Однажды, в начале января 1940 г., когда я учился в 8 классе в Клязьминской средней школе, нашему классу был представлен подтянутый мужчина лет 25-27 в черной флотской шинели и в черной флотской фуражке с гербом торгового флота. Он оказался представителем организации ОСВОД в Пушкинском районе. Его рассказ о работе ОСВОДа в масштабе страны и задачи ОСВОДа в нашем районе закончился призывом, в основном к ребятам, вступать в эту организацию.

Его сообщение о предстоящей летом работе заинтересовало многих из нас. Хотя по окраине села Чвягино и поселка Клязьма протекает речка Клязьма, в которой мы купались с мая по сентябрь, но она была неширокой – от 10 до 20 м, и только местами глубже 2 метров. Поэтому несчастные случаи на этой реке в наших местах были крайне редкие.

А по соседству со Звягиным и Клязьмой, рядом с одноименным поселком и железнодорожной станцией Мамонтовская протекает речка Уча, которая и пошире, и поглубже, чем Клязьма, и вода в ней холодная. А главное – рядом с железнодорожной станцией на берегу Учи была сооружена большая лодочная станция, лодок на 50-70. В купальный сезон на р. Учу приезжали не только из соседних городков Пушкино и Мытищи, но и из Москвы. По берегам реки были небольшие чистые луга, где молодежь гоняла мяч, играла в волейбол, и купаться можно было практически в любом месте на 2-3 км выше и ниже по течению. Бывало, что молодежь на лодках затевала абордажные бои, лодки переворачивались, или кто-нибудь валился за борт. Бывали несчастные случаи в связи с распитием спиртных напитков и купанием в нетрезвом виде.

Так вот, для наведения порядка на этом участке реки, для охраны здоровья и жизни отдыхающих на воде, метрах в 200 от лодочной станции, выше ее по течению, был построен маленький досчатый домик. Рядом с ним сооружена металлическая вышка высотой метров 10 с огороженной площадкой наверху. На берегу рядом с домиком была маленькая пристань, около которой стояли 8-10 спасательных лодок (шлюпок).

У этих лодок нос и корма не различались – были одинаково заострены, чтобы, в случае необходимости, срочно плыть в противоположную сторону, не разворачивать лодку, а просто гребцу пересесть лицом в другую сторону на противоположную банку и, не вынимая весел из уключин, перевернуть лопасти. Назывались эти шлюпки «флит».

В случае нашего согласия вступить в ОСВОД нам предстояло все лето проработать на спасательной станции, на реке Уче в качестве спасателей, а для этого необходимо будет до купального сезона пройти определенную теоретическую и практическую подготовку. Занятия в феврале -апреле проходили в нашей же школе после уроков по 2-3 раза в неделю. Изучали способы спасения утопающих: захваты, освобождение от захватов потерпевших, буксировка к берегу, способы удаления воды из легких спасенного, способы искусственного дыхания и пр.

Учили азбуку ручного флажного семафора, как этим семафором писать (передавать) текст, как читать передаваемый текст. Учили и азбуку Морзе, и передачу текстов ключом, прием на слух и световыми сигналами. Изучали основы легководолазного дела: устройство легководолазного снаряжения, правила спуска под воду и поиск в воде утонувших.

Занималось нас человек 20, в основном из 8 и 9-х классов, большинство с большой охотой и удовольствием. Из нашего 8-го особенно активны были Юра Баранцев, которого мы избрали начальником нашей осводовской школы, Иван Петров, Андрей Айдаров, Вася Куклин, Шура Калачев. Некоторые полученные знания сразу стали использовать в школьной жизни: записки в классе друг другу (к досаде девчонок) стали писать или с применением азбуки Морзе или вместо букв – знаками флажного семафора. Кроме занятий в школе и в ОСВОДе, у меня было много обязанностей по дому. Так как мой отец был инвалидом 1 группы, то тяжелую физическую работу он выполнять не мог, но, хорошо зная немецкий и французский языки, помогал матери, которая преподавала немецкий в нашей Клязьминской школе и по совместительству в школе на станции Строитель, т.к. жили мы, впятером, фактически только на ее зарплату.

В мои обязанности входило пилить и колоть дрова, ходить за водой на незамерзающий родник у моста через речку-ручей Метелка, метрах в трехстах от дома, ездить за керосином и продуктами в Москву. О подробностях жизни тех лет в памяти мало осталось, но найденный недавно мой дневник свидетельствует, что зима 1939-40 годов была очень суровой. Морозы стояли серьезные – ниже 40 градусов. Я по несколько раз отмораживал уши и нос, пока добегал к Андрею Айдарову, жившему на Центральной улице всего в полукилометре от меня. Мы с ним по очереди помогали друг другу пилить дрова. А дрова дома кончались, вода в комнатах замерзала, окна и углы в доме изнутри покрывались толстым слоем инея. Заниматься вечерами приходилось в пальто и в перчатках. За дровами приходилось неоднократно с утра, до школы ехать на лыжах в лес к леснику и договариваться, когда лесорубы напилят деревьев на дрова, чтобы потом вывезти.

