Я растеряно оглядываюсь по сторонам. Так и есть -- стою босыми ногами на мокрой от недавнего дождя тропинке, протоптанной среди кустов, а вокруг, куда хватает взгляда, деревья всякие лесные растут. Значит, я на той самой горе, а с навигацией у Сяомэя полный порядок. Теперь осталось найти лиса. Но сначала надо бы глянуть в зеркало... Черт-черт-черт! Я опять потеряла сумочку! Маленькая бежевая сумочка из эксклюзивной серии знаменитого бренда осталась в плену у блюстителей закона. А в ней зеркальце, кошелек с кредитками и удостоверение личности. Пистолет и мобильник у меня детектив Дайити еще раньше отобрал. Но сумочку все равно жалко.

- Ты и так красивая, - говорит лис и выходит навстречу из-за дерева.

И при виде его скуластого лица мое дурацкое сердце делает мощный рывок, срываясь со стальной цепи, отчаянно карабкается вверх по пищеводу, мечется в горле и рвется на волю. Рё ловит его губами прямо на моих губах и заталкивает обратно. Ну и правильно, так ему и надо, пусть сидит там, где сердцу природой положено. А мы с девятихвостым оборотнем начнем с того, на чем остановились 204 дня назад. Только еще слаще, еще нежнее, чем я успела запомнить.

- А как же демон? - спрашивает лис, едва отдышавшись.

- Подождет. Не останавливайся.

Он тихо смеется, подхватывает меня на руки и несет куда-то вверх по тропе. Ступая легко и упруго, и не прерывая нового, еще более щедрого поцелуя. Но теперь уже совершенно непонятно, где заканчиваюсь я, и где начинается Рё.

- Глаза хоть открой.

- Не-не, - я еще сильнее жмурюсь и трясу головой. - Ты сразу исчезнешь.

- Не исчезну, клянусь.

- Хвостами?

- Всеми девятью.

Хвосты -- это серьезно. Я соглашаюсь разлепить веки. Ронин... хотя какой он ронин, он владетельный князь горы... все такой же белозубый и ясноглазый, только волосы себе отрастил подобающей лису длины. Никаких глупых вихров на макушке, никакой грязной банданы на шее.

- Вы с Сяомэем в одном бутике одеваетесь? - спрашиваю я, намекая на старинный покрой халата, пояс и нефритовые висюльки на нем. Только у Рё наряд попроще.

- Угу. У одного стилиста.

- Уволь его немедленно.

- Поздно. Сяомэй его сварил живьем. В смысле, когда был человеком.

- И съел?

- Может и съел. Он и не такое мог, - смеется Рё. - Спроси у него как-нибудь сама.

Нет уж, я себе не враг, чтобы злопамятного ками дразнить.

Мы стоим возле маленького жилого павильона, который словно птичье гнездо примостился на краю скального уступа. Всё как я себе и представляла -- причудливый изгиб скатов и ребер крыши, бамбуковые занавесы, гладкое полированное дерево полов под ногами. Единственное место, где Рё, прежде всего, человек, а потом уж девятихвостый оборотень. Лисам без надобности низкий столик и жаровня, они обойдутся без полок с книгами и свитками, и для сна им не нужна кровать с подголовником из цельного нефрита. Это аскетично обставленное жилище принадлежит человеку, который ест из тарелок, пьет из чашек, а в сумерках зажигает светильники, чтобы читать. Не лису, но человеку.

Я неспешно обхожу небольшое, открытое всем ветрам пространство, отделенное от пропасти ажурной решеткой. Но руки Рё не отпускаю, вцепившись в его теплые пальцы намертво.

- Здесь, наверное, бывает очень холодно, особенно, зимними ночами и в одиночку, - говорю как бы невзначай.

- В этом случае я укрываюсь хвостом.

- А кто целую тропу протоптал?

- Я и протоптал за пару столетий, ревнивейшая из Мастеров Горы, - мурлычет Рё на ухо, заключив меня в объятия. - Не веришь?

- Нууу... почему же? Верю.

Но лис берет в ладони мое лицо и смотрит прямо в глаза.

