Казармы Арка, штаб–квартира Бригады Специальных Операций, Корускант, 736 дней после Битвы у Геонозиса, вторая годовщина начала войны.

Скорч поднял винтовку и прицелился в двоих сержантов на плацу под окном.

Новый прицел ДС–17 был заметно улучшен по сравнению со старой моделью. Перекрестие легло на Кэла Скирату в узкой воображаемой полосе между линией глаз и впадиной в основании черепа; отличный выстрел в черепную коробку, идеально для мгновенного вывода цели из строя. Скорч видел как шевелятся губы мандалорианина, когда тот говорил с Вэлоном Вэу.

Да, это местечко все больше смахивает на центр Келдабе. Нет, ничего не имею против этого мужика. Просто…

Сержант Вэу — и он всегда будет Сержантом Вэу, на службе он или нет — был единственным кого Скорч мог бы назвать отцом.

Вэу и Скирата выглядели целиком поглощенными беседой, оба говорили одновременно, уставившись в феррокритовое покрытие плаца и не глядя друг другу в глаза. Странное занятие для начала дня.

— Помнится, ты вроде бы говорил что можешь читать по губам. — заметил Сев, размеренно пережевывая из пригоршни варра–орехи со специями.

— Могу, но он какую–то чушь несет.

— Может, они говорят на Мэндо'а.

— Мэндо'а я читаю не хуже, мир'шеб.

— Если подумать — они сообразили бы надеть свои ведра и пользоваться внутренним комлинком…

— А может в этом нет ничего тайного. — Скорч через всю комнату чувствовал острый запах специй. — Слушай, ну ты же знаешь что бывает, если ими обожраться. Получишь расстройство желудка, начнешь воздух портить. А я не собираюсь тащить тебя на руках, чтобы ты проблевался.

Сев рыгнул.

— Если меня не станет — ты будешь по мне скучать.

— Сделай что–нибудь полезное и взгляни сам, ладно?

Сев издал горлом долгий рокочущий звук, прикончил остаток орехов и вскинул свою дисишку. Он был снайпером. И он вглядывался через оптический прицел даже дольше чем Скорч.

— Они что–то… перечисляют. — сказал он наконец. Прислонив свою диси к стене он уселся на койку и снова начал жевать. — Они оба повторяют одни и те же слова.

— Да? И?…

— Не знаю. Не могу разобраться.

Сколько помнил себя Скорч — Скирата и Вэу пререкались по любому поводу: начиная от тактики и способов мотивации солдат, до цвета стен в столовой. Бывало, что доходило и до драки. Но война, похоже, сблизила их взгляды на жизнь. Насколько Скорч мог заметить — между ними не возникло огромной симпатии, но какая–то тайна держала их вместе, как воинов–побратимов.

Ни тому, ни другому не было причины здесь находиться. Налет Вэу на банк — они никогда про него не рассказывали, нет, сэр — должно быть, принес ему миллионы. У них была цель в жизни; ими двигало что–то, чего Скорч не мог понять.

Он вывернул увеличение на максимум. Но это не помогло.

— Может быть, у них очень скучный разговор.

— Это имена. — наконец проговорил Сев. — Они повторяют имена.

Скорч снова прильнул к прицелу.

— Сколько лет Скирате?

— Шестьдесят, шестьдесят один — примерно так.

— А сколько это по меркам клонов?

— Это мертвец.

Мысль была шокирующей, и Скорч задумался — почему это не потрясало его раньше. Он никогда не беспокоился о старости. Он не думал, что ему удастся выжить, несмотря на привычное для отряда «Дельта» бахвальство, что не родился еще сепаратист который мог бы убить их.

— Как думаешь — бешеный старый барв найдет чудесное лекарство? — спросил он.

Сев подкинул орех в воздух и поймал его ртом.

— От чего?

— От нашего раннего ухода из жизни. Он вечно про это твердит.

Сев рыгнул еще раз.

— Я до сих пор подозреваю, что это он грохнул Ко Сай. И догадываюсь что он прихватил ее работы, потому он ее и убил — чтобы она не разболтала. Так что — да, готов спорить, что он ищет способ остановить наше ускоренное старение.

Скорч подозревал, что Вэу не меньше Скираты был причастен к смерти беглой каминоанской клоноделки; и он все также был беззаветно предан Вэу, потому что благодаря этому человеку вся «Дельта» была до сих пор жива — один из немногих отрядов которые сохранили первоначальный состав со времен Камино. Вэу учил выживать.

— Ты же не собираешься рассказывать про это Зею, а, Сев?

— Не–а. Не хочу чтобы он мучился бессонницей.

— Но если сержант Кэл заполучил работы Ко Сай, почему он до сих пор не раздает лекарство? Прошло почти полгода, как он отдал тебе ее голову.

— Ты словно про подарок на день рожденья говоришь. — ответил Сев. — Может у него что–то с рецептом не ладится. Или он просто хочет выдоить побольше из Республики, прежде чем скроется с награбленным.

— Кэл не уйдет без своих драгоценных «Нулевых». — Скорч повернулся взглянуть на Сева и увидел поднятую бровь. — Или нет?

— А если дезертируют они — ты будешь в них стрелять? — спросил Сев.

Скорч пожал плечами, пытаясь выглядеть безразлично, но от мысли о том, чтобы выпустить очередь в собрата–клона ему стало не по себе. «Нулевые» были еще и приемными сыновьями Скираты, его драгоценными маленькими мальчиками — даже тогда когда они выросли в мужчин — больших и опасных мужчин — и Скирата был готов порвать на тряпки любого, кто косо на них посмотрит.

Даже нас.

— Нам этого делать не придется. — ответил Скорч. — Ты же слышал про палпатиновские отряды зачистки, которые ждут тех, кто выйдет за черту.

— Не уходи от вопроса. Ты будешь стрелять в них если прикажут?

— По обстановке. — наконец проговорил Скорч.

— Приказ есть приказ.

— Зависит от того, кто его отдает.

— Чем дольше идет эта война, тем меньше мне кажется, что «Нулевые» на той же стороне, что и мы.

Скорч понимал, о чем говорит Сев, но считал что это слишком уж резкое суждение. Он не мог представить себе, чтобы «Нулевые» переметнулись к сепам. Они были психованными, непредсказуемыми, они даже были частной армией Скираты — но они не были предателями.

— Пошли. — сказал он, подхватывая свой шлем и направляясь к дверям. — Посмотрим что затеяли старики. А то я умру от любопытства.

Плац был площадкой, огороженной невысокой подпорной стенкой и живой изгородью из кустов, подстриженных до уставной высоты — Сев не сомневался что такая штука существует — этот плац видел не так много парадов. В последнее время он чаще всего пустовал, и лишь изредка на нем собирались игроки в боло–болл. Двое ветеранов–сержантов стояли в центре плаца, чуть склонив головы и, казалось, не замечали приближающихся коммандос.

Но Скирата никогда и ничего не упускал из виду. Как и Вэу. У этих двоих были глаза на затылках. Скорч до сих пор не понимал как им удавалось так внимательно следить за своими учебными ротами в Типоке. Юному клону они казались всеведущими богами, которых нельзя обмануть или перехитрить, и от которых нельзя ускользнуть; почти такими же они казались ему и сейчас.

Скорч слышал негромкий рокот голосов. И в нем был какой–то ритм. Да, они зачитывали список. Теперь когда он смог это услышать, он различил. знакомые звуки

Имена.

Они повторяли имена.

