ВОЕННЫЙ КОРАБЛЬ «ПОМЕРОЙ», В РАЙОНЕ ПОБЕРЕЖЬЯ ОСТРИ. ЗА ЧЕТЫРЕ ЧАСА ДО НАЧАЛА ОПЕРАЦИИ «УРАВНИТЕЛЬ», ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД
Каюта стала похожей на часовню — на одно из тех импровизированных уличных мест поминовения, куда люди приносят свечи и фотографии после землетрясения или наводнения.
Все переборки в каюте Хоффмана были увешаны фотографиями людей — но не мертвых, а пока еще живых. Это были ведущие ученые военного ведомства СНР. Хоффман старался запомнить каждое лицо. Когда ворвется в спальный корпус, он должен быть уверен, что выбирает верные цели. Смотреть этим людям в глаза оказалось гораздо легче, чем он думал.
"Я должен убивать штатских. Опять".
Эта мысль ставила под сомнение справедливость миссии. Но угроза делала ее неизбежной.
Возможно, и нет. Он не мог ничего знать наверняка, пока не начнется операция.
Кто-то негромко стукнул в открытую дверь. На пороге, с кружкой в руке, появился Бай Так:
— Не хотите ли кофе, Хоффман-саг? Мы только что сварили.
— Спасибо, сержант.
Бай Так протянул ему кружку и посмотрел на фотографии:
— Это тревожит вас, саг?
— Возможно. — Среди ученых были и женщины. Женщина способна так же верно убить вас, как и мужчина, и одна из них возглавляет роту солдат в операции «Уравнитель». Хоффман был учтив с женщинами, но ничуть не заблуждался по поводу их способностей. — Я был воспитан в строгих правилах. В правилах ведения войны. А вот убийство никогда не входило в мои обязанности.
— А, тогда мы сделаем это вместо вас. — (Народ Бай Така издавна поставлял рекрутов для Коалиции, и они до сих пор придерживались старинных обычаев.) — Ваши правила — это глупость, саг.
— Правила отделяют нас от хаоса. В большинстве случаев.
— Кто-то целится в вас из маленького ружья, вы стреляете в него, и это нормально. А кто-то целится из огромного орудия, которое невозможно удержать в руках, но оно тоже убивает — и вы не можете выстрелить. Это глупо, саг.
Удивительное здравомыслие Бая Така призывало Хоффмана пересмотреть свои убеждения. Сержант видел только угрозы и способы их устранения; миром же Хоффмана правили инструкции, приказы и политическая необходимость оправдать свои действия. Вероятно, поэтому песанги были прирожденными десантниками. Их доктрина гласила: делай то, что ты должен сделать, добивайся цели любыми способами, пока другие парни не проделали то же самое с тобой. И это были честные принципы.
"А я еще убеждал Феникса не проявлять излишней щепетильности".
— Ты прав, сержант, — сказал Хоффман. — Мой долг — защищать Коалицию и ее граждан, а не беспокоиться о своей душе.
Маленький песанг пожал плечами:
— Они ведь не возражают против спутников, которые убьют штатских, верно? Они не тревожатся о своих душах. Стоит ли вам о чем-то беспокоиться, саг?
Хоффман осушил кружку, вернул ее Баю Таку, и тот, посвистывая, пошел к себе. После их разговора Хоффман почувствовал себя намного лучше. Он вернулся к фотографиям и вновь стал изучать лица тех, кого агент Сеттайль обозначила ключевыми фигурами, обладавшими наиболее опасными знаниями. Таких специалистов было невозможно заменить и за несколько лет, а может, и никогда.
Беттрис… Иво… Мейриг…
Он прикрыл глаза и попытался мысленно представить себе их лица. Возможно, они изменились с тех пор, как были сделаны фотографии для удостоверений личности. Хоффман не был уверен, что узнает самого себя на снимке в личном удостоверении.
"На всякий случай мы рассредоточимся вокруг двери. Потом я открываю ее и приступаю к работе…"
Он вновь мысленно прошел маршрут, начерченный карандашом на плане первого этажа, развернутом на самодельном столике. Хоффман подсчитывал время, требующееся для того, чтобы добежать до двери жилого блока после взрыва ворот главного входа. Все стадии атаки были уже не раз рассмотрены и проверены. К этому моменту они знали все, что возможно узнать.