- Здесь, на этой горе только ты, Ямада Рин, выбрав любую тропу, обязательно придешь сюда, - говорит он. - И, напротив, всякая дорожка выведет тебя назад, к людям, если пожелаешь вернуться.

- Это потому, что я -- Мастер Горы? - спрашиваю.

- И поэтому тоже.

- А демон тебя как найдет?

- Я сам его найду. Хочешь чаю?

Я бы сейчас, если честно, нарядилась бы в такой же халатик, волосы распустила и уселась бы в ногах у лиса, чтобы наливать ему чай в маленькую чашечку. Видели, наверное, старинные гравюры, где прекрасная луноликая дева с нефритовыми шпильками в громоздкой прическе льнет к благородному мужу в шелках. Тоже так хочу, только без шпилек и висюлек. Благородный и прекрасный мужчина у меня уже есть. Можно любоваться вместе вечерним небом, а потом восходящей луной над горами... Предки всё же знали толк в свиданиях.

- Что-то меня на традиционную романтику пробило, - говорю. - А у тебя есть еще такой халатик?

- У меня спортивный костюм остался, который когда-то ты забраковала, - ухмыляется Рё и показывает на две распялки для одежды.

Но одной -- роскошный шелковый халат а-ля "Сяомэй собрался в публичный дом" всех оттенков павлиньего хвоста. На другой аккуратно развешен тот самый красный костюм с сердцем из золотых пайеток. И кеды в стразах на специальной подставочке рядом хранятся. Прямо как доспехи какого-нибудь древнего генерала и его драгоценный меч.

Кстати, а где меч? Или чем он там собирается с демоном драться? Может быть, веером, как в мультиках?

- Жаль, пистолет у меня Дайити отобрал.

- Нестрашно, - говорит лис и нежно целует меня в лоб.

Затем протягивает руку к метелке, прислоненной к стене в углу. Раз - и она в его ладони, только это уже не метла, а здоровенная такая штуковина -- широкое лезвие на длинном древке, вроде алебарды. Вещица прямиком из тех времен, когда Сяомэя звали иначе и был он еще живым и здоровым дядькой с жиденькой бородкой и гадским характером. Я в кино такое видела.

- Ну, вот, я готов, - заявляет вдруг Рё.

И я сразу понимаю к чему он готов и куда собрался, и что через мгновение он выпустит мою ладонь, развернется на пятках и уйдет вниз по тропе, махнув мне рукой на прощание. Это так невыносимо...

- Я тогда пойду.

Мои осиротелые пальцы безжизненно разжимаются, мои глаза отчаянно цепляются за каждую деталь -- за смертельный блеск клинка на плече, за причудливый завиток деревянной заколки в волосах, за разворот широких плечей, чтобы запомнить и сберечь в памяти. И только мой язык намертво прилип к нёбу. Я стою, прислонившись к дверному проему, и смотрю вслед мужчине, который отправился на смертный бой. Как стояла бы девятьсот лет назад, и пятьсот лет и триста лет тому назад.

Мне было десять лет, когда Красавчик растолковал мне эту штуку. Одно дело, когда прибегает брат-кланник с воплем: "Нашим какие-то ублюдки наваляли, идем навешаем им в ответ". Берешь нож и идешь без всякой задней мысли, потому что уверен -- за тобой сила и правда. И совсем по-другому, когда заранее знаешь, что, скорее всего, не вернешься живым. И те, кто с тобой идут - тоже. Этот день, вечер или ночь будут последними, не поцелуешь больше эти губы, не потрешься щекой, не обнимешь, не скажешь то, что надо было давным-давно сказать. И даже, если тебе повезет, то своего лучшего друга и побратима ты потом будешь хоронить и рыдать на его могиле.

Мне было двенадцать, когда дядя Кента взял меня с собой на "стрелку" забитую нашему клану некими отморозками. Чтобы я раз и навсегда запомнила как это, когда за тебя умирают другие. Как это сидеть на заднем сидении лимузина и видеть, как сотня мужчин режет друг друга под проливным дождем и понимать -- если "трилистники" сейчас не выстоят, то ты тоже умрешь, причем смертью более страшной. И как со всем этим жить потом.

