько дюймов с камня на землю. Два других пятна тоже ожили — начали двигаться.

— Думаю, мы испугали их, — заметил Джош и отступил в сторону, освобождая дорогу ползущей твари. Те двигались медленно и со стороны напоминали обрезки ткани, которые лишь казались живыми из-за того, что под ними скрывались маленькие существа. — А может, учуяли обед.

Шан подумала, что стоило бы сделать видеозапись, и машинально достала шебу. Она направила камеру на существо и несколько минут наблюдала за его движением.

— Что они собой представляют?

— Скальный бархат, — ответил Джош. — С помощью него мы избавляемся от наших мертвых.

— Я думала, вы говорите образно.

— Они переваривают мертвые тела. Они питаются падалью.

— Ничего себе.

— Мы приносим сюда наших умерших и позволяем планете забирать их тела. Это кажется вам отвратительным?

Шан пожала плечами.

— Атеисты всегда принимают подобные решения. Круговорот вещей в природе. Но я удивляюсь тому, что так поступают христиане.

— Подозреваю/что большинство христиан не делают ничего подобного. Но когда складывались обычаи и создавались ритуалы, никто и не подозревал, что колония христиан возникнет в другой части галактики. Мы просто адаптировались к местным условиям.

Наблюдая за приближением удивительного существа, Шан задумалась о том, как посадить кусочек скального бархата в контейнер. Черная масса на вид казалась очень мягкой.

— Разве ваши люди не нуждаются в объекте поклонения? Шан сделала несколько шагов вслед за скальным бархатом, а потом повернулась назад, взглянув на колонию. Теперь она смотрела на живописную пастораль — место, куда ей предстояло вернуться. Даже воздух за кустами, разросшимися на границе, казался другим. Сейчас, когда она находилась «снаружи», это было видно совершенно отчетливо. На мгновение Шан почувствовала себя очень неловко. Неожиданно Джош коснулся ее плеча.

— Не стоит перенапрягаться, — сказал он. — Постарайтесь успокоиться, пока мы идем назад. Я всякий раз забываю о том, что вы еще не приспособились к местным условиям.

— Конечно, по сравнению с вами мы не подготовлены, — согласилась она и направилась к колонии. Над обителью землян не было облаков, и высоко-высоко в небе сверкала белая луна. Шан попыталась отбросить все свои ощущения, но все равно видение чужого мира стояло у нее перед глазами.

— Вес'едж, — объявил Джош с легкостью. — Другая планета. Луна, если вам нравится, во многом близнец спутника нашего родного мира.

Она поняла, что он сказал даже больше, чем хотела услышать в ответ на свой незаданный вопрос. И все же она должна была спросить еще об одном.

— Она обитаема? — поинтересовалась Шан.

— Да. Вес'едж тоже обитаема. Не уверен, что вы знали об этом, прибыв сюда. Мне кажется, что вы даже не подозревали об этом.

Когда «Фетида» отправилась в путь, Шан знала лишь то, что у звезды Каванага есть и другие планеты и что спектральный анализ по крайней мере двух из них определил, что на них, возможно, существуют условия, близкие к земным. Только она начала свыкаться с тем фактом, что она и вверенный ей экипаж приземлились на инопланетной территории, как ее поставили перед фактом: другая, совершенно иная цивилизация расположилась всего в нескольких часах полета.

Шан прикрыла глаза, пытаясь сообразить, было ли сказано о чем-то похожем во время ее инструктажа. Ничего подобного. Вместо этого у нее возникло ощущение, что она уже открыла для себя большую часть того, что было сказано ей. Те детали, в которые посвятила ее Пиралт, никакого отношения не имели к инопланетянам. Так что все происходящее было совершенно непредсказуемым. Наличие инопланетян вносило новый фактор в сложившуюся ситуацию.

— Вы знали о них? — спросил Джош.

— Об инопланетянах? Да. По меньшей мере меня проинструктировали о них во время подсознательного брифинга. Я получила определенную информацию, находясь в особом состоянии, созданном с помощью очень дорогих лекарственных препаратов. Теперь я периодически что-то вспоминаю… по мере необходимости.

