Моя вера
Я верю, что в твоём теле горит лампада,
верю в любовь, сострадание, во все ничтожные, малые вещи,
верю, что среди стужи и мороза есть скрытый жар,
верю, что под толщей снега таятся семена,
верю, что когда я умру, ты непременно
будешь глубоко скорбеть и помнить меня,
и скорбь твоя станет
как сверкающие белые снега на вершинах гор.
Посвящение
Возможно, я люблю не тебя, однако
есть свежие слова, брызжущие из-под твоей
старенькой гелевой ручки,
и скучаю я, наверное, не по тебе,
но по некоторым тёплым строчкам твоих стихов.
Я непрестанно брожу по твоему саду
в ожидании, вероятно, не тебя,
но близких тебе по духу братьев и сестёр.
Я снова и снова пишу про красоту равнин, закатов, луны
скорее всего не ради того, чтобы строки твоих стихов
полюбили мои строки,
но чтобы придать обыденности подобие поэзии.
Склонив голову под солнцем, я лью слёзы,
а ты меня никак не успокоишь, —
наверное, не из-за твоей оброненной вскользь фразы,
но потому, что крошечную травинку и излучину реки
обижают люди, непрестанно топчут и бросают камни.
Мимолётные вещи
Капли росы на кончиках листьев.
Распустившиеся цветы.
Яркое и красивое яблоко на блюде.
Бегущий по равнине олень.
Муравьи, личинка цикады, мотылёк,
огненно-красный фонарь…
О, вас чересчур много.
Быть может, если зимний ветер продержится дольше,
он уничтожит всё это,
но не утверждаю наверняка, ибо весна умеет его укрощать.
Быть может, неприметное стихотворение
просуществует чуть дольше.
Быть может, поруганная любовь, переменившись,
всё же останется жива.
Быть может, всепобеждающая серая пыль
проживёт дольше всех прочих вещей?
Теория преходящего
Апрель на исходе, близится май.
Июнь, июль, август-сентябрь, ноябрь-декабрь.
Один голос говорит: это так, всем бескрайним
золотым равнинам предстоит
быть развеянными.
Другой голос отвечает: нет, из этого золота
следует извлечь непреходящие вещи.