Незнакомец был юношей лет двадцати, худой, с длинным бледным лицом и почти такими же бесцветными губами. На этом словно неживом лице светились ясные, умные глаза, на которые из-под старенькой, потрепанной шапки падала пышная прядь черных волос.
Незнакомец с минуту постоял у входа в палатку, разглядывая физиономии спящих, только что показавшиеся из-под одеял. Он все время косился на пакеты с едой, в беспорядке сваленные на краю подстилки.
Он инстинктивно облизнул губы. Казалось, в нем происходит внутренняя борьба и он никак не может на что-то решиться. Наконец он быстро нагнулся и слегка тронул Дика за плечо.
- Послушай, приятель, не найдется чего-нибудь пожевать?
Дик вскочил как встрепанный и уставился на незнакомца заспанными глазами. В голове его вихрем промчалась мысль о бродягах, бандитах и убийцах-трактирщиках.
Молодому человеку пришлось трижды повторить свой вопрос, потому что мальчик-англичанин лишь с огромным трудом мог разобрать певучую речь жителя Уэлса.
- Не бойся, - сказал пришелец после третьего раза. - Я только так спросил. Если у вас у самих не густо, так ладно. Но я... я в рот ничего не брал со вчерашнего утра.
- Что вы, что вы! - заторопился Дик.
А Энн, которая проснулась как раз в конце этой фразы, вставила:
- Есть яйца и ветчина. Мы вчера их не съели. Да, говоря по правде, и готовить не умеем.
- С удовольствием покажу вам, как это делается, - с улыбкой предложил незнакомец.
- Ой, вот здорово! - воскликнула Энн, вскочив и стоя босыми ногами на росистой траве. - Вот только хлеб мы весь съели. Дики, будь умником, слетай в ту лавчонку!
Брат с сомнением взглянул на нее. Мог ли он оставить Энн наедине с незнакомцем? В подобных случаях следовало бы держаться поближе к сестренке. Но парень из Уэлса явно располагал к себе. Он уже собирал хворост. Дик обернется мигом, а зато потом яичница с ветчиной...
Дик с одеялом на плечах отошел в сторонку. Чуть смущаясь, он быстренько оделся, вскочил на велосипед и помчался во весь дух по разбитой лесной дороге, на которой без труда можно было свернуть голову. Когда через полчаса он подъезжал к месту их стоянки, в нос ударил запах дыма и жареной ветчины еще задолго до того, как показалась палатка.
Парень из Уэлса сидел на корточках - видимо, шахтеры - единственные среди белых людей, кто умеет сидеть на корточках естественно и без напряжения,- и переворачивал на сковороде ломтики сала. Энн наблюдала из-за плеча, как он ловко орудует вилкой.
- Дики, - возбужденно закричала она, завидев брата, - представь себе, Ивену Джонсу всего шестнадцать лет и он тоже убежал из дому, как мы с тобой, и направляется в Лондон в поисках работы! Вот как интересно, что мы встретились на дороге, потому что...
- Я вот никак в толк не возьму, - перебил ее Ивен Джонс, ловко разбивая яйцо и выливая содержимое на сковородку, - с чего это приличному парню и девушке может взбрести на ум бежать из дому. Чего вам не хватает? Вас хорошо кормят, поят, одевают, учат, у вас все есть, и никаких забот.
- Ну, еда - это еще далеко не все, - заметил Дик, хотя у самого слюнки текли при виде сковородки.
- Так же, как и учение, - пренебрежительно добавила Энн, встряхивая копной нечесаных золотистых волос.
- Что ни говори, а для начала и это неплохо, - не унимался Ивен. - Сейчас в Южном Уэлсе нужда заставляет людей бежать куда глаза глядят. Работы нет совсем. В Рондде, откуда я родом, из каждых трех шахт осталась, почитай что, одна. Даже лавочники и те разоряются - людям не на что покупать, денег нет.
- А много народу бежит из дому? - спросил Дик.
- Нам не нужно бежать. Отец с матерью сами понимают, что самое лучшее для нас - уйти. В Южном Уэлсе надеяться не на что. Может быть, в Лондоне будет немного полегче. По дорогам Англии в поисках работы бродят тысячи таких парней, как я.
- А девушки? - поинтересовалась Энн. -
- Их еще больше, пожалуй. Но им легче устроиться - прислугой, разумеется, - если можно считать, что девушка устроена, когда живет в лондонском подвале и семь дней в неделю от зари до зари гнет спину, чтобы заработать несколько шиллингов! Да моя родная сестра живет так в Бейсуотере!
- Я бы, пожалуй, осталась дома, - сказала Энн дрожа.
- Да? - Ивен метнул на нее злобный взгляд. - Если бы на ваших глазах удавился любимый парень? А с ней было именно так. Если бы вы почувствовали себя обузой в семье, ели бы со всеми наравне, а в доме ни гроша? Если бы все ваши школьные подружки разлетелись кто куда и поступили в прислуги? Нет, вам этого не понять. Вам слишком хорошо жилось... Извините меня, девочка, но я так зол, что, видите, даже яйцо раздавил.
- Неважно. Сейчас чай заварю.
Все уселись у костра. Завтрак получился поистине королевским. А окружающий ландшафт вполне был достоин его.
Над верхушками деревьев голубым шелком распростерлось безоблачное небо; вдали открывался вид на запад - на дальние холмы, на долину Уай и еще дальше - на Монмаунтшир; всего этого не было видно вчера, в вечерней мгле.
- Молока и сахару надо? - любезно осведомилась Энн.
- Да, если можно. Знаете, дома у нас не бывает такого молока - какое густое, прямо как топленое сало! Это, наверное, не настоящее, а заменитель?
- Вы чудесно приготовили яичницу с ветчиной, - сказал Дик.
