#_16.jpg
Катёна была первой на селе певуньей. Свои песни она сама и складывала. Потому и сказки у неё были, как песни: хочешь — пой, хочешь — рассказывай.
Для царя Петра она выбрала свою сказку- песню «Золотые гусли».
Когда-то у озера Лача жил гусляр — молодой да умелый. Его слава гуляла по свету. Люди знали к нему дорогу. Первым гостем звали на свадьбы.
Бывало, лишь тронет он струны — никого на месте не удержишь, а уж песни поёт — сердце радуется!
И сам гусляр поплясать бы не прочь, да мешали больные ноги: в детстве деревом их перебило» Но Мезень слёз не лил, на судьбу не пенял. Умел веселить и веселиться. За это его люди и любили.
Вот однажды присылают оленей — приглашают Мезеня на свадьбу. Выдаёт один бедный охотник за купца свою дочь Онегу. Снарядился гусляр и поехал. Приезжает — свадьба в полном разгаре. На почётном месте купец и Онега. Жених, словно старый гриб, а невеста! Много видел Мезень красавиц, но она среди них, как солнце. Уронил он звонкие гусли, не может глаз отвести от Онеги.
Тут подходит отец невесты:
— Чо же ты, Мезень, не играешь? Почему молодых не славишь?
На купца взглянув, гусляр очнулся. Гусли поднял, ударил по струнам. Заговорили они, заиграли. Звоном золота наполнили избу, будто рядом бросали монеты.
Оглядываются гости, смотрят, не рассыпал ли кто и вправду деньги?
Улыбается жених довольный, отец Онеги потирает руки.
Поглядел гусляр на невесту. По — иному запели гусли. Показалось всем: пригрело солнце, расцветают цветы, поют птицы, на земле весна наступила!
Переглядываются гости друг с другом: верней красоту Онеги не опишешь!
О весне да о радости пели гусли, но закончилась песня стоном — кому такая красота достаётся?
Смотрят все на Онегу — вздыхают.
Рассердился жених, глянул злобно.
Отец невесты оробел, испугался. Говорит гусляру потихоньку:
— Не сердись на меня и не сетуй! Я бы слушал тебя дни и ночи, но жених в этом доме— хозяин. Поезжай-ка домой и не медли. Нам дразнить богачей не пристало.
Подошёл и купец, злость скрывая. Протянул золотые гусли. Деревянные бросил под лавку. Говорит на прощанье Мезеню:
— Спасибо, гусляр, за песни. Распотешил мою ты душу. И за это награды достоин. Твои гусли, я вижу, убоги. Золотые прими в подарок. Помни щедрость мою до смерти!
* * *
Мчит олень домой Мезеня. Горят на солнце золотые гусли.
Где бежит олень — гусляр не видит. Онега у него перед глазами!
Проезжает он бор дремучий. Узнают его птицы, смолкают. Слушают: не зазвучит ли песня? Не до песен теперь Мезеню!
Мимо поля ржаного едет. Замерла рожь, колоском не шелохнет: слушает, не заиграют ли гусли. Не отзываются его звонкие гусли.
Вот река перед ним показалась. Остановились говорливые волны. Ждут: не запоют ли струны?
Придержал Мезень оленя, а сам думает горькую думу: "Зачем мне домой возвращаться? Для чего буду жить на свете? Один, с тоской по Онеге, Онеге — чужой невесте?»
Наклонился гусляр над водою и промолвил реке печально:
— Не принёс я сегодня песен, а принёс свою жизнь в подарок.
Забурлила река, закипела. Бегут прочь её быстрые волны. Налетает могучий ветер, гусляра от берега гонит.
Вдруг послышался топот оленя. Он всё громче, всё ближе и ближе…
Оглянулся гусляр — Онега! В глаза ему смотрит и шепчет:
— Тот жених отцом моим выбран, тебя выбрало моё сердце.
Не верит Мезень в своё счастье:
— Жених твой, Онега, богатый: дом с коврами, олени, кони. У меня ж только ветхая лачуга, и сам я, как видишь, калека.
Улыбнулась Онега и сказала:
— Одно богатство мне нужно: твоё сердце. Едем же к нашему дому!
* * *
Прискакали к избушке Мезеня. Радуются — нарадоваться не могут. Взял Мезень золотые гусли и с улыбкой сказал Онеге:
— Наконец-то любовь да счастье и меня, бедняка, посетили! Для тебя, моей невесты, я хочу спеть такую песню, какой ещё свет не знает, ни одна невеста не слыхала!
Но лишь гусли легли на колени, пальцы струн золотых коснулись — охватило холодом Мезеня. Заледенела кровь в его жилах. Каменным стало сердце. Им больше любовь не владеет, а владеет ненависть и злоба. Не свадебная песня родилась, а жестокие неправые упрёки:
— Поди прочь, чужая невеста! Зачем лжёшь, что ты меня любишь? Если было бы это правдой, ты бы прежде нашла корень жизни и ноги мои исцелила.
Ничего не сказала Онега. Вскочила на верного оленя и скрылась в зелёной чаще.