— Вы имеете в виду промывание мозгов?

— Нет. Я полностью контролирую себя, но иногда получаю из глубин подсознания какую-то информацию. Однако я не могу ничего вспомнить, пока не происходит нечто — какое-то событие, являющееся своего рода спусковым крючком. Я здесь, потому что независимо от того, что мне сказали во время брифинга, я хотела выполнить эту работу. Да, я знала, что вы вступили в контакт с инопланетянами… хотя ни мне, ни земному правительству неизвестны детали.

— Потому что мы не сообщили их на Землю. Мы информировали земное правительство о том, что генный банк, предоставленный нам, в порядке и что мы образовали общество сообразно нашим мировоззрениям. А также попросили не вмешиваться в наши дела. Судя по всему, наше послание попало в руки не тем людям.

— Нет. Его передали напрямую Евгении Пиралт — управляющей Европейским государством. Одной из ваших.

— Это имя ничего мне не говорит.

— Она — христианка. Вы ведь тоже христиане, не так ли? Так вот, это послание сохранили в тайне. Причина же нашей миссии не имеет никакого отношения к вашему посланию. Один из искусственных аппаратов послал данные, которые вызвали повышенный интерес к вашей системе. — Она пыталась вести беседу как можно осторожнее, а взгляд ее по-прежнему был сосредоточен на Вес'едже. Однако ей до сих пор не удалось освоиться с ходьбой при повышенной силе тяжести, и поэтому со стороны ее походка выглядела довольно забавно. — Не думаю, что с тех пор, как я улетела, положение дел на Земле изменилось.

— Тогда, выходит, это просто совпадение.

— Подобное случается довольно часто. И я соответственно тоже не могу вам что-либо гарантировать.

— Я так и думал.

— Видите ли, я и так пытаюсь быть с вами откровенной, настолько это вообще возможно.

Джош прошел чуть вперед, сохраняя молчание. Он опустил голову и спрятал руки в карманы блузы. Казалось, Шан с легкостью читала его мысли. Из колонистов получились бы плохие игроки в покер.

— Суперинтендант, вы оказались в деликатной политической ситуации. Я многое могу рассказать вам, но это будет сильно отличаться от реальности, которую мы имеем. Эта планета принадлежит безери, луна — вес'хар. Кроме того, на эти земли претендуют исенджи. Потому вес'хар имеют тут то, что вы назвали бы военным присутствием, для того чтобы защитить безери, которые не могут сами за себя постоять.

— Где же они? Мы не видели ни тех, ни других, ни третьих.

— Вы смотрите не туда. Безери — обитатели вод. Поэтому им трудно сражаться с теми, кто обитает на суше. Им нужна помощь.

Шан попробовала сформулировать новый вопрос, но у нее ничего не получилось.

— Ах, — только и сказала она. — А это «военное присутствие» может как-то отразиться на нас?

— Смотря каковы ваши планы, — ответил Джош.

Шан огляделась вокруг, вбирая в себя детали дикого ландшафта планеты. Сейчас она не видела ничего, абсолютно ничего, кроме зарослей инопланетных растений.

— Они находятся поблизости?

— Не в прямом смысле. Неподалеку отсюда, у побережья, раньше располагался город исенджи. Сейчас даже тропы, ведущей к нему, не осталось. Вес'хар стерли их с лица планеты. Они не обманывают и не ведут переговоров. Запомните это.

Это было нетрудно. Шан посмотрела в ту сторону, где раньше находился город исенджи.

— Добро пожаловать на передовую, суперинтендант. — И Джош направился дальше по тропе.

* * *

С полосы колючего кустарника, который разделял Константин и базовый лагерь, ветер принес громкие голоса. Звучал смех, кто-то пел, иногда раздавались громкие вскрики. Существа, которых она увидела, были людьми, рожденными на иной планете. Точно так представляла их себе Линдсей. А теперь она столкнулась с ними в реальности.