Дневник напоминает, что в Москве керосин (для примусов и для ламп при выключении электрического освещения) продавали только по 2 литра в одни руки, и приходилось или по несколько раз вставать в очередь, или ехать в другую керосиновую лавку. За продуктами тоже надо было выстоять большие очереди. А жизнь в школе шла своим чередом. 5 марта 1940 г. я, Андрей Айдаров и Шура Калачев на комсомольском собрании класса были приняты в комсомол. Большинство одноклассников старше нас на год и уже в комсомоле. 15 мая к 10 утра нас вызвали в Пушкинский райком комсомола, который находился слева от железнодорожных путей перед станцией. Ждали до 8 вечера решения по своим заявлениям. 5-минутная беседа разочаровала своей формальностью – вопросы только об учебе, отметках и дисциплине. И ради этого ждали 10 часов! 17 мая получили комсомольские билеты. Номер моего билета 11754376.

Когда сошел снег и вскрылась река Уча, занятия стали проходить у спасательной станции. Учились правильно грести и управлять шлюпкой, писать и читать флажным семафором на расстоянии, учебные погружения в легководолазном костюме под воду и т.д. К купальному сезону мы, в основном, были подготовлены к предстоящей работе.

На берегах реки на расстоянии метров 500 друг от друга были установлены металлические вышки, на верхних площадках которых дежурили сигнальщики с биноклями. Они следили за своими участками реки, и в случае какого-нибудь ЧП (кто-то тонул, опрокидывалась прогулочная лодка, возникал конфликт между экипажами лодок и пр.) на небольшом флагштоке поднимался флаг – сигнал тревоги, чтобы обратить внимание сигнальщика около спасательной станции и ближайшей спасательной шлюпки. Как только сигнальщик видел, что его сигнал замечен, он семафором кратко сообщал, что и где случилось, куда следовало гнать дежурную шлюпку или направлять дежурный спасательный катер с водолазом.

Дежурные шлюпки-флиты с двумя спасателями, один на веслах, второй наблюдал за рекой и береговыми сигнальщиками, дежурили в две смены – с9до14ис 14 до 19 часов на отведенных участках реки. Наблюдали за купающимися, за соблюдением правил движения прогулочных лодок – держаться правой стороны, расходиться со встречными лодками левыми бортами. При необходимости подсказывали и показывали, как правильно держать весла, как правильно ими грести.

В штате спасательной станции было человек 7: начальник, его заместитель, обычно дежуривший на станции, два сигнальщика, моторист, водолаз, два спасателя на шлюпках. Конечно, на 5-6 км извилистой реки этого было явно недостаточно. Поэтому даже в будни им была нужна наша помощь, и мы по графику человек по 6- 7 дежурили в будни. Ну а в выходные дни выходили все, кто мог, захватывая из дома что-нибудь съестное и бутылку лимонада.

Однажды в августе руководство спасательной станции организовало однодневный шлюпочный поход вниз по реке на 5 или 6 шлюпках, по 4 человека в шлюпке. Вниз по реке идти было, конечно, легко и весело. Правда, местах в 3-х реку перегораживали небольшие плотины, и приходилось вытаскивать шлюпки на берег, тащить их волоком метров 100-150 и снова спускать на воду. Прошли мимо г. Ивантеевки, каких-то дачных поселков, но до места впадения реки Учи в Клязьму немного не дошли. В конце маршрута развели на берегу костер, вскипятили воду для чая, перекусили, передохнули, искупались и в обратный путь. Против течения на веслах каждому пришлось поработать часа по два. На свою базу вернулись часам к 20, крепко уставшими, но довольными.

Лето, проведенное на спасательной станции ОСВОДа, общение с бывшими военными моряками – нашими учителями некоторых азов морского дела, укрепили мое желание поступить после окончания школы в Военно-морское училище им. Фрунзе.