Сев сбавил шаг первым. Он поймал Скорча за локоть.

— Не думаю, что нам стоит им мешать, нер вод.

Скирата, все еще шевеливший губами медленно обернулся, и вслед за ним поднял взгляд Вэу.

— Хотите присоединиться к нам, ад'ике? — дружелюбно спросил Вэу — а его сложно было назвать дружелюбным. — Мы вспоминаем братьев, ушедших в Мэндо. Не забыли какой сегодня день?

Скорч забыл, хотя это должно было врезаться в его память. Семьсот тридцать шесть дней назад, все десять тысяч республиканских коммандо, вместе с остальной Великой Армией, были переброшены на Геонозис. Внезапный приказ и спешная погрузка на корабли не оставили времени, чтобы попрощаться с их наставниками–сержантами. А из десяти тысяч улетевших вернулась обратно лишь половина.

Скорч почувствовал себя идиотом. Теперь он знал что и почему делали два сержанта: они повторяли имена павших клонов–коммандо. Таким был мандалорианский обычай поминать ушедших друзей и любимых — повторять их имена каждый день.

«Неужели они каждый день повторяют эти тысячи имен?» — подумал Скорч.

— Вы же не помните каждое имя, верно, Серж? — спросил Сев.

— Мы помним каждого парня, которого мы учили, и будем помнить всегда. — тихо проговорил Скирата; Сев заметил, что он время от времени смотрит на деку стиснутую в руке. Запомнить пять тысяч имен — плюс те, кто был убит после Битвы на Геонозисе — было непосильным подвигом даже при скиратовском рвении. — Остальное… нам достаточно лишь небольшой подсказки.

Скорч не смог бы вспомнить названия и половины отрядов из потока, с которым он прошел учебный центр Типоки, а уж имена коммандо в них — тем более. Он почувствовал себя так, будто он их предал. Вэу кивнул ему и приглашающе взмахнул своей декой; та мигнула индикатором передачи и когда Скорч снял свою деку с пояса — на ней уже был список, подсвеченный на роте, чьи имена читались сейчас. Он послушно присоединился к чтению. Как и Сев.

В списке было много клонов с одинаковыми, образованными от их номеров, именами — множество солдат по имени Фай, Найнер или Форр — и Скорча передергивало каждый раз, когда он встречал имя «Сев».

Севу это, наверняка, тоже не поднимало настроения. Скорч взглянул на него, но тот стоял, с обычным непроницаемым видом уставившись в деку.

— Барис, Ред, Кеф…

— …Вин, Тайлер, Джай…

— …Тарн, Лио…

Список все длился и длился. Через несколько минут их голоса зазвучали в унисон; это вызывало странное гипнотическое ощущение, ритм и тон словно зачаровывали Скорча и вводили его в транс. Это был просто эффект от монотонного повторения, но все равно ему было не по себе. Он не любил мистики.

Он услышал тихий скрип сапог позади, но не посмел оглянуться и разрушить магию момента. К ритуалу присоединялись другие коммандос. В казармах никогда не было много людей единовременно, но было похоже что почтить память погибших пришли все.

Столько имен.

Будет ли через год в этом списке и мое имя?

Фай там был: Фай, РК–8015, снайпер команды «Омега». Скирата произнес его имя, не запнувшись, как и Вэу, несмотря на то что ходили слухи, будто Фай не умер. Это было странно — произнести имя языкастого ди'кута так, словно он мертв. Скорч, стыдясь оттого что он не чувствует утраты, заметил как Сев медленно взглянул влево, словно заметив кого–то. Скорч не хотел терять настрой. Он не стал выяснять что отвлекло Сева.

Чтение списка павших заняло почти час. После того, как было произнесено последнее имя, Скирата и Вэу еще несколько секунд стояли со склоненными головами. У Скорча было ощущение будто он внезапно проснулся; словно на него обрушился шум и яркий солнечный свет, когда он вышел из темной комнаты, и он почти ожидал какого–то торжественного завершения церемонии. Но она — в типично мандалорианском стиле — просто закончилась, потому что было сказано все, что надо было сказать.

Скирата поднял голову. На плацу собралась пара сотен коммандос, кто–то был в шлеме, кто–то без, каждый был в индивидуально раскрашенной броне, и это выглядело неуместно пестрым для такого торжественного события. Но это тоже было очень по–мандалориански. Жизнь продолжалась, чашу жизни следовало испить до дна, и постоянное напоминание о ушедших друзьях и родных было неотъемлемой ее частью.

Эй'хан.

Так это называлось: особенное мандалорианское ощущение, странная смесь из довольства и печали, когда ты в безопасности, окружен теми кого любишь, и все же с горько–сладким чувством ясно вспоминаешь погибших. О мертвых не забывали никогда.

Корабль Скираты, амфибия класса «Глубоководный» звался «Эй'ханом». Это очень много говорило о сержанте.

— Чего–то ждете, ад'ике? — спросил Скирата. Он всегда так их называл: сынки.

Может быть он даже официально усыновил все свои отряды. — подумал Скорч. Это было бы вполне у духе Скираты.

— Вы уж постарайтесь только, чтобы в следующем году мне не пришлось добавлять еще и ваши имена. Иначе я здорово рассержусь.

— Считаете, что все закончится на следующий год, Серж? — Скорч не знал коммандо, задавшего вопрос, но «Дельта» всегда держалась особняком. Броня у того была украшена флотскими синими и золотыми шевронами. — Люблю планировать все загодя. Как знать, может я даже найду работу на гражданке…

Скирата секунду помедлил.

— Вы знаете как идет война. Может быть, мы и через десять лет останемся в строю.

— К тому времени ваш внук уже будет носить броню.

Послышались смешки, и Скирата грустно улыбнулся. Скорч ожидал что он больше обрадуется упоминанию о младенце, которого ему спихнул кто–то из его детей — биологических детей. Скирата откровенно души не чаял в ребенке. Но сейчас, похоже, что–то подпортило радость счастливого дедушки.

— Мое самое большое желание… — проговорил Скирата. — …чтобы все вы увидели его взрослым.

Что ж, это в любом случае был не день для веселья. Только что они стояли на большом пустынном плацу и повторяли имена тысяч погибших братьев… Скорч решил что закончить на этой минорной ноте будет вполне подходяще. В нынешнее время редко пели о дарасум котэ, вечной славе, хотя Скорч считал, что слова «Водэ Ан» могли бы оказаться уместны.

Но нежданное собрание разошлось в полной тишине, и Скирата, прихрамывая как обычно, двинулся прочь. Вэу шагал рядом. Чисто из любопытства Скорч задержался и посмотрел, как двое сержантов шли к ангарам, стоявшим напротив казарм.

— Пошли, — сказал Сев. — Мы не можем тут весь день торчать. Перед обедом инструктаж. А мне еще ВиД откалибровать надо.

— Как ты думаешь, что у них на уме?

— Спокойная старость, и попытки потратить улов Вэу с банка.

— Нет, они затеяли что–то серьезное. Я уверен.

— Мы уже мысли читаем, э?

Скорч не мог понять, почему Сев никогда не видел того, что видит он. Они знали эти двух старых шабуиров с детства, и когда кто–то из них затевал какую–то аферу, то у него появлялось именно такое выражение лица, едва различимое, но заметное для клонов, привыкших интуитивно различать друг друга среди моря почти одинаковых братьев. По лицу Скираты отчетливо читалась какая–то афера.