Не знаю, прав ли был дядя, но я запомнила ту ночь навсегда. И -- да, я рыдала над урной с прахом паренька, который однажды подарил мне фломастеры. Я до сих пор молюсь в храме клана напротив его именной таблички. Его звали Чан Хи.

С тех пор много чего случилось между мной и моими кланниками. Они закрывали меня от пуль своими телами, я лила за них кровь, на то мы и давали клятвы друг другу.

Рё я не клялась в верности. И сейчас не буду. Ему мои слова в битве с демоном ничем не помогут. Но он ушел, чтобы заслонить меня собой и, если потребуется, то умереть. Потому и рассказал про тропинки, справедливо полагая, что потом не сможет этого сделать. Чтобы я смогла уйти, если захочу.

Но я никуда уходить не собираюсь. Я остаюсь в павильоне, нахожу маленький чайничек, неспешно завариваю чай и жду Рё домой. С победой. Или демона, который вырвет мое сердце, которое мне, в таком случае, больше никогда не понадобится. Разделить жизнь, смерть и участь с моим Лисом - это всё что я могу и я это сделаю.

Над священной горой дует ветер, он раскачивает полупрозрачные занавеси, свернутые до половины в рулоны, тихо звенят бамбуковые воздушные колокольчики, а я никуда не спешу. И нисколько не жалею, что не увижу эпической битвы девятихвостого лиса с демоном. Я видела в своей жизни достаточно ада. Сейчас самое важное -- это чай.

Рё вернется, и я напою его самым фэншуистым чаем на свете. А какой он еще может быть, если сделан на священной горе в доме лиса-оборотня под музыку ветра? То-то же!

Рё приходит на закате. Приглаживает растрепанные волосы, моет руки в бадейке на веранде, ставит на место метелку-алебарду и садится напротив за столик, чинно разложив вокруг себя полы халата. А я... я наливаю ему чай в маленькую голубую чашечку. И он говорит:

- Я ужасно скучал по тебе.

А я говорю:

- Я люблю тебя

- Я знаю, - отвечает Рё. - Я тоже тебя люблю.

И мы пьем чай. Совершенно так же, как те древние влюбленные на старинных рисунках. Пусть на мне узкая юбка и блузка без рукавов, и никаких шпилек-висюлек. Зато рядом со мной прекрасный благородный муж, воин, заваливший демона, и вернувшийся домой с победой.

- Ты больше не боишься моего человеческого сердца -- непостоянного и ветреного?

- Не-а, - щурится лис лукаво. - Я тебе верю, так же как и ты веришь в меня.

- Тогда давай встречаться, - тут же предлагаю я.

- Давай, - степенно кивает он. - Сделаешь мне еще куриную грудку в остро-сладком соусе с яблочным соком и имбирем?

Ага! Значит, не зря я старалась!

- Обязательно. А ты мне тогда -- капуччино с пенкой.

Я, кстати, не пила его все 204 дня. Назло себе самой и чтобы не забыть вкус того кофе, который сделал мне Рё.

- Ты такая упрямая, - смеется лис. - И храбрая. И умная. И красивая.

Каждая похвала идет с бонусом в виде чмока в нос. Оказывается, ничего не делает Мастера Горы счастливее, чем звонкий лисий чмок. Кто бы знал!

- Какой он был этот демон? На что похож? Или на кого? - спрашиваю я, набравшись только что расхваленной храбрости.

- На человека, на обычного человека. Ты бы ни за что не узнала его в толпе. Тем он и опасен.

- Ого! Отчего так?

- Потому что люди всего на одну ступень выше, чем демоны. Низшие из них настоящие чудовища, но чем сильнее и умнее, тем более становятся похожи на людей. Демонам, к счастью, никогда не переступить проведенную Небесами границу.

- А наоборот?

- Запросто.

- Вот как...

Кажется, я всегда это знала. Столько раз видела, как это происходит.

Мы сидим рядышком и смотрим, как последний солнечный луч тает в подступающих сумерках. Рука в руке, плечом к плечу, голова к голове и, если бы у меня был хвост, то я бы и его пристроила возле одного из хвостов Рё. И так отчаянно хочется, чтобы не кончался этот ужасный и восхитительный день, который минута за минутой утекает, как вода через пальцы.