Связь — уничтожить все антенны.
Энергоснабжение — оставить работающий генератор, чтобы обеспечить связь с десантными ботами и не нарушить работу компьютера.
Все присутствующие считаются противниками. Все до одного.
В сутках было всего двадцать шесть часов. У Хоффмана не будет времени, чтобы изучать документацию, а командование КОГ требовало, чтобы у СНР не осталось ни малейшего шанса восстановить научную программу.
"Завтра к этому времени все будет закончено. Или я, возможно, буду убит…"
В системе внутрикорабельной связи прозвучал приказ палубной команде приготовиться к посадке «Ворона». Хоффман едва отметил это сообщение и продолжал обдумывать детали операции, время от времени поглядывая на висевшие на переборке часы, чтобы узнать, сколько времени осталось до последнего совещания. Но стук по дверному косяку снова прервал его размышления.
— Сэр? — Это был один из офицеров связи. — Агент Сеттайль и профессор Феникс прибыли. Капитан приглашает вас встретиться с ними в кают-компании.
— Что значит — прибыли?
— Они будут оценивать все доставленные вами материалы, сэр. Весь поступивший груз будет обрабатываться немедленно. Мы не можем полагаться только на передачу информации по линии связи. Она может быть подавлена.
Конечно, это единственный надежный способ сразу же оценить добычу. Они должны знать, когда можно будет отзывать войска от побережья Остри. То, что не удастся вывезти, необходимо уничтожить.
— Я буду готов через пять минут, — сказал Хоффман.
— И еще кое-что, сэр. Получено личное сообщение для одного из ваших солдат. Семья рядового Сантьяго пытается передать ему весточку о том, что его жена родила раньше положенного срока и ребенок здоров. Как вы посоветуете с ним поступить?
— Отдайте его мне, — решил Хоффман.
Он прочитал сообщение и спрятал его в карман. Здравый смысл подсказывал воздержаться до окончания миссии от любых действий, которые могли бы отвлечь бойца. Но мысль о том, что Сантьяго может погибнуть, так и не узнав, что у него родилась дочь, не давала покоя Хоффману.
"Вот так я теперь меняю приоритеты".
Сеттайль и Феникс превратили кают-компанию в операционную базу. Небольшие стальные кейсы с черными ручками были сложены в стопки на полу, а полированный стол почти полностью закрыли бумаги. Майклсон не сказал по этому поводу ни слова, но по выражению его лица можно было догадаться, что он не потерпит ни одной царапины на столе.
— Погода играет против нас, — сказала Сеттайль. — Полет сюда проходил не слишком гладко. Вы все еще хотите принять непосредственное участие в выполнении миссии, майор?
— Решение уже принято.
— Теперь экипажам «Воронов» предстоит решать, сумеют ли они спустить на воду «Марлинов», — заговорил Майклсон. — Дальелл всегда прислушивается к советам профессионалов.
Хоффман взглянул на стенные часы:
— Что ж, это необходимо для политика. Похоже, он не прочь переложить ответственность. Ладно, будем ждать до последнего момента, пока прилив не достигнет наивысшей точки. Если погода не улучшится, но они все же решат лететь и если вы сочтете, что у «Марлинов» есть шанс добраться до берега и вернуться, я за начало операции.
— Я согласен, — вступил в разговор Феникс. — Не думаю, чтобы в Остри еще раз приняли отвлекающую атаку третьестепенной цели за вторжение. У них тоже есть разведка. Рано или поздно они всё поймут.
— Я бы спустил десантников с корабля, но они не в состоянии взять достаточное количество топлива.
— Скажите, рота «С» после завершения миссии возвратится на "Калону"? — спросил Феникс.
— Так было условлено.
— Тогда я хотел бы повидаться с сыном, если это возможно.
Хоффману показалось, что профессор несколько запоздал, но на споры не было ни сил, ни времени.
— Это не мой вопрос, — сказал он, — но я уверен, уважаемый командующий сможет устроить вашу встречу.