— Он точно знает что–то, чего не знаем мы. — заметил Скорч.

— Ну, если мы чего–то не знаем — то это нас и не касается.

Скирата и Вэу задержались у входа в арсенал. А затем Скорч увидел то, что укрепило его паранойю. Две знакомые фигуры, которых он не видел уже пару лет — фигуры в бескар'гаме, традиционной мандалорианской броне — появились у служебного входа и приветствовали сержантов характерным пожатием «рука–к–локтю». Мандалориане здоровались, пожимая друг другу руки выше запястья. Вэу говорил что это показывает, что у тебя достаточно крепкая хватка чтобы вытащить друга из беды.

Может быть они явились чтобы отметить годовщину Геонозиса. Вне Великой Армии эта дата никого не волновала.

— Что они тут делают? — пробормотал Сев. — И почему сейчас?

Вад'е Тай'хааи и Мидж Гиламар были из Куэ'валь Дар; сержанты–инструкторы, лично нанятые Джанго Феттом чтобы тренировать клонов–коммандос на Камино. Большинство было мандалорианинами, и большая их часть вновь исчезла без следа, как только закончился их контракт, оправдывая свое название: «те кто больше не существует». Но теперь они возвращались — по одному, по двое… Это еще больше убеждало Скорча что его подозрения не напрасны.

— Не знаю. — ответил он. — Может, Кэл решил что ему нравится общество интеллектуалов. — Он помедлил. Тай'хааи все также таскал за спиной древнее бронзиумное копье а с его пояса свисала бескаровая флейта. И то и другое было смертоносным оружием. — Как ты думаешь, он этими штуками вообще пользуется?

— Не сомневаюсь. — ответил Сев. — Я слышал что Зей пытается снова нанимать Куэ'валь Дар, чтобы они натаскивали обычных солдат до коммандос.

— Жест отчаяния.

— На случай, если ты не заметил — мы в отчаянном положении.

Четверка мандалориан обменялась несколькими словами и скрылась из виду. Без систем в его шлеме Скорч ничего не мог услышать на такой дистанции.

— А зачем вообще Фетт нанимал сержантов не из Мэндо?

Сев пожал плечами.

— Он говорил что это для разнообразия навыков, но, подозреваю, что это просто потому, что он не нашел сотен Мэндо, готовых пойти за ним.

Скорч последовал за Севом обратно в жилой блок. Он часто думал о том что же чувствовали коммандос, обученные аруэтиизе — не–мандалориане, это слово могло означать многое, от «чужака» до «предателя» — живя в окружении тех, кто глубоко усвоил мандалорианскую культуру. Впрочем таких осталось немного. Из двадцати пяти сотен, прошедших обучение у аруэтиизе осталось в живых не больше тысячи. Это многое говорило о мандалорианской системе обучения.

— Мы и сами отлично можем тренировать беленьких. — заметил Скорч. — У нас есть опыт, который можно передать другим.

Сев взял со стола шлем, и перевернул его, чтобы начать калибровку.

— Сыт по горло войной, да? Ищешь тихую сидячую работенку?

— Нет, просто хочу сказать…

Скорч старался пореже размышлять, потому что жизнь теперь была полна вопросов, на которые у него не было возможности ни ответить, ни повлиять. Эти мысли настигали его в самые неожиданные моменты: в душе, когда он сидел в десантном катере на пути к точке высадки, или же именно тогда, когда он ложился спать. Где Великая Армия собирается брать пополнение? Если они собираются переучивать мясные консервы в коммандос, то кто будет занимать их место? Силы откровенно таяли с каждым днем.

С другой стороны — где все эти мириады шабловых дроидов, которые, как предполагается, есть у сепаратистов? Дроидов у них много, но будь их столько, сколько заявляет разведка — сепаратисты могли бы просто устроить вечеринку и спокойно подождать конца войны. Один из «Нулевых» ЭРКов клялся всем чем угодно, что произведена была лишь крохотная доля от этого числа.

«Нулевые» знали много такого, чем они не делились с комммандо. Скорч начинал нервничать тогда, когда они чего–то не знали. Он вечно забывал сколько там нолей в квадриллионе, но сколько бы это ни было — это значило гораздо больше дроидов, чем он видел до сих пор.

— Может быть, Палпатину придется начать рекрутировать обычных граждан. — с надеждой проговорил он.

Сев рассмеялся — что бывало с ним нечасто.

— По мне — так лучше работать с некомплектом, чем служить с дворняжками. Ты видел какие из них офицеры флота? Тебе хочется того же в пехоте?

— По крайней мере, война закончится куда быстрее. Мы или победим или с треском проиграем.

— Верно. Жестоко, но верно.

Но что будет с нами когда закончится война?

Такими вопросами любили задаваться нытики из «Омеги». Скорч таких долговременных планов не строил. Все что он знал — это что если темпы потерь будут оставаться на прежнем уровне — то солдаты у Великой Армии закончатся примерно через год, а никаких пополнений поблизости видно не было.

— Кое–кто говорит что Палпатин начал производить клонов на Корусканте. Потому что не верит, что каминоанцы могут защитить свои лаборатории, и сепы не разнесут их во второй раз. — сказал Скорч.

Сев фыркнул и снова занялся калибровкой.

— Ага; а еще ходят слухи, что мы получим какую–то супер–мега–ионную пушку…

Он был прав. Это был еще один дурацкий слух, такой же как и множество других, слышанных им раньше. Если бы Канцлер выращивал новых клон–солдат — он бы рассказал всем, хотя бы для того, чтобы поднять боевой дух и напугать Сепов. А если бы они у него были — он бы бросил их в бой.

Скорч ни того ни другого не видел.

Но даже если он их выращивает… они будут готовы еще не скоро. Клонам с Камино требовалось десять лет, чтобы повзрослеть.

Нет, все это было ходившими меж солдат слухами, болтовней и прошедшими множество посредников байками, с редкими вкраплениями правды. На горизонте не наблюдалось никаких подкреплений.

* * *

Галактический Город, Корускант, 737 дней после Геонозиса.

Слежка была искусством, равно как и уход от нее.

За последние шесть лет, агент Республиканского Казначейства Бесани Веннен выслеживала множество мошенников и казнокрадов, но самой быть объектом расследования ей еще не приходилось. Собираясь из офиса домой, после того как она задержалась на работе — кое–какой работой лучше было заниматься в отсутствие коллег — она уже привычно сунула руку в карман, проверяя две вещи. Одна — «мерр–сонновский» бластер, подаренный ей Мереелем, «Нулевым» ЭРК–пехотинцем Н–7; другая — ее дека, полная тщательно зашифрованными данными, которые никогда не должны были покидать центральный компьютер Казначейства.

Я шпион. Я работаю против собственного правительства. Я всегда была такой примерной девочкой, не правда ли, папа? Посмотри, что стало со мной теперь.

Впрочем, она была уверена что отец бы ее понял. Он учил ее отстаивать то, во что она верит. Бластер был просто мерой предосторожности, которую ты обязан предпринимать, когда влезаешь в секреты Канцлера. По ночам, даже в ярко освещенном квартале, заполненном существами со всех уголков галактики, Бесани чувствовала себя совершенно одинокой и преследуемой.

Каждый день — иногда утром, иногда — по пути домой, она явственно ощущала, как за ней следит кто–то в нескольких шагах позади. Обернувшись, она не увидела бы никого, кроме пассажиров со своими собственными заботами, но ощущение беспокойства не проходило. Иногда такое ощущение появлялось даже в офисе. Она гадала, не следит ли еще за ней один из меняющих облик гурланинских шпионов; хотя сейчас они уже должны были покинуть Корускант, да и если бы они решили этим заняться — даже джедай не смог бы их обнаружить.

