Он танцевал. Ноги летали над полом, выделывая немыслимые коленца. Они словно жили своей отдельной жизнью, хотя двигались в полной гармонии с движениями тела и рук, в целом создавая незабываемое впечатление. Но это была его заслуга: двигаться в такт движениям ног. Он верно улавливал темп, который задавали они, и заставлял остальное тело следовать за ними.
Его считали королем танца. По крайней мере, в этом танцзале. Он был его украшением, его символом. Так Биг Бен является символом Лондона, а Эйфелева башня — Парижа.
Многие приходили сюда, чтобы посмотреть на него… и поучиться танцевать.
Он тоже выделял этот танцзал среди прочих. В первую очередь за то, что музыка звучала здесь беспрерывно.
Сменился ритм. Ноги безо всякой задержки взяли новый темп и легко перешли с одного рисунка на другой. То, что они проделывали на полу, нельзя определить другим словом, кроме как одним: искусство.
Танцующие вокруг время от времени взглядывали на него, пытаясь запомнить те замысловатые па и коленца, которые он выкидывал. Некоторые просто стояли и смотрели, а потом агонизировали, судорожно дёргаясь в безуспешных попытках повторить.
Объявили белый танец. Он продолжал кружить по залу, из-под прикрытых век наблюдая: которая из девушек, спешащих к нему, успеет раньше? А, вот эта, светленькая, с большой чёлкой, почти закрывающей глаза.
— Вы великолепно танцуете! — прошептала она. Белый танец давал ей право первого слова.
— Я знаю, — кивнул он. — Пока звучит музыка, я не могу танцевать иначе. Я не могу не танцевать. Музыка ведёт меня и не позволяет остановиться. Она подхватывает меня и держит. Главное — это слушать её.
— Вы не устаёте? — спросила девушка.
— Пока она звучит — нет. Я устаю без неё…
— У вас великолепный слух.
— Может быть, — согласился он.
— Как вас зовут? — прошептала она.
— Какое это имеет значение? — лукаво сощурился он. — Во время танца не существует имён. Существует только музыка. Мы должны подчиняться ей.
— Я хотела бы научиться танцевать так же, как вы… — прошептала она.
— Только танцевать? — заметил он. — Нет ничего проще: слушайте музыку, растворяйтесь в ней — и у вас всё получится.
Девушка замолчала и склонила голову к нему на грудь.
Вдыхая аромат её волос, он вновь почувствовал острое сожаление:
«Когда она узнает… Если узнает, — поправился он, — её охватит такое разочарование, что она сразу отвернётся от меня. А может… — в его душе проснулась надежда. — Может, она когда-то была здесь, и знает меня, знает… всё? Но вряд ли: эти девчонки настолько легкомысленны, что забывают всякого, кто не тащит их в тот же вечер в постель. Но может быть… может быть, я ошибаюсь?»
И он подумал: как хорошо ошибиться! — хотя бы один раз. Но если всё произойдет, как происходило до сих пор, неоднажды, и девушка уйдёт, едва музыка сменит ритм, и больше не появится — что с того? Пока звучит музыка, она здесь, она рядом, и он чувствует тепло её тела. И он танцует…
Он танцевал, но всё чаще поглядывал в дальний угол зала. Танцзал не круглосуточный, неизбежно закрытие. И, предчувствуя скорое окончание музыки, танцуя, он медленно и незаметно продвигался туда. Он не хотел упустить момент, когда угаснут звуки, ноги откажут, и он рухнет и растянется посреди зала — как бывало в других танцевальных заведениях.
В углу, за тяжёлой портьерой, стояла его инвалидная коляска, и он торопился успеть упасть в неё на последних нотах замирающей музыки…