Хоффман хотел бы знать, что собирается сказать сыну Адам Феникс и почему это не может подождать до возвращения в Эфиру. Однако это было не единственное срочное личное дело. Хоффман вспомнил о сложенном листке в своем кармане и решил, что пора собирать команду на финальную встречу.
Для начала он с глазу на глаз поговорит с Домом Сантьяго.
КОРАБЛЬ «КАЛОНА», ГДЕ-ТО К СЕВЕРО-ВОСТОКУ ОТ "ПОМЕРОЯ"
Метеослужба флота верно предсказала погоду, но немного ошиблась во времени. Ветер поднялся сразу после заката. «Калона» подверглась бортовой качке. Карлос пока не ощущал тошноты, но, прислушиваясь к тому, как часто спрыгивают с коек и устремляются в гальюн другие солдаты, и сам опасался заразиться морской болезнью. И все же, пока он не слышал, как рвало других, он чувствовал себя нормально. На самом деле нормально.
Он даже старался выработать собственную тактику, чтобы не обращать внимания на болтанку: то зажмуривал глаза, то фиксировал взгляд на панели над своей койкой. На полоске фанеры виднелись обрывки бумаги, как будто бывшие обитатели приклеивали туда разные картинки, а перед уходом забирали их с собой. Ничто не указывало на содержание картинок, но Карлос воображал себе фотографии жен, возлюбленных, детишек и, возможно, даже мужей, поскольку женщины служили и на флоте.
"Мы запаздываем.
Возможно, операция откладывается из-за погоды".
Он снова посмотрел на часы. Было уже 23:40, то есть то, что на корабле называлось "временем тишины". Но сегодня ни о каком спокойствии не могло быть и речи. Хотя большая часть солдат — кроме тех, кто мучился от морской болезни, — спала и со всех сторон доносился размеренный храп, за дверью кубрика кипела нескончаемая работа. Через пару часов, во время прилива, десантные суда должны выскользнуть из трюма «Калоны» и направиться к побережью севернее мыса Асфо.
"Мы запаздываем".
Корабль как будто двигался по спирали. Карлос никак не мог определить, то ли они уже встали на якорь, то ли медленно, зигзагами приближаются к заданной точке. Он почти ничего не знал о кораблях, кроме того, что почерпнул на двух занятиях и уяснил накануне. Внезапно он услышал шорох ткани, как будто кто- то пробирался между рядами коек. Затем чья-то рука тронула его за плечо.
— Рядовой Сантьяго? — нагнувшись, зашептал молодой матрос. В руке у него белел листок бумаги. — Это ты рядовой Сантьяго?
— Да.
— Получено сообщение с «Помероя». У тебя появилась племянница, Сильвия Карла.
— Ух ты!.. Спасибо, — Карлос мгновенно забыл про тошноту. Бедняжка Мария. Ребенок появился на свет раньше срока, а Дом, как и он сам, застрял где-то далеко от семьи, посреди черного океана. — А можно передать сообщение Дому?
— Кто такой Дом?
— Мой брат. Отец ребенка.
— Я получил сообщение от старшего офицера «Помероя». На время проведения операции все посторонние переговоры запрещены. Я и сам удивлен, что они решили нарушить запрет. Но я посмотрю, что можно будет сделать.
— Спасибо, приятель. Если будет возможность, скажи… Я даже не знаю… Скажи Дому, что выпивка за мной.
Матрос тихо вышел из кубрика. Над головой Карлоса скрипнула койка, и Маркус свесился головой вниз:
— Ну-ну. Прими мои поздравления, дядя Карлос. — Маркус дружески хлопнул его по плечу. Он никогда не был разговорчивым и общительным, так что это поздравление много значило. — Отличное начало миссии.
— А ты, дядя Маркус, не забудь…
— Эй, Сантьяго! — Похоже, что и те, кого не тошнило, тоже бодрствовали. — Твой младший братец уже состряпал второго?
— Да, это маленькая девочка.
Началась возня, со всех концов кубрика послышались голоса:
— Дом знает, как пеленать ребенка! Он и сам только вылез из пеленок.
— Этим десантникам дают слишком много витаминов!
— Эй, Сантьяго, хотите образовать собственную армию?