Впрочем, на этот раз, ощущение слежки возникло не только от угрызений совести.

Как и предупреждал гурланин — кто–то следил за ней. Мужчина привлек ее внимание на платформе спидеробуса возле здания Казначейства. Она была высокой блондинкой и привыкла притягивать взгляды, но его внимание было иным. Взгляд, пристальный и направленный чуть в сторону от нее, был того рода, какой бывает у того, кто хочет тщательно следить за ней периферическим зрением, и делать вид, будто он ее не замечает. Кто–то мог бы сказать, что у Бесани просто разыгралась паранойя, но она была профессиональным следователем и она знала точно. Интуиция редко ее подводила.

Человек был невзрачным, полноватым, среднего возраста — безликий и похожий на миллионы других человеческий мужчина в поношенном деловом костюме с высоким воротничком. И вместо того чтобы дожидаться спидеробуса до университета, он решил увязаться за Бесани. Метрах в десяти позади нее.

Она заметила его отражение в транспаристиловых стенах «Гало Мэлла». Он выслеживал ее, сомнений быть не могло.

«И если ты меня еще не арестовал, то есть шанс, что ты этого и не можешь… или ты просто не знаешь — во что я влезла.»

Трудно было представить, чего не могло бы сделать правительство, которое пользовалось чрезвычайными полномочиями с такой беспечностью и не встречавшей сопротивления легкостью. Бесани в безмолвном страхе ждала, что посреди ночи ей постучатся в дверь, с тех пор, как она впервые начала вольно толковать правила, а потом начала вертеть ими по своему усмотрению ради Сержанта Кэла — Кэл'буира, Папы Кэла — чья выдающаяся отеческая харизма заставила ее отбросить прочь беспокойство за свою жизнь.

Это было вопросом принципов. И она никогда не сомневалась в том, что делала. Страх вызывало лишь здоровое опасение быть пойманной.

Она снова заметила ее преследователя в транспаристиловой витрине и ей свело живот.

Чем больше она углублялась в счета Великой Армии, тем больше аномалий она находила. Фиктивные компании. Кредиты, которые перечислялись лабораториям по клонированию за пределами Камино — но на помощь изнемогающей Великой Армии, распылившей силы по всей галактике, не появлялись новые солдаты. Цифры были ее жизнью; но цифры оборонного бюджета Канцлера Палпатина и близко не стояли с этими «добавками».

«Вы создаете другую, тайную армию, не так ли, Канцлер? Вот почему каминоанцы обеспокоены. Они знают что что–то готовится.»

Бесани не останавливалась. Она продолжала идти, все еще оставаясь в относительной безопасности среди толпы, и решала — идти ли ей на площадку воздушного такси, брать экипаж и пытаться сбежать от ее преследователя, или же свернуть на следующем повороте в какой–нибудь переход и стряхнуть его с хвоста.

«А что потом? Бежать? Пристрелить его?»

Мужчина все также следовал за ней и когда она перешла на движущийся тротуар, связывавший нижний уровень «Гало Мэлла» с залами модной одежды. Она оперлась одной рукой о поручень, когда ползущий ковер нес ее мимо голодисплеев с рекламой одежды, и, скользнув по нему взглядом, повернулась на другую сторону. Проезжая мимо сектора готовой одежды она сошла с ленты в самый последний момент, и думала что оторвалась от него, но через несколько минут она снова заметила его, перебиравшего невероятно вычурное нижнее белье на вешалках с таким видом, словно он выбирал подарок жене. Смущенный вид он изображал убедительно.

«Конечно, в конце концов это может быть просто моя паранойя…»

Бесани развернулась на месте и направилась к тротуару, ползущему обратно, к уровню пешеходных дорожек. Если он опять увяжется за ней — она намеревалась взять воздушное такси, или же встретить его лицом к лицу. Да, она может сделать именно так: подойти прямо к нему, посмотреть в глаза, очаровательно улыбнуться и поинтересоваться — откуда он ее знает.

«А чего я хочу — просто стряхнуть его, или же узнать кто он такой?»

Если бы агенты Палпатина хотели ее убить — у них была масса возможностей. Этот человек наверняка просто выясняет — с кем она встречается и куда она ходит.

Тротуар под небольшим углом начал спускаться к пешеходным дорожкам и она сошла с него у дорожки, ведущей к рядам воздушных такси. Тогда у него будет только один выбор — потащиться к ней домой, а тогда… тогда у нее будет повод его застрелить.

«Но даже если у меня получится… найдется другой, чтобы занять его место.»

Сколько им известно? Безопасность Казначейства была ее работой. Она была уверена что они не знают, что она скачивала данные из финансовой системы.

Перед ней высилась выступающая из стены, словно водопад, башня темного транспаристила — разнообразные ресторанчики устроенные на каждом из этажей. Она видела обедающих и пламя, время от времени вспыхивавшее, когда повара готовили на плитах крылышки коджайвов; и она видела отражение мужчины в деловом костюме среди толпы, позади нее. Сейчас они углубились в развлекательный район. Переходы были забиты состоятельными корускантцами и туристами из других миров, желающими попробовать лучшую кухню в галактической столице. Толпа — это неплохая подстраховка, но с тем же успехом — и место, где может произойти самое худшее.

Притворившись что она разыскивает свой транзитный идентчип, Бесани сунула деку во внутренний карман куртки, и сжала бластер в кармане.

Это было просто для успокоения. У нее не было возможности воспользоваться оружием в таком забитом людьми, очень публичном месте. Ее новообретенные друзья в Корускантской Службе Безопасности могут устранить проблемы, если ей придется стрелять, но они не могут отвести глаза тысячам людей. Именно сейчас она никак не могла привлекать к себе внимания.

По мере ее приближения к площадке такси, площадь становилась все более людной. Цепочка обедающих, которые еще ожидали столика у мясного дома Весари, стала плотиной в море посетителей, замедлив поток пешеходов настолько, что в толпе начали появляться настоящие пробки. Бесани потеряла из виду человека в костюме; последний раз она видела его когда поворачивала, избегая затора, так что она рванулась вбок, к двойному ряду маленьких кафеен, чтобы выбраться из толпы.

Она надеялась, что тот не сделает на публике что–нибудь глупое — смертоносно глупое. Ряд вывел ее на парковку для частных спидеров; если она перейдет ее, то сможет вернуться в главный проход возле платформы такси. Но пермакритовый квадрат оказался пустынным лабиринтом из машин, который крест–накрест пересекали длинные густые тени, и она поняла что совершила опасную ошибку. Она должна была оставаться в толпе.

Она развернулась, стиснув бластер. Бежать не было смысла. Теперь она была с мужчиной почти что лицом к лицу, их разделали считанные шаги, и она смотрела ему в глаза.

Он выглядел удивленным когда она выхватила бластер из кармана. Но удивленное, с широко раскрытыми глазами, выражение его лица было адресовано не ей. Оно появилось потому, что кто–то еще внезапно оказался позади него, вокруг его шеи обвилась рука и его хриплый вскрик мгновенно оборвался. Бесани расслышала лишь тихое бульканье. Правая нога человека пару раз дернулась, и он застыл неподвижно, стоя на цыпочках.