Эти «инопланетяне» — судя по всему, дети, — занимались тем, что измеряли кочаны растущей капусты и осматривали зеленые насаждения. По крайней мере этим были заняты старшие. Самые маленькие, те, что, судя по всему, только учились читать и писать, время от времени теряли интерес и начинали бродить, делая круги в несколько ярдов, начинали возиться в грязи или принимались исследовать колючие кустарники. Линдсей то и дело слышала:

— Джон! Оставь в покое этот цветок!

А потом серьезный ребенок лет четырнадцати, соскочив с корзины, поспешил к кустарникам, чтобы вытянуть разбаловавшегося Джона.

— Если ты оборвешь все цветы, то в этом году не будет никаких ягод. Лучше помоги-ка мне уложить эту корзину.

Малыш оказался послушнее, чем могла бы подумать Линдсей. Она отодвинула визор дальнего звукоулавливателя и вновь попыталась охватить единым взглядом всю сцену. Чему, черт побери, учат этих детей? С чего все начинается? Была ли необходимость в том, чтобы они появились именно здесь? Нет, конечно, все это очевидно для колонистов, но не для нее. С другой стороны, «инопланетяне» выглядели здоровыми, милыми детьми. Они не устраивали сцен вандализма, не колотили что попало, не бегали сломя голову, рискуя в любой момент грохнуться об землю.

Впервые в своей жизни Линдсей заподозрила, что, возможно, существует еще что-то, кроме карьеры военно-морского пехотинца, что-то большее и более важное. Теперь, когда первое потрясение отступило, Линдсей задумалась о том, на что это похоже — стать матерью.

Но, кроме всего, она находилась не на Земле. Если бы все это случилось до того, как она поднялась на борт корабля, она, возможно, не задумываясь, использовала бы аэрозоль. Использовала как можно скорее и без всяких размышлений… А теперь она наблюдала за милыми детьми. За детьми, ничуть не похожими на земных оболтусов. За детьми, воспитанными должным образом. За детьми, присутствие которых не подразумевало хаос.

Она вновь опустила визор и долго следила за происходящим. Вскоре вперед вышла пара детей постарше. Они притащили корзину и стали что-то складывать в нее, в то время как мальчик помладше вел записи. Те дети, что были еще меньше, сложили мешки в тачки и покатили их вниз по дороге, скорее всего к какому-то большому транспорту. Потом они на несколько минут прервали работу. Маленькая девочка побежала по кругу, что-то крича, а потом один из мальчиков постарше нагнал ее и подхватил на руки.

«Не хочу, чтобы ты бегала с мальчишками. Так ты можешь испортить всю свою жизнь», — звучал в голове Линдсей голос ее давно покойной матери. Тогда, в двенадцать лет, Линдсей пыталась понять, почему «все закончится плохо», если она станет кататься на коньках с Эндрю Кайрнаном. «Если бы тебя не было, я бы давно заняла руководящую должность. Не делай ту же ошибку, что и я». Это наставление, звучавшее очень часто, въелось в память Линдсей. Дети — вред, ipso facto. Линдсей была плохой. Именно она уничтожила карьеру своей матери.

Линдсей никогда не задумывалась относительно загробной жизни, но если ее мать и ждала там ее, то лишь затем, чтобы еще раз повторить свои наставления. Больше всего Линдсей хотела, чтобы мать оставалась мертвой и воспоминания о ней не являлись всякий раз, обычно не в самые приятные моменты.

«Теперь моя очередь, — подумала Линдсей. — Теперь я должна допустить собственные ошибки». Время и расстояние, отделяющее ее от Земли, упрощали ситуацию. Она сняла визор и убрала его в нагрудный карман, а затем направилась назад к базе.

Она слышала отрывки разговоров, но как можно быстрее подошла к двери и сразу направилась в операционную — жилой модуль Хагель. Дверь была открыта. Хагель на месте.

Так-то легче в любом случае. Линдсей достала аэрозоль и поставила на стол врача, так чтобы та сразу заметила баллончик. Так много легче, чем говорить вслух о том, что она решила пойти дальше и родить ребенка в триллионе миль от родной планеты.