Под потолком одна за другой стали зажигаться тусклые лампы. Лишь несколько солдат все еще посапывали. Наконец ожила система корабельной связи:
— Механикам десантных судов собраться на десантной палубе. Солдатам в двадцать пять тридцать прибыть в грузовой ангар для инструктажа.
— Неужели все это наконец закончится?
Вот именно этого Карлосу хотелось меньше всего. Его радость стала быстро улетучиваться. Возбуждение еще не улеглось, и он был готов сражаться, но от перспективы высаживаться на берег все внутри сжималось сильнее, чем перед боем.
— Вот дьявольщина!
Если все пройдет гладко, они могут вернуться, не сделав ни единого выстрела.
— Нет, — послышался голос сержанта Кеннена. — Это означает, что мы ожидаем сигнала к высадке. Погода дрянная. Настолько дрянная, что невозможно спустить десантные суда. И можете не спрашивать — я не знаю, сколько нам придется ждать.
Никто не возмущался, но в кубрике поднялся недовольный ропот. Карлос не знал стратегической ситуации и не был уверен, поймет ли ее, даже обладая всей информацией, но его скудных знаний хватило на то, чтобы понять: они будут болтаться между небом и землей в ожидании следующего высокого ночного прилива. Двадцать шесть часов.
— Сержант, у меня внутри уже ничего не осталось, чтобы продержаться еще день, — донесся из темного угла чей-то охрипший голос.
— Тогда заткни глотку пробкой, сынок, — посоветовал Кеннен и направился к выходу. — Если кто-то еще выворачивается наизнанку, обратитесь в лазарет за медицинской помощью. Я не хочу, чтобы солдаты бросались в море попить водички из-за обезвоживания. Это прибавит мне бумажной работы.
Обстановка в кубрике напоминала переполненный поезд. Карлосу пришлось ждать, пока толпа внизу немного поредеет, и лишь потом он смог вытянуть ноги, чтобы надеть амуницию. Вскоре сверху спрыгнул Маркус.
— Ты его когда-нибудь снимешь? — спросил Карлос. — Клянусь, я видел, как ты в этой бандане мылся в душе.
Маркус почти обиженно разгладил повязанную на голове бандану:
— Сниму, когда кончится война.
— Будем надеяться, что безумие Штрауд сегодня на взлете и она решит начать операцию. Очень хочется выбраться отсюда, а не болтаться без дела в ожидании, пока выйдет солнышко.
— Это не ей одной решать, — сказал Маркус. — Но если операция не начнется сегодня, у инди будет еще один день, чтобы разнюхать, куда мы направляемся. Вот тогда нам придется туго.
— Ты считаешь, твой отец в курсе?
— Возможно. — Взгляд Маркуса стал отстраненным, как бывало всякий раз, когда он по сотому кругу обдумывал ситуацию. — Но это не важно.
Но Карлос видел, что это не так. Хотя что мог сказать ему старик Феникс? Что за этим рейдом крылась не только попытка похищения? Им до этого не было никакого дела.
— Он проводил тебя в путь, — сказал Карлос. — Вот что имеет значение.
Грузовой ангар сильно изменился, с тех пор как они собирались здесь после посадки на корабль. Солдаты с трудом нашли свободное место, поскольку в ангаре было полно матросов и "Морских воронов", укрывшихся от сильного ветра и неспокойного моря.
— А мы можем воспользоваться вертолетами, мэм? — спросил Маркус у майора Штрауд.
Штрауд, зажав шлем между коленями, подкалывала волосы.
— Если возникнет необходимость, — ответила она. — Не забывайте, сегодня мы только оказываем огневую поддержку, так что вертолеты нам не понадобятся, если не случится чего-то непредвиденного. А этого быть не должно.
Женщины-солдаты, надевая броню, становились неотличимы от мужчин. Грудные пластины скрадывали все выпуклости их фигур, а тяжелый костюм, перевязь и висящие на бедрах сумки с патронами делали их походку такой же грузной. Кроме того, многие женщины были выше, чем их напарники-мужчины. На командных должностях женщин было не так уж и много, но сражаться на передовой они могли ничуть не хуже, и им не делалось никаких поблажек и скидок. Карлос считал, что это справедливо. Он с уважением относился к женщинам, способным сбить его с ног одним ударом. Майор Штрауд, несомненно, относилась к их числу.