— То, что ты за кем–то следишь… — произнес знакомый голос, по которому она так скучала, — …еще не значит что не следят за тобой. — Зашуршала одежда. — Давай–ка проверим, что ты тут таскаешь… о, отличный дэаш–семнадцать. Не совсем подходит по стилю, согласись?

Из ниоткуда вывалился побитый серый спидер службы доставки и Бесани не дали времени, чтобы ее недоумение превратилось в страх. Боковая дверь открылась; огромная волосатая рука вуки рассекла воздух и забросила мужчину внутрь. Капитан Ордо — «Нулевой», ЭРК–11 Ордо, ее Ордо, ее любимый — сунул остроносый бластер DH–17 под куртку и нетерпеливо кивнул ей. Считалось что он должен быть на задании за много световых лет отсюда, а не здесь. Она даже не заметила, что он следил за ними.

Как, очевидно, и человек в деловом костюме.

— Ордо, ты же говорил что ты во Внешнем Кольце. — прошептала она, с гулко бьющимся сердцем оглядываясь в поисках возможных свидетелей. — Сколько же ты следил за мной?

Спидер опустился чуть–чуть ниже и она поставила ногу на направляющую дверцы. Ордо выглядел совершенно иначе без его белоснежной брони ЭРК–пехотинца: в неприметной, темной уличной одежде он мог сойти за кого угодно, от телохранителя до головореза из какой–нибудь местной шайки, которая охотится на беспечных туристов.

— Мне нравится за тобой следить. — ответил он. — Забирайся.

— Что ты собираешься с ним делать? Если его начальство знает, что он следит за мной, то они знают и что я в деле.

Ордо выглядел неожиданно спокойным. Словно ему никогда не говорили что похищать людей — это неправильно. Но скиратовские команды из специальных сил похищали, убивали и шпионили для Республики, и если ты выращиваешь очень умных, очень жестких вояк, то неизбежно, раньше или позже, они поймут свою силу и воспользуются ей в своих целях. Независимо от того, совпадают они с целями Республики или нет.

— Не терпится побеседовать. — ответил Ордо. — Забирайся, кэр'ика.

В опасных ситуациях Ордо всегда источал непоколебимую уверенность, и теперь Бесани понимала, почему за некоторыми офицерами солдаты готовы следовать куда угодно. Она последовала приказу без возражений, нырнув в открытый люк быстрее чем осознала, что она делает. В лицо ей ударила вонь кулинарного жира и несвежей пищи — похоже это был недавний груз спидера. Внутри был полумрак, в одном из кресел, предназначенных для существ человеческого размера, сидела ужасно скрючившаяся вуки, крепко державшая мужчину в костюме. Это была Энакка, одна из скиратовских специалистов по сомнительным делам. Компаньоны Скираты были удивительной подборкой разных рас и профессиональных умений; от уважаемых персон до откровенных бандитов, но в основном это были существа где–то «на грани», которым нужно было хитрить и прятаться, чтобы жить. А Скирата отлично умел заставить разношерстную команду работать, как одно целое, ко всеобщей выгоде.

Он зарывает свой талант в землю. — подумалось Бесани. — В политике такие люди необходимы.

Энакка издала негромкий рокочущий горловой рык. Ордо пожал плечами в ответ.

— Нет, понятия не имею, кто этот чакаар. — хмыкнул он. — Поднимай это корыто в воздух и начнем разбираться.

— Чего вы хотите? — вскинулся мужчина. — Мой бумажник? Мой спидер?

Он пытался играть обычного человека. И проиграл. Он не был достаточно испуган, и даже не был достаточно рассержен тем, что его схватили на улице. Обычный уже превратился бы в дрожащий студень, если бы его похитил вуки и человек, который выглядит так, как сейчас выглядел Ордо.

Ордо протянул руку с открытой ладонью. Другой рукой он вытащил короткоствольный, сделанный на заказ, верпинский пистолет.

— Не то, чтобы я думал, что идентчип у тебя настоящий, но дай–ка взглянуть.

Бесани прислонилась к переборке. Сейчас она была в полной безопасности, но даже в компании вуки и «Нулевого» ЭРК–пехотинца, разрешивших ее проблемы, ей было неуютно сидеть так близко к тому, кто ее выслеживал. Адреналин понемногу начал улетучиваться. Совсем не таким она видела свое спокойное продвижение по службе в государственном учреждении. Год назад Ордо буквально ворвался в ее жизнь и ее вселенная изменилась вне всякого понимания. Сегодняшнее было… просто новым вариантом нормы.

Энакка плавно подняла спидер с парковки, и заложила вираж над рукотворными утесами и каньонами Корусканта. Бесани могла видеть ночной пейзаж сквозь небольшой иллюминатор сзади. Она подумала куда они могут направляться; специальностью Энакки было добывание спидеров и безопасного жилья. Безопасного, по крайней мере, для клонов и союзников Скираты. Куда бы они ни везли этого человека — ему там не стоит ожидать безопасности.

— Меня зовут Чадус. — проговорил мужчина, глядя на руки Ордо, пока тот копался в содержимом его бумажника. — Я работаю в управлении городского транспорта, ночная смена.

— По–моему это звучит как «куча осика». Почему ты следил за этой женщиной?

— Я не…

— Ты всегда пристаешь к симпатичным женщинам в отделе нижнего белья, да? Для таких, как ты, есть свое название.

— Я не приставал к ней. Я присматривал кое–что для жены…

— Я очень ревнивый. Я не люблю извращенцев, которые таскаются за моей девушкой.

— Я же сказал…

— Зачем ты таскаешь такую серьезную пушку как «дэаш–семнадцать»?

— Если вы не заметили — на Корусканте становится неспокойно.

— Бластер за пазухой — предосторожность разумная. Подонков кругом много. — Ордо, все так же целясь из верпа в Чадуса, сунул руку за отворот и вытащил бластер. Он осматривал его несколько мгновений, прежде чем снять его с предохранителя и передать Бесани. Она приняла оружие без энтузиазма. — Но этот — оружие убийцы. Зачем еще тебе понадобился гаситель вспышки и ночной прицел?

— Я его купил у приятеля…

— Значит, твой приятель работает в скверном бизнесе. Слушай, мы можешь играть в эту игру сколько угодно, но я сегодня опаздываю на ужин и от этого у меня портится настроение.

— Ты криффов клон, верно?

— А ты — Республиканская Разведка.

Чадус хмыкнул.

— Я просто офисный клерк.

— Ну ладно. — Ордо вытащил ручной сканнер. — Бесани, если он двинется, вышиби ему гетт'зе. Посмотрим, кто он на самом деле.

Бесани не знала, как она может прицелится во что–то меньшее, чем торс мужчины, но она попыталась держать DH–17 уверенно. Да и Чадус, в любом случае, мало что мог сделать на высоте нескольких тысяч метров над городом, кроме как подчиниться сканированию. Ордо посветил сканером ему в глаза, чтобы снять узор сетчатки, а затем заставил прижать пальцы к датчику.

— Ну и что это вам даст? — спросил Чадус. Сейчас он явно начинал нервничать. — У меня нет криминальных отметок.

— Готов поспорить… — Ордо, чуть нахмурившись, посмотрел на дисплей. — Итак, агент Леммелот, Арбиан Дж., у вас довольно высокий допуск для клерка. Еще пара повышений и будете докладываться прямо Канцлеру.

— Как ты до этого добрался?

— Это потому, что я гораздо, гораздо умнее тебя, дворняжка.