- Мин Джун, наверное, совсем спятил от беспокойства, - говорю я тихо-тихо. - И Красавчик тоже, а ему нельзя волноваться.

Одна надежда - на Сяомэя, который умеет приструнить любого, и не даст Мелкому разнести к чертям полицейское управление и вывести на улицы танки.

- И Жмот?

Переживания Юто грозят инфарктом только нашим бухгалтерам, которых он заставит отслеживать перемещение каждого цента. Никто в "Джекпоте" глаз не сомкнет. Но сильнее прочего меня волнует, как поведут себя в экстренной ситуации мои 438-й и 432-й - Чжун Ки и Даи - останутся ли они верны? 204 дня это не срок, иногда верность проверяется годами. А верить на слово нельзя никому.

- Мне пора возвращаться домой.

Видимо, мой голос звучит настолько неуверенно, что лис не выдерживает и осторожно кусает меня за ухо.

- Мы же договорились встречаться. Или ты передумала?

- А ты?

- Даже не надейся, Ямада Рин. Завтра у нас будет свидание, пойдем в кино.

Куда только делись заискивающие интонации мелкого мошенника в заношенном спортивном костюме, а? Если я их сама себе не придумала, конечно, для полноты образа наперсточника.

- Я согласна, господин Абэ. Это, кстати, твоя настоящая фамилия?

- Разумеется, - фыркает Рё. - У меня и документы есть. С фотографией и отпечатками пальцев.

- И с хвостами? - интересуюсь я, пока лис ищет мне подходящую обувь. Я ж босая к нему заявилась.

- Не трогай мои хвосты!

- А покажи.

Девятисотлетний хранитель священной горы внезапно прикрывает лицо рукавом халата, как юный монашек-девственник. Типа, он смущается, бессовестная морда.

- Я не такой. На первом свидании - нельзя, - бурчит он, а в глазах золотые смешинки прыгают. - Сколько я натерпелся от тебя. Ах, ты там сидишь под кустом, хвост мокрый, весь одинокий...

- Но сидел же, признайся, - допытываюсь я. - Одинокий и несчастный. Было дело?

- Было, - отвечает лис и надевает на меня пластиковые тапочки - одну желтую, другую розовую. - Но хвосты при этом не пострадали, запомни. Идем, я провожу тебя до деревни.

И мы неторопливо спускаемся с горы, болтаем о всяких пустяках, словно Рё - не девятихвостый лис, а я - не босс гангстерского клана. Как будто мы - обычные влюбленные подростки, до краев наших душ наполненные сладким вином счастья.

- Я тебе что-то покажу, - шепчет мне на ухо Рё. - Зажмурься на минутку.

Я слушаюсь, даже не пытаясь подглядеть. А когда открываю глаза... Мы стоим по колено в папоротниках, над головами сомкнулись кронами деревья.

- Ап!

Лис хлопает в ладоши, и воздух вокруг наполняется сверкающими огоньками - маленькими, золотистыми и живыми. Их сотни, тысячи крошечных светлячков, кружащихся в брачном танце. Настоящее чудо!

Я поднимаюсь на цыпочки и целую моего Рё, и глажу его по волосам, и вдыхаю его запах. И, должно быть, боги, глядящие на нас с Небес, тоже видят, как мы лучимся светом любви, абсолютно точно как эти светлячки вокруг. Чем мы лучше букашек в их всевидящих глазах? Да ничем.

- Я все же отведу тебя в деревню, - говорит лис, с трудом восстановив дыхание. - Первое свидание, помнишь?

Ладно, думаю я, логично: если даже хвосты - нельзя, то всё остальное - тем более. Правила, есть правила, чего уж там.

Простой сельский дяденька - водитель грузовичка всю дорогу поглядывает на меня с уважением и даже слышать не хочет об оплате. Молодой хранитель горного храма лично попросил об услуге, какие могут быть деньги? За эту щедрость мне, правда, приходится вежливо отвечать на всякие каверзные вопросы, но Рё предупреждал, что разговоров не избежать. У каждого из нас своя ответственность: у меня - за клан, у лиса - за сельчан. И еще неизвестно кому сложнее!