— Люди, послушайте меня! — крикнула Штрауд. Ее голос легко перекрыл шум в ангаре и заставил замолчать даже команду обслуживания. — Нам все еще неизвестно, начнется ли миссия. Я жду приказов, но времени осталось очень мало. Я должна быть готова начать высадку в спешном порядке, как только поступит сигнал от Хоффмана. Если возможность представится, «Мерит» и другие корабли экспедиционного корпуса начнут отвлекающий обстрел побережья Остри в районе Берефуса. Это даст нам и группе вторжения шанс беспрепятственно высадиться на берег, а потом и покинуть его.
— Мэм, с нашим вооружением невозможно устоять перед воздушным налетом.
Штрауд надела шлем и сразу утратила свою индивидуальность. Если бы не отличительный знак командира на грудной броне и раскатистый голос, ее невозможно было бы отличить от любого другого солдата.
— Они не решатся бросить в бой воздушные силы, — ответила она. — До тех пор пока мы не применим массированный обстрел, они будут считать вторжение обычным налетом на мыс Асфо. И контратаковать они будут с величайшей осторожностью, помня о грандиозной ценности своего комплекса. До тех пор, пока мы его не вывезем. А как только вылазка закончится — успехом или неудачей, — мы тотчас исчезнем. Все просто.
Как и большинство других сражений. Так же просто, как позволить вражеским пулям превратить тебя в решето. Карлос на мгновение задумался над такой возможностью — чисто теоретически, не принимая близко к сердцу, — и встал вслед за Маркусом в очередь к лифту, чтобы попасть на десантную палубу. Операция «Уравнитель» для него началась в ту секунду, когда за его спиной сомкнулись герметичные двери подъемника.
Четыре надувных десантных судна стояли на палубе, ожидая, пока море не впустят внутрь, чтобы создать миниатюрный док. Если только им суждено выйти сегодня ночью. Корабль содрогался от сильных ударов волн, отзывался гулом и звоном, словно оловянная банка.
Маркус пристроился на скамейке между Карлосом и сержантом Кенненом:
— Ты в порядке?
— Нет. Но буду в порядке, когда доберемся до земли.
Переезд по морю пугал Карлоса больше, чем то, что должно было последовать за ним. На твердой почве всегда есть выбор. Ты можешь бежать, спрятаться в укрытие, залечь; земля никогда не пытается тебя убить. Море — совсем другое дело. Море само по себе враг, способный уничтожить или оставить в живых еще до начала настоящей битвы. Его нельзя ни победить, ни взять в плен. Карлос чувствовал, что не имеет над ним власти, а он не привык полагаться на удачу.
— Ты справишься, — сказал ему Маркус. — Я буду рядом, пока мы не доберемся до берега, и на обратном пути тоже.
Как глупо. Карлос и Маркус прошли десятки сражений. Это всего-навсего лодка, и, если уж справляются моряки Коалиции, солдаты тоже не ударят в грязь лицом.
Десантники распределились по лодкам. Штрауд оказалась рядом с Матаки, и Карлос видел, как она разговаривает с Берни и одновременно прижимает к уху наушник, точно слушая донесения разведки. Но вот она повернула голову и посмотрела наверх, на проход вдоль верхней части переборки, а потом помахала рукой. Карлос проследил за ее взглядом и увидел, что Штрауд машет своей дочери. Аня, одной рукой схватившись за металлические поручни, второй показала матери поднятый большой палец, а потом снова скрылась.
— Бедный ребенок, — пробормотал Кеннен.
Карлос снова посмотрел на часы. Операция должна начаться сейчас же, иначе ее придется отложить. Высокий прилив позволит им добраться до берега за пару часов, а не болтаться на широких просторах болот.
— Приказ получен. — Штрауд встала во весь рост. — Приказ начать операцию.
Огни в помещении мгновенно погасли, задний борт медленно опустился, и волны с диким ревом устремились внутрь. Берни Матаки чем-то рассмешила своих соседей-островитян, но Карлос не разобрал ее слов. Четыре десантных судна выскользнули из корабля в пучину бушующего моря, в полную и пугающую темноту, и повернули к берегу.