Бесани никогда не замечала, чтобы Ордо хотя бы немножко смущался того, что он клон. Более того, он находил в этом повод для гордости: его геном был отобран и улучшен, чтобы стать материалом для создания идеального солдата, и — как бы ни верили каминоанские клоноделы в то, что «Нулевые» были провалившимся экспериментом — напряженные тренировки с самого детства создали идеально развитого, высокоинтеллектуального, но совершенно не контролируемого коммандо для тайных операций. И поскольку Ордо полагал себя лучшим — то, следовательно, любое случайным образом зачатое существо, вроде Чадуса, было жалким его подобием или еще хуже. В этом была своя логика.

И сейчас у него, при помощи биометрических параметров агента, был доступ к очень деликатным республиканским данным. Но ему следовало воспользоваться этим сейчас, до того, как республиканская разведка хватится Чадуса — или как его там зовут. «Нулевые» были очень умелы в делах изъятия информации — даже лучше, чем сама Веннен, если честно. Да, они действительно были лучшими, и потому вставать у них на пути было особенно опасно.

Чадус–Леммелот, похоже, пришел к тому же умозаключению.

— Попытаешься использовать мой доступ, и тебя сразу поймают. — Теперь он выглядел совсем растерявшимся и заглядывал Ордо в лицо так, словно он был больше потрясен, чем испуган. — И вообще, что ты делаешь? Ты же запрограммирован на послушание.

— Надо было внимательнее слушать на занятиях по генетике. — хмыкнул Ордо. — Гены — это только предрасположенность. Окружение — вот что главное. Программирован… нет, люди не так устроены. Они обучаются. Не программируются.

— Ты же солдат Республики. Я приказываю тебе посадить транспорт и отпустить меня.

Ордо негромко, рассеянно–презрительно хмыкнул.

— Поцелуй меня в шебс. И ты так и не сказал мне, зачем ты следил за агентом Веннен.

— На кого ты работаешь, клон?

— Мне нравится быть самому себе хозяином. Почасовая оплата лучше. А теперь отвечай, пока я не начал ничего ломать.

Бесани, по долгу службы, приходилось допрашивать подозреваемых, но несходящийся баланс по счетам, или несанкционированные траты обычно не требовали похищения и угроз бластером. Леммелот медленно повернул голову и уставился на Бесани, словно надеялся что приказывать ей у него получится лучше чем приказывать Ордо.

— Вам еще не поздно одуматься, агент Веннен. — проговорил он. — Мы можем понять. Вы говорили с недовольными… вот сенатор Скинаа, например, и это он заронил в вашу голову вредные идеи насчет хода военных программ…

— Блефуешь. — оборвала его Бесани, надеясь что так оно и есть. Если Леммелот начал грозиться таким — то он наверняка не нашел самого опасного про нее, что она таскала для Скираты данные по программе производства клонов. — Я просто обычный аудитор. Числа. Балансовые ведомости. Оценка бюджета.

— Мы закончили? — негромко поинтересовался Ордо. — Последний шанс, Леммелот.

Некоторые вещи долго доходили до Бесани, несмотря на всю остроту ее ума. Леммелот мог выйти отсюда только одним образом. Ордо не мог сурово посмотреть на него и сказать, чтобы он больше не цеплялся к ней. Они поймали шпиона; а шпионы ничего не забывают. Даже если бы здесь был Джусик, он вряд ли смог бы подчистить Леммелоту память так, чтобы тот гарантированно не вспомнил про слежку за ней.

— Если я не доложусь. — заявил Леммелот, — то ты будешь последним контактом за которым я следил. И никто из них ничего с этим не сделает, агент Веннен.

— Нет. А вот ты — сделаешь. — Ордо не отрывал взгляда от деки. Он, казалось, целиком был поглощен тем, что было на экране. — Сейчас я в вашей защищенной системе связи. И я только что послал сообщение, что Веннен ушла прямо домой, не вступая ни с кем в контакт, и что ты свяжешься позже, сегодня ночью.

— Так ты работаешь на сепаратистов. Вот что мы получили, позволив мандалорианской мрази учить наших солдат.

— Обычно, — сказал Ордо, протянув руку в перчатке к Бесани и забрав DH–17. — на этом месте меня начинают умолять о снисхождении.

Леммелот посерел. Его взгляд с опаской метнулся по тесному кузову спидера, словно ему показалось, что у него будут какие–то шансы на высоте семи тысяч метров — даже если он и прорвется к люку.

— Это же не всерьез, правда?

— Нет. — Ордо проверил настройки мощности бластера. Бесани почувствовала как у нее сводит живот. — Но я не дикарь. Профессиональная вежливость и все такое…

Затем — без разговоров, оскорблений и предупреждений — Ордо просто вскинул DH–17, упер его в висок агента и выстрелил. Тот разрядился со звучным «бдап–п». Мужчина свалился с сиденья и гулко упал на пол. Это было быстро, бесстрастно и ошеломительно. Запах бластерного выстрела и паленой кожи перебил ароматы пищи.

Бесани поняла, что она не может ни говорить ни кричать. Она застыла. Энакка оглянулась через плечо со своего пилотского места и низко, гулко рыкнула.

— Нет, я не жду что ты возьмешь на себя всю уборку. — все так же бесстрастно ответил Ордо. — Избавляться от тела я буду сам.

Энакка что–то провыла.

— Ладно, бластер оставишь, а его сбросишь на нижних уровнях, в заброшенной зоне, чтобы бор–крысы растащили тело. — Ордо начал освобождать труп от всего подозрительного, полезного и идентифицирующего личность так, словно ему приходилось это делать каждый день. Бесани подумала, что наверное так оно и было. — Крысы ничего не оставляют. А переработка мусора наш гражданский долг.

Ордо вскинул взгляд так, словно только сейчас заметил, что Бесани в ужасе смотрит на него. Несмотря на всю ту страшную работу, которую ему приходилось делать, в нем все еще оставалась какая–то несоответствующая этому невинность, в каком–то смысле наивное смущение, появлявшееся каждый раз, когда он думал что совершил какую–то оплошность в общении.

Бесани никогда раньше не видела убитых. Тем более — убитых на расстоянии вытянутой руки от нее, и убитых ее же возлюбленным. Она знала что работа Ордо грязная и непростая, но одно дело знать, а другое — увидеть.

— Извини. — сказал он, с виноватыми интонациями маленького мальчика, которого поймали, когда он швырялся камнями. — Я должен был сказать тебе отвернуться.

— Все… все в порядке. — Бесани старалась изо всех сил, но не могла посчитать это нормальным. Где–то в груди у нее застрял комок. Ощущение было таким, словно ее сердце ждало спокойной секунды, чтобы начать биться вновь. — Я понимаю, что ты не мог его… просто отпустить.

Ордо с некоторым трудом стянул с тела ремень. Полоса бантовой кожи щелкнула как хлыст.

— Если бы все пошло иначе — что, по–твоему, он сделал бы со мной? Или с тобой, если уж на то пошло. Он убил бы любого из нас, не задумываясь. И я его никак не пытал. Чистая смерть. Такая, которую предпочли бы многие из нас.

Бесани предпочла бы умереть во сне от глубокой старости. Как, подозревала она, хотелось бы и большинству других существ, и даже мандалорианским воинам.

— А… он знал, чем я на самом деле занималась?