- Вы, барышня, лучше сами из города приезжайте почаще. А то наш молодой хранитель в последний раз вернулся совсем грустный. В горы часто уходил, в храме совсем не появлялся. Очень плохо, - качает головой водитель. - Мы думали, там его обидели сильно, а оно оказывается вот что...

- И что же? - спрашиваю.

- Известно что, - хмыкает дяденька, кося на меня хитрым глазом. - Добро, хоть помирились. Не ссорьтесь больше с нашим молодым хранителем, барышня.

И дальше я уже слушаю о том, какой тот вежливый и заботливый, как трепетно относится к своему служению, да как заботится о храме, и что господин Абэ не чета нынешней распущенной молодежи, у которой только компьютеры на уме.

За два квартала от фамильной резиденции меня высаживают с кучей наставлений и пожеланием сделать их хранителя счастливым, а потом благополучно нарожать ему деток... Я пулей выскакиваю из кабины грузовичка, вся пунцовая от смущения. Лисята? Очуметь!

Хорошо, что ближе не подъехали. Возле поместья не протолкнуться от машин братвы. В последний раз такое столпотворение было на похоронах дядюшки. Так-так!

Я спокойненько подхожу ближе и стою жду, пока хоть один 49-ый меня заметит. Жду, наверное, минут пять. Вообще, охамели парни, нюх потеряли, а совести так и не было никогда!

- Хозяйка! Хозяйка Рин!

Самым зорким оказывается мой водила - братец Ли. Вот теперь понятно, кого я кормлю не зря.

Братцы-бандиты спешно выплевывают сигареты, прячут за спины банки с пивом, глупо лыбятся и, разумеется, все как один делают поясной поклон. Ага! Значит, бунта не случилось. Уже хорошо.

Из ворот галопом мчится брат Чжун Ки, а следом брат Даи. И главное, не битые, без синяков и ссадин. Это что означает? А то, что вели себя в мое отсутствие примерно и на власть мою не покушались. Впрочем, я еще проверю, чем они тут занимались.

- С возвращением, Хозяйка! А мы вас обыскались. Где ж вы пропадали?

- На загородном пикнике, - цежу я сквозь зубы. Нет, я очень рада всех видеть, прям до слез рада, но показывать все эти сопли братцам строго запрещено. Еще решат, чего доброго, что ими командует обычная сентиментальная девушка!

Мой бессменный мажордом Чи радостный такой на веранде застыл, словно ему зарплату за год вперед выплатили.

- Гав-гав! - это летит навстречу Боко и... лижет мне ногу. Ту, которая в желтой тапочке.

Мир окончательно сошел с ума. И так как этот факт стал очевидным для всех, включая меня, я беру наглую тварь на руки и глажу по спине, почти не содрогаясь от омерзения.

Так с собаченькой мы и заходим в мой кабинет: где бухает в обнимку с кедром Красавчик (убью того, кто ему выставил целую бутылку), где истерично лупит пальцами по калькулятору Юто, где у сосредоточенного до предела Мин Джуна разрывается от звонков телефон, а мисс Ван через планшет невозмутимо общается с офицером Дайити.

Тут даже Сяомэй в невидимом состоянии. Сидит, поганец, на террасе и любуется луной в компании с маленькой ивовой ками.

Дом, милый дом!

Какие-то полминуты все слишком заняты, чтобы осознать мое возвращение. Зато Сяомэй быстро ориентируется. Он осматривает меня с головы до ног придирчивым взглядом и говорит сварливо: "Явилась-таки? Могла бы и позвонить, предупредить. Народ тут, между прочим, волновался"

Какие мы заботливые! Мог бы и сам им сказать, знал же, что со мной все в порядке.

"Слишком много лишних глаз и ушей. Я лучше тебе скажу: выглядишь сейчас, как дебилка"

Ну и пусть! Зато очень счастливая дебилка. Очень-очень.

- Привет, - говорю я и думаю при этом: "Как же я вас всех люблю! И даже, тебя, Чжуге Лян, скотина ты безрогая"

Октябрь 2016 - Январь 2017 г.

г. Харьков