Час сумерек, они обратно ехали от поля у поймы, Говорили о смерти. Тот конь домой скакал, он резво Переходил дорогу. И с сумерек до полуночи за вином тот случай обсуждали живо. Позже сгустился мрак. Все разошлись. Деревня в темноту ушла. А пару дней спустя один я проходил конюшню. Пуста конюшня. В глубине стоит Двора пустого. Предо мной слова из их беседы: «В тяжёлых судорогах конь на земле лежал». Я скорбно голову склонил. Но в памяти вернулся тот вираж, Конь фыркал, становясь всё ближе к моей ладони. Его горячее и мягкое дыхание. Миг этот помню яснее мгновений всех других.

Туч дождевых гряда застыла в небе за окном, Низких, тяжёлых, темных, набухших влагой. Теперь же они сгрудились в голове моей. Той осенью, под темным небом мы, Сестренка, я и отец в «скорой помощи». А затем дождь за окном за нами Внезапно хлынул с небес, Судороги струй дождевых, всё смешалось в глазах. В «скорой» — сирены гул, Матери жёсткие взрыды. Со временем всё это стало бледнее. Звуки дождя постепенно — откликом В дальних полях. Шторы задёрнул. Покой душевный К грусти близок. А эха отзвук в ушах к безумию близок. Вслушиваюсь, только вслушиваться могу. Слушаю время — Тик, тик-так, время течёт.

Зеленая змея ужалила лягушку. В тот тихий полдень На звуки странные пришел и я найти источник их. Взамен увидел там отчаянье и боль. Да, в самом деле, там была она. В мгновенье то мне стали вдруг понятны все лягушачьи упованья. Чего-то от меня ждала. Спасенья, может. Но я в сомнениях отступил. Наконец и вовсе ушел Прочь от бурьяна густого. А ветер продолжил метаться в саду, ноготков лепестками всё гуще осенние дни покрывая, Истории их такой эпизод. Оставил где-то в саду, в укромной траве. В душе оставался страх, но я решил позабыть. Лягушки не станет. Не станет змеи. А после не станет меня. Все мы перед смертью привыкли Могилы скорой страшиться сильнее, чем боли.

Когда проник он? Через щель в окне или из сумерек отверстых? Когда на кухне я шкаф газовый открыл, паук огромный оттуда на вид ужасный выполз. Затем он тут же скрылся За трубами водопровода. Пусть отвратителен он видом и обличьем И на людей наводит ужас До того, что даже вспоминать противно. Но не осталось и следов. Ни пыли или паутины. Открыл я все шкафы и окна. Но всё ж никак не удалось прогнать. Отнюдь не всё в себе мы понимаем. Всё скрытое таится в нашей жизни. В тот самый миг, когда о нём забудем напрочь, Оно нам вдруг напомнит о себе.