— Я проглядел детали твоего досье с компьютера разведки. — Ордо покачал головой. — Согласно ему, они занервничали только из–за твоей встречи с сенатором. Лучшее что ты можешь сейчас сделать, кэр'ика, это сказать твоему боссу, что тебя преследует какой–то извращенец, и что ты боишься за свою жизнь. Это объяснит твое поведение и оружие, если кто–то начнет задавать вопросы, и все будет выглядеть так, словно тебе нечего скрывать.

Ордо был обучен эффективно убивать, и ему не давали шансов на иную карьеру. Бесани напоминала себе об этом, когда Энакка высадила их у ее жилища и спидер скрылся в ночи. В тот миг, когда открылась дверь, он превратился из убийцы в безобидного домохозяина, умчавшись на кухню готовить кувшин кафа. Бесани смотрела на это, не в силах унять дрожь в ногах. Не то, чтобы ей было жаль Леммелота; но… всего несколько часов назад он наверняка не задумывался о том, что идет навстречу смерти. Она не знала, что потрясло ее больше: то что она стала свидетельницей казни, или осознание того, какой тонкой бывает на войне ниточка, на которой висит жизнь, и что люди, которых она любит, и за которых она волнуется, все время так же близки к пропасти, как и этот агент.

За стенами комнаты Корускант продолжал ходить за покупками, ужинать, и смотреть головиды. Война была реальностью для других.

— Умираю от голода. — заявил Ордо, открывая и закрывая кухонные шкафчики. Клоны всегда были голодны. Казнь явно не испортила ему аппетита. — Может, сделать ужин? Я как раз научился готовить зелень с пряностями. Тебе понравится.

— Мне только каф. — Бесани была уверена, что ее вывернет, если она попытается сейчас что–нибудь съесть. Она открыла холодильник и показала на ровные ряды контейнеров с готовой пищей; запас на две недели, на всем наклейки с датой — дань ее аккуратистской натуре. — Посмотри сам.

Тем не менее, Ордо накрыл стол на двоих. Он все делал идеально, словно его натренировали на все случаи жизни, и она знала, что если ей вздумается измерить расстояние между столовыми приборами — оно окажется совершенно одинаковым. Он отодвинул стул и кивком пригласил ее садиться.

— Это моя работа. — тихо проговорил он. Так, значит он понял что ее беспокоило, и, наверное, его внезапное внимание к домашним мелочам было ради того, чтобы отвлечь ее. — Я не убиваю для забавы.

— Я знаю.

— Тебе пора покинуть Корускант, Бес'ика. На Мандалоре ты будешь в безопасности. Тебе не стоит продолжать эти игры.

— Я нужна вам в Казначействе.

— Но в систему могу залезть я. Может Мереель. Мы все можем — с тех пор, как ты передала нам свои коды.

Да, она это сделала совершенно добровольно, в первую же ночь, как встретилась с ними. Подстреленная джедайкой, похищенная клоном.

И я им верю?

Да. Сейчас они мне как семья.

— Но мне это делать куда проще.

Ордо поставил перед ней чашку с кафом. Ручка кружки была развернута ровно на девяносто градусов — словно это было каким–то тайным ритуалом.

— Я впервые едва не начал спорить с Кэл'буиром, когда речь зашла о том, можем ли мы рисковать тобой ради собственных целей.

— Я знала ставки, когда ввязывалась в это, Ордо.

— Но ты считаешь, что должна рисковать сама, чтобы иметь право смотреть мне в лицо, я угадал?

Он понимал ее гораздо лучше, чем ей казалось.

— Я не собираюсь просиживать штаны в Кириморуте, в то время как ты будешь на фронте. — ответила она. — От меня может быть и больше толку. — Проклятье, она совершенно забыла про деку. Она вытащила ее из кармана. — Вот. Я нашла еще одну черную дыру в бюджетных закупках. Новые контракты с «Тяжелым Машиностроением Ротана»

Ордо взял деку и посмотрел на нее, чуть шевеля губами, словно что–то подсчитывал.

— Я так понимаю, это заказ на пятьсот нлашек.

— Именно. — Десантный катер НЛШТ/п был рабочей лошадкой Великой Армии, и пополнения требовались постоянно; пять сотен были каплей в океане для «ТМР», чьи верфи могли штамповать их как дешевые семейные спидеры.

— А теперь посмотри на дату поставки.

Ордо поднял бровь.

— Почти через год. Они их что, вручную выпиливают?

— Дальше еще интересней. Я связала утверждение этого заказа с датой поставки и соответствующими расходами из бюджета на следующий финансовый год, и мало того, что они не совпали, оно еще было и зашифровано кодами внутренней безопасности. Мне показалось, что там не туда поставили десятичную точку, но нет, это больше на… ладно, посмотри сам. На это можно купить несколько тысяч «Аккламаторов».

Бесани ждала реакции Ордо. Она с огромным риском добыла этот подарок для него; и она понимала, что ждет чтобы он ее за это погладил.

— То ли Палпатин заказал несколько нлашек ручной сборки с золотым покрытием, чтобы показать как он заботится о нас, клон–мальчиках… то ли он строит немаленький новый флот. — Ордо задумчиво почесал подбородок. — Куча больших кораблей. Шаб, мне надо побриться.

— Надо же ему куда–то грузить его новую клон–армию. — согласилась Бесани

— Но «КDY» и «Ротане» требуется месяцев пять от закладки корабля до спуска, а работать с сотнями и тысячами они могут только бросив все остальные контракты. И где в это время они будут производить все прочее оборудование?

— Если только они не собрались менять заклепки на всех кораблях разом… я не смогла найти никаких других масштабных заказов, которые должны быть выполнены до истечения этого срока.

— Итак, Палпатин запасается клонами и кораблями, но не для того, чтобы поскорее послать их на фронт. И что такого важного в годовом сроке? Почему именно столько?

Бесани знала про сражения достаточно (хотя ГНР сейчас крайне мало касалось этой темы), чтобы понимать что каждый день становился днем отчаянных, последних усилий для кого–то из бойцов Великой Армии. Но… вброс в войну очень больших ресурсов наводит на мысль о ее окончании.

— Ты думаешь что война может закончиться?

— Она только–только началась. Может он, наконец, обратил внимание на наши выкладки? О том, что у Сепов просто нет ничего похожего на те количества боевых дроидов, о которых они говорят. Но задержки я все равно не понимаю. Так или иначе — Кэл'буир найдет эту информацию полезной.

Ордо отправил данные немедленно. В этой войне не сходились числа; и это было больной темой для «Нулевых», а особенно для Скираты. Они продолжали находить свидетельства того, что дроид–армии сепаратистов исчислялись не хвалеными квадриллионами, а сотнями миллионов; и, тем не менее, это явно не меняло диктуемой Палпатином тактики. Шансы все так же оставались не в пользу такой маленькой армии клонов, но это объясняло почему сепаратисты не захватили Корускант.

Бесани предпочла считать это началом конца. Она была женщиной рационального склада, ее мир строился на проверяемых данных и неоспоримых числах, но для оптимизма всегда оставалось место. А также она предпочитала думать об Ордо как о жертве искалечившего его режима, а не как о бессердечном убийце. Ордо пошарил в холодильнике, уселся с полным подносом холодной жареной робы и тонких хлебных ломтиков, и начал жевать с таким счастливым видом, будто ничто в мире его не беспокоило.

Да и возможно ли, чтобы он реагировал как обычный человек? У него не было детства, и даже присутствие по–отечески не чаявшего в них души Скираты не могло изменить того факта, что все в Ордо и его братьях — от их генома до интенсивных тренировок, призванных раскрыть заложенный в генах потенциал — было направлено на то, чтобы сделать его смертельным оружием в облике человека.