Карлос оглянулся назад, но корабль уже растворился в темноте. Волна приподняла лодку, однако огней на берегу тоже не было видно. Карлос решил, что таким, наверное, должен быть космос — только без ледяных брызг, от которых саднило лицо и перехватывало дыхание. Как было бы хорошо ощутить под ногами твердую землю!
Маркус сидел лицом к северу.
— Вот черт! — воскликнул он. — Кажется, началось.
Карлос вытянул шею. Сначала ничего не было видно, кроме беспокойного моря, но вот тучи вдалеке вдруг осветились оранжевым сиянием, потом еще раз и еще. Началась отвлекающая атака на Берефус. Выстрелов не было слышно: над морем как будто засверкали далекие беззвучные молнии.
Где-то там…
— Давай, Дом, — прошептал Карлос.
— Да, — откликнулся Маркус. — Покажи им, Дом.
"МОРСКОЙ ВОРОН" СР-4467, НА ПОДХОДЕ К ПОБЕРЕЖЬЮ ОСТРИ
— Дальше мне нельзя, — сказал пилот. Чтобы его услышать, Дому пришлось изо всех сил вдавить наушник в ухо. — Развлекайтесь. Увидимся в кают-компании.
До берега оставалось два километра. Шум двигателей «Ворона» терялся в грохоте прибоя, а бортовые огни были потушены. Каждый метр, пройденный вертолетом, экономил солдатам топливо и позволял быстрее вернуться на «Померой» после окончания миссии.
Казалось, законы физики сделали для этого пилота специальное исключение. Он опустил задний борт в воду, рискуя утопить вертолет, но Дом был не согласен утонуть, получить пулю или погибнуть любым другим способом.
"У меня есть дочь. Теперь у меня есть маленькая девчушка! Я должен позаботиться о ней. Я не позволю Марии одной воспитывать двоих ребятишек".
— Проклятие, почему бы нам просто не воспользоваться парашютами, а потом уйти обратно в Тирус? — закричал Бенджафилд, с трудом преодолевая шум ветра, воды и моторов. — Чо? Чо! Как ты там?
Чо Лиган, один из песангов, был рулевым на втором «Марлине». Он широко улыбнулся и показал Бенджафилду поднятый большой палец. Дом считал, что никакие невзгоды не в состоянии повергнуть солдата-песанга в ужас. До сих пор ни при каких обстоятельствах он не замечал на их лицах и тени замешательства. Он решил, что, если уж ему приказано выполнить это чертово задание, он будет стараться изо всех сил.
"Мы десантники. Мы можем все. Как этот сумасшедший пилот…"
— Выметайтесь! — закричал пилот. — Пока я вас не вывалил!
Едва первый «Марлин» двинулся с места, как его днище с метровой высоты шлепнулось о воду. Бенджафилд сумел удержать судно и выровнять на поверхности. Дом опустил голову. Вместе с ним в «Марлине» сгрудились Хоффман, Бай Так и еще восемь песангов. Тимьо, Морган и Йонг с остальными песангами летели на втором вертолете. Две десантные лодки едва успели коснуться воды, как вертолет поднялся и исчез. Стук мотора внезапно стих. Дом ничего не мог разглядеть, пока не опустил со лба очки ночного видения. Линзы мгновенно покрылись солеными брызгами.
Но на берегу слабо светились огни.
— Мыс Асфо, — произнес Хоффман. — Бенджафилд, где мы находимся?
— Приводнились в заданной точке, сэр.
Через некоторое время они медленным ходом вошли в канал, питавший соленые болота, и ветер немного утих. Скорее всего, это было не так: просто они спрятались от бушующего моря и двигаться стало легче. Десантники высадились в небольшой бухточке, забрали взрывчатку и запустили три многофункциональных бота. «Фрэнк», "Брюс" и «Джо» повисли над головами солдат, помигивая неяркими огоньками, которые вряд ли привлекут чье-то внимание.
Тяжеленный рюкзак, казалось, вдавливал Хоффмана в землю. Да и остальным было не легче. Никто не осмеливался ни присесть на корточки, ни нагнуться.
— Пора за работу, — произнес Хоффман. Затем он повозился с кнопками рации, закрепленной на грудной броне. — Группа Зачистки вызывает Страховку. Мы на позиции.