- Он и меня научил, - отозвалась Энн, - совсем не трудно.
- Великолепно! - торжественно провозгласил Ивен, аккуратно вытирая тарелку кусочком хлеба. - Я ведь со вчерашнего дня ничего не ел. Добрая хозяйка в Абергавенни угостила меня замечательным обедом - мясо, овощи, пудинг... - При воспоминании об обеде лицо Ивена приняло тоскливое выражение. Затем он угрюмо усмехнулся: - Только не пошло мне это впрок.
- Почему?
- Не успел я спуститься вниз по дороге, как у меня началась рвота. Ведь, когда годами сидишь на хлебе и воде, как у нас в Рондде, желудок меняется. Он уже не принимает настоящей пищи, даже когда удается ее достать.
- Ой! - испугалась Энн. - А ваш желудок справится с яичницей?
Ивен рассмеялся:
- Конечно, справится. Иногда мы и дома ее едим, редко правда, - только чтобы желудок не отвык.
- Но ведь... - Энн остановилась в нерешительности.- Но ведь каким-нибудь образом вы все-таки можете заработать хоть чуть побольше денег? Дядюшка говорит, что для тех, кто хочет честно трудиться, работа всегда найдется...
- В Рондде? - Ивен внезапно вспыхнул, лицо у него побагровело от негодования. - Поискал бы твой дядюшка работу у нас в Рондде! Там по дюжине взрослых и по стольку же мальчишек на каждое место! Ума у нас хватает. Но при чем тут ум? Разве заставишь шахтовладельцев пустить в ход остановленные шахты!
- Можно ведь найти какую-нибудь другую работу?
- Другой работы нет. Рондда живет углем. Жила, во всяком случае. В земле, прямо у тебя под ногами, лежит уголь, а они не дают его добывать. Шахты закрываются одна за другой, и тысячи рабочих один за другим вышвыриваются на улицу.
- Но где-нибудь должна же быть работа? - с надеждой спросил Дик.
Ивен улыбнулся, и возмущение исчезло с его лица.
- На это мы и надеемся, каждый из нас, не так ли? Поэтому я и иду в Лондон. Поэтому, наверное, и вы куда-то идете - все равно куда. Но я думаю, что вас еще тряхнет разок-другой, пока добьетесь чего-либо. Поверьте моему слову, может случиться, что вы будете почитать за счастье вернуться к своим старым дядюшке с тетушкой!
- Ну и сказанул! - фыркнул Дик.
- Я скорее умру с голоду, чем вернусь в этот проклятый дом! - заявила Энн.
- А вы сперва поголодайте по-настоящему, а потом говорите, - посоветовал Ивен.
Он помог ребятам перемыть посуду и свернуть палатку.
- Куда путь держите? - спросил он. - Я выхожу на дорогу - и прямиком в Лондон!
- Вы намерены всю дорогу идти пешком?
- Конечно, нет. Доберусь на попутных грузовиках - к вечеру буду на месте.
Дика осенила внезапная мысль.
- Послушай, можешь сделать нам одолжение?
- Все, что угодно, и даже с радостью.
Дик порылся в сумке и вытащил помятую открытку. "У нас все в порядке, - написал он. - Не волнуйтесь. И не ищите нас. Дик". Он написал на обратной стороне дядюшкин адрес и протянул открытку Ивену.
- Опусти в Лондоне, ладно? Они увидят почтовый штемпель и перестанут искать нас в других местах.
- Ты бы лучше написал на ней слово "Лондон", - не успокаивалась Энн. - Бывает, что на штемпеле ничего не разберешь - одно пятно.
- Давай! - Дик взял назад открытку и в верхнем углу приписал: "Из Лондона". Послание приняло ужасно таинственный вид. Ивен осторожно спрятал его во внутренний карман поношенной куртки.
- А куда вы двинетесь на самом деле?
- В Дербишир, - ответил Дик.
- Ив Ноттингем, - добавила Энн. - На родину папы. Мы вообще хотим попутешествовать по Англии.
Все трое пробирались по лесу, ведя за собой велосипеды, пока не очутились на широком, прямом шоссе, которое, как нож, рассекало лес надвое. На обочине, в зарослях папоротника, паслись овцы.
- Какое прямое шоссе! - воскликнула Энн.
- Говорят, что его построили еще римляне,- мрачно заметил Ивен. - Все их дороги такие же прямые, как эта.
- Да, да, я знаю, - подхватил Дик. - Нам все это рассказывали в школе на уроках истории и латинского языка.
- Образование - великая штука, - сказал Ивен. - Мне бы тоже хотелось заниматься латынью и греческим, только, по-моему, важнее изучать экономику. Если мне посчастливится найти работу в Лондоне, то осенью я постараюсь поступить на курсы.
- Ого! - воскликнул Дик.
На развилине остановились. Старая дорога, проложенная римлянами, вела на восток, в Лондон, другая - на север, к Россу. Когда они стояли, пожимая друг другу на прощание руки, мимо промчался изящный обтекаемый "Крайслер", миновал их и с мелодичным свистом унесся вдаль.
- Что ж вы упустили случай? - воскликнула Энн. - Там было всего-навсего два пассажира, на вид очень милых, и место нашлось бы.
- Благодарим покорно, - покачал головой Ивен, - но я предпочитаю просить об одолжении у людей своего класса. Меня вполне устроит и грузовик.
Они пожали друг другу руки и разошлись. Солнечные зайчики, пробивавшиеся сквозь листву, играли на плечах и голове юноши. Вскоре он превратился всего лишь в серенькую точку, маячащую вдали, на белой дороге.
Дик перекинул ногу через седло...
- Поехали, малыш!
И четыре колеса дружно засвистели, унося ребят по лесу, все дальше и дальше от преследователей.