— Ты меня боишься. — внезапно сказал он, вновь с непосредственностью наблюдательного мальчишки. В Ордо все еще оставалось очень много от ребенка. — Кэр'ика, я никогда не причиню тебя зла, клянусь.

— Я знаю, любимый. — От этого обиженного тона с нотками отчаяния, такого странного для его могучего телесного облика, Бесани всегда начинала злиться на весь мир. Ордо заслуживал лучшего. — Я просто потрясена, вот и все. Я не каждый день вижу, как кого–то так вот пристреливают.

Для Ордо, разумеется, это была рутина. Жизнь клона была дешевым расходным материалом и для его каминоанских создателей, и для его хозяев–политиков, а если человеку было внушено, что его единственная цель это сражаться и умереть за Республику, то он неизбежно начнет смотреть на жизни других, как на такой же расходный материал. Для большинства корускантцев война была очень далекой; последствия этого конфликта их не касались, в нем сражались люди, с которыми они никогда не встречались. Два мира — солдат и граждан были полностью разделены, и Бесани считала что для общества в этом не было ничего хорошего.

— Эта роба куда лучше, чем то что идет в нашу стряпню. — вновь с потрясающей невинностью заметил Ордо. — Очень вкусно.

— Я рада, что тебе понравилось. — ответила Бесани. — Ты этого заслуживаешь.

Какую–то секунду Ордо выглядел растерянным, а потом он полез в кармашек на поясе. То, что он положил перед ней на стол, было, по меньшей мере, ошеломительным. Золотая булавка, с тремя огромными, искрящимися синим, драгоценными камнями — один в центре, и два чуть поменьше по бокам — сверкала на ярком свету кухни, вспыхивая блестками темно–зеленого огня.

— Я хотел подарить это тебе несколько месяцев назад. — сказал он. — Но всё как–то не было подходящего случая.

Бесани было почти что страшно ее коснуться.

— Ордо, это то, что я думаю, да?

— Сапфиры Шорони. Да.

Камни Шорони были редкими и до абсурда дорогими. А клонам не платили даже жалования, про личные состояния не шло и речи. Бесани не могла не спросить.

— Где ты ее раздобыл?

— Сержант Вэу. Он устроил налет на банковскую ячейку своей семьи на Майгито. Он лишенный наследства аристократ с Ирмену. И он сказал, что ты правильно обойдешься с камешками. — Ордо набросал в свою тарелку соленой приправы из мадж–корня. — Стоят миллионов десять.

— Ордо! — Желудок Бесани ударился об пол и отскочил обратно. Во всяком случае, именно это она почувствовала; и она не знала, сможет ли выдержать еще одно потрясение за сегодняшний вечер. Полиция будет их искать.

— Тебе не обязательно их носить… а если полицейские не нашли их до сих пор, то все шансы за то, что и не найдут.

Это краденое. — сказал внутренний голос. — Это неправильно.

Точно также, как и сливать закрытую информацию из компьютеров Казначейства. Также, как и передавать ее пароли Кэлу Скирате. Как и похищать тяжелораненого клона из госпиталя, угрожая оружием, а потом помогать ему исчезнуть из реестров Великой Армии. Как сидеть в кресле и смотреть, как республиканского агента, выполнявшего свои законные обязанности, отправляют на тот свет выстрелом в голову.

Она все это сделала.

И я собираюсь продолжать в том же духе.

Бесани не знала, как поступить с таким дорогим подарком — неважно, краденый он или нет. Она набралась храбрости, и взяв брошку, покрутила ее, заставив танцевать искры на гранях.

— На дневном свету камни Шорони становятся зелеными. — невозмутимо проговорил Ордо. — Особенности кристаллической структуры. Двуосная и двупреломляющая. Это…

— А Кэл не может их продать? Кириморуту нужны кредитки.

— Это ты можешь оставить…

Камни были роскошные. Но решиться ее заставил взволнованный вид Ордо. Она и так уже нагрешила достаточно; она связала свою судьбу со Скиратой, и его правила теперь были ее правилами. Еще одно преступление в ее списке — какая теперь разница? Сейчас она успокоит Ордо, а о том, как успокаивать свою совесть — подумает позже.

— Спасибо.

— Если бы мне платили — я бы купил тебе что–нибудь получше. — Иногда у Ордо прорывался такой испуганный, извиняющийся тон, когда он чувствовал что отступил от совершенства. Это была одна из немногих брешей в его внешне непробиваемой уверенности.

Именно так и случается, — подумала Бесани. — когда ребенку говорят что он должен умереть, потому что он не соответствует стандартам.

Это всегда рвало ей душу; и даже влияние Скираты — постоянно твердившего им, что они великолепны, прекрасны, блестящи — не могло полностью исцелить эту травму.

— А это — лучшее, что у меня есть прямо сейчас. Ты хочешь выйти за меня замуж?

Если называть вещи своими именами — Ордо был рабом; предметом, созданным для исполнения работы, без прав и голоса. Теперь Бесани понимала, почему Этейн тоже поддалась мгновению откровенного безумия, и завела ребенка от Дармана. Клоны имели право быть мужчинами.

И их будущее было тем более драгоценно, оттого, что оно было таким коротким.

— О… да.

— Хорошо. — Ордо имел очень твердые представления о том, каким должен быть мужчина и что он должен делать — без сомнения, целиком почерпнутые из философии Скираты. Он поставил локоть на стол, словно приглашая ее побороться на руках. — Тогда возьми мою руку.

Она коснулась его ладони своей — Ордо умел убеждать. Она ему верила. Хоть она не и знала что он сделает — нежно пожмет ей пальцы или, припечатав руку к столу, объявит победу.

— Ми солус томе. Ми солус дар'томе. Ми мэ'динуи ан. Ми баджури верде. — произнес он, глядя ей в глаза. — А теперь ты скажи это.

— Что это?

— Брачный контракт Мэндо. Если ты согласна — повтори его. Это значит, что мы едины — вместе мы или в разлуке, что мы разделим всё, что у нас есть, и что мы вырастим наших детей воинами.

Бесани не совсем так представляла свою свадьбу. Но, если честно, она этот день вообще никогда не пыталась представить. За какой–то час рамки ее представления о «нормальном» были сломаны дважды, и молот опускался для третьего удара.

— Хорошо. — сказала она. Она не могла отказать; и она не хотела отказывать, пусть даже это было жестко прагматичным и в противоречивом мандалорианском стиле — предельно деловом в одно мгновение, и слезливо–сентиментальном в следующем. Все было так, словно он всё решил, и всё решила она, и они не видели смысла тянуть дальше. — Ми солус томе, ми солус дар'томе, ми мэ'динуи ан, ми баджури верде.

Ордо улыбнулся.

— Я рад, что мы договорились. — сказал он, отпуская ее руку. — А тебе, похоже, надо еще кафа.

Я все еще в шоке. Это точно. На войне люди делают подобные сумасбродные вещи.

Сейчас Бесани жила опасной жизнью, полной крайностей, среди самых отверженных членов общества — и о этой ее жизни знали считанные единицы.

— Отличная мысль. — проговорила она дрожащим голосом. Она попыталась выкинуть из головы все мысли о том, как жене Леммелота — если она у него была — говорят, что он никогда не вернется домой. Это наверняка будет изводить ее в моменты затишья.

Но это, напомнила она себе — была война.