Ему ответил голос Штрауд:
— Страховка приняла сигнал. Мы будем на месте через пять минут. Подходим к мосту.
Потом они долго бежали от места высадки до наружного забора комплекса. Дом не представлял, кого им стоит здесь опасаться, но уж не солдат, это точно. Производственный комплекс мыса Асфо — несколько стандартных кирпичных блоков, составленных в два этажа, — покоился на бетонной подушке среди болот. Позади зданий стояло около десятка едва различимых машин. При такой несерьезной охране и невзрачном виде сооружение можно было бы принять за метеостанцию, — похоже, на это и был расчет. По крайней мере, таблички "Совершенно секретно. Разработка бомбы" здесь не висело.
Разведка неплохо поработала: пока солдаты не встретили никаких сюрпризов. Все было так, как и предполагалось. С подветренной стороны здания находилась стальная решетчатая радиомачта, при помощи которой осуществлялась связь мыса Асфо со всем остальным миром. Имелась еще и тарелка, по виду похожая на телевизионную принимающую антенну. Если кто-то из охранников, вопреки инструкциям, и смотрел любимое шоу, их вряд ли встревожило бы отсутствие сигнала. Солдаты притаились у калитки — простой металлической сетки сбоку от ворот, запертой на электронный замок. Морган с шестью песангами и одним из ботов прошел дальше, чтобы забраться на территорию через забор. Всегда следовало проверить заднюю дверь, даже если главный вход открывался довольно легко.
Тимьо жестом подозвал один из оставшихся ботов:
— "Фрэнк", отключи замок.
Бот опустился на уровень замка и запустил в него свои щупы. Вскоре одна половина ворот открылась под напором ветра.
— Если все так просто, — произнес Дом, — будет совсем неинтересно.
Но такого, конечно, не могло быть, как и во всех операциях, в которых ему доводилось участвовать. Они запустили внутрь боты и закрыли за собой створку ворот. Ветер завывал в проволочной сетке и стучал дверями наружных пристроек, создавая превосходную звуковую маскировку.
— "Голубой", ответь «Первому», как дела с радиомачтой? — спросил по рации Хоффман.
— Почти закончили, сэр, — слегка задыхаясь, ответил Морган. — Есть, готово.
Дом повернулся в другую сторону и, приподняв очки, осмотрел местность через прицел «Лансера». Совсем рядом появились два маленьких огонька. Это была всего лишь кошка, притаившаяся за мусорным баком, но от чужого взгляда — и не важно чьего — у Дома зашевелились волосы на затылке. Дыхание Моргана резало слух.
Дом всегда, всегда ненавидел ждать.
— Мы на генераторной станции, — доложил Морган. — Ищем распределительный щит… «Брюс», обесточь источник связи… Сделано, сэр.
Дом почти ожидал, что в здании погаснут немногие имевшиеся огни, но боты отлично знали свое дело. Теперь мыс Асфо замолчал. В такую погоду, если даже у кого-то оборвался на полуслове разговор, винить будут сильный ветер, а не вражеские войска. Зато десантники получили дополнительное время.
Дверь главного здания была расположена сбоку, под прямым углом к берегу. Окна жилых помещений глядели на море: ученые, временно запертые на краю земли, предпочитали хороший вид. В солнечный день тут, вероятно, прекрасное местечко, решил Дом. По крайней мере, оно было прекрасным…
— Ну вот, — заговорил Хоффман, — я с Красной группой займусь жилыми помещениями. Сантьяго и Зеленая группа — вам предстоит расчистить дорожку для ботов. Морган и Голубая группа — заходите сзади и начинайте закладывать взрывчатку. Бенджафилд, Чо — оставайтесь здесь. За вами наружное наблюдение.
Дом ни на секунду не сомневался, что Хоффман взял на себя самую тяжелую часть работы. Дому впервые в жизни, как и остальным десантникам, предстояло стрелять в людей, у которых не было огнестрельного оружия. Для этого требовалось совсем иное состояние духа. Сержанту Матаки, наверное, легче справиться. Снайперы видят мир совсем другим, им это необходимо.
— Вперед! — приказал Хоффман и пустил короткую очередь в замок дверей жилого блока.