Спрашивает олень дорогой:
— Скажи, что случилось, хозяйка?
Про беду Онега рассказала. Успокоил её олень советом:
— В этом горе тебе ветер поможет.
Обратилась Онега к ветру:
— Ветер, ветер, ты всюду веешь, знаешь каждую в мире травинку. Не приметил ли где корень жизни?
Прошептал едва слышно ветер:
— В лес дремучий, в тайгу ступайте!
Поскакал олень что есть духу. Мчится день, другой, а на третий — прискакал он в лес незнакомый. Что ни шаг здесь, то дивное диво: виноград растёт рядом с кедром, на земле следы тигра, медведя…
Только ни до чего Онеге. Среди трав густых и высоких она ищет целебный корень. Нелёгкая это работа: обжигает пальцы крапива, рвут кожу кустов колючки.
Олень ей во всём помощник. Раздвигает кусты рогами, топчет насмерть змей ядовитых.
Вот склонился, понюхал он землю. Вдруг стал её бить копытом. Онега глазам не верит: среди комьев лежит корень жизни.
Благодарит она верного друга. В путь-дорогу его торопит.
Как стрела летел олень к дому.
Вот изба гусляра перед ними. Подбегает к крыльцу Онега. А на нём Мезень, словно мёртвый.
Наклонилась она и сказала:
— Не горюй, Мезень, я вернулась! Привезла для тебя корень жизни.
Обнимает гусляр невесту. Раненые руки ей целует, просит прощенья за обиды.
Отвечает ему ласково Онега:
— Полно, Мезень, всё забыто! Обиды помнит тот, кто мало любит.
* * *
Сварили целебное зелье. Выпил его Мезень — палки бросил. Ноги, чувствует, будто не болели!
— Онега! — гусляр воскликнул. — Чем благодарить тебя буду? Где смогу найти равный подарок? Да и что мне дарить, кроме песни? Пусть же будет в ней столько веселья, сколько радости в моём сердце!
Взял он в руки дарёные гусли. Но лишь струн золотых коснулся — застлало глаза туманом. Не узнал своей он невесты, оттолкнул её руку со злобой.
Не свадебная песня родилась, а неправые, жестокие упрёки:
— Поди прочь, чужая невеста! Какой толк, что стал я здоровым! И здоровые с голоду гибнут. Иди от меня куда знаешь. А сюда возвращайся не раньше чем найдёшь золотой самородок, да не меньше твоей ладони.
Ничего не сказала Онега. Молча в лес на олене умчалась.
Спрашивает олень дорогой:
— Что опять случилось, хозяйка?
Про беду Онега рассказала. Успокоил её олень советом:
— В этом горе тебе птицы помогут.
— Птицы, птицы! — взмолилась Онега. — Никто дальше вас не летает, никто лучше вас не видит. Пожалейте меня — укажите, где найти золотой самородок?
На счастье, летел мимо сокол.
— В горы, — сказал он, — скачите! От грозы там скала раскололась, рассыпала в ущелье самородки.
Благодарит птицу-сокола Онега, направляет путь свой в горы. Отыскала девица самородок, тот, который не меньше ладони.
Возвратилась к избушке Мезеня. Выбегает он ей навстречу. На коленях просит прощенья.
Говорит ему ласково Онега:
— Полно, Мезень, всё забыто. Обиды тот считает, кто не любит.
* * *
Птицы ль про то рассказали, или ветер разнёс по свету, только всюду узнали — Мезень строит новую избу.
Собрались мастера всех ремёсел помочь гусляру кто чем может.
Дружно принялись за работу. За неделю изба готова. И какая изба — загляденье! Вся резная, будто кружевная.
Вынесла Онега самородок.
— Нет цены вашей работе, — сказала. — Примите от нас хоть это.
Пробовали мастера отказаться. Убедил Мезень их словами:
— С этим золотом связаны обиды. Пусть уходят они из дома!
Взяли мастера самородок и с хозяевами попрощались.
Говорит Мезень невесте:
— Такая жизнь и во сне мне не снилась! И всё это ты сделала, Онега! Люблю я тебя больше жизни, счастлив я, как никто на свете! А где счастье, говорят, там и песни. О тебе буду петь я сегодня…
Взял он в руки купцов подарок, легли пальцы на струны золотые. Но не песня любви зазвучала — зазвучали жестокие упрёки:
— Поди прочь, чужая невеста! Твои косы как чёрные змеи, и глаза твои — чёрная сажа. Иди от меня куда знаешь! Обратно тогда возвращайся, когда косы станут золотыми, а глаза — словно синее море!
Ничего не сказала Онега. Снова в лес на олене умчалась. Поведала ему своё горе.
Говорит ей олень со вздохом:
— Ох, хозяйка! Не утешу тебя я сегодня. В силах помочь в твоём горе только Океан Ледовитый. Тот всё может, но вряд ли захочет. Что ему до беды человека? Он не внемлет ни крикам, ни стонам. Много жертв в его мрачных глубинах. Никому не пришёл он на помощь.
Но не слушает дальше Онега:
— Без надежды и жизнь невозможна. Едем к нему поскорее!