В начале лета произошло еще одно важное в моей жизни событие. В нашем поселке был небольшой деревянный кинотеатр, находившийся всего метрах в 150 от железнодорожной платформы. В наш кинотеатр приходили и приезжали взрослые и ребята со всех ближайших сел и поселков: Звягино, Мамонтовка, Листвяны, Кудринка, Тарасовка, Любимовка и др. Ежедневно шло не менее 4 сеансов. После войны кинотеатр значительно расширили и удлинили кинозал. К кинотеатру примыкал большой зеленый сад, где можно было и посидеть и погулять до начала сеанса. И ребята, и взрослые любили этот уголок культуры. Но в начале 60-х, после того как на станции Пушкино рухнул пролет пешеходного моста над железнодорожными путями, наш кинотеатр разобрали – вдруг тоже рухнет. Деньги, которые были выделены на строительство нового кинотеатра, районные власти использовали на строительство в Пушкино громадного кинотеатра с несколькими кинозалами – гигантомания проникала и в районные центры. Фактически жители перечисленных выше поселков были лишены кино. Но это случилось много позже, а тогда, в конце мая 1940 г. в нашем Клязьминском кинотеатре мы увидели фильм «Юность командиров» – о жизни и учебе ребят в военно-артиллерийских спецшколах, пять из которых в 1939 г. было открыто в Москве.

Было принято решение: чем ждать еще два года до окончания школы, лучше поступить в артиллерийскую спецшколу и после ее окончания поступать в училище береговой бороны – это все же рядом с морем. А там можно будет как-нибудь и на корабль перевестись артиллеристом.

Ближайшей к Северному (Ярославскому) вокзалу оказалась 3-я артиллерийская спецшкола. Она находилась около Курского вокзала в Яковлевском переулке, 8. Других ребят из нашего класса переход в спецшколу почему-то не заинтересовал. А я 28 мая подал заявление о приеме в эту школу. 11 июня прошел медкомиссию (рост был всего, оказывается, 161 см, но вес 65 кг. Значит, за последующие два-три года, я вытянулся на 15 см.). На комиссии, где рассматривались мои документы: свидетельство об окончании 8 класса, характеристику из школы, результаты медкомиссии, – выяснилось, что принять меня могут только снова в 8 класс, т.к. годовые оценки были неважные: 2 «посредственно» (по анатомии и немецкому языку – родная мамочка не щадила), 5 «хорошо» и 6 «отлично». Я дал согласие и получил такую справку:

3-я Спецшкола г. Москвы

Яковлевский пер. 8, тел К – 7-66-63

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Выдано настоящее тов. Трифонову В. И. в том, что он зачислен в 3-ю Специальную артиллерийскую школу. 28-го августа к 10 часам утра должен явиться в школу.

Директор школы

Итак, два с половиной месяца я свободен!

Продолжал дежурить на шлюпке на р. Уче, получил зачеты по занятиям «буксировка», «ныряние в глубину», сдал нормы на водолаза-спасателя, на значок «моряк». В день ОСВОДа участвовал в заплыве по реке Уче на 500 м. После всех этих успехов купил себе «мичманку» за 30 рублей и за 5 руб. «краб» к ней. На какую-то курточку нашил медные пуговицы с якорями – чем не морская форма!

Занятия и работа в ОСВОДе требовали много времени, но приносили большое моральное удовлетворение и новыми знаниями, полезными в жизни навыками и общественно-полезной деятельностью.

В дневнике тех лет я с удивлением нашел запись, в которой сам себе признавался, что звание «осводовца» обязывало нас быть дисциплинированнее, воздерживаться от глупых ребячьих поступков и что, я сам за собой стал замечать, стал более по взрослому относиться к жизни, к выполнению своих обязанностей по дому, на учебе и работе в ОСВОДе. К сожалению, жизнь показала, что глупых ребячьих поступков у меня было еще не мало.

С теплотой вспоминаю нашего инструктора-учителя, начальника спасательного поста Максима Петровича, который очень душевно, но без панибратства относился к нам и передавал свой богатый опыт морской службы. Много интересного и полезного из работы водолазов рассказывал нам во время занятий водолаз-инструктор Федоров С. С.

В начале июля я уговорил Андрея Айдарова тоже поступить в артиллерийскую спецшколу с последующим поступлением в Севастопольское училище береговой обороны, а оттуда – на корабли.

Пошли в «мою» 3-ю спецшколу, но там прием заявлений уже закончен. В 5-й и 4-й отказали, узнав, что у Андрея есть посредственные оценки. Во 2-й спецшколе, которая находилась в то время на Кропоткинской улице 12, Андрей представился семиклассником без посредственных оценок. Разрешили принести справку об окончании 7 класса и характеристику. Справку за 7 класс нам «сделали» – выдали пустой подписанный бланк с печатью, и мы сами внесли в нее оценки, соблюдая чувство меры, но главное без «посредственно». В середине июля Андрея приняли во 2-ю артиллерийскую спецшколу в 8-й класс.