Долго, нет ли они добирались, прискакали на берег Океана.
Онега сошла на землю, вокруг смотрит с душевной тоскою: перед ней ледяная равнина и нет ни конца ей, ни края…
Поклонилась она Океану:
— Здравствуй, царь морей — Океан Ледовитый! Не гневись, что пришла к тебе с просьбой. В ней — вся жизнь моя, всё моё счастье. А помочь только ты один можешь…
Молчит Океан безбрежный. Лишь ветер снегом играет да льдины трещат от мороза.
Начала свой рассказ Онега.
Грозно дышит Океан лютым ветром. От его ледяного дыханья до костей мороз пробирает. Поднимается снежная буря.
Ещё раз поклонилась Онега и сказала с великой мольбою:
— Помоги мне, Океан могучий! Лучший гусляр на свете прославит тебя в своих песнях.
Ну, а если не знать мне счастья — я дочкой твоею стану…
Только молвила она это — льда и снега как не бывало! Поднялись могучие волны, летят в неё солёные брызги!
Миг — и вновь Океан спокоен. Посмотрела Онега в воду. Себя видит — узнать не может: косы чёрные стали золотыми, а глаза — как синее море.
Словно ветер летел олень к дому.
У крыльца гусляра народ толпится, а он неутешно рыдает:
— Не просите, гости дорогие! На свадьбу я не поеду. До песен ли мне в таком горе? Прогнал я свою невесту, а за что, про что — сам не знаю. Погубил навсегда своё счастье…
Подошла Онега и сказала:
— Не печалься, Мезень, я вернулась. Что желал ты увидеть, то стало.
Смотрит гусляр на невесту и никак глазам своим не верит:
— Онега! Возможно ли это? Или сплю я и снится мне чудо?
Отвечает ему Онега:
— Любовь на земле всегда чудо. Для неё для одной всё возможно.
* * *
Уже день сменился ночью. Вкруг Онеги — гости толпою. Все дивятся — надивиться не могут. Наконец не стерпели, спросили: как же с нею такое свершилось?
Не скрывала Онега правды:
— Мне помог Океан Ледовитый.
А гусляр глаз не сводит с невесты: ведь второй такой красавицы нету!
Обращаются гости к Meзеню:
— Ты невест чужих немало славил. Отчего не славишь Онегу!
— Ну, за этим дело не станет, — сказал Мезень, улыбнулся и снял со стены свои гусли.
Но лишь струн золотых коснулся — вмиг покинула сердце радость. Помертвел он, дрожит, как в ознобе, говорит Онеге со злобой:
— Лгунья ты иль колдунья — не знаю. Раз тебе Океан подвластен, значит, Солнце подвластно тоже. Прикажи-ка ему немедля, чтоб светило нам днём и ночью!
На колени упала Онега. Вся в слезах, гусляра умоляет отказаться от слов неразумных.
Гости в страхе домой ускакали.
А Мезень, словно буря, бушует. Гонит вон со двора невесту.
Выбежала Онега на дорогу. Заплакала, закричала:
— Царь морей! Океан Ледовитый! Не принёс твой подарок мне счастья. Так возьми же меня к себе в дочки!..
Отзвучало последнее слово — и девицы как не бывало! На том месте родилась речка, с водою прозрачной, как слёзы.
Гусляр, в гневе себя не помня, на крыльцо швырнул гусли золотые. Содрогнулась земля, расступилась — ни избы, ни гуслей не стало…!
Тут к нему и вернулся разум. Вспомнил он про купцову «щедрость». Променял он, гусляр, свои гусли на купцовы гусли золотые. А от них и пошли все беды!
Тотчас выбежал он на дорогу. Но Онеги нет и в помине. Он кричит, он зовёт её, плачет. Только эхо над ним смеётся.
* * *
Прошли дни, прошли месяцы, годы. Бродит он по лесам и болотам — ищет след пропавшей невесты. И жива та же боль в его сердце, и жива в его сердце надежда.
Вот однажды идёт он по лесу. Видит россыпи красной брусники. Взял он ягоду в рот — что за чудо! Непонятное птиц щебетанье стало вдруг человеческой речью!
Две сороки на кедре болтают:
— Ты слыхала ль, подружка, недавно у нас новая речка родилась?
— Да об этом давно каждый знает.
Тут вступил в разговор старый сокол:
— Зато мало кто знает на свете, что той речкою девица стала.
И поведал сокол подружкам об Онеге и Морском владыке, как дала она клятву роковую и потом эту клятву сдержала.
Зашатался гусляр от горя. Закричал на весь мир страшным криком:
— Царь морей! Океан Ледовитый! До земли тебе поклонюсь я: взял ты дочку, возьми ещё сына!..
Повторять не пришлось Мезеню. Забурлил, заиграл поток новый, устремился вперёд, за Онегой.
Давно, говорят, это было.
Но текут в Океан и поныне те большие, могучие реки — белопенная красавица Онега и Мезень — полноводный и бурный.
Да осталась о них ещё песня, Что гуляет по белому свету. И в той песне старинной поётся: Не в деньгах, не в золоте счастье…
